Ген свободы

Глава 1 Таинственный таксист — 1

Тонкий слой облаков куполом повис над Необходимском. Город все-таки приморский: осенью и зимой по-настоящему солнечные дни редкость. Но сейчас облака играли мне на руку. Солнце рассеивалось в них, создавая ровный театральный задник, на котором отлично был виден узор, выплетаемый в небесами черными жуками аэротакси.

Редко, если не сказать никогда, выпадает такое зрелище!

Задрав голову, я смотрела на него не отрываясь, благодарная завязкам на зимней шапке, которые не давали ей слететь.

Прямо перед моими глазами пять сердитых, тяжелых букашек такси загоняли шестую — пытались зайти сверху и заставить ее снизиться или же натолкнуться на висячие сады Муниципального парка.

Никогда, кстати говоря, не понимала, почему эти сады называют висячими! Они ниоткуда не свисают — никому еще не удалось вбить крюк в небо. Они просто вознесены над землей на платформах, похожих по форме на елки. Всего этих елочных конусов три, они огромны. Каждый высотой с одну из промышленных башен Оловянного конца.

На высоте между конусами перекинуты узкие мостики-переходы для самых отважных. Вот в эту-то мешанину мостиков и пытались в азарте загнать пять аэротакси шестое, чтобы у того уже другого выхода не оставалось, кроме как спуститься.

— Что творят, подлецы! — воскликнул рядом кто-то с легким сарелийским акцентом. — Там же люди!

Я обернулась и увидела солидно одетого немолодого человека в сюртуке и шляпе галлийского фасона. Он смотрел на происходящее в небесах с легким раздражением.

— Там висят таблички, — пояснил его спутник — солидного вида молодой мужчина с мышиными усиками, одетый и добротно, и с хорошим вкусом. — Мол, восхождение дальше — на ваш страх и риск.

— И находятся желающие? — неподдельно удивился его спутник.

— Еще и очереди выстраиваются, так как по правилам безопасности больше определенного числа зрителей наверху находиться не может… Здравствуйте, Анна Владимировна!

Это уже относилось ко мне, и я очень удивилась. Нет, я узнала человека с усиками: то был Никифор Терентьевич Орехов, наследник и со-управитель едва ли не крупнейшего кумпанства в нашем городе. Сопровождал он, должно быть, какого-нибудь важного делового партнера — может быть, из Сарелии, а может быть, из совсем другой страны. У нас в Необходимске говорят на диалекте сарелийского, поэтому купцы чаще учат их язык, а на наш переходят потом, но акцент остается.

Интрига была в том, почему вдруг Никифор Терентьевич изволил меня узнать. Кто я такая? Всего лишь помощница сыщика, который несколько месяцев назад приходил к нему в сопровождении полиции, собирать сведения о гибели инженера Стряпухина. Инженер тот едва не стал деловым партнером Орехова, да помешали убийцы. Которых, кстати говоря, ни мы с шефом, ни городская полиция так и не поймали. Хотя у шефа есть и гипотеза, и имя возможной заказчицы… Но это дело будущего, пока нам до нее, конечно, не добраться, слишком уж высоко сидит.

В общем, каким бы вежливым и внимательным к тем, кто ниже его по положению, делец ни был, я не видела ни малейшей причины для него обращать на меня внимание. Я незначительна, никак в том расследовании себя не проявила… Сказать по совести, я вообще особыми талантами не блещу. Зрение у меня острое, память цепкая, да еще я неплохо сопоставляю факты, если не нужно истолковывать поступки людей — вот и все, пожалуй. Не будь мой шеф ранее моим опекуном, практически приемным отцом, сомневаюсь, что он взял бы меня в помощницы. Тем более, что стиль работы шефа совсем другой: он, наоборот, в первую очередь уделяет внимание мотивам и замыслам.

Но, как бы удивлена я не была, нужно было отвечать Орехову, не то он счел бы меня невежливой:

— Добрый день, Никифор Терентьевич! Вы, должно быть, знаете, что это за цирк в небесах?

