Железнодорожница 2

Глава 14

Та-ак!

Это ж какую наглость надо иметь. И даже не ей, а Вадиму в первую очередь. Я все понимаю, но чтобы оставить девку в нашей квартире…

Тысячи мыслей разом пронеслись в моей голове. Если это и правда любовница Вадима, то почему она здесь? И так спокойно говорит, что хозяева приехали? Может, хочет поговорить? Убедить меня отпустить Вадима с миром, дать ему развод? Да без проблем. Как только ЗАГС откроется, так пойдем и подадим заявление.

А если я ошибаюсь, и это никакая не любовница? Тогда кто она и что здесь делает?

Девица между тем сняла цепочку с держателя, и та лязгнула об косяк. Дверь открылась полностью.

Я не сводила с девицы глаз. Еще одна поклонница Пугачихи: пышная копна рыжеватых волос на голове, балахонистое домашнее платье и жеманные артистические манеры.

— Добрый вечер, — дед смотрел на неожиданную гостью без особой радости, но вполне нейтрально, — каким судьбами?

Он что, знает ее? Ну теперь ясно, что никакая это не любовница. Что ж, я предполагала и этот вариант.

Мы разувались в прихожей, когда в проеме двери, ведущей в зал, вдруг появилась девочка. Она была совсем маленькая, лет двух, не больше. Стояла, покачиваясь на слабых ножках и таращила на нас большие круглые глазки.

Ритка увидела ее и расцвела.

— Привет! Тебя как зовут?

Девочка тоже заулыбалась и пошла, покачиваясь и держась за стену, нам навстречу.

— Это Наташенька, твоя двоюродная сестричка, — сказала девица.

Родственники?

— А Вадим где? — спросил дед, проходя в ванную, чтобы умыться с дороги.

— Так они же в рейс ушли, — объяснила девица, — дожилась я — оба брата в рейсе. И именно в тот момент, когда они мне так нужны!

Так это сестра Вадима, оказывается! А я понятия не имела, что у него есть младшая сестра. Ах да, Андрей же рассказывал, что мама вышла замуж, когда они были подростками. Видимо, от того брака имеется еще и дочь, судя по всему, модная современная девушка. Только вот что она здесь делает?

Я тоже умылась с дороги и пошла в комнаты. Внимательно осмотрелась по сторонам — вдруг тут, кроме этих двоих, еще кто-нибудь обосновался?

Но нет, кроме них, никого. Зато налицо был форменный бардак во всех комнатах, несмотря на присутствие женщины. На диване и креслах валялись чужие вещи. На полках «стенки» — слой пыли в палец толщиной. На дощатом полу — пятна от пролитых напитков.

Ритка, устроив банку с Хомочкой в своей комнате на полу у кровати, и поворковав немного с маленькой сестренкой, принялась за уборку.

Надо же, еще одни родственники! И если имя малышки я знаю, то как зовут ее маму? Как мне к ней обращаться? Я прошла в зал.

— Как съездили? — обратилась между тем ко мне девица. Она сидела на диване, подложив под себя ногу и перебирая руками густые волосы. Вольготно, в общем так расположилась, как у себя дома.

— Да как, нормально, — я опустилась в кресло рядом с журнальным столиком. — Путешествовать всегда приятно, несмотря на всякие дорожные приключения.

— Вы же на поезде ездили? Тяжело наверно там было?

— Нет, наоборот, — я теперь вспоминала все дорожные перипетии как волшебную сказку. Особенно когда ехали туда, и все еще было впереди, и Дима в том же поезде, и столько надежд.

Я выжидательно замолчала и посмотрела ей в глаза. Она не хочет мне рассказать, с чего вдруг тут оказалась и сколько собирается у нас находиться?

— Ой, — подскочила она, — а вы же с дороги! Есть наверно хотите или просто чаю попить? Я сейчас организую.

— Да я как-нибудь в своем доме сама организую.

Девица внимательно на меня посмотрела, уловив намек.

— Ну, если мы мешаем, давай прямо сейчас уйдем, — пробормотала она.

— Зачем же среди ночи? — возразила я. — Можно завтра утром.

— Можно, да? Тогда мы, пожалуй, завтра уйдем. А то мы и так к матери явимся, как снег на голову. Ой, а мама же с утра на работе будет. Можно мы тогда уже вечером, к пяти часам домой отправимся?

— Ну ладно, — снисходительно пожала плечами я, — вам же и вещи надо собрать. Давно вы здесь с дочкой?

— Ой, Альбина! — девица запрокинула голову и обхватила ее руками. — Если бы ты знала, какой я удар получила от жизни! Я же не просто так вернулась.

— Да уж догадываюсь, что не просто так.

