Гибель античного мира

ГЛАВА ХІ. ИМПЕРАТОР И ЕГО СОВЕТНИКИ

Библиография

Систематическое изложение данного материала отсутствует. Можно обратиться только к моей книге «Later Roman Empire» (Оксфорд, 1964), гл. XI. Об отношениях церкви и государства см. S. L. Greenslade, Church and State from Constantine to Theodosius (Лондон, 1954).

Как юридически, так и практически поздняя империя была абсолютной монархией. Император лично назначал на все должности вплоть до правителей провинций и командиров полков. Он начинал войны и заключал мир. По своей воле он мог облагать налогом и освобождать от него. Он распоряжался жизнью и смертью своих подданных и обладал высшей законодательной властью. Продолжали действовать некоторые правила прошлого, когда император был республиканским магистратом и был обязан своей властью народу. «Решения императора имеют силу закона, — писал Ульпиан в начале III века, — потому что народ высшим законом дал ему независимость и власть»[10]. Это заявление встречается в Дигесте Юстиниана и повторяется в его установлениях. Так как предполагалось, что народ передает императору всю полноту власти и не в состоянии отменить его, эта доктрина не имела практического значения, за исключением тех случаев, когда трон пустовал. Из этого был сделан вывод, что senatus consulta мог принимать решения самостоятельно «потому, что когда количество римского населения увеличилось настолько, что стало невозможно собрать его в одном месте для принятия закона, было решено, что разумнее вместо народа собирать сенат»[11]. Тем не менее, начиная с I в. н. э., действия сената ограничивались выражением мнений по поводу поступков императора. Несомненно, пережитком старого республиканского мышления была точка зрения, что император, хотя лично не подчиняется законам (Legibus solutus) и может по своему желанию создавать новые законы и изменять старые, должен быть законопослушным. По словами Амвросия, «император издает законы, которые сам должен первым соблюдать»[12] По существу император обладал всей полнотой власти, но не был деспотом. Отсюда идет различие, подмеченное Григорием Великим: «Разница между королями варваров и римским императором состоит в том, что короли варваров — это господа рабов, а римский император — господин свободных людей»[13].

С другой стороны, с прошлых времен сохранилось представление об императоре как о Боге. Первые императоры официально являлись богами, но не для римских жителей, а только для жителей провинций. Но когда все жители Римской империи стали ее гражданами, это различие исчезло. Некоторые императоры в III в., как например Аврелий, открыто заявляли, что они «господа и боги» (dominus et dues). Другие, как Диоклетиан, предпочитали быть lovius, наместниками и представителями Iupiter optimus maximus. Трудно до конца понять, что на самом деле означало это притязание на божественность. Оно неоднократно обыгрывалось чтецами панегириков, которые иногда открыто обращались к императору как к богу, а иногда туманно утверждали, что император имеет какую-то связь с богами. Когда император стал христианином, он уже не мог больше быть богом и остался лишь наместником бога. Константин был глубоко убежден, что он является слугой бога и что верховные божества своей божественной волей возложили на него управление миром. Евсевий в панегирике, написанном на 30-летие восшествия Константина на престол, развил эту идею и провозгласил Константина чуть ли не четвертым членом Троицы. Все, что было связано с императором, а также его дворец, казна, опочивальня, считалось священным, так что вскоре слово sacra стало обычным греческим словом императорских конституций. Неподчинение императору считалось святотатством. Трудно разобраться, насколько все это было в действительности важным. Верные христиане иногда считали своим долгом бросить вызов императору, а восставшие хотели его убить.

Политическая теория поздней империи вполне закономерно была крайне ограниченной. Абсолютная монархия признавалась единственно возможной формой правления. Философы и историки часто обращались к императору с речью по поводу королевского сана, но эти речи содержали в основном перечень тех добродетелей, которыми должен обладать хороший правитель и которыми, предполагалось, должен в высшей степени обладать император. Самой главной из этих добродетелей считалась филантропия — любовь к ближнему.

Единственной конституционной проблемой было отношение императора с церковью. В начале своего существования церкви были независимыми, самоуправляемыми сообществами, избиравшими собственного правителя. С другой стороны, по языческим обычаям император должен был нести ответственность за поддержание pax deorum, т. е. обеспечивать для империи благосклонное отношение богов. Поэтому надо было следить за тем, чтобы обряды отправлялись правильно и жители империи соблюдали моральные правила.

Когда Константин принял христианство, он одновременно сохранил за собой обязанность поддержать pax Dei путем установления единого для всех церквей способа поклонения богу. Он верил, что «высшее божество может рассердиться не только на человечество, но и на него самого, которому божественной волей было назначено править всеми земными делами»[14], если он будет попустительствовать спорам внутри церкви. Он заявлял, что считает «своим высшим долгом рассеивать заблуждения, подавлять опрометчивую неучтивость, и таким образом представить всевышнему истинную религию, честное согласие и соответствующее поклонение»[15]. Можно было ожидать, что церкви, привыкшие к независимости, отвергнут эти требования, но на самом деле они приняли их с радостью и приветствовали вмешательство императора. Донатисты обратились к Константину с просьбой разрешить их спор с Цецилианом, а когда были осуждены двумя советами епископов, апеллировали лично к императору. Афанасий, осужденный собором в Тире, обратился к Константину с просьбой об отмене решения собора. Единственным отступлением стало предписание, принятое Антиохийским собором, состоявшимся вскоре после Никейского. Оно гласило, что «если священник или дьякон, осужденный епископом, либо епископ, осужденный собором, посмеет беспокоить жалобами императора в то время, как он должен обращаться только к большому совету епископов, он в этом случае никогда не будет прощен и не будет иметь возможности защитить себя или надеяться на восстановление»[16]. Именно в соответствии с этим законом впоследствии Афанасий бы осужден своими врагами на Востоке. Его последователи не придавали значения подобному обвинению.