Он весело покачал головой.

— Не имею ни малейшего понятия! Думал, это у вас нужно спрашивать! Разве ваш начальник, господин Мурчалов, не в курсе всего происходящего в городе?

— Может быть, и в курсе, — я не стала подрывать реноме шефа, — но это ведь происходит не в городе, а над ним!

Орехов засмеялся, а его спутник-иностранец неприязненно на нас покосился, но смолчал. Должно быть, мы ему показались вопиюще несерьезными.

Не так давно я бы смутилась. Теперь мне было совершенно все равно, что думает обо мне посторонний человек… ну, почти. Я вскинула глаза к небу, наблюдая за ухищрениями «жуков». Ну вот сейчас, сейчас пятеро загонят шестого!

Ничуть не бывало: преследуемый камнем рухнул вниз, как мне показалось, прямо на нас! Я даже взвизгнула.

На миг передо мной промелькнула широкоплечая фигура в кожаной куртке, белый шелковый шарф, мужественный подбородок под широкими защитными очками и… обаятельная улыбка уголком рта! Пилот мне улыбнулся.

Он пронесся мимо, взметнув полы моего зимнего пальто и взъерошив меховые воротники на мне и моих собеседниках (или, точнее, собеседнике, потому что иностранец пока и словом со мной не обмолвился).

В толпе собравшихся зрителей раздались смешки и возгласы восторга: чуть не задевая головные уборы, аэротакси с Белым Шарфом метнулось в Можайский переулок где-то на уровне второго этажа и было таково.

Ну и ну!

Ааэротакси не летают вдоль улиц ниже высоты домов, это всем известно. У них слишком высокая скорость, а воздушные потоки там, в ущельях улиц, слишком непредсказуемые. Не успеешь оглянуться, как тебя бросит о стенку.

Но этот пилот рискнул — и, похоже, выиграл. Его преследователи теперь бесполезно роились над крышами Можайки: весь этот квартал старый, третьи этажи там почти смыкаются над улицами, поэтому рискового таксиста было не видно. Жди теперь, где он вынырнет…

— Вон он! — закричал кто-то из зевак рядом с нами.

Конечно, остальные аэротакси этот возглас не слышали, но они и сами наблюдали за небом, и как раз увидели, что таксист показался над городом с западной оконечности Можайки. Надо же, так быстро преодолел такое расстояние так низко над землей! Я была уверена, что не рискнет.

Все пятеро тотчас кинулись в погоню, но где там — шестое аэротакси уже уносилось куда-то в сторону Оловянного конца и видных даже отсюда семи башен на горизонте. Сядет где-нибудь в пригородах, отсюда попробуй рассмотри, где!

Не успеют догнать.

Похоже, большинство аэротакси рассудили также: трое из них сбились в кучу и полетели в сторону своего таксопарка — как мне показалось, сердито гудя. Двое все-таки метнулись в погоню за наглецом, но один вернулся почти сразу. Зато последний, пятый, упрямо продолжал погоню и скоро пропал из виду.

— Что тут все-таки происходило? — недовольно спросил иностранец. — У вас каждый день тут… такие воздушные концерты?

— Нет, что вы, это нечто из ряда вон выходящее! — проговорил Орехов счастливым тоном. — Ну не интересно ли?.. Прошу прощения, где мои манеры, мне ведь следовало сразу же вас представить! Виктор Павлович, это Анна Владимировна Ходокова, ассистентка лучшего частного детектива Необходимска Василия Васильевича Мурчалова. Анна Владимировна, это Виктор Павлович Залесский, директор по делопроизводству компании «Озерный никель» из Сарелии.

— Очень приятно, — вежливо сказала я.

— Очень приятно, — поклонился сарелиец. — Счастлив познакомиться со столь очаровательной барышней! — правда, он не выглядел очарованным. Увидев выражение моего лица, он тут же поправился: — А, прошу меня извинить. У вас ведь не принято делать женщинам комплименты при знакомстве.

