Железнодорожница 2

Глава 3

— Ты дозвонилась до папы? Как он там? С ним все в порядке? — забросала Ритка вопросами, стоило мне войти в купе.

— Трезвый? — прищурился дед.

Поезд уже набирал скорость, унося нас к следующим станциям.

— Трезвый, — оптимистично и бодро ответила я, — все у него хорошо.

В компании с близкими мне сразу стало легче на душе. Под стук колес и уютную атмосферу купе подобрался вечер. Дед ушел и вернулся вместе с Валентиной Николаевной.

— Проходите, присаживайтесь! — обрадовалась я. — Сейчас будем чай пить.

— А я тоже с конфетами, — и гостья положила на столик красивую коробку с нарисованными крупными цветами.

Валентина Николаевна оказалась таким человеком, с которым совершенно не чувствуешь неловкости. Мы болтали обо всем на свете. И дед на удивление стал веселым, все время шутил. И даже сосед по купе вышел из своего состояния мрачности. Да и Ритка быстро освоилась, спустившись с верхней полки и отложив в сторону книжку.

— А мы вот в кои-то веки собрались к тете Рите в Москву, — сообщила я, желая выведать, куда же направляется Валентина Николаевна. — Вы, наверное, тоже к кому-то в гости?

Тут она тяжело вздохнула:

— А я пока не знаю, в гости или навсегда, — поведала она с грустью в голосе. И я в первый раз увидела эту женщину грустной. И аж сама взгрустнула.

— Как это — не знаете?

— Ситуация у меня, скажем так, нестабильная. В общем, расскажу все по порядку. Стесняться мне нечего, стыдиться тоже. Хотя, кое в чем и я, наверное, виновата. Когда-то давно у меня был очень хороший муж, капитан Сергиевский. Может, слышали про такого?

— Н-нет, — порывшись в памяти, я такую фамилию не вспомнила. Но по всей видимости, муж нашей новой знакомой был не последним человеком в своей отрасли.

— Когда мы поженились, сразу после училища, он был вахтенным помощником. А я работала медсестрой в детской поликлинике. Получили квартиру в Петропавловске-Камчатском, муж работал на рыболовных судах, годами его не было дома. Понятно, что он быстро дорос до капитана. Очень благополучная семья у нас была. И отношения хорошие, и дом — полная чаша. Одна незадача — не было детей, так уж получилось.

— Ну, бывают же счастливые семьи и без детей, — вставила я.

— Бывают, — охотно согласилась Валентина Николаевна, — у нас так и было. И жить бы нам спокойно, и переживать незачем. Но нет же, стали задумываться. А что это за семья без детей? А как так можно? И родственники все, и знакомые нам сочувствовали. Все говорили, что семья без детей — не семья. Ну, и стала я по врачам бегать.

— А они что? — поинтересовалась я. Медицина в те времена, понятно, очень отставала от нынешней. Наверняка лечили только женщину. А то, что в таком деликатном вопросе может скрываться проблема по мужской части, скорей всего и не догадывались.

— А они все говорили по-разному. Кто говорил, мол, не переживайте, все у вас получится, просто надо, чтобы муж почаще бывал дома. А кто и вовсе грубил: «Иди отсюда, нет у тебя детей, и никогда не будет».

Я ахнула.

— Да-да, — подтвердила женщина, — и такие попадались. Конкретного диагноза ни один из них не поставил. Но потом я попала к хорошему врачу, и та стала отправлять меня в санатории. И вот я каждое лето стала по санаториям мотаться. Однажды приехала в Шмаковку, это недалеко от вашего города.

— Знаю такой! — воскликнул дед. — Я сам туда несколько раз ездил, когда с легкими проблемы были. Помнишь, Альбина?

— Конечно, помню, — подтвердила я.

Хотя понятно, что ничего такого я помнить не могла. Однако, взяла себе на заметку этот факт. Надо будет потом поговорить с дедом. Почему он продолжает курить, если были проблемы с легкими?

— И вот, в Шмаковке, привязался ко мне этот Василь Васильич. Он тогда был заместителем начальника отдела в пароходстве. Позже стал начальником. В общем, большой человек, на «Волге» ездит. Встретил меня на танцах, да и влюбился до потери пульса. Да и я влюбилась, что греха таить? Муж-то из морей не вылезает, а тут такая романтическая обстановка в санатории, такой мужчина видный. Роман закрутился так, что я и не заметила. Только ведь он женатый был, и двое детей в семье. И я замужем. Стал Василь Васильич меня уговаривать — разведись, мол, с супругом, и я со своей разведусь, и поженимся. Жену свою ругал нещадно — и пьет она, не просыхая, и гуляет, и хозяйство не ведет. Только не поддалась я на уговоры. Как только моя путевка закончилась, собралась и улетела в Петропавловск-Камчатский. Я очень любила свою квартиру, вечно наводила уют, доставала мебель, всякие красивые мелочи.

