Железнодорожница 2

Глава 17

С утра настроение, конечно, было паршивым. Ненавижу, когда приходится выходить из зоны комфорта. И, главное, не по своей вине. Когда я перешла из кассы на Спутнике в кассу на Угольной, это было прекрасно. Я сама этого добивалась, сама поменяла неудобства обшарпанной избушки на крупную современную станцию. При этом, условия работы оставались привычными. Сменный график, продажа билетов.

А что теперь? Ни с того ни с сего вызывают, ставят перед фактом. И теперь для меня меняется все — график работы другой, задачи совершенно другие, да и еще и коллектив с самого начала не горит дружелюбием.

Когда я поступала в институт, то представляла себе иную картину. Сначала бы диплом получить, а потом уж думать, куда и чего. Ладно, какой смысл переживать, если все решено и согласовано.

После завтрака я устроилась в кресле возле журнального столика и принялась листать телефонный справочник.

— Мама, мне нотную тетрадь надо купить, — отвлекала меня Ритка от бесконечного списка фамилий. — Дай двадцать копеек.

— Сейчас, — я прошла в прихожую и достала кошелек из сумочки, — на тебе рубль, вдруг надо будет еще что-то купить.

Ритка вскоре ушла, а я опять засела за справочник.

— Что ищешь? — в зале появился дед.

— Ох, — я вздохнула и отложила увесистую книгу, — хочу сегодня сходить к Диминым родителям, а тут такая незадача. Забыла, как их зовут, представляешь? Слушай, а может, ты помнишь?

— Диминых родителей? — дед задумчиво почесал затылок. — Не-а, не помню. Мать вроде Людмила… А нет, Любовь… А отчество…

— Короче, ты тоже мне не помощник, — поняла я, — ладно, пойду так. Как-нибудь выкручусь. Можно же и не называть их по именам.

— А что это ты к ним собралась? — полюбопытствовал дед.

— Да надо съездить в Арсеньев…

И я вкратце рассказала, как мы с Димой сгоряча решили предупредить Валерку о подлых намерениях Валюши.

— В ЛТП? — дед нахмурил брови. — Так туда же самых отъявленных отправляют. У нас даже Молодожен там не был ни разу.

— Так у Молодожена и жена такая же. А порядочные жены, как я поняла, частенько туда мужей отправляют. Если хотят отдохнуть от пьяной рожи.

— И долго она так продержится? Ну, год он там побудет, ну два. А потом-то что?

— Не знаю, — пожала я плечами, — она говорит, или в ЛТП или в дурдом, но куда-нибудь его непременно сбагрит.

— В дурдоме тоже долго не держат. Максимум год, и то, если что-нибудь натворил серьезное.

— Да я тоже говорила, мол, как ты с ним жить собираешься. Но ей сейчас главное — двухкомнатную урвать. Потом, видимо, будет думать, куда его пристроить.

— Ну Пашина, — фыркнул дед, — я, конечно, всегда знал, какая она хитрая. Но чтобы до такой степени?

— Честно говоря, я не уверена, стоит ли мне ехать искать этого Валерку, предупреждать. Все же это их личные дела. Он может мне и не поверить. Скажет — а, подружка из зависти наговаривает.

— А он и не поверит. Он тебя и слушать не станет, — с неожиданной уверенностью молвил дед.

— Почему?

— Ну ты что, Валерку не помнишь? Он же со странностями — нелюдимый, молчаливый, себе на уме. Он тебя выслушает и ничего не ответит, уж будь уверена. Ни одной мысли на его лице не увидишь.

— Вот даже как? Выходит, он изначально был со странностями, а потом его в общежитии обокрали, так и вовсе в дурдом попал.

Наверное, не стоит во все это лезть. Чересчур умная Валюша и ее сумасшедший муж сами как-нибудь разберутся.

Но мне очень хотелось познакомиться, наконец, с Димиными родителями. А еще больше манила возможность прокатиться на машине с ветерком — в такой погожий летний денёк.

И я надела легкий сарафанчик нежно-сиреневого цвета, босоножки и вышла на улицу. Зашла в булочную и купила три шоколадки в яркой обертке с названием «Фантазия». Правда, недешевые — по рубль двадцать, зато очень вкусные, с крошкой печенья. Пригодятся.

От булочной перешла дорогу и очутилась на улице Давыдова. Среди стройных рядов пятиэтажек довольно быстро нашла дом с нужным номером. Поднялась на второй этаж и постучалась в обитую бордовым дерматином дверь.

Мне открыли почти сразу же. На пороге стоял высокий мужчина с военной выправкой и сединой на висках. Как же он обрадовался при виде меня!