— Нет, что вы, мне было приятно, — соврала я. — Кроме того, в неделовых ситуациях делать комплименты внешности у нас вполне допустимо. Просто я к этому не привыкла.

— Трудно в это поверить, — галантно произнес Орехов.

Я дежурно ему улыбнулась.

Очаровательной меня назвать трудно, хотя привлекательной вполне можно: я высокая, стройная, но не худая, черты лица правильные. Тут моей заслуги нет, такой меня сделали (буквально). Но я никогда не умела и стеснялась по-женски подчеркивать свою внешность, поэтому взгляд по мне скользит и не останавливается. Это только помогает в работе.

Поэтому насчет комплимента даже не знаю, приятно ли мне было или нет. Скорее, нет.

— Я демонстрировал Виктору Павловичу достопримечательности Необходимска, — тем временем начал Орехов, — а тут такая оказия! Впервые вижу, чтобы таксисты гонялись друг за другом!

— Я тоже, — согласилась я. — Самой уже интересно, что они не поделили с этим… в белом шарфе.

— О, вы его разглядели? — обрадовался Орехов. — Опишите, прошу вас! Боюсь, он пронесся слишком быстро, чтобы мой глаз успел многое ухватить.

Пожав плечами, я быстро описала шестого таксиста. Кстати, чем больше я описывала, тем меньше он мне казался похожим на таксиста. Все аэротаксисты Необходимска носят бороды: это, мол, защищает от ветра. Кроме того, так уж повелось, что и извозчики, и таксисты кажутся надежнее, когда у них есть бороды и усы. (Женщин это, конечно, не касается, но женщин среди извозчиков мало, а среди аэротаксистов и вовсе, кажется, только одна.)

Кроме того, никто из них не шьет себе одежду из кожи, все больше из плотного сукна. Кожу неудобно носить целыми днями, а таксисты именно столько и проводят на дежурстве. Наконец, этот белый шелковый шарф… уж больно непрактично он выглядел! Шелк — материал прочный, хоть и тонкий, но ведь все равно истреплется, запачкается во время длинных смен… А наши таксисты, хотя иногда и любят щегольнуть каким-нибудь маневром, но все-таки просто на фарс деньги выкидывать не будут. Прагматичный это народ. Хотя, конечно, зарабатывают столько, что могли бы и десяток таких шарфов покупать каждый день.

— Как интересно! — Орехов чуть руки не потирал, глаза у него горели. — В этом обязательно нужно разобраться! Не похож этот господин на обычного таксиста… быть может, он отбивал у них заработок, и они объединились против него? — он тоже подметил несуразности в моем рассказе.

— Для этого ему пришлось бы купить аэромобиль в обход Гильдии, а это не так-то просто, — я покачала головой.

— Что ж, я купил, — вскинул брови Орехов.

— У вас есть собственный аэромобиль⁈ — поразилась я.

Тут же я себя одернула: ну что ты так удивляешься? У Орехова столько денег, что он мог бы купить целый аэромобильный парк в личное пользование, если бы захотел.

— Есть, но, как вы понимаете, я на нем не таксую, — чуть улыбнулся он мне. — Вот интересно, если бы начал, то столкнулся бы с таким же яростным сопротивлением Гильдии?

Против воли я хихикнула, представив одного из богатейших купцов и промышленников Необходимска таксующим.

— Зря смеетесь, — серьезно сказал мне он. — Не родись я в своей семье, стал бы, наверное, воздушным таксистом… Но прошу меня простить, Анна Владимировна, я слишком долго вас задержал! Вы, наверное, шли по своим делам.

— Нет, что вы, мне приятно было встретиться, — вежливо возразила я. — Так до свиданья, господа!

— До свиданья, Анна Владимировна!

— До свиданья, госпожа Ходокова!

С тем мы и расстались.

