Железнодорожница 2

Глава 22

— Тебе на автобус или тоже на трамвай? — когда мы вышли на крыльцо Управления после рабочего дня, стал накрапывать мелкий дождик, и Наталья Петровна раскрыла зонт, держа его над нашими головами.

— На электричку, — ответила я, — ближайшая в семнадцать тридцать.

— А, ну пойдем, мне как раз по пути. Я тебя до станции провожу и пойду на свою остановку. Слушай, — легонько пихнула она меня в бок и улыбнулась, — я так за тебя рада! Как ты Четвергову умыла, это же умереть не встать!

Я мрачно усмехнулась в ответ:

— Не уверена, что это пойдет мне на пользу. Она же сказала «пеняй на себя». Скорее всего, меня ждут еще большие неприятности.

— Вполне возможно, — помрачнела и Наталья Петровна. — У нее же бзик — доказать всем, что она самая умная, самая важная. А тут хотела тебя перехитрить, и не получилось. И вышло, что ты умнее. Ну, теперь держись.

— Она думала нахрапом взять — срочно, срочно, — и я испугаюсь и начну рыть копытом землю. А я взяла и на даты посмотрела. Но мне другое странно. Она ведь полностью была неправа, на все сто процентов. А вела себя, как будто уверена, что это я неправа. «Пойдем, пойдем», — передразнила я наглый тон Четверговой. — Неужели у нее мозгов меньше, чем у курицы?

— Да нет, мозгов у нее достаточно. Просто она настолько уверена в своей безнаказанности. И хочет настоять на своем, доказать свою значимость.

Мы уже подошли к виадуку, ведущему на платформу, и встали в сторонке, чтобы не мешать проходящим людям.

— И какую такую значимость она хочет доказать? — презрительно фыркнула я. — Какую? Она сколько лет здесь сидит, двадцать? В одном и том же кабинете, никуда не продвинувшись? Даже до начальника отдела не доросла, а туда же!

— Ну, она всем говорит, что никогда не стремилась стать начальником, поэтому…

Я расхохоталась.

— Нет, Наталья Петровна, посудите сами. Вас еще можно понять, у вас семья и четверо детей, не до карьеры. И если вы так скажете, я поверю. Вам это действительно не надо. Ну, а ей-то с ее амбициями что мешало хоть чего-то добиться?

— Ну, у нее тоже сын… один, — задумчиво сказала она. — И муж, с которым она постоянно разводится. Я сколько лет работаю, столько и слышу, что они разводятся. И все никак не разведутся.

— Короче, комедию ломает. И это уж точно не могло помешать карьере.

— Не могло, — согласилась Наталья Петровна, — однако, у нас редко женщин ставят на руководящие должности. Мы же с тобой ходили по отделам. Много ты женщин-начальниц видела?

— Немного, но видела. Вроде адекватные все люди. А как Четвергову на должность начальника ставить? Чтобы она все Управление разнесла?

— Ой, это ты верно подметила. Она иной раз так разойдется, что ужас. Как начнет орать, так хоть беги куда глаза глядят. Я однажды связалась с ней, так заболела, представляешь? Две недели после этого на больничном сидела. Ты уж смотри, как бы она тебя так же не довела.

— Это я ее доведу, — мрачно пообещала я, — и не я, а она будет две недели на больничном сидеть. Ой, — я взглянула на часы, — десять минут до электрички осталось. Пойду я, Наталья Петровна.

— Да, я тоже пойду. Хочу еще к сыну сегодня заехать, посмотреть, что там моя невестка делает. А то ленивая она у меня.

Мы обменялись доброжелательными улыбками и разошлись в разные стороны.

Настроение было пасмурное, прямо под стать усиливающемуся дождю и ветру. Недаром я не хотела переходить на работу в Управление. Как чувствовала, что это не к добру. Хотя скорее всего не чувства у меня были, а элементарная логика. Ведь если подумать трезво — с чего бы вдруг простую кассиршу перевели на должность в кабинете Управления? Пусть даже эта кассирша хорошо учится в институте.

Скорее всего, нужен был человек с характером, который разбавит нездоровую атмосферу в отделе. Но, судя по всему, это невозможно даже для человека с характером. Раз всем заправляют две подружки, просидевшие на одном стуле двадцать с лишним лет, то ничего не получится. Тут, по-моему, единственный выход — одну из Лен отсадить в другой отдел, и все.