Таким образом, император был признан верховным судьей в решении всех церковных споров. Ожидалось, что он по вопросам доктрины будет советоваться с советом епископов, но он собирал соборы, председательствовал на них либо лично, либо посылал своего представителя, утверждал и приводил в исполнение их решения. Многие императоры заняли такую позицию. Примером исключительной терпимости ко всем сектам можно считать Валентиниана, I, который отказывался собирать соборы по вопросам веры, заявляя, что «не будет правильным, если я, мирянин, стану вмешиваться в подобные дела. Это дело епископов, и они могут встречаться и обсуждать их, если захотят»[17] Некоторые императоры, например, Феодосий I, Зенон, Юстиниан, принимали решения, не посоветовавшись предварительно с епископами. Они утверждали истинную веру императорским указом, а епископов приглашали подписаться под ним. Это не вызывало народных протестов, за исключением тех случаев, когда чьи-либо взгляды не совпадали с императорской волей.

Доктрину религиозной терпимости проповедовала обычно та сторона, которая терпела поражение в церковных спорах. Донатисты первоначально взывали к вмешательству Константина, и только когда он окончательно отклонил их требования, они выдвинули воззвание: «Что император должен делать с церковью?»[18] Афанасий обратился к Константину с жалобой на совет епископов, и вновь, когда Константин поддержал его противников в арианс-ком споре, он и его союзник Гиларий выдвинули требования религиозной свободы и пожалели о вмешательстве императора в церковные дела.

В 494 году папа Геласий дерзко осудил Анастасия из Рима, где он находился под защитой арианского короля, сформулировав таким образом доктрину о двух властях:

«Ваше Величество, существуют две вещи, посредством которых можно управлять миром: священный авторитет епископов и императорская власть. Из них гораздо более важной является ответственность священников, так как им приходится предъявлять счет по божественному решению так же и к королям людей, ибо вы знаете, самый милосердный сын Бога, что хотя вы и превосходите по своему достоинству всех живущих, вам самому приходится почтительно подчиняться вершителям дел божественных и искать у них оснований для собственного спасения… Вы знаете, что в религиозных вопросах вам лучше подчиняться, чем главенствовать, и что в этих вопросах вы зависите от их решения. Вы не можете подчинить их своей воле. С какими чувствами вы должны будете подчиняться тем, кому отведена роль руководить божественными таинствами, если сами священники станут подчиняться вашим же законам?»¹

Многие императоры стали бы возражать против такого положения на том основании, что бог наделил их правом вершить не только светские дела, но также и духовные. Они бы возразили, что по вопросам теологии им следовало советоваться с епископами, но они могли бы спросить: «С какими епископами?» Отношения между императором и церковью на самом деле усложнились. Когда между епископами возникали споры, императору трудно было определить свою точку зрения. Анастасий мог заявить, что подчиняется епископам Востока, которые подписались под «Генотиконом», но он сам был папой, который не шел в ногу с остальными.

Поздней Римской империей правила коалиция императоров, которые были либо августами, либо цезарями. На самом деле два столетия, которые прошли с того времени, когда Диоклетиан в 285 году назначил Максимиана цезарем Запада, и до свержения Ромула в 476 году. Только однажды в течение трех лет империей правил один император. Константин был единственным августом с момента поражения Лициния в 324 году и до своей смерти в 337 году. Но в течение этого времени некоторыми частями империи правил его сын, провозглашенный цезарем. Констанций II также был единственным августом со времени поражения Магненция в 353 году и до своей смерти в 361 году. Но перед тем как начать кампанию против Магненция, он назначил Галла цезарем на Востоке и провозгласил Юлиана цезарем на Западе. Со времени смерти Констанция II (3 ноября 361 года) императорами были Юлиан (26 июня 363 года) и Иовианн (17 февраля 364 года), но. Валентиниан через месяц единоличного правления поставил своего брата, Валента, править Востоком. После смерти Валента, 9 августа 378 года, юридически в течение пяти месяцев императором был Грациан, пока 19 января 379 года он не назначил Феодосия императором Востока. Но в течение всего этого времени соправителем являлся его младший брат Валентиниан II. В период междуцарствия Авита и Майориана, с 27 октября 456-го по 28 ноября 457 года, а также — Либия Севера и Антемия, с 19 ноября 466-го по 25 марта 467 года, практически императорами всей империи были Марциан и Лев.