После встречи с Ореховым и сарелийским купцом я отправилась сразу домой. В окрестностях Муниципального парка я выполняла поручение шефа: относила клиенту собранные нами данные о его деловом партнере. Та оказалась не без грешка, но не того сорта, какого опасался клиент: из кассы не подворовывала, но оформила двух своих собак как «иждивенцев» под человеческими именами и получала за их лечение налоговые вычеты. Клиента, кажется, это привело в недоумение — ну да уж как дальше поступить с этой информацией, его дело. Хочет, может сдать даму в налоговое управление, если боится неприятностей для своей деловой репутации, хочет, может ничего не делать: грешок не слишком серьезный, тянет максимум на штраф.

Погода была для зимы хорошая — не холодно, влажность невысокая, поэтому улицы с утра не оледенели (или с них уже успели счистить лед, по крайней мере, в центре), вот я и решила погулять. Но после того, как я пронаблюдала эту схватку таксистов, меня разобрал азарт. Захотелось поскорее выяснить, в чем тут дело. А у кого лучше выяснить, как не у шефа? Наверняка он уже в курсе свежих сплетен!

Впрочем, зная, что шеф не всесилен, я по дороге заехала в свою любимую кофейню в Рубиновом конце, спросила себе чай (после того, как мы весной прикрыли незаконное дело Златовских/Серебряковых, кофе стал слишком дорог) и послушала, о чем говорили студенты.

Я оказалась права: о погоне у Муниципального парка здесь уже говорили, так что домой я вернулась просвещенная насчет городских сплетен.

Оставив на вешалке пальто и шапку, я поднялась наверх, в кабинет шефа. Как частенько бывало последнее время, там никого не оказалось. Тогда я заглянула в детскую. Буквально заглянула, через щелку, надеясь остаться незамеченной.

Естественно, шеф был там. Лежал на мягкой стеганой подстилке, прижав лапой разлюбезного отпрыска, и деловито его вылизывал. Отпрыск порывался бежать.

— Терпи… терпи… пока я тебя разумной личностью делаю! — сквозь рот, полный шерсти, приговаривал шеф. — Кто умываться не умеет? У кого уши грязные? Вот погоди, натравлю на тебя Прохора с ватными палками, будешь знать!

Котенок жалобно мяукнул.

— И учись разговаривать нормальным языком! Полгода уже, пора и начинать! — тут шеф передергивал: котята-генмоды начинают разговаривать хорошо если в год.

Физически они растут как обыкновенные животные, а вот ум получают примерно с той же скоростью, что и люди. В начале чуть быстрее: Василий-младший уже более-менее понимал человеческую речь… по крайней мере, простые фразы вроде «иди сюда» и «пора кушать» — но их, конечно, и обычные коты понимают, вот только ответить соизволяют не всегда. Говорить же большинство генмодифицированных котят и щенков начинают примерно в год, но уже сразу целыми фразами, хотя и короткими.

Вроде бы, у них только к этому времени окончательно оформляется речевой центр в головном мозгу.

Однако шеф все не оставлял затей показать всем, насколько его любимый котенок гениален и лучше всех. Вот и сейчас — по полу спальни уже были разбросаны плиточки с буквами. Кубики котенку давать бесполезно, все равно один на другой не составит. А вот плиточки можно спокойно двигать по полу лапкой… можно было бы — будь котенку хотя бы года три. Обычно генмодов начинают учить читать примерно с этого возраста. А в гимназии (или к частным репетиторам) отдают лет в семь или в восемь, примерно как людей.

— Ну-ка, повторяй за мной, — шеф прекратил приводить лохматого Ваську в порядок и снова взялся за обучение. — А! А! Буква А!

— Мяу-а, — сказал котенок.

Василий Васильевич вздохнул.

— Ну ладно, ну допустим. Но учти, что я мирюсь с этими вульгарными звуками только потому, что тебе пока недоступна сама концепция вульгарности. Скажи «папа».

Котенок снова мяукнул и стукнул Василия Васильевич лапкой по лапе.

— Нет! Играть я с тобой больше сегодня не буду. Кто вазу со стола своротил? Скажи «папа».

