Глава 13

Никогда не понимала женщин, которые раскисают от малейших неприятностей в личной жизни. Впадают в уныние, срывают зло на окружающих, ведут себя неадекватно. А то еще и попивать начинают, чего доброго. Дескать, от горя. Хотя на самом деле, просто от дурости.

Помню, во время учебы встретила однокурсницу на остановке. Подошла, думала вместе на учебу поедем. А она вся в слезах, в соплях: «Я никуда не поеду, не могу. Вовка вчера сказал, не хочет на мне жениться».

У меня глаза на лоб полезли. И так, и сяк ее уговаривала: «Ты что? На учебе, наоборот, отвлечешься и забудешь про чудака. Найдешь лучше. А дома ты что будешь делать, лежать и плакать?». Она молча выслушала, а потом рванула на другую остановку и поехала домой.

Не знаю, может, я не имею права кого-то осуждать. У меня ведь ситуация совсем другая. Дима — мой человек, и он хочет всю оставшуюся жизнь провести вместе. Я знаю, что буду скучать, уже скучаю. Но меня держит на плаву абсолютная уверенность в нем. Так зачем мне сходить с ума и рвать волосы?

Дима обязательно вернется. А пока есть другие заботы. И я все свободное время посвящу своим родным, работе и учебе.

— На какое число у нас обратные билеты? — спросил дед тем же вечером, наливая себе первую рюмку. Пользуясь тем, что в гостях предоставили отдельную комнату, он и здесь придерживался своего обычного вечернего ритуала. А я как раз зашла пожелать спокойной ночи да обсудить план действий на следующий день.

— На тридцатое июля, — ответила я.

— Так это же всего несколько дней осталось! — схватился за голову дед. — А мы еще столько всего не успели!

— Самое главное — в консерваторию не съездили, — поддакнула я, — а Ритка так хотела! Вдруг поступать туда надумает, мало ли.

— И в Третьяковской галерее не были, — перечислял дед, — и в музей космонавтики надо. Говорят, его недавно открыли, обязательно надо посетить.

— Тогда воспользуемся этими днями так, чтобы все успеть, — решила я, — завтра с самого утра и начнем. При желании можно это все за день объездить. Ну, на худой конец, за два дня.

— А тебе уже не надо к Падшиным ездить, обои клеить?

— Нет, не надо, — помрачнела я, — ремонт закончился.

— А в гости к Диме мы же собирались…

— Не пойдем мы к нему в гости, — покачала я головой, — Дима уже уехал.

— Куда, домой?

— Нет, в командировку в Афганистан.

— Да ты что? — дед даже рюмку отставил.

— А что удивительного? Ты же сам говорил, у него профессия — Родину защищать. Поехал выполнять свой долг, что тут поделаешь.

Дед опрокинул в себя рюмку и как-то странно крякнул.

— Знаешь, я столько раз думал, — признался он, — ведь все могло быть по-другому. Какой черт дернул нашу Олечку так поступить, для чего?

— Шмоток импортных захотелось, — мрачно сказала я, глядя в сторону серванта с хрусталем и фарфором.

— Из-за каких-то паршивых шмоток и тебе жизнь испортила, да и себе тоже. А знаешь, мне почему-то кажется, что все у вас с Димой еще будет. Не знаю, может, я ошибаюсь. Но я ведь видел, как он на тебя смотрел, когда вы танцевали в поезде. Помнишь, в вагоне-ресторане?

— Мне ли не помнить. Однако, смысл сейчас об этом говорить? Вот вернется из своей командировки, тогда и посмотрим.

— Неужели?..

— Все может быть, — сказала я уклончиво, — во всяком случае, с Вадимом я намерена развестись. А теперь скажи, что у вас с Валентиной Николаевной.

Дед открыл было рот, но тут раздался стук в дверь, и вошла тетя Рита.

— Альбина, тебя там к телефону!

— Кто? — сумасшедшая надежда загорелась во мне. А вдруг Дима может звонить из Афганистана? Ну мало ли, вдруг какая-то связь есть?

— Да та же подружка, которая раньше звонила.

Ну, кто бы сомневался. Разве Пашина так просто отстанет?

— Альбина, — кричала Валюша в трубку через треск и другие помехи, — ну обрадуй меня, скажи, что ты достала билет!

— Ох, Валюша, я бы рада тебя обрадовать, — притворно вздохнула я, — но нет.