Очевидно, что представлялось невозможным для одного императора справиться с проблемами империи, тянувшейся от Британии до Тигра. Необходимы были по меньшей мере два императора, один на Западе и один на Востоке, для того чтобы держать в повиновении варваров на протяжении всей границы и препятствовать появлению узурпатора в заброшенных районах империи. Теоретически императоры независимо от того, были они августами или цезарями, формировали единую коалицию, которая управляла всей империей. Все законы и официальные предписания провозглашались одним императором от имени всех других, а письма, посылавшиеся императору, были адресованы всей коалиции. Преторианские префекты также представляли отдельную коалицию, совместно управлявшую делами империи, и указ одного преторианского префекта издавался от имени всех остальных. На самом деле отношения между соправителями сильно различались. Диоклетиан фактически являлся главой команды из четырех императоров, хотя юридически Максимиан был равен ему по старшинству. Констанций II держал в узде всех своих цезарей. Он сам назначил преторианских префектов и других министров, которым позволял контролировать-денежные доходы в их административных районах. Довольно тесно сотрудничали в проведении административных реформ Валентиниан и Валешухотя они радикально расходились на религиозной почве. Грациан оказал военную поддержку Валенту и Феодосию I. После смерти Грациана Феодосий стал фактически единственным правителем. Его авторитет был выше авторитета Валентиниана II, правящего на Западе и авторитета Аркадия, являвшегося цезарем на Востоке. Но с 395 по 408 год возникали постоянные разногласия между правительством Гонория и Аркадия. В результате этого восточная и западная части империи развивались отличными друг от друга путями. В основном они всегда поддерживали дружеские отношения, и восточное правительство несколько раз помогало западному: один раз — во время кампании против Алариха в 408 году, а другой раз — против узурпатора Иоанна, в 425 году, и дважды — против вандалов, в 431 и 467 гг. Но императоры были далеки от того, чтобы образовать коалицию в полном смысле слова. Между двумя частями существовала свободная торговля и свободная миграция. В обеих частях была довольно надежная валюта, но законы не соблюдались до конца, потому что конституции, изданные одним императором, обычно публиковались только в его части империи. После Кодекса Феодосия, который был принят в обеих частях в 438 году, было официально решено, что конституция, изданная одним императором, не будет действовать в других доминионах, пока он ее формально не примет и не обнародует.

В Римской империи никогда не существовало законных прав наследования трона. Некоторые императоры, последним из которых был Диоклетиан, считали, что император не должен принимать во внимание кровное родство, а должен избирать своим наследником самого достойного. Чувство родства тем не менее оказалось довольно сильным, особенно в армии. И, начиная с Константина, трон всегда переходил к сыновьям и другим ближайшим родственникам императора, даже если они еще были детьми. Несмотря на невыгодное положение несовершеннолетних, такой порядок, гарантировавший стабильность и вероятность династии, всячески поддерживался. Даже когда уже не оставалось мужчин-наследников, — женщины императорской семьи могли передавать наследственные права династии посторонним людям, выйдя за них замуж. Так, положение Марциана было укреплено женитьбой на Пульхерии, последней представительнице рода Феодосия, а Анастасия — союзом с Ариадной, дочерью Льва и вдовой Зенона.

В соответствии с конституцией август мог назначать императора, а также равного себе августа или более низкого по положению цезаря. До тех пор, пока оставался хотя бы один из членов императорской коалиции, второй император не мог быть назначен без его согласия. Если в живых не оставалось ни одного члена коалиции, избирали нового императора. В соответствии со старой конституционной традицией, шедшей от принципата, избирателями могли быть сенат и народ, но впоследствии в качестве избирателя вместо народа стала выступать армия. С IV века право выбирать имел только «дворец» или «министры», чем выбор формально утверждался голосованием сената и признанием армии. Очень часто император фактически являлся кандидатом какого-либо могущественного государственного деятеля. На Западе Майориан, Либий Север и Олибрий были кандидатами Рицимера, патриция и главнокомандующего, а на Востоке Марциан и Лев были, избранниками Аспара, magister militum praesentalis.

Императоры обычно гарантировали своим сыновьям или другим избранникам право наследования трона, провозгласив их императорами еще при своей жизни. Диоклетиан детально разработал сложную и искусственную схему, по которой два августа должны были отрекаться от престола одновременно, провозгласив при этом августами своих цезарей и назначив двух новых цезарей. Эта схема, не учитывавшая законов кровного родства, сразу же потерпела крах, и Константину пришлось вернуться к принципу наследственности и назначить цезарями своих сыновей и племянника, когда они достигли совершеннолетия. Валентиниан пошел еще дальше и провозгласил своего сына Грациана августом в 368 году, когда ему было только восемь лет. Феодосий подобным же образом поступил со своими двумя сыновьями, которые стали августами будучи еще детьми, а Аркадий провозгласил Феодосия II августом сразу же после его рождения.

Узурпаторы обычно начинали свое правление с получения признания армии или хотя бы ее части. Они могли также, если получали контроль над Римом или Константинополем, провести свои выборы в сенате. Но до тех пор, пока существовал другой император, они могли легализовать свой захват власти, только получив его признание, поэтому первым их шагом обычно была просьба, обращенная к существующему императору об утверждении их выборов.

Когда император избирал своего соправителя или преемника, он обычно ориентировался на людей, имевших опыт административного и военного правления. Выбранный Грацианом Феодосий I был преуспевающим dux. Антемий и Непот, кандидаты Льва на управление Западной империей, оба были людьми признанными и талантливыми. Вполне закономерно, что императоры, назначаемые высшими генералами, часто были людьми никак себя не проявившими: им отводилась роль послушных марионеток. Марциан и Лев были простыми трибунами и были выбраны Аспаром потому, что Марциан был его личным адъютантом, Лев управлял его имениями. Арбогаст выбрал Евгения, magister scrinii, и Кастина Иоанна, primicerius нотариусов; оба они имели низкие придворные титулы.

