Ген свободы

Глава 3 Таинственный таксист — 3

Не подвело чутье! Еще как не подвело!

Не скажу, что визит в пивную так уж развязал язык моим собеседницам. Куда больше помогли мои рисунки. Сперва я изобразила Марию Цой, потому что ее рисовать было интереснее — профиль вышел просто королевский. Я поозорничала и окружила лист рамкой из шестеренок, намекая на профессию женщины.

А вот с Юлей Румянцевой сперва вышла незадача: у нее приятное, милое лицо, но рисовать его было решительно неинтересно, и все выходило не то. Юля, видя, как я мучаюсь с карандашом, вдруг сказала:

— А если так? — и одним жестом распустила волосы.

Ну и богатство скрывалось в ее плотной прическе, даже сложно было предположить! Словно золотая волна рассыпалась по плечам.

Тут же дело пошло на лад: я сделала акцент на этих восхитительных волосах, а вокруг самой Юлии нарисовала узор из гаек и гаечных ключей. Она похихикала и заявила, что никогда в жизни не видела ничего настолько симпатичного.

В пивной на нас, занявших угловой столик, косились, но народу было мало, и никто не препятствовал посиделкам — тем более что Румянцева, верная своему слову, действительно купила мне и пива, и соленых орешков. Они с Цой не пили, потому что им предстояло еще полдня работы, но все равно атмосфера совместных посиделок оказала свое воздействие: не прошло и часа, как девушки начали активно жаловаться мне на свою работу. Причем, к моему удивлению, Цой оказалась более красноречивой.

— … Сколько лет уже предлагаю проекты — зачем доставать эти колбы по одной, давайте сделаем съемную аккумуляторную батарею, и можно будет ее вытаскивать разом и разом перезаряжать! — горячилась она. — Техобслуживание можно было бы во много раз сократить! Да и до сих пор использовать свинец, когда нормальные люди уже давно перешли на пропилен — это вообще ни к селу ни к городу!

— Прошлый век и ретроградство! — серьезно подтвердила Румянцева, тряхнув своими великолепными волосами. — А еще скорость!

— Да что скорость, главное — элегантность конструкции! — не согласилась Цой. — Серьезно, ведь до сих пор мы все еще делаем аэромобили по тем же чертежам, что пятьдесят лет назад!.. Ну куда это годится?

— Стойте, мы их делаем? — удивилась я. — А я думала, их доставляют из Каганатов…

— Не совсем, оттуда доставляют запчасти, а у нас тут собирают по лицензии, — покачала головой Цой. — Есть три мастерские в городе, которые берутся за такие заказы, я в одной из них стажировалась. Скучнейшее место! Там все куплено гильдией, шаг влево, шаг вправо — самоуправство! Ни малейших усовершенствований внести нельзя!

— Вы так говорите, словно это не ваша Гильдия, — удивилась я.

— Так она и правда не наша! — фыркнула Румянцева. — Мы в Гильдию не входим, они же зубами и когтями держатся за свои привилегии! Стали бы они принимать туда механикусов вроде нас.

— Да, мы просто наемная рабочая сила, — кивнула Цой. — И всеми нашими предложениями по рационализации подтираются! Но и выхода особого нет, — она вздохнула. — Если хочешь работать с летающими машинами, приходится работать с Гильдией.

— А почему так происходит? — спросила я. — Разве им самим усовершенствования не выгодны?

— Какая к хуям выгода! — Румянцева махнула рукой. — Им выгодно, чтобы работать по два часа в день и зарабатывать этим как короли! Вот и все. А то, что такси бьются через одно… — она осеклась.

— Разве такси часто бьются? — тут же среагировала я.

Мне было известно, что некоторые люди боятся пользоваться летающим транспортом, но реклама всегда заверяла, что такси абсолютно безопасны — если, конечно, вы не страдаете головокружениями и можете как следует держаться за поручень, окружающий площадку.

Механики переглянулись, при этом на лице Румянцевой было такое выражение, словно она сожалела, что сказанула такое, а на лице Цой — будто она укоряла помощницу за несдержанность.

После короткой паузы Цой сказала:

— Не совсем. Если бы аэромобили были повинны в смертях или ранениях, рано или поздно пришлось бы что-то менять. В основном все отказы заканчиваются ничем — выходят из строя, как правило, движущиеся части, то есть подъемные лопасти. В этом случае энергии генератора поля почти всегда хватает, чтобы аэромобиль мягко сел. Корпус мнется, выглядит страшно, но на деле сущие пустяки. Поскольку в случае отказа такси поездка бесплатна, большинство горожан даже не жалуется.