С шумом отодвинулась дверь купе, и вошла проводница.

— Я смотрю, у вас тут чаепитие, — заметила она приветливо, — может, еще чаю принести?

— Да, пожалуйста, — я отдала пустые стаканы и опять повернулась к Валентине Николаевне, приготовившись слушать продолжение истории.

— Я так понимаю, на этом ваши отношения с Василь Васильичем не закончились? — заинтересовался и сосед по купе.

— Ой, — тяжело вздохнула Валентина Николаевна, — ваша правда. Василь Васильич откуда-то узнал мой адрес, наверно, по своим связям. И начал забрасывать меня письмами и телеграммами, а еще звонил по межгороду. Конечно, муж вскоре обо всем узнал. И решил во что бы то ни стало меня удержать. А как лучше всего удержать? Детьми, конечно. Но у нас их по-прежнему не было. Тогда по совету знакомых решено было взять малютку из детдома. И мы поехали с мужем в ближайший детдом и удочерили пятилетнюю девочку.

— Так у вас дочка есть? — решила я уточнить.

— Да, есть, — опять почему-то вздохнула женщина, — с того самого дня и есть. Ну, теперь уже мой Сергиевский не только материл и посылал Василь Васильича, когда тот звонил. Он еще говорил, что у нас семья и на минуточку ребенок.

— И что, ухажер перестал звонить и писать?

— Да, перестал. Я спокойно занималась ребенком и хозяйством, муж спокойно ходил в рейсы, все было хорошо. Однако, прошло пару лет, и Василь Васильич прилетел к нам в Петропавловск собственной персоной. Сказал, что жена его погибла.

— Как погибла? — ахнула я.

— Тогда я не стала особо выяснять. Муж был в очередном рейсе, а тут любимый человек на пороге… Это уж потом, когда я с Василь Васильичем в ваш город переехала, узнала, как все было. Оказалось, что однажды Василь Васильич с детьми поехал проведать своего отца. А когда вернулся, жена лежала на полу мертвая. Многие тогда заметили, что очень уж вовремя он уехал из дома с детьми — именно в тот момент, как все случилось. Но виновным его никто не признал, алиби железное. Дело закрыли с формулировкой «погибла при невыясненных обстоятельствах».

— А причина смерти? — не поняла я.

— Не выяснено, — развела руками Валентина Николаевна. — У нее была репутация пьяницы, ее даже регулярно закрывали в квартире, чтобы не напилась. Но тогдасобутыльники по веревке через окно передавали спиртное. И в общем, никто особо не удивился такому финалу.

— От пьянки, конечно, можно умереть, — пробормотала я, — но не так же быстро. А вскрытие было?

— Не знаю, об этом речь как-то не заходила. Мы с Сергиевским развелись заочно, и я вышла замуж за Василь Васильича. Его дети, хоть и были маленькими тогда, а с характером — ни меня, ни мою дочь принимать не хотели. Много с этим было трудностей. Но тем не менее, много лет мы прожили в одной квартире., а когда моей дочери исполнилось пятнадцать, она вдруг резко изменилась — стала пить и гулять.

— Да вы что? — изумилась я. Это в советское время и в приличной семье!

— Да, и никто ничего с ней не мог поделать. В восемнадцать лет она уже выскочила замуж, и самое интересное, за приличного парня, курсанта морского училища. Может, он по расчету на ней женился, не знаю. Но только издевается она над ним, как может. Изменяет, пропадает в каких-то компаниях. Иногда на его глазах садится в такси с другим и уезжает.

— А где они живут?

— У его родителей. Они ее прописали на радостях. Как же, такое родство с самим Василь Васильичем. Мечтают о внуках. А вскоре после этой свадьбы — как гром среди ясного неба — Василь Васильич нашел себе другую женщину, моложе его на двадцать лет. И она уже ждет ребенка.

— Да вы что? — я в который раз ахнула. — А с вами-то что?

— А со мной он развелся.

— И где вы теперь живете?