— Альбина, давай проходи! А мы с Любовь Григорьевной ждем тебя, ждем. Мать! — крикнул он в сторону комнат. — Иди скорее, Альбина пришла!

В прихожей появилась приятная женщина с короткой кудрявой прической. И сразу кинулась меня обнимать.

— Альбина, как же мы рады! — защебетала она с восторгом. — А я каждый день твои любимые пирожки стряпаю. Когда вы приехали?

— Да буквально на днях вернулись. И я первым делом решила к вам отправиться.

— И правильно! И правильно, — зачем-то повторила она. — Как же хорошо, что ты утром пришла, а то мне к двум часам в школу. Я ведь сейчас во вторую смену работаю. Давай, иди мой руки и проходи на кухню.

Складывалось впечатление, что мама Димы учительница, а отчим, скорее всего, военный в отставке.

Квартира у них оказалась самая обыкновенная, двухкомнатная «хрущевка». И все помещения смежные. Из прихожей в кухню вел проход, соединенный с залом, поэтому зал передо мной предстал во всей красе. Дверь в спальню была распахнута, и бросились в глаза стеллажи с книгами — от пола до потолка. Везде и во всем царил идеальный порядок. Газеты аккуратной стопочкой лежали на полке журнального столика. На коврах ни соринки. Сквозь идеально чистые стеклянные дверцы «стенки» сверкал начищенный хрусталь и посуда из богемского разноцветного стекла.

— В Арсеньев сегодня поедем или в другой день? — деловито спросил меня отчим Димы.

— Хотелось бы сегодня, если возможно.

— Понял, — кивнул он, — тогда я пойду за машиной, а вы пока пейте чай. Альбина, чувствуй себя, как дома.

Я выпила глоток чая из цветастой фарфоровой кружки и надкусила пирожок. Сроду не пробовала такой вкуснятины.

— Пирожки великолепны, — сказала я.

— Все дело в тесте, — ответила хозяйка дома, — я его покупаю в «Кулинарии». Знаешь, в той, которая рядом с «Молочной кухней».

У меня было такое впечатление, будто я всю жизнь знала этих людей, часто приходила в их дом. Они же меня, как родную, принимают. Да их и можно понять. Любые родители хотят, чтобы их сын был счастлив и жил с любимой женщиной.

— Ты хоть расскажи, как там все было в поездке, — попросила Любовь Григорьевна, — Дима сказал, вы случайно оказались в одном поезде.

— Да, вы представляете… — и я с удовольствием стала живописать все эти волшебные моменты, будто вновь их проживая.

Женщина слушала меня, не перебивая, и лишь понимающе улыбалась.

Я дошла до того момента, как впервые поехала к Диме в гости, когда мы услышали через распахнутую форточку звук клаксона.

— Ой, Иван Аркадьевич приехал, — Любовь Григорьевна выглянула в окно, — да, это он. Ты иди, Альбиночка, вам ехать далеко, а еще обратно надо вернуться засветло. Расскажешь в следующий раз. Ты приходи к нам почаще, хорошо? Так рады будем!

— Хорошо, — пообещала я.

Возле подъезда стоял знакомый оранжевый «Москвич». Я помахала Любовь Григорьевне, которая стояла на балконе, села рядом с Иваном Аркадьевичем, и машина тронулась. Надо же, в первую же встречу без всяких проблем узнала их имена-отчества.

Мы пронеслись мимо конечных остановок нашего города, мимо пригорода, и вскоре потянулись бесконечные километры дороги вне населенных пунктов. С обеих сторон высился лес, иногда мелькали поля и луга. Машин на трассе было совсем мало. В основном — грузовики вроде того, на котором ездил Вадим, да КАМАЗы. Иногда встречались пассажирские автобусы межгорода типа «ЛАЗов».

И теперь уже Ивану Аркадьевичу я рассказывала о поездке в Москву, о Диме. И в такие минуты отодвигались куда-то на задний план тревожные мысли, забывалось, что Дима вообще-то сейчас на войне.

Я дошла до того момента, как мы решили во что бы то ни стало предупредить несчастного Валерку, какая подлость его ожидает.

— И вот знаете, в тот момент, сгоряча, я была полностью уверена, что так и надо сделать. А теперь мне не дают покоя мысли — правильно или неправильно. Ведь по сути не наше это дело. И Валюшу тоже можно понять. Через каких-то десять лет ее дочери стукнет восемнадцать, а они ютятся в однокомнатной.

— И что? — удивился Иван Аркадьевич. — Именно, что восемнадцать лет, взрослая девка будет. Сама уже найдет, где ей жить. Или от предприятия квартиру получит, или к мужу уйдет.

Ага, восемнадцать Анечке стукнет в девяносто втором году, когда от предприятия ничего уже не получишь.

