Железнодорожница 2

Глава 9

И что вот мне делать?

Первая мысль была — увести деда и Ритку подальше от этого места. К примеру, сказать: «Ой, смотрите, а что это там такое интересное? Пойдемте туда!». Минус этого метода — придется все время оглядываться, нет ли этих Пашиных где-нибудь поблизости. Не буду же я уговаривать своих вообще уйти с кладбища.

Да и не поймут они меня. Как так, экскурсовод остановился на самом интересном месте, а мы повернемся и уйдем? Да и пришли ведь совсем недавно. И столько интересного еще не увидели, не услышали.

Впрочем, Пашины стояли далековато от нас. Они в первых рядах, а мы в последних. Может, еще обойдется.

Но тут Ритка затеребила мой рукав и зашептала, едва сдерживаясь, чтобы не закричать:

— Мама, мама, а вон там Пашины!

Молодец, девчонка, громко не разговаривает. Все утро ее учила, как себя вести в таких местах.

Дед присмотрелся и тоже тихонько сказал:

— Ой, точно Пашины. Надо же, где пришлось увидеться.

Ну, конечно. Правильно говорят, если закон подлости может сработать, то он обязательно сработает.

— Тише вы, — шикнула я на них, — давайте слушать.

Оставалась слабенькая надежда — вдруг Пашины сами уйдут, растворятся в толпе как-нибудь незаметно. И вроде хотели мы их догнать, но где уж там. И я бы сказала: «Какая жалость!»

— И вот, после множества осечек, Галина Бениславская все-таки застрелилась прямо здесь, на могиле Есенина, — продолжала женщина в очках, — не смогла она оставаться на земле без него. Слишком трепетно любила Сергея Александровича, всегда была верной помощницей, много сделала для издания его книг. Именно поэтому рядом с памятником Есенину мы сейчас можем видеть и ее небольшой памятник.

— А не про нее ли эти строки Есенина: «Едет, едет милая, только нелюбимая»? — спросила какая-то женщина из толпы.

— Точно ответить я не могу, — нахмурилась экскурсовод, — но в общем-то вполне возможно, что это так и было. Интересная мысль.

Лекция закончилась. Часть людей устремилась за экскурсоводом дальше по аллеям кладбища, часть осталась стоять, другие переговаривались под впечатлением и расходились в разные стороны. На зеленых листьях многочисленных деревьев трепетали солнечные блики, слабый ветерок играл в ветвях.

Ритка подбежала к Анечке, стоявшей рядом с матерью, и негромко о чем-то заговорила, указывая на меня.

— Мама, а Анечка говорит, что она никуда не ездила, — обе девчонки смотрели на меня недоуменно снизу вверх, когда я к ним приблизилась.

— Конечно, не ездила, — спокойно ответила я, — а почему она должна была куда-то ездить?

— Ну, ты же говорила, вы с тетей Валей обои клеили, а Анечка в деревню уехала.

— Привет-привет, — кивнула мне Валюша. — Вы что, тоже в кои-то веки в Москву выбрались?

— Да вот, как видишь, — улыбнулась я жизнерадостно.

— Только я не пойму, про какие обои Рита толкует? И про какую деревню?

Я спокойно оглядела деда, Ритку, Пашиных.

— Ну да, я ездила помогать клеить обои к Падшиным.

— К кому? — переспросил дед.

— К Падшиным, — повторила я по слогам. — А вам что, послышалось «к Пашиным»?

— А, к Падшиным! — протянул дед. — А я и не понял.

— Ну да, у меня есть коллега, Падшина Валентина, и у нее дочку тоже Аней зовут, — пожала я плечами, — и они сейчас тоже в Москве на отдыхе. И вот их Анечка как раз и уехала в деревню.

— Как хорошо, что моя Анечка не уехала, — Ритка обнялась с подружкой, — и мы теперь вместе куда-нибудь сходим, правда?

— Да, — радостно подтвердила Анечка, — я так соскучилась. Мы с мамой собирались после кладбища в парк Горького. Поедем все вместе?

— Конечно, поедем, — согласились мы с дедом. Про Ритку и говорить нечего, она была в восторге.

Использовать созвучие фамилий — такая хитрость не мной придумана. Это я вспомнила одну свою одноклассницу, Белоусову. Та начала в девятом классе встречаться с парнем постарше. Понятное дело, родители такие встречи не одобрили бы. И Белоусова, собираясь на свидание, говорила им:

— Я пошла к Олеське.

Когда возвращалась домой, и родители ей начинали выговаривать:

— А мы звонили Олеське, так вот, тебя там не было!

Она им спокойно отвечала:

— Я же сказала, что пошла к Колесниковой!

— А, вон оно что, — облегченно смеялись родители, — к Колесниковой! А мы не так расслышали, думали, ты к Олеське пошла!

