Гибель античного мира

ГЛАВА XVIII. ГОРОДА

Библиография

В этой главе я опираюсь в основном на две собственные книги: The Cities of the Eastern Roman Provinces (Оксфорд, 1937) и The Gteek City from Alexander to Justinian (Оксфорд, 1940). Весьма полезным для меня оказался труд: Р. Petit,Libanius et la vie municipale à Antioche au IVe Siècle après J. С. (Париж, 1955). В отношении западных провинций такого исследования нет.

Законы городов по большей части содержатся в: Cod. Theod. XII, Cod. Fust. X. XXXi ff. Другие важные документы содержатся в the Album of Thamugadi; текст (CIL Viii 2403 + 17824, частично в ILS 6122) значительно улучшен L. Leschi in Révue des Etudes Anciennes (1948), 71 ff; протоколы совета Оксиринха (P. Оху. 2110) и главы об основании Орчиста (Orchistus) и Тиманда (Tymandus) (H. Dessau, Inscr. Lat. Sel. 6090, 6091).

Римская империя состояла в основном из больших городов, которые представляли собой самоуправляемые сообщества, занимавшие определенную территорию с единым городским центром. С географической точки зрения, империя была мозаикой, сложенной из городских территорий. Все свободные римские граждане являлись жителями каких-либо городов. Гражданство определялось не местом рождения или постоянного проживания, а как в случае с вольноотпущенниками, местом регистрации хозяина или передавалось по наследству. Человек был гражданином Сиракуз или Антиохии, потому что его отец (или хозяин) происходил из этих городов. Он оставался таковым, даже если он (и его отец раннее) перебирался на постоянное жительство, например, в Карфаген. В Карфагене он оставался иноземным поселенцем, и в то время как он должен был подчиняться законам города, в котором он проживал, власти города, в котором он родился, всегда имели право призвать его на службу.

Помимо городов существовало несколько сообществ с более скромным статусом, деревни и сельские кантоны, но они составляли крошечное меньшинство. В восточных частях империи, в отношении которых мы обладаем сравнительно полной и точной статистикой, насчитывалось более девятисот городов, десять сельских кантонов — в отсталом покрытом горами центральном регионе Малой Азии и около тридцати деревень или групп деревень, располагающихся главным образом в Аравии и прилегающих к ней провинциях. В Галлии, единственном западном регионе, по которому мы имеем статистические данные, было сто четырнадцать городов и лагерей (castra), то есть маленьких городов, основанных в более позднее время. Деревни и, вероятно, сельские картоны, а также лагеря являлись самоуправляемыми сообществами, но их структура по сравнению с городами была более упрощенной: должность консулов отсутствовала, а магистрат избирался сельскими жителями на общих собраниях, на которых принимались и постановления по местным делам.

В восточных провинциях (относительно западных территорий мы не располагаем какой-либо информацией) было определенное количество зон, известных как округа (regiones); области (tractus) и имения (saltus). Очевидно, это были массивы императорской земли, управляемые напрямую соответствующим ведомством. Всего их насчитывалось сорок — пятьдесят, полдюжины из которых в течение IV, V и VI вв. были преобразованы в большие города. Основная часть округов была сосредоточена во внутренней Вифинии, в Центральной Каппадокии и в Восточной Палестине и, по всей видимости, представляла собой остатки царских земель древних Вифинского, Каппадокийского и Иудейского царств.

Города существенно различались по занимаемой площади, экономической и социальной структуре. После двух столиц Александрия была третьим по величине городом империи, население которого составляло около трети миллиона жителей. Особенность Александрии и даже, возможно, ее уникальность состояла в том, что она не обладала сельскими территориями. Благосостояние этого города было следствием его положения как административного, духовного и образовательного центра, а также центра торговли и промыслов. Александрия была местопребыванием августейшего префекта, командующего припограничных войск, чиновника по финансовым вопросам и главы ведомства императорских земель Египта, которые вкупе со своими подчиненными, законоведами и епископами образовывали один из самых богатых диоцезов империи и осуществляли неограниченный контроль над всеми церквями Египта, Фиваиды и Ливии. Александрийский университет прельщал студентов даже из Малой Азии. С александрийских пристаней ежегодно отправляли в Константинополь до 8 000 000 артабов пшеницы. В Александрии располагались фабрики по производству изысканного белья, серебряных тарелок, духов и пряностей, изготавливаемых из импортируемого восточного сырья. Кроме того, александрийцы обладали монополией на изготовление папирусов. Александрийские купцы контролировали морскую торговлю ладаном, пряностями, духами, драгоценностями и шелком, осуществляемую с Южной Аравией, странами Персидского залива и Индией, а также регулярно путешествовали в Галлию и Испанию.

Карфаген, расположенный на Западе, занимал аналогичную позицию. Он был административной столицей Африканской епархии, а его епископы управляли всеми африканскими церквями. Пользовался определенной репутацией и Карфагенский университет. Этот город был главным портом, через который проходили поставки зерна в Рим, а также оливкового масла, экспортировавшегося Африкой в Италию и Галлию. Возможно, Карфаген выступал и как главный центр производства шерстяных тканей, называемых африканскими.

Многие крупные города империи добивались величия благодаря тому, что они были административными центрами. Трир (Trier) приобрел свою важность в конце III–IV в., когда он превратился в месторасположение преторианской префектуры галлов, а император стал часто и подолгу проживать здесь. Его население выросло за счет рабочих двух государственных оружейных фабрик, государственного завода по производству шерсти и монетного двора. Позже город пришел в упадок после того, как преторианская префектура в начале V в. была переведена в Арль (Arles). В результате Арль, в котором тоже действовали оружейная фабрика и монетный двор, стал известным городом. Равенна неожиданно возвысилась, когда в начале V в. она превратилась в резиденцию западных императоров. Антиохия пышно расцвела, главным образом из-за того, что в нее переехали наместник префектуры Востока (comes Orientis) и главнокомандующий восточных войск. Вместе с тем это была духовная столица епархий Востока. Здесь также функционировали две государственные оружейные фабрики и, по всей видимости, было налажено производство дешевой льняной одежды, известной как антиохийская.