— Мой Костя таким козлом оказался, таким говном! Если бы ты знала! Казалось бы, такой парень серьезный, выпускник ТОВВМУ. А превратился в чудовище. В общем, поженились мы с ним… ну ты помнишь, была же у нас на свадьбе. И сразу уехали по распределению на Камчатку. Через полгода Наташка родилась. Казалось, бы жить да радоваться.

— Кстати, сколько уже Наташке?

— Год и восемь месяцев. Когда же это началось? — она задумчиво устремила взгляд куда-то в пространство. — Где-то год назад. Смотрю, муж дома почти не бывает. Ну, думаю, служба у человека. Спросила однажды, так он разорался, как ненормальный: «А, не твое дело, да что ты лезешь!». Ну ладно, у меня и так дел полно, ребенок совсем маленький. А я-то с другими женами подводников общаюсь, и вижу, у них по-другому все. Ну да, ходят их мужья на боевые, но и дома бывают. А потом мне потребовалась справка из бухгалтерии, сколько муж зарабатывает.

— Для чего? — нахмурилась я.

— А, не помню уже. В общем, взяла я эту справку в руки, а там… Боже, я таких денег от него никогда не видела, он мне и половины не отдавал из того, что зарабатывал. Дождалась, когда домой придет. «Это что?» — спрашиваю. А он мне: «Да твое какое дело? Что ты, чума, с меня требуешь?». Ты представляешь?

— Ужас какой!

— Оказалось, он уже год таскается с медсестрой из части, и все про это знают. А я, как любая обманутая жена, узнала обо всем последней. Ой, не знаю, — девушка еле справлялась с нахлынувшими чувствами, — может, я неправильно сделала. Но в тот же день подала на развод.

— Да все ты правильно сделала, — решила я ее поддержать, — как жить с человеком, который тебя ни во что не ставит? Найдешь себе нормального. А что, вас прямо так сразу развели? Ведь ребенок совсем маленький.

Девица шумно вздохнула:

— Как раз про ребенка я и подумала. Но это уже потом, когда первый гнев схлынул. Что ж я, думаю, так поторопилась-то? Ладно я, мне и так сойдет. Пусть хоть вообще дома не появляется. Обойдусь. Но дочь-то как без отца расти будет? И я стала просить его повременить с разводом. Но куда там? Он будто даже радовался, что так получилось…

Она замолчала, глотая слезы.

— Ничего, бывает, — сказала я, поразмыслив, — значит, не твой это человек был.

— Потом был суд, — продолжала она, — нас развели, и я с дочкой полетела сюда. А когда самолет приземлился, я поняла, что не могу пока идти домой к маме. Что я ей скажу? Сходила замуж, называется! Представляю, что мне придется выслушивать — упреки бесконечные да придирки. Мама ведь так меня к этой свадьбе подталкивала: «Ах, такого парня упускать нельзя! Как же, выпускник ТОВВМУ! Ну слава Богу, хоть дочь хорошо устроилась! Хватит нам уже с голытьбой родниться!».

Меня передернуло. С голытьбой родниться — это она кого имеет в виду? Типа, Вадим на нищенке женился? Которая работала дворником, чтобы квартиру в бараке получить?

— Зря ты так, — сказала я, — мать есть мать, никогда не выгонит. Ну, упрекнула бы пару раз… Зато и помогла бы. Тебе надо новую жизнь теперь строить, раз уж с Костей ничего не вышло.

— Нет, мне надо было побыть одной. Хотя бы какое-то время, понимаешь? Переварить все это, пережить. И я, конечно, с самолета сразу к вам. А тут Вадим один дома, вы в отпуск уехали. И он разрешил мне здесь пожить.

Ага, «сразу к вам». А у нас тут что, прибежище для брошенных жен? Мы как будто сидим и ждем, когда же такое чудо на нас свалится. И мне еще нравится «Вадим разрешил пожить». А он тут какие-то права имеет? Или он уверен, что хозяева очень обрадуются, узнав, что кто-то жил у них в квартире без разрешения? Да еще и мусорил здесь. И вообще, на какой срок он ее здесь поселил? Вадим этот, — злобно скрипнула я зубами. Создал мне проблему.

И еще меня отчетливо что-то смущало, а что именно, я не могла понять. Но явно что-то не сходится. Просидеть больше месяца в чужой квартире — потому что надо побыть одной. Может, и надо пару дней одной побыть. А потом захочется прибежать к маме, да хотя бы позвонить, пожаловаться, поплакаться, совета спросить. Разве не так?

И еще она обмолвилась про помощь братьев. Какую помощь она от них ждет? Надо будет уточнить завтра. А сейчас я безумно хочу спать.