Чем ближе электричка приближалась ко Второй речке, тем светлее становилось небо. Здесь, на окраине, похоже, и не было никакого дождя. И тем светлее и свободнее становилось у меня на душе.

Не хочу работать в этом отделе, — отчетливо поняла я. Рассмотрят мое рацпредложение — замечательно, тогда останусь в Управлении. Нет — значит, попрошу Анну Николаевну подобрать для меня что-нибудь подходящее в одном из подразделений — кассир, дежурная по станции, неважно. Завтра в цирке возьму у нее телефон и буду держать связь. Даже если прямо сейчас нет вакансий — потом найдутся.

А еще я могу пойти на кафедру к Пал Санычу. Сказал же один из профессоров: «Нам тоже такие кадры нужны». В учебном заведении вообще буду как рыба в воде.

По дороге я окончательно успокоилась и вскоре оказалась в нашем дворе на Енисейской.

Из беседки услышала голос Ритки:

— Ой, а в Москве все не так…

И голос незнакомой мне девочки:

— Рита, может, хватит, а?

— Что хватит?

— Да надоела ты уже со своей Москвой!

Из беседки выскочила девочка с нахмуренными бровями и растрепанной косичкой и побежала куда-то в сторону параллельной улицы. Следом выбежала Ритка и растерянно смотрела вслед подружке.

— Что, впервые с завистью познакомилась? — насмешливо сказала я ей.

— С какой завистью? — недоуменно пожала она плечами.

— Эх, Рита, Рита, — покачала я головой, — ты бы и в самом деле поменьше хвасталась. Пословица есть такая мудрая: «Нашел — молчи, и потерял — молчи».

Я не знала, что это за девочка. Может, она из неблагополучной семьи, и поездка в Москву для нее так же недосягаема, как полет на Луну. Может, семья и нормальная, но у людей другие приоритеты. Но ясно было, что ее напрягают рассказы Ритки о дорожных приключениях.

— Мама, а Танька сказала, двадцать пятого надо прийти в школу на сборы.

— Так это уже в среду! — а я чуть не прозевала, что скоро в школу. — Наверно, надо и новую форму тебе купить, и канцелярские принадлежности. И когда же мы с тобой пойдем? Завтра не получится — мы в цирк едем…

— Ура, в цирк! — Ритка чуть не задохнулась от восторга. — Побегу выбирать себе платье.

Я хотела пойти за ней, но тут из-за кустов вынырнула Светка.

— А я мимо шла и решила зайти, — защебетала она.

— Очень кстати, — ответила я, — как раз хотела посидеть с кем-нибудь на свежем воздухе на лавочке и поболтать.

Мы устроились в беседке, где как раз никого не было.

— А у вас, я смотрю, столько новостей, столько новостей, — огорошила меня Светка.

— Каких еще новостей?

— Ну как же, Володька с Машкой каждый вечер под ручку разгуливают.

— Что? Так уж каждый вечер? А дети тоже с ними?

— Когда как, Машкин сын всегда, а его девчонки — когда как.

— Очень интересно!

— А ты ничего про это не знаешь, что ли?

Я задумалась.

— Да я видела, что Володька опять ею заинтересовался. Но Маша, она-то как могла? После такого? Странно… Такая женщина симпатичная, интересная. А где же собственное достоинство?

Светка схватила меня за руку:

— Так ты тоже против их отношений?

— Что значит «против»? — поморщилась я и высвободила руку. — Мне это непонятно, и даже неприятно. Но это же их личное дело, не так ли?

— Личное, — согласилась Светка, — но я считаю, с Машей нужно поговорить. И лучше, если мы сделаем это вместе. Мы должны, нет, обязаны уберечь ее от ошибки! Давай прямо сейчас пойдем к ней и поговорим.

— И что мы ей скажем?

— Напомним, как он с ней поступил.