— Ясно, — несколько озадаченно сказала я.

Мне прежде никогда не приходилось сталкиваться с поломкой воздушного такси. Но ведь и ездила я на них не так часто. А что, может быть, поэтому никто и не обратил внимание на число поломок. Для того, чтобы постоянно пользоваться таким видом извоза, надо, чтобы у тебя денег куры не клевали. А такому богачу проще заиметь свой собственный транспорт.

— То есть, по-вашему, Таинственный таксист постоянно уходит от преследования других таксистов потому, что его аэромобиль лучше сделан? — спросила я.

Румянцева широко улыбнулась.

— Готова поставить свой любимый ключ на семнадцать, что да! Таинственный таксист — отличный парень, я за него болею!

Ага, так вот почему она так неприветливо меня встретила, когда я сказала, что разыскиваю его.

— Ну-ну, — Цой неодобрительно покачала головой. — Не знаю, как насчет удачности конструкции, если ему даже в голову не пришло сделать на аэромобиле нормальное кресло, как я уже много лет уговариваю… Но что ему не требуется так часто чинить поломки, как нашим — это точно.

— Маша, я тебя люблю, но кресло на аэромобиле — это зряшная затея! — заспорила Румянцева. — Зачем оно нужно — чтобы вверх головой летать, что ли? Да пилот мигом сознание потеряет! И молчу уже о том, что это лишний вес…

— Зато можно было бы обойтись без поручней, которые точно лишний вес, или делать их из современных материалов вместо древней нержавейки, — возразила Цой.

Я слушала все это с неподдельным интересом, впитывая малейшие подробности. Будет, что рассказать шефу!

К концу обеденного перерыва механиков, который длился положенные по закону два часа, расстались мы более чем довольные друг другом.

Вечером мы с шефом в его кабинете обсуждали улов за сегодняшний день.

Для очистки совести я все же объехала остальные СТО, но ничего принципиально отличного от того, что увидела в самом первом, не нашла: не слишком большие рабочие ангары без перегородок, полная невозможность укрыть неофициальную деятельность… И почти везде на СТО, кроме самого первого, я встречала хотя бы двух или трех бездействующих таксистов. В одном СТО они играли в карты вместе с механиками, хотя в ангаре стоял полуразобранный мобиль…

Осторожные расспросы позволили узнать, что все мобили находятся в собственности Гильдии, но за каждым закреплено двое, а то и трое водителей, работающих посменно. Если аэромобиль выходил из строя, что случалось довольно часто, без работы оставались все, с ним связанные.

Но, как ни странно, никто из оставшихся без дела таксистов не тосковал по этому поводу. Все они казались довольными жизнью.

Это наблюдение я тоже поведала шефу.

— Это вам к вопросу о вреде монополий, — заметил Василий Васильевич. — Но самое главное, что вы вынесли из этого похода?..

— Что Таинственному таксисту удается ускользать от остальных потому, что его аэромобиль как-то модифицирован, — сказала я. — Причем, судя по всему, очень неплохо модифицирован. Хотя об этом мы и раньше догадывались…

— Допустим, — сказал шеф, — но догадки никогда не мешает подтвердить эмпирически. Ладно. Какими вы видите наши следующие шаги?

— Обойти мастерские, способные на модификацию аэромобилей? — предположила я. — Вряд ли их в городе много.

— Да, речь идет практически о полноценных сборочных цехах, — кивнул шеф. — Я знаю четыре, два из них — при Высшей инженерной школе, один работает на Управление военного флота, один — в частном владении.

— Что-то вроде предприятия инженера Стряпухина, вечная ему память? — спросила я, имея в виду нашего с шефом прошлогоднего клиента.

Косвенно то дело стоило мне самого неприятного опыта в моей жизни. Это не говоря о том, что настоящего убийцу — ни заказчика, ни исполнителя — мы так и не поймали. Хотя насчет заказчика шеф был практически уверен.

— Вроде, но масштабом побольше, — кивнул шеф.

— Так может быть, зайти к ним?

— Уже, — шеф довольно сощурился. — Они сейчас конструируют лазерные устройства по заказу нашей доброй знакомой, Галины Георгиевны Байстрюк. Кажется, та решила вернуться на деловую арену.

— Ого! — воскликнула я. — Быстро она!