Мы помолчали немного, а потом я сказала:

— Конечно, сейчас, среди ночи, никуда уходить не надо. А завтра собирай вещи и иди к матери. Тебе надо начинать новую жизнь, а мы в этом не поможем. И никто не поможет.

— Да я понимаю.

— Где вы спали с дочкой?

— На твоей кровати.

— Хорошо, — кивнула я, — тогда забери оттуда постельное белье и постели здесь на диване. Завтра первым делом его постираешь. А у себя я сама постелю новое.

— Как здесь? — девица оглядела диван. — Здесь же тесно.

— Ничего страшного, полированная крышка поднимается, и диван становится больше. А мне с дороги выспаться надо.

И, не говоря больше ни слова, я взяла из шкафа чистое полотенце и отправилась в ванную.

Наутро я проснулась, когда в квартире еще царила тишина, все спали. Я потянулась блаженно. Еще денек дома, а потом выходить на работу. Вот и кончился отпуск. Но я благодарна вселенной, что он у меня был. А работа, слава Создателю, не настолько и трудная. Сиди себе в кассе да билеты продавай. День поработала, потом в ночь, а потом аж два дня дома.

Немного омрачает настроение, что в доме толкутся чужие люди. Блин, так интересно получается. Я до сих пор не знаю имени свекрови, не знаю имени Вадимовой сестры, хотя вчера весь вечер с ней проговорила. А, может, и не надо засорять память проходными именами? Все равно скоро с Вадимом разводиться.

Я встала, умылась, пошла завтракать. И из кухни услышала пронзительный детский рев. Этого еще не хватало, — поморщилась я. Правда, мать быстро успокоила ребенка, и в доме опять установилась тишина. Вскоре из зала уже доносились звуки какой-то телевизионной передачи. Должно быть, телевизор включили.

— Доброе утро, — сказала я, входя в зал.

Начиналась «Утренняя почта» с Юрием Николаевым. Девица сидела с ногами на диване и увлеченно пялилась в телевизор. Возле нее лежало небрежно сваленное в кучу постельное белье. Маленькая девочка с Риткой носились по всему дому с непонятными криками.

— Так, Рита, — сказала я, — бери сестренку и идите во двор гулять. Не мешайте Наташенькиной маме стирать.

Девица сделала вид, что не расслышала про стирку. Тогда я подошла к телевизору и повернула выключатель. Я сама обожаю эту передачу, но что поделаешь.

— Альбина, ты чего? Дала бы хоть узнать, какие песни будут, — возмутилась было девица. — Я же сказала, постираю.

— Постирай, пожалуйста, прямо сейчас, — сказала я предельно вежливо, — чтобы быстрее высохло.

— У вас что, центрифуги нет?

— Нет, у нас только машинка с баком.

— Ты мне покажешь, как ей пользоваться?

— Да там все предельно просто, — заверила я ее, — принеси несколько ведер воды из ванной и вылей внутрь. Потом добавь порошка и поверни тумблер на час примерно. Потом воду слей и опять принеси воду, только уже порошок не добавляй, чтобы оно прополоскалось.

— А ты же мне поможешь?

— Зачем, там и одной нечего делать. Учись, если хочешь второй раз замуж выйти.

Конечно, в процессе стирки она пыталась мотать мне нервы, без конца звала к машинке: «Ой, а как теперь? Ой, не получается! А дальше что?».

— Ты, наверно, отличницей в школе была? — не выдержала я.

— Да, а как это связано? — девица удивленно подняла брови.

— Так отличники потому и отличники, что дергают преподавателя из-за каждой мелочи. «Ой, а как это решать? Ой, а у меня не получается». То есть стараются, чтобы преподаватель сам за них все решил.

— Ну, двоечники вообще никак не решают, — высокомерно промолвила новая родственница.

— Двоечники — да, — согласилась я, — а средние ученики частенько своей головой думают. Один мой профессор так и говорит: «Троечники лучше приспособлены к жизни».

Это я вспомнила слова Пал Саныча. Он и сам в институте учился достаточно средне. А начал работать и достиг высот.

— Какой твой профессор, ты же только техникум закончила, — протянула полупрезрительно девица.

— Ничего, я на заочное в институт поступила, — не преминула я похвастаться.

— Тебе-то это зачем? — фыркнула «доброжелательная» собеседница.

— В смысле «зачем»? Я вообще-то в серьезной организации работаю. Хочу соответствовать.

— Продавать билеты и техникума хватит, — она показательно вздохнула, активно изображая, как же тяжело сливать очередной таз с мутной водой после стирки.

— С моими способностями можно не только билеты продавать.

Со злобой зыркнув на меня, она проговорила:

— А ты изменилась, Альбина. Очень изменилась. И не факт, что в лучшую сторону.