— А ты думаешь, она сама не помнит? У нее же Юрочка каждый день перед глазами, как напоминание. Нет, лично я не стану вмешиваться. У меня своих дел по горло. Ритке надо форму покупать к школе и, как назло, придется это делать в воскресенье. Пока работала сменами, можно было в будний день по магазинам походить. А теперь в выходной — толкаться, стоять в очередях…

— Так ты что, на пятидневку перешла? — Светкины глаза заблестели от любопытства. — Как же так?

Мне не хотелось рассказывать ей о своей новой работе, но раз уж начала, оставалось продолжить.

— Я сейчас в Управлении работаю.

— Да ты что? — Светка широко раскрыла глаза, и они заблестели еще сильнее. — А как ты туда пробралась? У тебя там волосатая рука, что ли?

— Какая еще рука, — фыркнула я, — просто начальник вызвал и сказал переходить.

— А почему именно тебя туда перевели?

— Ну, я же в институте учусь.

— А-а, — Светка широко улыбнулась. Небось, представила себе, как она расскажет эту сногсшибательную новость коллегам на Спутнике. — И как тебе там работается?

— Да нормально, — только и сказала я.

Про неприятности в отделе я ей точно рассказывать не стану. Она такая сплетница. Одному расскажет, другому. Дойдет до моих домочадцев. А я не хочу расстраивать деда и терять свой авторитет в глазах Ритки.

В понедельник я вошла в отдел, когда все уже сидели на своих местах. Было непривычно тихо, даже Анриетта на удивление свой утренний пар не выпускала.

— Добрый день, — сказала я.

Наталья Петровна кивнула:

— Добрый.

Остальные промолчали, делая вид, что чрезвычайно заняты своими делами. Та-ак, интересно, что за сюрпризы меня сегодня ждут?

Четвергова повернулась к Садовской и что-то тихонько прошептала.

— А что ты мне говоришь? — дернула та плечом. — У нас начальник есть, пусть он разбирается. Пётр Аркадьевич! — крикнула она громко. — Подойдите сюда, пожалуйста.

Пётр Аркадьевич вышел из-за стеклянной перегородки и приблизился к нашим столам.

— Что случилось?

— В отделе стало трудно работать, — выпалила Садовская, — создалась крайне некомфортная обстановка из-за некоторых скандальных сотрудников, — она кивнула в мою сторону, — поэтому мы требуем разобрать поведение Новосельцевой на месткоме. Потому что нельзя вот так прийти и с первого дня показать свое враждебное отношение к заслуженным людям. Нельзя портить настроение и подставлять тех, кто давно здесь работает.

Что такое местком, я знала лишь приблизительно. Помню, в одном старом советском фильме коллега-женщина заваливала любовными письмами коллегу-мужчину. Тот долго терпел, а потом передал эти письма в местком. При этом просил вроде как помочь товарищу, но на деле это выходило для женщины крайне обидно и унизительно.

Выслушав Садовскую, Пётр Аркадьевич перевел взгляд на меня.

— Ах, Новосельцева, — он будто что-то вспомнил, — нам же с вами надо в отдел рационализаторских предложений. А что ж вы мне не напоминаете?

— Прямо сейчас пойдем? — я с готовностью поднялась со стула.

— Сейчас я схожу узнаю, на месте ли товарищи, и пойдем.

Он вышел, а Садовская с Четверговой в напряженной тишине опять зашептались.

Вскоре открылась дверь, и Пётр Аркадьевич мне кивнул:

— Пойдемте, нас ждут.

Неужели? Меня охватила дрожь от близости развязки. Останусь я все же в Управлении или буду искать другую работу? О том, чтобы остаться в ненавистном отделе, даже мыслей не проскальзывало.

В отделе рацпредложений на этот раз был не один Роман. За столом в углу сидел незнакомый мне мужчина средних лет.

— Знакомьтесь, наш начальник, товарищ Бродов, — кивнул на него Роман.

Мы с Петром Аркадьевичем сели на предложенные стулья.

Первым заговорил Роман:

— Итак, вы предлагаете на основе нашего склада с руководящими документами создать отдел под названием «Научно-технический информационный центр», верно?

— Да, — кивнула я.

Идея была не моя. Когда я работала на кафедре в моей прошлой жизни, у нас в Университете образовался почти такой же бесхозный склад. Там хранились научные труды, диссертации, нормативные документы. И одна рядовая сотрудница библиотеки решила навести там порядок, мотивируя тем, что ценные экземпляры без присмотра теряются.