Когда проводились настоящие выборы, редко случалось, чтобы был избран старший и опытный министр или генерал. После смерти Юлиана трон предложили Салюцию, преторианскому префекту Востока, а когда он отказался, был избран младший офицер Иовиан, primicerius protectores. Иногда случалось, что взаимная зависть препятствовала выборам выдающихся людей, и конкурирующие фракции сходились на какой-либо ничем не примечательной кандидатуре, которой, как они считали, можно было управлять. Незаконные претенденты и узурпаторы составляли довольно незаметную группу. Магненций был всего лишь командиром полков Юпитера и Геркулеса, а Феодор, который, как утверждали, организовал заговор против Валента, был вторым старшим нотариусом.

Могущественные генералы обычно предпочитали сохранять свое влияние за троном и правили через марионеточных императоров. Сами они никогда не стремились облачиться в пурпур. Иногда причиной этого было их германское или арианское происхождение, не приемлемое-для императора, но magistri militum римского происхождения и православной веры, подобный Кастину или Оресту, был также нежелательным на месте императора. Тем не менее Аспар, сам отказавшись от трона, который был ему предложен сенатом, потребовал, чтобы его сына Патриция, который, как и он, был арианцем и варваром, назначили цезарем. Возможно, военные начальники боялись потерять тесную связь со своими войсками, на верности которых покоилась их власть, если они замкнутся в уединении священного дворца. Или же они предпочитали осуществлять фактический контроль над империей, не обременяя себя церемониями, обязательными для императора.

У императоров было два официальных штата советников: сенат и консистория. Сенат еще при приципате перестал быть влиятельным совещательным органом. Во времена поздней Римской империи сенат навряд ли смог бы вернуть утраченные функции, так как сессии сената проходили в Риме, а с середины III века император редко посещал этот город. Сенат в Константинополе, как представляется, мог чаще выполнять консультативные функции, но серьезные дебаты в обеих палатах возникали редко.

После битвы при Адрианополе, во время которой Валент погиб, а Грациан был на тот момент вне досягаемости на Западе, константинопольский сенат уполномочил Юлия, magister miiitum Orientis, устроить резню среди готских войск. В 408 и 409 годах, когда Рим был окружен Аларихом и его вестготами, а Гонорий был заперт в Равенне, римский сенат принял на себя ведение переговоров о выкупе города и ответственность за провозглашение конкурирующего императора Приска Аттала по приказу Алариха. Но это были исключительные случаи.

В полномочия сената не входила совещательная функция. Он должен был только подтверждать и поддерживать решения императора, разделяя всеобщую ненависть к нему вследствие непопулярных действий. Так, Стилихон поставил перед римским сенатом вопрос о мире или войне с Аларихом и заставил его проголосовать за обременительную дань, необходимую для поддержания мира. Зенон поднимал перед константинопольским сенатом вопрос о двух Теодорихах и выжал из сената постановление, что императорская казна не позволяет выплачивать им обоим то, что они требуют. Таким образом, он разделил ответственность за начало войны с отвергнутым претендентом, который был вынужден подчиниться. В соответствии с конституцией сенат теоретически мог издавать законы. На самом же деле он просто регистрировал императорские конституции. Но в 446 году был издан закон, по которому любое предложение должно было обсуждаться придворными министрами и сенатом в отдельности и совместно, перед тем как оно могло быть формально обнародовано. Иногда восточный сенат выполнял функцию верховного суда, президентом которого был император, или его представитель. Подобная практика впервые возникла при Марциане и приняла закономерный характер при Юстиниане.

Консистория была менее древним и почетным институтом, чем сенат. Появилась она при принципате. Император, как и все магистраты, принимая какое-либо решение, держал совет с группой консультантов (consilium), которую сам избирал. Consilium principes стал consistorium, когда его члены перестали стоять в присутствии императора. Членство в консистории было непостоянным и зависело от выбора императора, но обычно в нее входили министры и ряд неофициальных лиц. Выбор императора не ограничивался сенаторами, и служащие из сословия всадников также часто принимали участие в заседаниях. Во время правления Констанция II консистория все еще являлась подлинным совещательным органом государства, который обсуждал проблемы и выносил решения. Аммиан рисует яркую картину оживленных собраний консистории, обсуждавшей принятие мер для подавления восстания Сильвана. Постепенно число членов консистории росло, и она все больше стала заниматься формальными делами типа распределения должностей и званий, распределения даров и пожертвований, принятия верноподданнических обращений и т. п. К V веку ее собрания стали такой же пустой формальностью, как и собрания сената, но не более того.

Судя по всему, вместо консистории был сформирован внутренний кабинет, известный как дворец (palatium) или знать дворца (procers palatii). Он состоял из главы министров и одного, двух членов, но ничего похожего на кабинетное правительство в империи не было. По поводу большинства вопросов император справлялся у министра конкретного ведомства и очень редко обращался к совету министров. По привычке император часто обращался к советникам, которых он сам отбирал и которые не были министрами. Дациан, патриций и консул при Констанции ІІ, никогда не занимал никаких постов, но при этом был влиятельным советником императора. Говорят, что он играл большую роль в выборах Валентиниана I после смерти прежнего императора. Марин Сирийский был финансовым экспертом при Анастасии, являлся инициатором многих важных финансовых, реформ, хотя в течение нескольких лет занимал всего лишь должность клерка в преторианской префектуре, пока не стал преторианским префектом.