Ну конечно, настоящая Альбина никогда бы не заставила гостей стирать постельное белье.

— Все мы меняемся с течением времени, — философски изрекла я. — Слушай, а у меня такой вопрос. Почему ты сказала, что тебе сейчас не хватает старших братьев? Они-то как помогут?

Девица провела тыльной стороной ладони по лбу, притащив очередной таз для слива воды.

— Ну, не знаю, как Вадим себя поведет. А Андрей у меня замечательный старший братик. Всегда выручит, денежку подкинет. Ему и самому от этого хорошо. Не будет делиться с младшей сестренкой — сам лишится заработка. Бог не фраер — все видит. Если ты хорошо зарабатываешь, то обязательно должен часть отдавать нуждающимся.

Я аж отпрянула от неожиданности. Это что за манипуляция? Это она-то нуждающаяся? Молодая, здоровая, сама способная заработать. А теперь и алименты будет немаленькие получать. Создавалось впечатление, что передо мной очередная Пашина. Интересно, пока Вадим был дома, она ему тоже плела байки про помощь обездоленной младшей сестренке? Не удивлюсь, что так и было.

— Кстати, а когда Вадим с Андреем в рейс ушли? И когда вернутся?

— Ушли через неделю после вашего отъезда. А вернутся вроде… — она наморщила лоб, соображая, — в январе или феврале.

Совсем, как у Высоцкого: «Не пройдет и полгода, и я появлюсь…»

Ладно, более точно узнаю в пароходстве, когда пойду Вадимову зарплату получать.

Выпроводив незваных гостей, я позвонила Лариске.

— Ой, Альбина, привет! — в знакомом хрипловатом голосе слышались явные радостные нотки. — Вы что, уже приехали?

— Да, вчера приехали поздно вечером. Впечатлений масса.

— Хорошо-хорошо, — еще больше обрадовалась она, и мне стало так тепло на душе от этого «хорошо-хорошо», — так приезжай ко мне в гости. Сегодня суббота, посидим, поговорим, по центру прошвырнемся.

Та же уютная, насквозь прокуренная квартира, та же злая кошка на подоконнике. Но, кроме Лариски, в квартире находился ее сын подросткового возраста, белобрысый худощавый паренек с бледно-голубыми глазами. Впрочем, Лариска сразу его выпроводила:

— Костя, иди-ка на улицу, погуляй, нам с тетей Альбиной поговорить надо.

Мне, во-первых, не терпелось обсудить сестренку Вадима и Андрея. Ведь наверняка Лариска хорошо знает историю взаимоотношений внутри их семейства. И я рассказала ей все, что случилось после нашего приезда.

— Так, значит, Нинель вернулась? — Лариска смотрела на меня во все глаза, а я облегченно вздохнула: наконец-то хоть имя знаю. — Не задалась жизнь с товвмушником? А я еще думала, как она, белоручка, будет семейные обязанности выполнять? Она ведь никогда не знала, как дверь в магазин открывается, а уж постирать для нее и вовсе непосильная задача. Тяжелее ложки ничего не поднимала. За нее же все родители делали. Вот муж и не выдержал.

Вон оно что! Представляю теперь, как она восприняла мое предложение постирать за собой белье. И понятно теперь, почему такой бардак нас встретил в квартире. Немудрено, что муж принялся ее обзывать, а потом и вовсе сбежал.

— Слушай, а что это за претензии к братьям? Неужели у нее совести хватит тянуть с них деньги?

— Еще как хватит, — Лариска затянулась и выпустила дым тонкой струйкой, — и мама будет ей подпевать. Так уж у них в семье заведено с момента ее рождения. Как только Нинель появилась, так все в доме стало вертеться лишь для нее одной. Если купили что-то слаще морковки, все в доме знали: это для Нинель. И пацаны не смели трогать в холодильнике ни сметану, ни ягоды, ни конфеты, для них был только суп и хлеб.

— Но это было в детстве, и пусть останется на совести у родителей. А теперь-то почему ей братья должны помогать?

— Ну, это ж мужики, они привыкли маму слушаться. Андрей, пока меня не встретил, всю зарплату маме отдавал. И сейчас, стоит ему к маме в гости приехать, она тут же стонать начинает: Нинель надо то, Нинель надо сё.

— Подожди, но во время замужества…

— Пока замужем была, вроде не тянули с него деньги. Сейчас начнут, — Лариска досадливо поморщилась и затушила окурок в пепельнице, — я представляю, что сейчас начнется.

Так, может, еще и по этой причине Андрей так быстро сбежал от мамы обратно к Лариске? Может, мама взялась за старое и намекала, что даже замужней сестре надо помогать? Но теперь-то точно начнется. У меня даже холодок пробежал по спине.