— Так ведь изобретение Монро было арестовано, а патента на него он не получал — вот оно и попало в общее пользование… по крайней мере, по законам Необходимска. Галина Георгиевна, несмотря на возраст, деловую хватку не утратила и уже успела подсуетиться.

— Надеюсь только, она его не для показа страшилок будет использовать, — вздохнула я.

— Виктуар мне обмолвилась о том, что она обсуждает контракт с Народным театром, потому что Академический театр ей сразу отказал, — усмехнулся в усы Василий Васильевич. — Думаю, вас это обрадует?

— Еще бы! — ахнула я.

Да, я — завсегдатай Народного театра, грешна. Пусть пьесы, которые там ставят, не всегда отвечают самому изысканному вкусу, зато они интересны. От них кровь бурлит в жилах и дух захватывает. А уж если добавить к обычным красочным декорациям еще и те картины на воздухе (точнее, водяном паре), которое создает устройство мошенника Монро — должно и вовсе получиться необыкновенно!

— В общем, у них сейчас просто нет времени на то, чтобы переоборудовать аэромобиль. Это ведь не починка часов в свой карман в свободное от работы время, такое от коллег не скроешь, — подвел итог шеф. — Следовательно, что?

— Мы имеем дело с подпольной лабораторией? — спросила я. — Может быть, опять организованная преступность? Что-то они успокоились после ареста Резникова…

— И наймит организованной преступности снимает котят с деревьев? Нет, я думаю, что другая ваша версия ближе к делу: это развлекается кто-то, у кого денег куры не клюют. Кто-то, кто не только смог вывезти аэромобиль из-за границы в обход Гильдии, но и сумел оборудовать у себя на дому частную лабораторию. Честно говоря, если бы вы сами не поручились за алиби вашего друга Орехова, я подумал бы на него — по типажу он как раз подходит.

— Орехов не может быть мне другом, — возразила я, — мы с ним разного поля ягоды.

— И все же он запомнил ваше имя и лицо, — мурлыкнул шеф, — это уже кое о чем говорит… Насколько я знаю, у Никифора Терентьевича отличный нюх на людей — этим он пошел в мать. Так что чем-то вы его заинтересовали.

Почему-то я покраснела, хотя казалось бы — ну заинтересовала и заинтересовала, что тут такого? В конце концов, Мурчалов — едва ли не лучший сыщик Необходимска, а я его помощница. Волне возможно, что Орехов счел это достаточно полезным знакомством.

Так что не было никакой причины заливаться румянцем. Тем более, что Орехов мне вовсе не нравился как мужчина. Да, он был высокого роста — выше меня, что не так-то часто случается; с приятным голосом и безупречными манерами. Но при этом полноват, на десять лет старше, да и эти его дурацкие усики…

«Зато какие у него большие ладони!» — зачем-то всплыла в голове непрошенная мысль.

Я постаралась тут же ее отогнать. Что за притча, никогда ведь не интересовалась противоположным полом! Неужели, как говорит Антонина, наша экономка, «время пришло»? Так пусть уходит обратно, мне не до того.

— Ну ладно, — сказала я. — То есть вы считаете, что это духовный брат Орехова. Как же мы тогда его поймаем? Не предлагаете же вы следить за всеми богачами Необходимска? Кстати, сколько их у нас?

— О, довольно много, мы все же богатый город, — махнул хвостом Василий Васильевич. — Есть даже мнение, что третий или четвертый по состоятельности на планете… Но то, о чем вы говорите, конечно, невозможно. Нужно наладить слежку за небом. Увы, боюсь, мне придется пренебречь давней напряженностью в отношениях, что существует между кошками и птицами, и обратиться за помощью к воронам и галкам…

Шеф, разумеется, имел в виду генмодов — в Необходимске их живет довольно много, хотя генмодифицированные птицы держатся больше наособицу от людей, чем те же коты и собаки. Как говорил наш преподаватель гражданского права, «слабее интегрированы в общество». Знакомый шефа Аврелий Чернокрылов, хозяин таксидермической лавочки и сын знаменитого художника, скорее исключение из правил.

Я спросила, не через него ли шеф собирается действовать.

— Через него, увы, — вздохнул тот. — Не самая приятная особа, но других вариантов я не вижу. Не снова же пытаться загнать нашего фигуранта? Таксисты попробовали — не получились…

И тут у меня забрезжила в голове идея. Я вспомнила Румянцеву и Цой, жарко спорящих над кружкой пива. Цой даже чертила что-то на столешнице, пытаясь мне объяснить…

— Знаете что, — медленно проговорила я, пытаясь ухватить эту свою мысль за хвост, — а может быть, и получится. Правда, придется обратиться за помощью не только к птицам. Но мне почему-то кажется, что отказа не будет.