Об отсутствии какой-либо эффективной кабинетной системы свидетельствуют противоречивые законы, вырабатываемые и аннулируемые по предложению разных министров. Так, принятый в 440 году по предложению преторианского префекта закон, дающий ему возможность отправлять правосудие над солдатами и гражданскими служащими, был через три месяца аннулирован из-за волнений среди солдат, а через шесть месяцев закон распространялся уже только на служащих magister militum. Последний закон был адресован одному из этих служащих и, возможно, предложен ими самими. Отсутствие кабинета сказывалось и в тех случаях, когда императором был несовершеннолетний, слабоумный или ленивый человек. Ни сенат, ни консистория, ни внутренний кабинет императорских министров не контролировали правительство. Контроль осуществляли либо частные лица, либо клики, следившие за получением информации императором и управлявшие его рукой во время подписания документов. Такими закулисными силами часто являлись высокопоставленные министры государства или генералы, подобные Анфемию, занимавшему пост преторианского префекта Востока в последние годы царствования Аркадия и несовершеннолетия Феодосия II, или Стилихону, magister militum praesentalis, в первые тринадцать лет правления Гонория. Среди тех, кто оказывал влияние на слабого императора, могли быть и придворные евнухи, официально не являвшиеся членами администрации, как например, Евстрофий — в течение короткого времени в начале — царствования Аркадия или Хрисафий — в последнее десятилетие царствования Феодосия II. Подобную роль могли выполнять и женщины из императорских семей.

Мать Феодосия II, Юстина, правила империей от имени маленького Валентиниана II; его старшая сестра Пульхерия и его жена Евдокия — от имени Феодосия II, Галла Плацидия — от имени своего сына, Валентиниана III.

На Востоке престиж императорского звания был очень высок; даже когда на троне оказывался человек слабохарактерный, подобный Аркадию, сыну Феодосия II, авторитет императора открыто не оспаривался и империей правили от его имени те, кто смог установить над ним власть. Императоры типа Марциана и Льва, которые были людьми неприметными, не обладавшими отличительными способностями и обязанными своему возвышению поддержке генерала Аспара, иногда получали возможность утвердиться и занять независимую позицию: Льву в конечном счете удалось избавиться от своего слишком властного хозяина. Восстания на Востоке были редкостью и их легко подавляли. При Диоклетиане Домиций Домициан был легко приведен к подчинению; при Валенте Прокопий получил очень незначительную поддержку. Только Зенон, которого ненавидели как исаврянина, презирали как выскочку и который, как представляется, не обладал ни замечательной внешностью, ни способностями политического деятеля или солдата, столкнулся с многочисленными восстаниями, но даже и ему удалось в конце концов пробиться.

На Западе императорское звание не вызывало столь беспрекословного подчинения. При Диоклетиане Каравзий правил Британией около десяти лет, полностью пренебрегая тетрархией, а после смерти Константина и Максенция был провозглашен своими войсками императором. Узурпатор Магненций сверг Константа. Манг Максим Грациана, а Валентиниан II был убит своим magister militum Арбогастом и заменен Евгением. Гонория постоянно тревожили претенденты на престол Аттал, Константин, его сын Констант и Иоанн, которому удалось пережить их всех. После его смерти Кастин, magister militum, посадил на престол Иоанна. После смерти Валентиниана III на троне сменился ряд императоров, большинство из которых были ставленниками великих magister militum Рицимера, Гандобада и Ореста.

Такое различие между Западом и Востоком было обусловлено долгими и неизменными традициями монархии на Востоке. Персов сменили цари эллинов, и после короткого и несчастливого периода республиканского правления восточные провинции пригласили правителем Августа. На Западе подобная традиционная неприкосновенность никогда не окружала личность законного императора, и честолюбивые или недовольные генералы легко могли заставить свои армии провозгласить их императорами. Другой причиной большей стабильности монархии на Востоке был тот факт, что императорами гораздо реже оказывались люди, которые не в состоянии были выполнять свою главную функцию — защиту доминионов от внешних врагов. Объектом набегов варваров были только балканские провинции. Все остальные части империи обычно оставались в безопасности. С другой стороны, западные территории — Иллирия, Галлия и сама Италия были уязвимы, и когда император, как например Гонорий, становился не в состоянии защищать отдаленные доминионы, они, естественно, поддерживали его местного соперника, как например Константина.