— Смотря на каком предприятии она будет работать, — сказала я, — не везде же квартиры дают. Да и очередь отстоять придется. Лет десять точно. К мужу уйти? А вдруг со свекровью не заладится? Или попросту разведутся?

— Мы же тоже небольшую квартиру получили на троих. А наши соседи въехали в такую же, но их четверо — двое детей было. И ничего, все же как-то устраиваются. Нет, — подумав, он мотнул головой, — неправа все же твоя подруга, неправа. Правильно Дима сказал: где ты такую нашла.

Иван Аркадьевич переключил скорость на повышенную, и машина понеслась еще быстрее. А я еще раз подумала, что не смогла бы управляться с «коробкой» после того, как привыкла ездить на «автомате».

Пару раз мы останавливались на небольшой отдых, и вскоре увидели среди деревьев на обочине белый прямоугольник с надписью «Арсеньев».

Поначалу за окном мелькали лишь частные деревянные дома. И вдруг я заметила парящую на фоне голубого неба огромную белую фигуру.

— Ой, что это? — воскликнула я. — Иван Аркадьевич, остановите, пожалуйста!

— Да мы можем прямо туда подъехать, если хочешь.

— Хочу, конечно, хочу!

Кто бы мог подумать, что в такой глубинке можно увидеть такую красоту?

Мы заехали на сопку и вышли из машины. На постаменте стоял белоснежный памятник высотой в четыре человеческих роста.

— «Выдающемуся исследователю Дальнего Востока, неутомимому путешественнику Владимиру Клавдиевичу Арсеньеву, в честь столетия со дня рождения», — прочитала я надпись.

— Ух ты, — замер в восторге мой спутник, повернувшись в сторону от памятника.

Я тоже посмотрела туда. Под площадкой простирался, как на ладони, цветущий, искрящийся в солнечных лучах город.

— Боже, — пробормотала я в замешательстве.

— А что удивляться, город процветающий, здесь два оборонных завода. Люди хорошо зарабатывают, живут в радость. Говорят, у них даже остановки из мрамора.

— Город контрастов, — хмыкнула я, — люди хорошо живут, а однако Валерку в общежитии обокрали.

— Ну, мало ли какой сброд в общаге подобрался. Может, из глухих деревень едут на заработки, может, недавно из заключения. Общага есть общага. А так, я слышал, тут квартиру легко получить, даже в очереди стоять не надо. Может, твоя Валюша захочет к нему сюда переехать? Сразу трехкомнатную дадут.

— Да вряд ли. У нее там работа по специальности.

Мы сели в машину и поехали в город. Теперь уже попадались и двухэтажные дома, и пятиэтажки, и даже девятиэтажки. Вдоль дороги трепетали высокие кипарисы и тополя. Дворы тоже утопали в зелени. Возле кинотеатра взвивались в воздух струи фонтана, вокруг которого резвились дети и гуляли женщины с колясками.

Проехав мимо огромного парка, мы решили остановится и спросить у прохожих, как проехать к заводам.

— А вам какой надо, «Аскольд» или «Прогресс»? — спросил первый попавшийся парень. — На «Аскольде» вертолеты выпускают, а на «Прогрессе» подводные лодки, — добавил он не без гордости.

— Вообще-то нам оба завода нужны, — ответила я.

— Ну, вот управление «Аскольда», — он показал рукой.

Я взглянула в ту сторону. К зданию управления вела аллея, обсаженная елями, посреди которой стоял памятник Ленину. На высоких столбах развевались красные флаги. И был еще один столб, на котором висела модель вертолета.

Иван Аркадьевич заглушил машину, и я пошла к зданию управления.

— Вам куда? — спросили дежурные на проходной.

— В отдел кадров, — ответила я, — хочу узнать насчет работы.

По длинным коридорам туда-сюда сновало множество людей с бумагами и ватманами. Кто-то показал мне, где отдел кадров.

В кабинете сидели две совершенно спокойные женщины.

— Здравствуйте, — приветливо сказала я и положила каждой на стол по шоколадке «Фантазия», — мне надо найти одного вашего сотрудника. Помогите, товарищи.

— Поможем, — покладисто кивнула одна из них.

Главное, чтобы это был тот самый завод, на котором работает Валерка. А то шоколадка всего одна осталась. Кадровичка просмотрела информацию в каких-то папках, потом встала из-за стола.

— Пойдемте, — встала она вскоре из-за стола, — проведу вас к начальнику цеха. И этого Пашина я знаю. Сейчас вроде все у него в норме.

Сейчас? В норме? Должно быть, имеет в виду, что после дурдома все пришло в норму.

Мы вышли на улицу с противоположной стороны от фасада. Прошли в другое здание с огромными окнами, и долго шли по коридорам.