— Как нет? Что, вообще нет? — ее голос сорвался на плач. — Альбиночка, ну как же так? Ты же обещала! Ты так обнадежила, а теперь!

Во мне начал закипать гнев. Еще одно слово, и я пошлю ее так далеко и надолго, куда никто и никого не гонял. Ненавижу, когда так упрекают! «Ты обнадежила»! Вообще-то она попросила, а я лишь пообещала попробовать. И не более того. А получилось там или нет — не от меня зависит.

— Мне всего лишь обещали позвонить, я же тебе говорила. Но так и не позвонили. И мы сами скоро уезжаем домой.

Уловив металлические нотки в моем голосе и словно почувствовав мое настроение, Валюша моментально сбавила тон и умильно-просительным голоском заворковала:

— Альбиночка, слушай, а у тебя на какое число билеты?

— Мы уезжаем тридцатого, через несколько дней, так что…

— Слушай, а ты не можешь мне свой билет отдать?

Я ошалело фыркнула:

— Даже при всем желании не могу! Даже если сильно захочу! Мне на работу выходить восьмого августа. Я же не брала дополнительный отпуск за свой счет, как ты. И если вовремя не выйду, меня уволят.

— Ну, а если мне билетами с Риткой поменяться, а? Или с дедом? — таким же умильным голоском продолжала уговаривать Пашина. — Им же лучше, побудут в Москве до конца лета, домой вернутся на самолете…

— Ритке в сентябре поступать в музыкальную школу, — твердо сказала я, — надо быть подготовленной, а она и так много занятий пропустила. А деду надо человека встретить, который вот-вот приедет.

Я имела в виду Валентину Николаевну, только не стала вдаваться в подробности. Незачем кому-то знать, что там у деда в личной жизни происходит.

Интересная она такая. «Пусть Ритка или дед до конца лета останутся». А она не подумала, что задержаться на целый месяц — это вообще-то стеснить тетю Риту, а главное, ее родных. Алла живет у подруги все это время. И наверняка договорилась у нее пожить только на время нашего приезда.

Опять же, как я оставлю Ритку одну в чужом городе, пусть даже под присмотром родных? И стоит ли так напрягать тетю Риту? А лететь потом моя дочь одна будет, без нас?

Вот в этом вся Пашина. Создать нерешаемые проблемы стольким людям, лишь бы ей с ее дочкой хорошо было.

— Ты что, решила все-таки отдать Ритку в музыкальную школу? — с ужасом и возмущением сказала Пашина. — Ты же сама говорила — на кой-черт сдались эти траты? И как ты платить собираешься за уроки, за пианино? У тебя же Вадим все пропивает, вы живете чуть ли не в нищете! Ни ремонта в доме, ни мебели нормальной, ни телевизора. Зато Ритка на музыку станет ходить! Вон моя Анечка никуда не ходит, и нормально! И нормально!

— А моя Ритка уже начала заниматься, и ей нравится, — сказала я тоном, не терпящим возражений. — И как ты представляешь, чтобы она одна летела в самолете? Ты свою дочь так бы отправила?

— Представь себе, отправила бы, — заявила Валюша. — Я так и планирую. Сейчас я срочно уеду, а она потом сама. Ничего страшного, здесь ее бабушка проводит, там я встречу. Ну, Альбиночка, ну поговори со своими! Может, дед согласится еще месяцок здесь побыть?

— Поговорить поговорю, — с шумом выдохнула я, — но ничего не обещаю. И никогда не говори мне таких слов, как «обнадежила», договорились?

— Ты сейчас поговоришь? Когда мне перезвонить? Ты представляешь, я до сих пор тридцатая в очереди!

— Сейчас поговорю, — сквозь зубы сказала я, — перезвони через час.

Я вернулась в комнату к деду.

— Кто там звонил, опять Пашина? — поинтересовался он, закидывая в рот ириску.

— Ну да, возмущается, что подходящих билетов нет. Так ты не рассказал мне, что там с Валентиной Николаевной, — напомнила я.

— Ну что, она побудет у матери еще неделю, а потом вернется в наш город. Созванивалась с дочерью, оказывается, та беременна. Скоро внук или внучка появится. Ну а, кроме того… Слушай, как на твой взгляд, нормально будет, если мы с ней поженимся? Я не сильно старый для этого? Люди не засмеют?