С конца IV века между двумя частями империи еще более углубились различиями в военной организации. Частью это было связано со стратегическими соображениями, но больше с ситуацией, сложившейся после смерти Феодосия Великого. Когда он умер, вскоре после подавления узурпатора Евгения, он оставил западные части под контролем Стилихона, своего любимого генерала, который командовал объединенными войсками империи, и поручил его заботе своего несовершеннолетнего сына — императора Гонория. Стилихон, воспользовавшись молодостью Гонория, укрепил свое служебное положение, заменив должность magister utriusque другой, militae praesentalis — главнокомандующий армии. Comités rei militaris и duces находились под его управлением. Он также взял на себя полномочия присваивать офицерские звания и осуществлять административный контроль над comités и duces, назначая членов своего собственного officium на ключевые посты в этих ведомствах. В результате этого magister militum praesentalis, пли, как его стали называть, патриций, фактически стал правителем Западной империи. Он пользовался поддержкой армии и, уверенный в ее преданности, мог по своей воле назначать или снимать императора. Росту его влияния способствовал слабый характер двух императоров, которые правили в течение шестидесяти лет после смерти Феодосия, Гонория и Валентиниана III. Стилихон безраздельно правил империей в течение тринадцати лет. После его смерти был короткий промежуток гражданского правления, но вскоре Констанций утвердил свое превосходство и в конечном счете в последний год своей жизни стал соправителем Гонория. В начале правления Валентиниана III за место патриция шла жестокая и открытая борьба. В 433 году в этой борьбе победил Аэций. Он стал патрицием и правил империей более двадцати лет. После его смерти и смерти Валентиниана III патрицием был Рицимер. С этого времени любой император, который выказывал знаки независимости, быстро свергался. В конце концов Одоакр пришел к выводу, что патриций должен править Западом при условном суверенитете восточного императора.

На Востоке сложилась совсем другая ситуация. Когда Феодосий двинулся с войском против Евгения, номинальным правителем восточной части империи стал его сын Аркадий, а фактически контроль осуществлял преторианский префект Руфин. Руфина сменил Евтропий, его главный евнух. Главы правительства, будучи гражданскими лицами, настороженно относились к генералам. Армии, вернувшиеся с Запада, были разъединены на пять равных частей под начальством равных руководителей: двух magistri praesentales и трех magistri Иллирии, Фракии и Востока. Неудача Гайна при попытке захвата власти утвердила позиции гражданских министров, и в течение долгого правления Феодосия II империей управлял преторианский префект Анфемий, начальник ведомств Гелион, а затем евнух Хрисафий вместе с начальником ведомств Номом. После смерти Федосия II Аспар, который в течение двадцати лет был одним из двух magistri praesentales вознамерившись получить такую же власть, как и западные патриции, назначил императором Марциана, а затем Льва и пошел еще дальше, вынудив Льва назначить цезарем его сына Патриция. Но Лев, бросив вызов его верховной власти, стал главенствующим императором. Аспар никогда не командовал более чем двумя пятыми армии, даже когда его сын Ардабурий был его соправителем в должности magistri militum Востока. Льву удалось свергнуть Ардабурия, обвинив последнего в государственной измене, и в конце концов освободиться от господства Аспара, убив его. Вследствие этого полководцы в будущем уже не бросали вызова авторитету восточного императора. Правда, Виталиан поднял восстание против Анастасия, но не осмелился потребовать трон и удовольствовался возможностью диктовать императору церковную политику. Падение Маврикия было вызвано резким несогласием с его политикой. Ошибкой этого генерала была попытка установить слишком суровую дисциплину и необоснованно урезать расходы на армию. Это спровоцировало мятеж, в результате которого на троне оказался Фока. На Западе вплоть до конца IV века, а на Востоке и позже любой император со средними способностями был абсолютным монархом не только в теории, но и на практике. Слабого императора можно было держать под контролем при помощи интриг и давления. Но открыто его авторитет никогда не оспаривался, абсолютизм императора наглядно проявляется в том, как происходило замещение высших государственных должностей. От правления к правлению типы людей, выдвигаемых на эти должности, разительно отличались. Констанций II, легко поддающийся влиянию окружающих, назначил на высшие государственные должности многих своих нотариусов. Юлиан продвигал людей образованных, писателей и ученых, При Валентиниане и Валенте многие высшие посты занимали выходцы из Паннонии, обычно малообразованные люди. Одним из преторианских префектов Востока при Феодосии был аквитанец Руфин, а другим — испанец Синегий.

Конечно, окружение императора в какой-то степени имело на него влияние. На Западе старинная и знатная сенаторская аристократия, которую Диоклетиан в конце концов лишил высших должностей, стала при Константине проявлять ощутимое давление, все более претендуя на высокие государственные посты, пока к середине V века не была установлена фактическая монополия аристократии в этой области. Правда, они никогда не занимали военных постов, которые с политической точки зрения были очень важными. На Востоке не существовало укоренившейся наследственной аристократии, и поэтому императоры были более свободны. Новая аристократия постепенно появилась из потомков тех людей, которые были возведены в. ранг знати Констанцием II. В V веке мы уже часто встречаем сыновей и внуков фаворитов Констанция занимающими посты преторианских префектов и высшие военные должности. Однако никогда не прекращалось и выдвижение людей незнатного происхождения. Обычно Анастасий назначал преторианскими префектами барристеров и иногда гражданских служащих. Почти все выдающиеся министры и генералы Юстиниана были людьми незнатного происхождения, которых он выдвигал из-за их способностей.