— Ой, а как я потом без вас обратную дорогу найду? — запаниковала я.

— Если вам ненадолго, могу подождать, — улыбнулась женщина, — а если надолго, так спросите потом у кого-нибудь. Народу много.

— Да, я тоже заметила, у вас так много людей работает.

— Очень много. Я утром выхожу на работу и встречаю своих подружек из соседнего дома. У следующего дома к нам присоединяются другие коллеги. И так идем-идем, и к заводу уже толпой подходим. По утрам у нас тьма народу на улицах.

Наконец мы подошли к двери с табличкой «Начальник цеха». Кадровичка открыла дверь без стука и сказала:

— Сан Саныч, тут твоего Пашина разыскивают.

Навстречу нам поднялся из-за стола упитанный мужчина средних лет, внимательно на меня посмотрел:

— А он вам зачем?

— Да моя подруга — его жена… бывшая… попросила его найти, — ответила я, не вдаваясь в подробности.

— Жена? — он взглянул на меня озадаченно. — Так Валерка же ей сколько раз звонил, а ей то некогда, то прямым текстом посылает. Знаете, как она парню жизнь испортила?

Я посмотрела на него, потом на кадровичку и, — была не была, — решила сказать, как есть.

— Понимаете, ей сейчас дают квартиру, и хотят дать однокомнатную. А она хочет двухкомнатную. Вот и решила опять за него замуж выйти.

— Да как замуж выйти, если она его ненавидит? — прогремел возмущенно Сан Саныч.

— Поверьте, я ей то же самое говорила. Но ей главное урвать эту двухкомнатную, будь она неладна. А потом она что-нибудь придумает, в ЛТП его отправит или в дурдом.

Начальник цеха выпучил глаза и побагровел. Кадровичка ахнула и выронила какие-то бумаги.

— Только вы, пожалуйста, не подумайте, что я эти ее намерения поддерживаю, — быстро сказала я, — мне бы, наоборот, хотелось предупредить Валерку, предостеречь.

— Ладно, — Сан Саныч с грохотом отодвинул стул и встал, — сейчас я вам приведу Пашина, и вы поймете. Вы все поймете!

Он вышел, хлопнув дверью, а я робко повернулась к кадровичке:

— Что я должна понять?

— То, что над такими людьми нельзя издеваться, — еле слышно пробормотала она.

Что они имеют в виду?

Вскоре Сан Саныч вернулся и грохнулся на свой стул. В проеме двери показался паренек среднего роста, с белокурыми волосами, с кротким взглядом ягненка из-под белесых ресниц.

— Пашин, проходи, — крикнул Сан Саныч.

Но Валерка продолжал молча стоять в проеме, как привидение. В кротких глазах не отражалось ни одной мысли.

— Проходите, Пашин, — громко сказала кадровичка.

Ноль реакции.

— Послушай, Валера, — решила я к нему обратиться, — я разговаривала с твоей женой Валентиной…

— Валечка, — вдруг пробормотал он едва слышно, — Валечку я люблю.

— Она хочет использовать тебя, — продолжала я, — снова женить на себе, получить двухкомнатную квартиру, а потом отправить в ЛТП или в дурдом.

Но бедняга опять застыл, как изваяние, и не проронил больше ни слова. Казалось, вся его энергия ушла на то, чтобы вспомнить любимую Валечку.

— Пашин, ты слышишь? — спросил Сан Саныч, но тот продолжал стоять истуканом. — Пашин, работать!

При слове «работать» Валерка повернулся и ушел.

Я беспомощно обернулась к начальнику цеха:

— Он что, всегда такой?

— Какой такой? — грубовато ответил Сан Саныч. — Работает человек и работает, по работе нареканий никаких нет. Ну и пусть себе работает.

— Пусть работает, — вторила ему кадровичка. — А эту Валентину мы на порог не пустим. Я лично дам распоряжение дежурным. Это же после развода, — голос ее дрогнул, — он таким стал.

Я вдохнула воздух, пропахший робами и инструментами, и выдохнула. Словно гора с плеч свалилась. Выходит, не зря я сюда ехала?

— Спасибо вам, товарищи, — сказала я с чувством, — а то я все сомневалась, что не в свое дело лезу.

— Вы все правильно сделали, — успокоил меня Сан Саныч. — Правильно, что обратились к товарищам по работе. Мы своих сотрудников в обиду не даем. И меры примем. Эта Валентина на пушечный выстрел сюда не подойдет.

Мы с кадровичкой вышли из здания цехов и направились к зданию управления. Что-то заставило меня обернуться назад. Я обернулась и вздрогнула. В проеме входной двери стоял Пашин и без всякого выражения на лице смотрел нам вслед.