— Ой, да что ты! — я радостно приложила руку к сердцу. — Да ты же у нас еще ого-го! И никакой ты не старый! Не выдумывай.

— И ты не против будешь? Не помешает она тебе в нашей квартире?

— Да что ты? Я буду так рада за тебя, что мне никто не помешает. Что ж я, не понимаю? Человек-то рядом нужен. Ты и так уже сколько лет один.

— Только ты не подумай, что я маму предаю этим. Я нашу маму всю жизнь любил, и всегда буду любить. Но тут ты права. Очень хочется, чтобы кто-то был рядом здравомыслящий и понимал тебя. Поговорить, обсудить что-то, поделиться. А у нас с Валентиной Николаевной одинаковый взгляд на мир, мы из одного поколения, оба курим. Многие говорят, что две хозяйки не уживутся на одной кухне. Но я заметил, тебе эта кухня не очень-то интересна.

— Да конечно-конечно, — замахала я руками, соглашаясь, — готовить вообще не мой конек.

— А она любит готовить, вот мы с ней и будем на пару хозяйством заниматься. А ты или Ритка домой пришли — все убрано, приготовлено. Никто ни с кем не ругается.

— Да, конечно, поделим зоны ответственности, так сказать. Вы дома по хозяйству, мы на работе и на учебе. Может, телевизор новый купим, да будем вечерами все вместе собираться в зале.

Я с удовольствием представляла себе эту идиллию. И в который раз думала — хорошо, что дед будет не один. Может, через год я уеду в Москву и останусь здесь с Димой. С Вадимом мы разведемся, и он переедет на Шошина. А деду что ж, одному оставаться? Пусть у него тоже семья будет нормальная.

— Опять же, — продолжал дед перечислять плюсы, — у меня пенсия, и у Валентины Николаевны пенсия. Даже материально выгодно.

— Главное, на книжку не складывайте.

— Да какая книжка, — горячо согласился дед, — мы на внуков лучше потратим. Знаешь, какая у меня мечта? Купить Ритке золотые украшения и держать в тайнике, пока ей восемнадцать не исполнится. Чтобы у нее к совершеннолетию что-то было.

— Не лучшая идея, — задумалась я, — золото все же дорогое. Пусть сама себе заработает, тогда и ценить будет.

Через час, когда Пашина перезвонила, я твердо ей сказала:

— Нет, ничего не получается. Ты извини, но и у деда дома дела, и у Ритки. Никто не хочет меняться.

— Ну спасибо, подруга, — взвизгнула Валюша и с силой швырнула трубку. Я поморщилась от грохота и пожала плечами, испытывая облегчение. Мусор вынес сам себя, как говорится.

Но уже через минуту телефон опять зазвонил.

— Ты извини, что я трубку бросила, — послышался Валюшин покаянный слезливый голос, — не обижайся, я просто уже на взводе. Я так устала жить в аэропорту, ты себе не представляешь. Ни в туалет нормально сходить, ни помыться. Сил больше нет. А на ком еще срываться, как не на подругах?

— Да я понимаю, — рассеянно пробормотала я. Что ж, логика, достойная таких, как Пашина.

— В общем, я завтра опять позвоню. А ты на всякий пожарный съезди еще раз в ваше управление. Вдруг билеты появились, а они просто забыли тебе позвонить.

— Хорошо, — со вздохом сказала я, — давай, держись там.

— Да я уже не могу, — теперь она уже рыдала в голос и повторяла, как заведенная: — я уже не могу, сил моих больше нет.


В оставшиеся дни мы все успели. Посетили все намеченные достопримечательности и даже купили обои, которые на ближайшем почтовом отделении отправили посылкой на наш домашний адрес. А еще мы успевали бродить вечерами по прекрасным и просторным московским улицам.

— Как бы я хотела здесь жить, — не уставала повторять Ритка, — вот в этом доме или в том. Вот с этими детьми дружить, и с этими тоже. Они такие хорошие. Ой, а вдруг уехать не получится?

— Да получится, — посмеивалась я, — у нас и билеты есть, и поезда всегда ходят по расписанию.

— Ну а вдруг мы опоздаем?

— Права не имеем, мне ведь скоро на работу выходить.

— А ты позвони и скажи, что задерживаешься.

— Рита, перестань, — я уже начинала терять терпение, — нам нужна моя работа, понимаешь? Это ведь деньги, на которые мы живем. И у тебя полно дел на музыке, ты не забыла?