Императоры могли совершать решительные перемены в религиозной политике, не учитывая при этом мнения народа. Константин, хотя значительное большинство его подданных (почти вся аристократия и армия) были язычниками, смог разграбить сокровища храма, конфисковать их земли и полностью запретить жертвоприношения, не встретив при этом открытого сопротивления. Еще через два поколения, когда христианство, благодаря покровительству Константина и его сыновей, совершило значительный прогресс, Юлиан вновь открыл храмы и богато их одарил. Константин под руководством Хоция навязал homoousian доктрину сопротивляющимся восточным церквям во время собора в Никее. Его сын Констанций II заставил западные церкви, несмотря на их фанатическую преданность никейской формуле, проголосовать в Аримине за полуарианский символ веры. Феодосий I, который, будучи представителем Запада, разделял никейский символ веры, своим императорским указом навязал его восточным церквям и добился подтверждения своего решения Кон стантинопольским собором в 381 году, Хрисафий, всемогущий евнух Феодосия II, благосклонно относившийся к монофизитной доктрине Евстихия, утвердил ее на вселенском соборе в Эфесе в 449 году. Марциан и Пульхерия, не разделявшие взглядов Хрисафия, два года спустя в Халкидоне навязали восточным церквям «Послания» Льва.

В светских делах император обладал высшей властью. Валентиниан, который был военным крестьянского происхождения, благоволил армии и пытался защитить низшие сословия. Он изменил официальный порядок старшинства, установив высшее положение для magistri militum и duces и учреди» defensores plebis для защиты униженных. Об интересе Анастасия к области финансов можно судить по целому ряду законов и нескольким реформам. Смена правителя часто означала изменение внешней политики. Хрнсафий и Ном в последние годы правления Феодосия II благосклонно относились к выплате дани Аттиле, хотя она и подразумевала дополнительные денежные сборы со знати. Марциан, придя к власти, Аттиле не подчинился. Юстиниан настоял на возвращении западных территорий, несмотря на всеобщее неодобрение этих планов генералами и министрами. Юстин II неожиданно изменил политику своего дяди по выплате дани варварам.

Правительство в те времена было в полном смысле слова правительством императора или, если император был ребенком либо слабовольным человеком, лиц, его заменявших. Как и большинство правительств, правительство императора не часто проявляло инициативу и формировало политику. Императоры в основном были заняты борьбой с внешними врагами или проведением карательных войн против варваров. Только немногие императоры, как Юлиан или Юстиниан, занимали наступательную позицию. Реформирование внутренних дел также было редкостью. По инициативе Валентиниана I был учрежден defensores plebis, и он же предпринял недолговечную попытку перенести ответственность за сбор налогов и управление общественными постами с декурионов на honorati и остальных служащих. Анастасий проявил инициативу превращения земельного налога в золото, в учреждении vindices, в отмене chrysargyron и в реформировании медных денег. Юстиниан планировал реформу законодательства и управления провинциями.

Обычно императорское правительство было готово энергично браться за решение проблем по мере их возникновения или скорее всего когда на них обращали внимание правительства. Таким образом, политика правительства находилась под влиянием различных групп, которые навязывали ему свои жалобы или честолюбивые планы. Читая между строк, можно в некоторой степени проследить те влияния, которые оказывали эти группировки.

Среди наименее влиятельных сил политического давления были, крестьяне, которые не имели возможности выражать свое недовольство. Было принято несколько законов, направленных на защиту крестьян от притеснения землевладельцев или чиновников, но в основном законодательство явно выражало интересы землевладельцев. А интересы их заключались в том, чтобы арендаторы были привязаны к своим владениям. Ряд законов против покровительства явно имел целью защиту доходов, а не крестьян, которых так же сурово наказывали за поиски покровительства, как и выдающихся людей за его навязывание. Столь же мало внимания уделялось городским ремесленникам: законы, запрещающие их объединения или ограничивающие их одним видом торговли, основывались на интересах потребителей. У ремесленных союзов в Риме и Константинополе было больше возможности выражать свое мнение через префекта города, который обычно был заинтересован в том, чтобы их работа шла эффективно, так как это помогало бы предотвращать волнения и бунты в столице. Но здесь мы опять сталкиваемся с репрессивным характером законодательства, хотя старые привилегии союзов были закреплены. Гильдии грузоотправителей (navicularii) имели большее влияние на правительство. Они нередко посылали делегатов в суд с целью выдвинуть свои требования. Делегаты чаще всего получали не только подтверждение старинных привилегий, но и добивались благоприятных решений таких вопросов, как пропорциональное распределение убытков в случае кораблекрушения.

Землевладельцы в провинциях имели постоянную возможность предъявлять свои жалобы в провинциальных собраниях. Первоначально это были объединения провинциальных городов, организованные с целью руководства общественным мнением, но вскоре провинциальные собрания стали представлять интересы городов, особенно в делах о наказании продажных правителей. Хотя, начиная с Константина, император уже не являлся богом, провинции продолжали избирать каждый год верховных жрецов (sacerdotes), которые устраивали блестящие игры. К IV веку провинциальные собрания состояли из членов имперской аристократии, honorati, проживающих в провинциях, и декурионов городов, представляя таким образом высших и средних землевладельцев. Собрания проводились ежегодно. На них принимались решения и назначались делегата для представления в comitates.

На основании законов, принимаемых провинциальными собраниями, можно сделать вывод, что правительство императора рассматривало их заявления вполне серьезно. Нередко по их просьбе предоставлялись освобождения от уплаты налогов и устанавливались правила, пресекающие вымогательства имперских чиновников и солдат.