Васька ничего не сказал, просто скакнул на Василия Васильевича и потерся мордахой о его грудь. Шеф тут же растаял.

— Ну ладно, ладно, подлиза… Но я еще из тебя сделаю разумную личность!

Тут я сочла возможным постучать в дверь.

— Анюта? Уже вернулись? — чуть рассеянно сказал шеф. — Деньги с клиента получили, все в порядке? Да вы проходите. Я уже выучил этого сорванца говорить букву «а»!

Скрывая улыбку, я вошла в комнату. К счастью, у Василия Васильевича, как у всех котов, пусть даже генмодифицированных, не очень хорошее зрение, а потому он не поймет, что я над ним посмеиваюсь.

— Шеф, я тут кое-что интересное видела, — сказала я. — У нас над Муниципальным парком пятеро аэротакси шестое загоняли.

— Как загоняли? — на сей раз шеф обернулся ко мне с неподдельным интересом.

Вкратце я пересказала эпизод, а также упомянула, что встретила Орехова, который обрабатывал какого-то дельца из Сарелии.

— Не какого-то, — покачал головой шеф, — «Озерный никель» — предприятие серьезное, вам стоило бы поинтересоваться. Надо же, Ореховы, стало быть, и в сторону оборонной промышленности думают расширяться…

— Обороннуй? — слегка удивилась я.

Шеф взглянул на меня с иронией, особенно не замечая, что Васька обежал его и принялся охотиться за его хвостом.

— Говорю же вам, поинтересуйтесь, для чего применяется никель… И аэромобиль у него собственный есть — все один к одному!.. Но ладно, все это лирика. Что же касается сути наблюдаемого вами происшествия, я предполагаю, что гильдейцы вели охоту за каким-нибудь отступником — вы ведь знаете, что в гильдии таксистов исключительно строгие правила! Одно и странно, что они сделали это в небе, у всех на виду, а не втихую, как обычно…

Надо же! Неужели шеф еще этой сплетни не знает? Ай да я!

— Потому что это не член гильдии! — сказала я, даже не пытаясь скрыть гордость от того, что в кои-то веки выяснила что-то раньше шефа. — Это Таинственный таксист!

Должно быть, Василий Васильевич услышал большую букву в моем голосе, потому что его ярко-голубые — как у всех генмодов — глаза внимательно прищурились.

— Что за Таинственный таксист? Почему я пока о нем ничего не слышал?

— Наверное, потому, что вы собираете сплетни в основном у верхнего эшелона горожан, — предположила я, — да еще стараетесь держать руку на пульсе криминального мира. А он — не то и не другое.

— А что же? — спросил шеф.

Только я набрала воздуху, чтобы ответить, как в дверь детской постучали — и тут же приотворили ее.

На пороге стояла Антонина, экономка и кухарка шефа. Женщина она немолодая, стоическая, но сейчас казалась несколько удивленной.

— Василий Васильевич, к вам клиенты, — сказала она. — Делегация от Гильдии Аэротаксистов. Я попросила их подождать в гостиной, Прохор сейчас принесет им чай.

И правда, было от чего удивиться! Гильдия аэротаксистов славится не только своими строгими правилами, но и тем, что она всегда решает свои проблемы самостоятельно. Я официально работаю на шефа чуть меньше года, но живу у него уже больше десяти лет, хотя пять из них и провела в пансионе для благоразумных девиц мадам Штерн. И за это время к нам ни разу не обращался никто из Гильдии, хотя шеф действительно один из самых лучших сыщиков Необходимска. По крайней мере, самый разносторонний точно. Так, он один из немногих имеет лицензию на сотрудничество с полицией и занимается криминальными расследованиями, а не только частными.

Очевидно, этот Таинственный таксист, кто бы он ни был, как следует допек бородачей-аэромобильщиков, раз они нарушили свои обычаи.

— М-да, — сказал шеф задумчиво. — Чувствую, дело будет то еще.