— А нигде, — на лице женщины отобразилась грусть. — Своего жилья у меня нет, дочь сама живет у родителей мужа. Разменивать квартиру Василь Васильича я даже пытаться не стану. Сами понимаете. Во-первых, тягаться с такой величиной бесполезно. А, во-вторых, он теперь в трехкомнатной с двумя взрослыми детьми и молодой женой. Да и третий ребенок скоро появится. К Сергиевскому возвращаться — вообще не вариант. Он тоже давно женат на другой женщине. А у меня из родственников — только сестра в Москве да мать в Тульской области. Вот, еду в Москву. Не знаю, как сестра примет и поможет ли чем-то, но надеюсь устроиться там. Не получится — поеду к матери. Но больше всего я хочу начать новую жизнь с хорошим человеком.

Она украдкой взглянула на нашего деда, и тот ответил ей теплым взглядом.

Ритка, не удержавшись, фыркнула. Я моментально наградила ее укоризненным взглядом.

Тогда девчонка, зажимая рот ладошкой, выскочила из купе.

А дед и Валентина Николаевна ничего не заметили и продолжали смотреть друг на друга.

Что ж, я буду очень рада, если у них получится завязать крепкие отношения. В случае чего, ему есть куда привести свою избранницу. Главное, ни в коем случае не торопиться ее у нас прописывать. А то сколько таких случаев, когда нового родственника прописали, а потом пожалели, да поздно.

Смотрела я на этих немолодых людей, и начали меня вдруг терзать мысли о том, что их ждет в недалеком будущем. Пройдет каких-нибудь девять лет, и Советский Союз распадется. Что будет с дедом и Валентиной Николаевной, которые сейчас так счастливы и не могут наглядеться друг на друга?

А будет ужасное. Первым делом заморозят их счета на сберкнижках. Я помню рассказы Пал Саныча о том, что творилось в девяносто первом, сразу после развала Советского Союза. Деньги начали стремительно обесцениваться. То, что вчера было целой тысячей рублей (примерно полугодовой средний заработок), на другой день станет стоимостью булки хлеба и нескольких стаканчиков мороженого.

Если люди приходили в сберкассу и хотели снять хотя бы эти деньги, им отказывали, говорили, что денег нет. Потом вроде бы стали понемногу выдавать, но очереди растягивались на многие километры. И получали люди совсем не те деньги, которые когда-то вкладывали.

— Знаешь Катерину Геннадьевну из отдела кадров? — рассказывал Пал Саныч. — Так вот она с мужем приехала к нам из Полтавы.

— Откуда? — изумлялась я. Не знала таких подробностей о нашей кадровичке.

— Из области на Украине. У них была цель — заработать в морях денег на дом в Полтаве и уехать туда, на свою родину. Катерина Геннадьевна получила расчетку за первый месяц путины и глазам своим не поверила. Бегала, у всех спрашивала: «Это за год зарплата или за месяц?». Оказалось, за месяц. Да, тяжело обрабатывать рыбу на конвейере, стоять в резиновых сапогах по колено в воде. Даже в туалет отойти некогда. Но и платили за это достойно.

— Так они вместе с мужем так работали?

— Ну, конечно, вместе на одной плавбазе. Через год пришли с рейса, положили весь заработок на книжку, и опять в рейс. Спустя несколько лет денег скопилось достаточно, чтобы и дом в Полтаве купить, и зажить там безбедно. Пришли они в сберкассу — забрать свои деньги, а им говорят: «Мы деньги временно не выдаем».

— Как? — изумилась я и в который раз подумала, что в жизни может быть всякое.

— Так это уже девяносто первый год был. Катерина Геннадьевна с мужем видели, что цены каждый день растут, и их деньги в сберкассе превращаются в пыль, а снять не могли.

— Как они вообще пережили такое?

— Молодые были. Да и здоровья крепкого, — пожал плечами Пал Саныч. — Потом пронесся слух, что вроде стали потихоньку выдавать деньги. И все люди ринулись в сберкассу. Очереди, давка. Катерина Геннадьевна с мужем несколько дней стояли в такой очереди. Чего только не насмотрелись! За многие часы ожидания люди сознание теряли. Им пытались вызвать скорую. Однако, по номеру «ноль три» отвечали, что не приедут, потому что им не платят зарплату, и у них забастовка. Полный бардак и хаос. А однажды кто-то из стариков в очереди упал и больше не поднялся.

— Умер, что ли? — подавленно произнесла я.

— Да, от обширного инфаркта.

— Какой ужас! Ну, а Катерине Геннадьевне удалось хоть что-то получить?