Постепенно она систематизировала все, что там находилось, расставила по порядку на полках. И даже название для этого отдела придумала: «Научно-технический информационный центр», или, сокращенно, НТИЦ. Вскоре отдел официально оформили, включили в его структуру библиотеку. А эта сотрудница стала именоваться директором НТИЦ, в который входила библиотека и тот самый отдел, который она привела в порядок. Вроде простая идея, а все говорили: «Какая она молодец, сделала себе имя», расхваливали ее на все лады.

— Мы с товарищами посоветовались и решили, что идея стоящая, — сказал Роман. — Вы правильно пишите, что РД приходится долго искать, из-за этого образуются простои в работе отделов. Это как раз понятно. Мы давно хотели объединить библиотеку с этим складом, но как-то все руки не доходили. Далее — вы предлагаете свою кандидатуру на должность заведующей этим отделом.

— Верно, — подтвердила я. — Буду получать новые документы, вести учет, выдавать экземпляры под роспись. Как итог — сохранность гарантирована, а поиск быстрый. Все это сэкономит много времени для работы Управления.

— И вас не смущает, что придется поменять наш благоустроенный отдел на полуподвальное помещение? — прищурился Пётр Аркадьевич.

— Нисколько, — твердо ответила я.

— Но ведь обустраивать новое место сложнее… И в отделе вы занимаетесь работой по специальности, со всеми перспективами на продвижение…

О чем он говорит? На его глазах происходит травля нового сотрудника, а он удивляется и талдычит про какое-то благоустройство. Про работу по специальности. А продвижение? Вон, сколько их сидит в отделе, никуда не продвинувшихся за столько лет!

Не буду я сидеть в одном кабинете с этими кикиморами, мне мои нервы дороже. У меня парень в Афганистане, и дочери скоро в школу идти. Так что здоровье мне еще пригодится.

— Сколько, по-вашему, потребуется времени на приведение отдела в порядок? — включился в разговор товарищ Бродов.

— Пары недель хватит, — ответила я. — Только сначала необходимо будет провести субботник. Ликвидировать пыль и грязь в таком огромном помещении я одна не в состоянии.

— А как вы собираетесь систематизировать такое количество литературы? У вас есть библиотечное образование или опыт работы в библиотеке?

— Буду консультироваться с нашим библиотекарем, — предположила я, — либо можно объединить библиотеку с этим отделом. Не думаю, что это большая проблема. Во время учебы я много времени проводила в библиотеках и прекрасно знаю, как там все устроено.

Бродов задумчиво постучал пальцами по столу.

«Ну же, думай быстрее, — взглянула я на него, пытаясь передать мысленные сигналы, — или „да“, или „нет“. Если „нет“, я иду писать заявление на увольнение и еду домой».

— Спасибо вам, Альбина Леонидовна, за ваш свежий взгляд на нашу организацию, за такое интересное предложение…

Я ждала, что он закончит фразу чем-то вроде: «Но мы не готовы к таким переменам, так что еще раз спасибо». Но вместо этого я услышала совсем другие слова:

— Роман, подготовь приказ на создание нового отдела, — он обращался к своему помощнику.

— То есть отделу быть? — уточнила я. — А мне что делать?

— Как только приказ подпишут, я за вами приду, и пойдем в отдел кадров писать заявление на ваш перевод на должность заведующей НТИЦ, — сказал Роман.

Когда мы шли по коридору обратно в отдел, Пётр Аркадьевич не преминул сделать мне замечание:

— Вам все же надо было поставить в известность своего непосредственного начальника, то есть меня, а не прыгать через голову. Но это я вам так, на будущее говорю.

Мы остановились у двери коммерческого отдела. Из кабинета слышались хриплые вопли Анриетты. Должно быть, несчастная выпускала пар, который не решилась по каким-то причинам выпустить утром.

— Пётр Аркадьевич, а можно я пойду к Раисе Федоровне, узнавать премудрости библиотечного дела? А то здесь мне все равно делать нечего.

— Ладно, идите, — разрешил он.

И я полетела в библиотеку, как на крыльях. Подумать только — я буду заведующей отделом! И пусть это совсем не по специальности, зато как звучит!