Как ни странно, мой план встретил полный восторг у Цой и Румянцевой. Я не думала, что они хорошо меня примут: как-никак, я снова заявлялась к ним в мастерскую посреди рабочего дня, отнимала время… Но Юлия встретила меня чуть ли не с распростертыми объятиями, и даже Мария сдержанно обрадовалась.

Когда я предложила им переоборудовать аэромобиль, чтобы он летал быстрее и лучше, Румянцева сперва восприняла это с неподдельным энтузиазмом и полезла уже за целым списком усовершенствований, которые она вела у себя в блокноте. А вот Мария Цой повела себя куда скептичнее.

— Не верю, чтобы Гильдия согласилась поступиться своими драгоценными традициями, даже чтобы достать занозу у себя из задницы, — сказала она. — Да и кто уступит свой аэромобиль? Они же все посчитаны и записаны за определенными водителями. Если мы выведем какой-то из них из строя, кто-то из таксистов не заработает денег.

— Да они тут и так в карты играют целыми днями! — возмутилась Румянцева.

— Они играют, когда мобиль сломан. В этом случае идет страховка от Гильдии, — невозмутимо пояснила Цой.

— Так и за тот, который мы будем переоборудовать, заплатят, в чем проблема!

— Заплатят ли? — скептически приподняла Цой бровь. — Но даже если и так, то потом они наверняка заставят все усовершенствования откатывать обратно, и вот это уже может оказаться за наш счет.

Я порадовалась, что с самого начала решила действовать не через этих выжиг.

— Нет-нет, — сказала я. — Мы обратимся к частному владельцу! У Никифора Орехова есть собственный аэромобиль, и я уверена, что он не откажется потягаться в скорости с Таинственным таксистом.

Тут уже и непосредственная Румянцева, и сдержанная Цой вытаращились на меня совершенно одинаково.

— Орехова? — раздельно спросила Цой. — Миллионщика Орехова? Да вы с ума сошли, голубушка!

— Так ему и нужно вмешиваться в эту ерунду! — вторила Румянцева.

Но уговаривать их пришлось совсем не так долго, как я опасалась. Очень уж им хотелось модернизирировать какой-нибудь аэромобиль — и желательно так, чтобы ретрограды из Гильдии не стояли над душой. Кроме того, я заверила их, что переговоры с Ореховым буду вести сама, и это решило дело. Как грубовато сообщила мне Юлия, если им не придется выставлять себя идиотками, а только постоять рядом и понаблюдать за тем, как идиоткой выставлю себя я, то они согласны.

У шефа давние дела с секретарем Орехова, Фергюсом Иисусовичем. Подозреваю, что речь идет о каких-то компрометирующих сведениях, которыми располагает шеф в отношении старого ворона (секретарь — тоже генмод), но я не спрашивала. Некоторые вещи лучше не знать, чтобы иметь возможность строить из себя святую невинность.

Как бы то ни было, через этого секретаря шефу удалось договориться о встрече. Я уже виделась с Ореховым у него дома, когда мы приезжали в роскошный особняк этого семейства вместе с полицией. На сей раз встреча состоялась в одной из контор его компании — чрезвычайно людном и занятом здании в Дельте.

Здание было выстроено недавно: из бетона, с огромными окнами без переплетов. Еще на этапе планирования его называли уродливым, какой-то журнал даже открыл сбор петиций за прекращение строительства. Кажется, эти петиции были собраны, но Ореховых это не остановило. И вот теперь здание бурлило жизнью: по этажам бегали туда-сюда клерки с бумагами, на рецепции внизу то и дело звенел колокольчик, подзывающий секретарей — те еле нашли свободную секунду указать нам нужную дверь!

Однако в кабинет Орехова — просторный, светлый, с массивным столом из темного дерева — шуму и суете не было доступа. Когда мы прошли, в приемной перед столиком секретарши ждало еще трое, однако Орехов поднялся из-за стола нам навстречу с таким видом, будто ждал нас весь день и мы были его единственными гостями.

— Приятно видеть вас, Анна Владимировна, — сказал он, выслушав мои представления спутниц. — И вас, дамы. Что же вас сюда привело? Фергюс сказал, что дело опять касается детективной работы. Я снова стал подозреваемым в преступлении? Это было бы интересно!