— Выдали какие-то копейки. Они продукты на них купили, и все. Какой уж там дом в Полтаве? Живут по сей день в общежитии. Катерина Геннадьевна вспоминает часто, как в Полтаве тепло, хорошо, какие там фрукты растут. Прямо на улице можно с деревьев собирать и есть. Только нет туда дороги…

И, глядя сейчас на счастливого деда и Валентину Николаевну, меня стали обуревать мысли. А могу ли я, со своим опытом будущего, что-нибудь сделать, как-то предотвратить такой ужасный конец великой страны? Конечно, нет. Кто я такая? Простая билетная кассирша из провинциального городка. Хоть десять раз опытная. Однако, предупредить как-то стариков я должна. Только вот как? Не поверят ведь.

В теплой дружеской обстановке мы просидели до самой ночи. И никому не хотелось прекращать интересную беседу. А что поделаешь? Не было в те времена ни интернета, ни гаджетов, вот люди и коротали время за общением.

Ритка вернулась с горящими глазами и взахлеб начала рассказывать:

— Мама, ты представляешь, я подружилась с девочкой из соседнего купе!

— Ну и замечательно, — обрадовалась я. Наконец-то Ритка оторвалась от своих книжек и окунулась в живое общение. Да и еще и с незнакомой девочкой подружилась.

— Ее Светой зовут, — продолжала восторгаться Ритка. — И с ней едет такой милый хомяк, ты бы видела! Гошенька! Он в трехлитровой банке сидит. Но он не просто сидит, а постоянно карабкается по стеклу, как будто вылезти хочет! Он такой маленький, хорошенький, рыженький! У него такие глазки-бусинки! Вот бы у нас такой жил!

Этого еще не хватало!

— Рита, но ты же понимаешь, что за животным надо ухаживать, — начала я осторожно, — и банка ему подойдет только в дороге. А дома ему нужна просторная клетка. Его и кормить надо, и подстилку менять.

— Да, Света раз в день убирается, насыпает ему новые обрывки газеты. Кормит его морковкой и яблоками. Ой, я тоже так хочу! А какая у него шерстка мягкая! И в руках подержать так приятно!

— А еще следить надо, чтоб не убежал…

Тут дед, с интересом прислушивающийся к разговору, выдал:

— В Москве есть такой замечательный рынок, где животных продают. Птичий рынок называется. Мы туда сходим и выберем хомяка.

— Деда! — аж взвизгнула от счастья Ритка.

И я не стала спорить. В самом деле, животное в доме — большая радость. Так почему бы и нет?

Поздно вечером, когда почти все уже спали, я привычно отругала себя за то, что до сих пор не удосужилась сходить в вагон-ресторан на ужин с Димой. И опять задалась вопросом: какие шесть часов вечера он имел в виду? По нашему времени или по Московскому? А может, вообще по текущему. Впрочем, Дима человек военный, а значит, любит порядок во всем. Скорее всего, имелось в виду то время, в котором мы в данный момент находимся. Вот завтра узнаю у проводницы местное время, да и схожу наконец. Хватит резину тянуть. Ведь кому еще я могу рассказать о звонке домой? С кем еще посоветоваться?

Кстати, надо бы заглянуть к проводнице насчет возможности сходить в душ. Она уже знает, что мы коллеги. В свободное время и на станциях я ей рассказывала, как поступить в железнодорожный колледж. Ведь не кататься же ей до самой пенсии по стране в качестве простой проводницы. И теперь, когда между нами установились доверительные отношения, можно и с просьбой обратиться.

Поэтому я подхватила коробку конфет, оставшуюся от чаепития, и вышла в коридор.

Возле купе проводницы, сиротливо приткнувшись к стене, стояла пустая тележка, в которой возили еду. Из-за полуоткрытой двери доносились приглушенные отрывки беседы.

— А ты уверена, что он неженатый? — спрашивал голос проводницы.

— Ну конечно, обручального кольца на пальце-то нет, — а это уже был голос той симпатичной официантки из вагона-ресторана, которая развозила в тележке блюда. — Так что точно неженатый! Ох, ты бы видела, какой парень! Красавец! И одет всегда с иголочки, и воспитан, всегда и «спасибо» тебе, и «пожалуйста».

— Хватать такого надо, не раздумывая, — вторила проводница. — Только вдруг у него невеста есть?

— Да есть какая-то, — с досадой подтвердила официантка, — из-за нее он и приходит каждый вечер, в шесть по местному. Я же подкатываю к нему, разговариваю. Так вот, оказывается, он из-за нее и приходит к нам в вагон-ресторан. А она все не идет и не идет. Ну не дура ли?