Ну, либо наоборот, говорила, что пошла к Колесниковой, а потом уточняла, что была у Олеськи. И ни разу наша Белоусова не попалась на лжи. Правда, потом пожалела, что встречалась с тем парнем, но это уже другая история.

Господи, сколько впечатлений за один день! В компании с Пашиными мы не спеша прошли по знаменитому кладбищу. Массивные памятники девятнадцатого века, братская могила жертв Ходынской трагедии с высокой стелой. Могила того самого композитора Агапкина, который написал марш «Прощание Славянки». Могилы знаменитых архитекторов, художников, скульпторов, писателей, спортсменов. Всех и не перечислить!

А потом мы поехали в парк Горького.

На лавочке у входа девчонки увидели оброненный кем-то журнал «Вязание» и тут же схватили его. Начали листать.

— Это я! — закричала Ритка, показывая на молодую блондинку в нежно-голубом вязаном платье.

— Нет, это я! — спорила Анечка, выхватывая журнал. — Мам, скажи, что это я!

— Доченька, да вот же ты, передо мной стоишь! — урезонила Валюша свою дочку и ловко отобрала у нее журнал. — О, новый журнал, я такой еще не видела. Ну, куда пойдем?

— Я хочу на Чертово колесо! — заявила Ритка.

— Мы же в тир хотели, — напомнил дед.

— Так мы же потеряемся в таком огромном парке, — запаниковала я, — а давайте так сделаем. Пусть девочки идут на колесо, дед в тир, а мы с Валей посидим на лавочке у этой скульптуры. Потом все встречаемся здесь.

— Нет, давайте по-другому, — предложил дед, — пусть девчонки идут кататься, а мы втроем подождем их на лавочке рядом с колесом. Потом все пойдем к тиру, там я постреляю и заодно девчонок научу.

— Ура! — завопили Ритка и Анечка, и мы все устремились к колесу обозрения.

Потом дед с девчонками ушли в тир, а мы с Валюшей сидели на лавочке, уплетая восхитительные воздушные пирожки оранжево-коричневого цвета, сделанные в виде толстой трубочки. Какие же они были аппетитные, хрустящие.

— А ты молодец, — Валюша оглядывала меня, не скрывая зависти, — стала следить за собой. Вон, уже и волосы поприличнее стали.

Ох, насчет волос мне приходится трудно. Интернета нет, чтобы советы почитать. Приходится в аптеке консультироваться, а там не всегда еще на вопросы ответят, смотря какой человек попадется. Втираю репейное масло, стараюсь не мыть голову ежедневно. Горячей водой не мою, а только умеренно-теплой. И ни в коем случае нельзя сушить феном. Хотя фена в квартире на Енисейской отродясь не было.

— А у меня новости, — сказала вдруг моя собеседница, — коллега позвонила вчера. И говорит, нам всем отдельные квартиры будут давать.

— Кому всем?

— Ну, мы же в коммуналке живем, три семьи в трехкомнатной квартире, — объяснила она, — хорошо живем, дружно. А что, мы все матери-одиночки, и у всех дочери. Потому и не ругаемся никогда. Все у нас тихо-спокойно. А тут сказали, нашу трехкомнатную отдадут Шарапову из отдела планирования. Он взамен отдаст свою однокомнатную и тещину квартиру. Ну, а третью квартиру возьмут из фонда нашего НИИ. Так все по разным квартирам и разъедемся.

— Вроде как обмен получается внутри предприятия, — поняла я.

— Ну да. У Шарапова давно проблема назрела, ютился с женой и детьми в однокомнатной. А теща старенькая, за ней уход нужен. Сам пытался обменять, через объявление, но за две однокомнатные можно выменять только двухкомнатную. А так, через предприятие, у него трехкомнатная получится.

— Ой, ну я так рада за тебя…

— Да пока рано радоваться, — Валюша с досадой скомкала бумажную обертку от пирожка и бросила в ближайшую урну, — меня это все не очень устраивает. То есть, меня, конечно, устраивает в отдельную переехать. Но нам с Анькой светит лишь однокомнатная. Ты понимаешь, всего лишь однокомнатная конура! До чего дурацкие у нас законы! Если бы сын был старше восьми лет, дали бы двухкомнатную, представляешь? А с дочкой якобы однокомнатной хватит.

— Странно как-то, — согласилась я, — ей ведь через десять лет восемнадцать будет. Да и сейчас спальня нужна своя, чтобы стол для занятий поставить…

— Да и я про то же говорю, — поморщилась Пашина, — а мне в ответ руками разводят, мол, не положено.

— Да уж, сочувствую, — вздохнула я.

— Но я им уже сказала — никаких однокомнатных, и точка!

— Думаешь, послушают? — с сомнением спросила я.