— Да, я уже соскучилась по занятиям, по Марии Сергеевне.

— Ну и все тогда, хорошенького понемножку.

И тридцатого числа, за час до отхода поезда, мы уже были на Ярославском вокзале. Когда объявили посадку, дед занес наши вещи в купе, а потом вернулся на перрон. Мы не спешили заходить в вагон и стояли на свежем воздухе до самого отправления.

— Риточка, я еще приеду, я обязательно приеду! — воскликнул дед, увидев заплаканное лицо сестры. — В следующем году обязательно!

— И вы к нам приезжайте, — предложила я.

— Нет, давайте лучше вы к нам следующим летом, — покачала головой тетя Рита, — как раз дача будет построена. Будем на выходные ездить туда отдыхать. Да и не только на выходные. Спасибо вам, что приехали.

— Вам спасибо, что хорошо приняли, — я сама чуть не плакала. И Ритка, глядя на нас, принялась украдкой вытирать слезы.

Потом мы втроем стояли у окна в проходе, глядя, как идет по перрону тетя Рита и машет нам. Мы тоже помахали ей, и вскоре и перрон, и вокзал, и этот удивительный город, ставший родным, — все скрылось из вида.

Нашим соседом по купе опять оказался молодой парень, только другой. Этот возвращался из отпуска на службу в наш город.

Дни сменялись вечерами с калейдоскопической быстротой. Я давно заметила, что путь домой всегда пролетает гораздо быстрее.

Теплым поздним вечером мы сошли на нашей станции назначения. В такое время общественный транспорт уже не ходил, да и тяжелые чемоданы с собой. Поэтому нам пришлось отстоять огромную очередь на стоянке такси и на машине с зеленым огоньком доехать до дома.

Мы выбрались из такси возле нашего подъезда. На лавочке, освещенной светом от подъезда, сидели с бутылкой Молодожен и его супруга Синеглазка.

— Добрый вечер, — вежливо поздоровались соседи, — вам не надо помочь с чемоданами? За трешку мы с удовольствием.

— Да что тут помогать-то теперь? — усмехнулась я. — До третьего этажа как-нибудь доберемся.

— Да я так помогу, — поднялся Молодожен с лавки.

Синеглазка тоже встала:

— Ой, а вы нам покажете, что из Москвы привезли?

— Давайте не сейчас, давайте потом, — отмахнулась я, — мы так устали с дороги, сил нет.

А еще так странно было вновь оказаться в этом подъезде. Все казалось каким-то не таким. И Ритка это подметила:

— Мама, я как будто на другой планете. Как будто в глухую деревню вернулась.

— Правильно, после стольких впечатлений, после всего увиденного мы сами другими людьми стали, — объяснила я, — после поездок всегда так.

Ритке доверили нести сетку с банкой, в которой сидела Хомочка. И теперь девочка с осторожностью прижимала к себе столь драгоценный груз.

Дед и Молодожен поставили чемоданы на пол перед нашей дверью.

— Ну я пойду? — спросил сосед.

— Да, спасибо, Витя, — ответил дед, — дальше мы сами справимся.

Он похлопал себя по карманам пиджака, достал ключ и вставил его в замочную скважину.

А дверь не открывалась.

— Да что такое? — дед отчаянно дергал дверь, пытаясь провернуть ключ в замке. — Как будто с той стороны закрыто!

Я почувствовала испарину на лбу. Кажется, я понимаю, что происходит. И все же не понимаю! Ведь Ритке удалось позвонить домой из Тульской области, но трубку никто не брал. И мы все решили, что Вадим ушел в рейс.

А! Так он, выходит, не ушел ни в какой рейс! И мы сейчас найдем в углу тот самый пыльный мешок, который я пну, и он зашевелится. И окажется пьяным Вадимом.

Странно, а почему соседи не доложили нам, что Вадим дома и пьет? Не по-соседски как-то с их стороны.

Тут за дверью послышались шаги и звук включаемого светильника. Кто-то повернул ключ в замке, а следом и сама дверь приоткрылась. Ровно на ширину железной цепочки, которая была прикреплена одним концом к двери, а другим вставлялась в специальное устройство на стене.

Через щель на нас хлынул яркий свет из прихожей. И мы увидели лицо молодой девицы, которая произнесла тем самым голосом, который твердил тогда в трубке «а-лё, а-лё-о»:

— О, хозяева приехали!

Загрузка...