Каждый вечер в шесть часов? Ой, да мало ли мужчин, которые на такое время кому-то свидания назначают?

— Да и пусть не идет, тебе это только на руку, — наставляла проводница свою собеседницу. — Пока она спохватится, парень уже твой будет.

— На это я и надеюсь, я же не дура. Завтра вечером опять к нему подъеду. На жареной козе, как говорится. Я просто уверена, что он уже заметил меня. Слушай, одолжи мне свои духи «Дзинтарс» ради такого случая!

— Конечно-конечно, о чем разговор! Ох, подойдешь такая к нему поближе, а от тебя запах обалденный!

— Спасибочки, — по-видимому, духи перекочевали в руки официантки, — такого парня упускать нельзя ни в коем случае. Он военный, а они знаешь, сколько зарабатывают?

Ну, это уж слишком! Они что, в самом деле про Диму разговаривают?

Я вежливо постучала и распахнула дверь.

— Добрый вечер, девушки!

— Добрый вечер, коллега, — приветливо улыбнулась проводница, — заходи-заходи.

— Ну ладно, я побежала, — шепнула официантка, сжимая в руке флакончик духов.

Она ушла, а я робко спросила про душ.

— Хотя бы ночью, когда никто не видит, — и я протянула конфеты в нарядной коробке.

— Да что ты, зачем, — смутилась проводница, но конфеты все же взяла, — я все устрою, не переживай. Ты сейчас иди к себе, а я попозже зайду и отведу тебя в вагон с душем.

Следующий день шел своим чередом. Только теперь Ритка не лежала безвылазно на верхней полке, уткнувшись в свою книжку. Полдня она пропадала в соседнем купе у своей новой подружки. К обеду вернулась с такими же горящими глазами, как и вчера. Без умолку рассказывала о Свете, о ее питомце Гоше.

— Знаешь, откуда едет Света?

— Откуда? Тоже из нашего города?

— А вот и не угадала! Она из Новосибирска! И мы будем переписываться, уже и адреса записали в свои записные книжки. А знаешь, куда они едут?

— Откуда ж мне знать? — сделала я заинтересованный и удивленный вид. — И куда?

— Света с мамой на один день всего в Москве останутся. А потом поедут к бабушке в Киев. И будут там до конца каникул.

— Ух ты! А в Москве им есть где остановиться?

— Да, Светина мама говорит, на вокзале всегда стоят бабушки с табличками, сдают комнату приезжим. Правда, бывает, что в одной комнате несколько разных семей ночуют. Но это же всего на одну ночь.

— Понятно. А сколько лет Свете? Она твоя ровесница?

— Постарше, ей уже десять. С ней так интересно!

— Ну, конечно, со старшими всегда интересно. Ты зови ее к нам, пусть заходит.

— Да что ее звать? — пожала плечами Ритка. — Она сама спокойно придет.

Сосед по купе, как обычно, лежал, отвернувшись лицом к стене. Безучастный ко всему.

Местное время приближалось к четырем часам. Пора собираться к ужину. А тут, как нарочно, дед куда-то запропастился. Интересно, где он?

— А он пошел в купе к Валентине Николаевне, — ответила на мой вопрос Ритка, — я же говорю, тили-тили тесто…

— Хватит, — сказала я беззлобно. — Ты побудешь здесь одна? Мне надо сходить в одно место, с человеком увидеться.

— Да иди, — спокойно ответила девочка.

И я принялась собираться. Рано утром мне удалось принять душ в вагоне для сотрудников, сунув проводнице конфеты. Поэтому сейчас моя задача была накраситься, причесаться и одеться поприличнее. Ресторан все-таки. В эти годы принято одеваться в такие места как на праздник.

Я уточнила у проводницы, в какую сторону идти, чтобы попасть в вагон-ресторан. И начались очередные дорожные приключения. Пришлось проходить и через двери между вагонами, где железный пол разъезжался и качался под ногами. И через вагоны с узкими проходами. Где-то приходилось протискиваться, чтобы разойтись с встречным человеком. Где-то идти через тамбур, в котором курили целой компанией.

Впрочем, это длилось недолго. И вскоре передо мной во всей красе предстал вагон-ресторан. Если бы я умела свистеть, то в этот момент невольно присвистнула. Я была ошеломлена. Конечно, фирменный поезд отличался чистотой и удобством. Но обстановка в вагоне-ресторане оказалась просто впечатляющей. И народу было не просто много, а очень много. С первого беглого взгляда казалось, что все места заняты. И, скорее всего, нам с Димой некуда будет даже приткнуться.