— Я бы охотно доставила вам это удовольствие, — в тон ему ответила я. — Но только я своими глазами видела, что вы стояли рядом со мной на земле, когда Таинственный таксист пролетал мимо.

— А! — если мне казалось, что Орехов радушно принял нас прежде, то теперь я вынуждена была пересмотреть свое мнение: вот сейчас он просто просиял. — Так вы ловите Таинственного таксиста? И чем же я могу вам помочь? — он снова окинул взглядом Цой и Румянцеву, не упустив тубы с чертежами, которую сжимала в руках одна, и большой папки, которую держала другая. — Похоже, разговор будет довольно долгим. Не перейти ли нам за стол?

Он указал рукою на круглый стол у окна, за которым стояло несколько кресел — видимо, специально для переговоров. Кресла на ощупь оказались мягче, чем у нас с шефом дома, однако при этом я не упустила, что Орехов сел напротив меня так, чтобы видеть мое лицо, на которое падал зимний свет.

Стараясь не спасовать в этой обстановке, я в двух словах обсказала проблему: необходимо догнать Таинственного таксиста, чтобы заставить его выдать свою личность; гильдия сопротивляется малейшим переделкам своих мобилей; важно найти того, у кого есть собственный аэромобиль и кто согласится на модернизацию.

— Но почему вы считаете, что один автомобиль сможет догнать там, где потерпели неудачу пятеро? — спросил Никифор Орехов. — Ведь один мобиль не сможет взять другой в коробочку и принудить его сесть.

— Да и пять мобилей не нужно! — вклинилась и тут же стушевалась Юлия Румянцева. — Я хочу сказать, ну, что когда один аэромобиль нависает над другим, поля у них накладываются, и у нижнего аэромобиля начинается быстрее топливо расходоваться, и он снижается сразу, и подняться никак не может! Возмущения начинаются.

— Впервые об этом слышу, — заинтересованно проговорил Орехов.

— Это не секрет, — пожала плечами Мария Цой. — Но и не афишируемый факт. Видите ли, аэромобили не слишком безопасны, и никто не хочет, чтобы они поднимались выше, чем необходимо.

Орехов побарабанил пальцами по подбородку.

— А с вашими усовершенствованиями мой аэромобиль станет безопаснее?

— Главное — он станет быстрее! — снова влезла Румянцева. — Как минимум, вдвое… Ой!

Судя по звуку, Цой двинула ее ногой под столом.

— То есть вы предлагаете переоборудовать мой аэромобиль, чтобы он летал вдвое быстрее? — с непроницаемым выражением лица спросил Никифор Орехов.

— Не совсем, — сказала Мария Цой. Держалась она невозмутимо, но видно было, что разговор с одним из сильных мира сего дается ей непросто. — Но процентов на тридцать полетные характеристики повысить, я думаю, можно.

— Механикам зарплату платит Гильдия, от вас понадобятся только расходные материалы, — встряла я.

Мне показалось, что этот довод должен его убедить: говорят, что такие богатые люди, как Орехов, потому и богаты, что отлично умеют считать деньги.

— Меня это не слишком волнует, — Орехов внимательно посмотрел на меня. — Важнее другой вопрос — не привлечет ли меня Гильдия к ответу за то, что я нарушаю их установки? Модификация аэромобилей запрещена, а я дорожу своей репутацией.

Опять двадцать пять! На месте ЦГУП я бы занялась этой Гильдией — не много ли она сил набрала?

— Частному подрядчику гильдия готова выдать специальное разрешение. Очень уж им не терпится поймать Таинственного таксиста.

— Ну что ж… — Орехов поднялся из-за письменного стола в своем кабинете, где он нас принимал. — В таком случае, у меня одно условие…

— Да? — я напряглась.

— Я буду по возможности наблюдать за процессом, и все модификации вы будете мне разъяснять.

Мы переглянулись, не в силах поверить, что все оказалось так просто.

— Разумеется, — сказала Цой. — Вы ведь владелец аппарата.

— Тогда вот ключ от моего гаража, — он достал из кармана связку ключей и отделил один. — Он при моем особняке, дворецкий вам покажет. Можете приступать без меня, можете дождаться окончания моего рабочего дня. Я освобожусь через два часа.

Он говорил с таким неподдельным подъемом, что я немедленно уверилась в том, что не ошиблась. Орехов был энтузиастом полетов, и перспектива модифицировать любимую игрушку зажгла его почти детским восторгом.

Теперь бы еще эта штука не разбилась после первой же переделки, совсем хорошо будет!