— А куда они денутся? У меня вообще-то план есть.

— Какой?

— А я опять замуж выйду. За Валерку. На семью из трех человек обязаны двухкомнатную дать.

— Как, вы же развелись, — растерялась я.

— Для такого дела опять поженимся. Поеду в Арсеньев, там всего два завода, быстро его найду. За шкирку — и в ЗАГС.

Я невольно поежилась:

— Но ты же говорила, что он работяга, ты такого больше к себе не подпустишь.

— Но ради нормальной квартиры стоит на такое пойти, — усмехнулась Валюша, и ее бледно-голубые глаза вспыхнули алчным огнем. Да уж, умная женщина, ничего не скажешь. Как там дед про нее сказал — хитромудрая, как змея?

— А он сам-то захочет?

— А куда он денется? Кому он такой нужен? Он же после того случая… ну помнишь, обокрали его в заводской общаге… пить начал, чудить, едва в дурдом не угодил. А тут я такая приеду и снизойду до него.

— Подожди-подожди, — по-прежнему не могла я понять, — так с ним же жить надо будет. Как я поняла, он тебе не то, что не нравится, а чуть ли не противен. Его же потом не выгонишь. Если он в ордере будет вписан, то и жить он будет в твоей квартире. Опять же прописка. Законный муж, отец твоей дочери. Ты понимаешь, что это на всю жизнь? Не лучше ли фиктивный брак с кем-нибудь состряпать?

— Лучше, — согласилась Валюша, — но такого человека найти — надо время. И деньги. Кто ж согласится просто так? А у меня ни того, ни другого. Денег таких нет, и занять не у кого. И времени нет, потому что срочно все надо провернуть. Чтобы, когда обмен начнется, у меня на руках были все основания получить двухкомнатную, понимаешь?

— Понимаю, — кивнула я удрученно.

— А с Валеркой я потом как-нибудь разберусь.

— Как?

— Да пристрою его куда-нибудь. И даже знаю, куда. В ЛТП, к примеру, годика на два.

— Что за ЛТП? — ни разу не слышала такого названия.

— Лечебно-трудовой профилакторий, для алкоголиков, — объяснила Валюша, — их там лечат, кормят, работать заставляют, а всю зарплату переводят семье на книжку. И отдохнем без него, и деньги получим.

Оказывается, в эти времена даже такое было! То есть государство заботилось и о самих алкоголиках, и об их семьях! А в той моей прошлой жизни это является проблемой самих больных и их близких. Хочешь вылечиться — лечись, но исключительно за свой счет и за большие деньги.

Валюша скосила глаза на меня:

— Я бы на твоем месте давно Вадима туда отправила, а ты все жалеешь его! Себя лучше пожалей. Вон, у нас на работе Аркадьева заявление на своего мужа второй раз пишет. Первый раз-то его на год всего отправили, сейчас сказали, на два отправят.

— А сколько раз можно туда отправлять?

— Да сколь угодно, хоть всю жизнь пусть лечится, раз не понимает.

— Выходит, не очень-то лечение помогает?

— Выходит, не очень, — равнодушно брякнула моя собеседница, — зато семье отдых от чудовища пьяного.

— И ты Валерку туда отправишь, как только в новую квартиру въедете?

— Конечно, сразу отправлю, — фыркнула она, — или туда, или в дурдом. Куда-нибудь однозначно спроважу. Зачем он мне в доме нужен? Полы топтать?

Господи, бедный Валерка! Я его даже не знаю, не видела ни разу, а уже сочувствую.

'Синие очи далеких подруг,

Ой вы, ночи, матросские ночи,

Только небо и море вокруг!' — гремел из репродукторов звонкий голос певицы.

Вот так. Любой мужчина тянется к жене, к семье, работает, как может. А такая, как Пашина, только и думает, как бы выжать его, как лимон, на благо себе и своему ребенку. А корки потом кинуть под ноги.

Прибежали из тира девчонки с горящими глазами. Позади шел дед.

— Мама, а я смотри сколько значков выиграла! — Ритка показала мне яркие блестящие значки. — Меня деда научил, так я столько раз попала! А Анечка побоялась стрелять!

— Я же девочка, — вспыхнула Анечка, — мне так и положено! Зато я за тебя переживала и, между прочим, радовалась, когда ты попадала!

— Ой, нашла отговорку, — Ритка чуть не согнулась пополам от смеха, — девочка она, видите ли! Да и ты и в садике трусихой была, к турникам подойти боялась. А мы с девчонками весь день на турниках!

— Как обезьяны, — съязвила Анечка.

Я поднялась с лавки.

— Давайте уже по домам, я что-то устала и проголодалась.

— Давайте, — Валюша тоже поднялась с лавки, — слушай, Альбина, а ты мне с билетами не поможешь?

— В каком смысле?