Несмотря на то, что это время отличалось повышенной религиозностью, духовенство имело очень мало влияния. Константин в пылу своего обращения в новую веру одарил духовенство некоторыми привилегиями: они были освобождены от обязанностей курий, а епископам давалось право выносить судебные приговоры по любому гражданскому делу без права дальнейшей апелляции, если какая-либо сторона обращалась к нему с просьбой о судействе. Набожный сын Константина II Констанций II освободил священнослужителей еще и от capitatio и chrysargyron. Он также принял закон, по которому епископов, обвинявшихся в совершении уголовных преступлений, судил не обычный суд, а совет епископов. В 411 году на Западе Гонорий распространил сферу действия этой привилегии на низшее духовенство. Но даже Констанций II резко отклонил заявление собора в Аримине об освобождении священнослужителей от земельного налога и тут же отменил ранее выданное освобождение от налога с земель, находившихся в совместной собственности церквей. Освобождение духовенства от куриальных обязанностей никогда официально не отменялось, но Констанций уже в конце своего правления запретил посвящение в духовный сан декурионов, их сыновей или людей, имевших финансовые обязанности перед курией. Последующие императоры настояли на том, чтобы ожидающие, рукоположения члены курии оставляли там свою собственность или по крайней мере две трети от нее. Впоследствии финансовые привилегии духовенства были сокращены. Освобождение от curia распространялось на строго определенное количество священнослужителей в каждой церкви. Освобождение от capitatio касалось только самых бедных представителей духовенства, copiatae или могилокопателей. Церкви не облагались дополнительныхми земельными налогами, extraordinaria или sordida munera, но все за отдельным исключением платили обычный земельный налог. Были сокращены и юридические привилегии духовенства. После Юлиана епископы так никогда и не восстановили свое право на решение гражданских дел: по решению обеих сторон их могли назначать только третейскими судьями. Подсудность по уголовным преступлениям духовенства церковному суду была отменена Валентинианом III, но позже возрождена. На Востоке епископы сохранили свои привилегии, но духовенство лишилось их полностью. Юстиниан пошел на уступку и приказал, чтобы мирянин, выдвигающий обвинение против священнослужителя, прежде обращался за решением к его епископу, но в случае несогласия с решением епископа за мирянином оставалось право обращения в гражданский суд.

Среди государственных служащих удивительно маленьким влиянием пользовались рядовые армии. В этой связи особое значение приобретает тот факт, что с IV по VI век не только плата за службу в армии, но и размер пятилетних и дополнительных выплат армии оставались неизменными. В IV веке некоторые освобождения от налогов были введены для того, чтобы привлечь рекрутов. Кроме этого ветеранам были предоставлены привилегии и увеличены размеры денежных выплат и земель. Но с IV века никаких других законов в этом направлении не принималось и, судя по всему, было даже отменено предоставление освобождений от уплаты налогов. В общем же военное законодательство было направлено на то, чтобы пресекать грабежи. Это, очевидно, явилось результатом жалоб гражданского населения. Единственными группами войск, получавшими привилегии, были scholae, protectores и domestici, находившиеся под непосредственным присмотром императора и имевшие вследствие этого возможность прямо ему предъявлять свои требования.

Более успешно выдвигали свои требования юристы. Здесь привилегии варьировались в зависимости от близости к персоне императора. Барристер преторианского префекта Востока мог рассчитывать на щедрую и постоянно растущую поддержку. Несколько отставали от него барристеры городских префектов и префекта Иллирикона, а за ними шли барристеры епархиальных и провинциальных судов. Даже эти последние в какой-то степени являлись привилегированными.

Еще более резкий контраст наблюдался между гражданскими служащими центра и провинций. Cohortales и Caesariani, служащим правителей провинций и провинциальным rationales было строго запрещено стремиться на более высокую ступень служебной лестницы; за нарушение закона их жестоко наказывали. Ограниченные привилегии этих служащих уже не расширялись после Диоклетиана. На другом конце шкалы стояли те служащие, которые непосредственно прислуживали императору. С IV по VI век постоянно росли привилегии cubicularii священной опочивальни, нотариусов и служащих, следящих за тишиной в зале суда, которые постоянно повышались в должности, приобретали значительные освобождения от налогов, а также привилегии вершения правосудия. По количеству привилегий за ними шли fgentes in rebus и мелкие служащие sacra scrinia. Ниже всех стояли palatini sacrae largitiones и res privata. Служащие преторианских префектов и magistri militum, которые выполняли более важную работу, но не находились в столь тесном контакте с императором, обладали меньшим количеством привилегий.

Люди, занимавшие высокие государственные должности, обычно представляли интересы того класса, выходцами которого они являлись. На Востоке, где они могли принадлежать не только к земельной аристократии, но и к юристам и чиновникам, их влияние было не таким значительным. С переменным успехом предпринимались попытки обуздать главные злоупотребления, являвшиеся источником дохода правящего класса, suffragia в назначении правителей провинций, petitio государственных земель и предоставления освобождений от налогов крупным землевладельцам. На Западе, где фактически все высшие государственные должности занимали крупные землевладельцы из сенаторской аристократии, таких попыток предпринималось гораздо меньше. Среди последних финансовых постановлений Валентиниана III было всеобщее освобождение от уплаты задолженностей по налогам, предоставленное по просьбе сената, и установление нового налога на торговлю, siliquaticum. В это же время на Востоке влиятельных землевладельцев заставили вернуть часть доходов, которые они получили вследствие налоговых концессий, а на сенаторов были наложены специальные сборы для выплаты дани Аттиле.