— Ну, мне надо пораньше домой уехать, я же тебе говорила.

— Ой, — расстроенно протянула Ритка, прислушиваясь к разговору, — вы что, скоро уезжаете?

— Анечка останется до конца лета, не переживай, — ободрила ее Пашина, а мне сказала: — Отойдем в сторонку.

Я махнула деду:

— Иди с девочками к выходу, мы сейчас вас догоним. Не договорили еще.

— Слушай, как мне быть с билетами? — начала Валюша, проследив глазами, чтобы дед с девчонками отошли на приличное расстояние. — Мне надо срочно ехать, выходить замуж, а билет на конец августа.

— Так у тебя билет на самолет?

— Да, в том-то и дело.

— Тогда я тебе никак не помогу, ты же знаешь. Я если и могу помочь, то с железной дорогой.

— Хорошо, — женщина судорожно уцепилась за мою руку, — давай тогда так сделаем. Я свой билет на самолет продам. Сейчас сезон, у меня его с руками оторвут. И попробую купить себе новый, на ближайшее время.

— Вряд ли получится, — с пониманием усмехнулась я.

— Да, не то, что вряд ли. Я уверена, что не получится. А ты достань мне билет на поезд. На ближайшее время.

— Ну, я попробую, — с сомнением сказала я, — однако, я совсем не уверена, что будет билет. Сама понимаешь, сейчас пора отпусков.

— Да понимаю! — с досадой согласилась Пашина. — Я вот и думаю. Может, сначала ты попробуешь, а уж потом мне мой билет продать? Чтобы не пролететь. А то я билет на самолет продам, а на поезд ты не достанешь. И вообще тогда тут застряну надолго.

— Ты еще не забывай, что на поезде ехать неделю.

— Я знаю, но даже так я месяц выиграю. Помоги, а? Ты же сама понимаешь, нам с дочкой двухкомнатная нужна.

Им с дочкой. А то, что из-за этого Валерка на веки вечные в ЛТП отправится? А он, между прочим, тоже человек.

— Я попробую, Валь, но обещать ничего не могу.

Честно говоря, я даже пробовать не собиралась. Во-первых, здесь, в Москве, это абсолютно бесполезно. Кто я такая для местных, столичных железнодорожников? Во-вторых, тратить свое время для чего? Для того, чтобы помочь мерзкой бабе осуществить ее подлые планы? Ну уж нет. Дня через три скажу ей, что ничего не получилось, да и все.

А у тети Риты сегодня было весело. Как только мы вошли в квартиру, сразу услышали веселую музыку, звуки суеты, запахи еды.

— А к нам Лёнька с женой приехали, — вышла в прихожую тетя Рита с кухонным полотенцем через плечо, — и Алла скоро приедет. Так что мойте руки и сразу за стол.

Вот это дело, — обрадовалась я. Накрытый стол — очень даже кстати после такой прогулки.

Лёнька оказался молодым симпатичным парнем, и супруга его показалась мне совсем молоденькой.

— Лёня у нас в этом году институт имени Баумана заканчивает, — похвасталась тетя Рита, передавая гостям тарелку с салатом «Оливье». — Обязательно попробуйте картошку, фаршированную мясом.

— А наша Альбина тоже в институт поступила, — сообщил дед, — я ей говорю-говорю, и зачем тебе это надо…

— Как зачем, как зачем? — заспорила тетя Рита. — Для продвижения по работе. Может, она большим начальником на железной дороге станет?

— Ой-й, — сморщился дед, — вот и она тоже все про это продвижение. А я всегда говорю: чистые погоны — чистая совесть. Начальником не так-то просто быть, это и ответственность какая, и проблем сколько. В кассе она сменами работает, и очень удобно, и времени на все хватает. А в управление перейдет? А ну-ка пятидневкой с восьми до пяти! Сама же взвоет!

— В управление? — переспросила я. — Да туда еще не возьмут. Это я так, на всякий случай решила высшее образование получить. Глядишь, пригодится. Тем более, меня взяли сразу на третий курс.

«И бесплатно», — чуть не ляпнула я, но вовремя осеклась. Это в той жизни бюджетное место считается верхом желания, а тут-то все образование бесплатное.

— А как это сразу на третий курс? — заинтересовалась жена Лёньки.

— Так у Альбины уже техникум есть, — подсказала тетя Рита, — наверно, из-за этого.

— А вот и нет, — ответила я, — меня сначала хотели на первый курс взять, но я показала свои блестящие знания по специальности, вот и…

— Ну, ты молодец, — послышалось со всех сторон восхищенное одобрение.

— А в управление я и сама не очень-то рвусь, — сказала я, — меня тоже эти кабинеты с большими коллективами не очень-то прельщают. Гораздо удобнее и спокойнее в кассе сидеть.