На территории Римской империи располагались и небольшие города, в которых было развито промышленное производство. Таре, Лаодикея, находившиеся в Сирии, Библ и Скифополис производили дорогую льняную одежду, в то время как Бейрут и Тир были центрами производства шелка. На Западе Амьен (Amiens) и Бурж (Bourges) выпускали высококачественные шерстяные ткани. Другие города, такие как Аквилея или Эфес, являлись важными портами.

Афины преуспевали в основном за счет своего известного университета. Источником процветания Иерусалима были пилигримы.

Подавляющее большинство крупных городов, однако, были просто правительственными и социальными центрами своих территорий. В них жили преуспевающие местные землевладельцы, которые входили в состав городского совета, епископ со своим клиром, судья (defensor) и, возможно, несколько адвокатов. Города также выполняли функцию рынка для соседних окрестностей: их жители покупали продукцию крестьян и продавали им такие промышленные товары, которые сельские ремесленники произвести не могли. С экономической точки зрения, диапазон их влияния был ограниченным: когда города управляли обширными территориями, в сельских поселениях, располагавшихся в отдаленных уголках, развивалось собственное промышленное производство и проводились ярмарки.

Плотность расположения городов варьировалась в разных провинциях империи. В двух диоцезах Галлии, протянувшихся от Пиренеев до Рейна, насчитывалось сто двадцать два города (включая восемь лагерей), в Британии их было только двадцать восемь. Они управляли огромными территориями, но в основном занимали небольшую площадь. В Африканском диоцезе, напротив, располагалось шестьсот пятьдесят городов, многие из которых представляли собой провинциальные поселения, небольшие по размеру. В северных районах Балкан, диоцезах Дакии и Фракии обнаруживалось только семьдесят пять городов, в основном вдоль течения Дуная и в зонах, примыкающих к Константинополю. В меньшем по площади Македонском диоцезе, включавшем Грецию и Крит, их было около ста семидесяти. В Малой Азии наблюдался тот же самый контраст между непосредственно азиатской частью, охватывавшей Запад и юг (триста тридцать городов) и Понтикой, занимавшей север и Восток и делившейся только на семьдесят городов, значительное большинство которых являлись центрами больших территорий. На Востоке некоторые города, такие как Антиохия, Апамея и Кирена, были центрами областей, которые в диаметре составляли сорок миль, в то время как для аравийских городов этот диаметр ограничивался четырьмя-пятью милями.

Все города в течение трех столетий римской власти приобрели единообразие политической структуры. На Западе, где значительное количество городов перед принятием Конституции Антонина было обращено в колонии (municipia) с римским или латинским статусом, стандартная римская модель управления, в которую входили два главных магистрата (duoviri), два эдила, осуществлявшие надзор за рынком, улицами, дренажами и другими муниципальными службами, два квестора или два казначея и совет ста декурионов, была уже обычной. На Востоке, где большая часть городов сохранила греческий уклад, обнаруживалось большее разнообразие: функции магистратов часто распределялись, а их звания были другими; в совет обычно входило большее количество представителей (в Сирии количество декурионов доходило до шестисот).

Под этим поверхностным разнообразием скрывалось, однако, единообразие. Римское правительство никогда не поощряло демократию и всюду, где только можно, предписывало, что избирательным цензом магистратов должна стать их собственность, совет призван быть постоянным органом управления, члены которого занимали свои посты пожизненно и лишались их лишь в случае разорения или серьезных проступков. Народное собрание играло весьма незначительную роль. В городах, в которых действовала римская модель управления, единственной функцией народного собрания являлось ежегодное избрание магистратов, становившихся членами совета, а также утверждение без проведения голосования почестей, оказываемых советом. Точно так же и на Востоке собрание, хотя и избирало магистратов и принимало постановления, утеряло право законодательной инициативы, поскольку вынуждено было выдвигать предложения, предварительно оговариваемые советом.

В течение II и в начале III в. система гражданского управления претерпела постепенные, но революционные по своей сути изменения. Пост в магистрате и членство в совете всегда были дорогим удовольствием. На Западе считалось вполне нормальным взыскивать регулярные взносы с избираемых, а на Востоке последние должны были предоставлять городу дотацию. Более того, города имели скудный доход, и ожидалось, что магистраты возместят расходы своих отделов. В период процветания раннего принципата каждый город стремился превзойти другие города в сфере благоустройства и организации досуга, особенно посредством строительства великолепных зданий и проведения пышных состязаний. Между местной аристократией существовал дух соперничества в завоевании народного благорасположения, что могло способствовать избранию в городской управленческий орган и дать возможность лично участвовать в новых проектах. Но в конце концов избрание на должность магистрата или советника потребовало таких колоссальных затрат, что это стало возможным только для самых богатых граждан, но и они начинали считать такую службу обременительной и избегали ее. Таким образом, поиск подходящих кандидатур превратился в нелегкую задачу, а вся система местного управления оказалась под угрозой.

Для императорского правительства было весьма важно, чтобы городские управления продолжали функционировать, поскольку они не только занимались благоустройством города, но и выполняли основную часть работы императорского руководства. Именно должностные лица, избираемые городскими советами, взимали дань, набирали новобранцев, когда объявлялся призыв в армию, контролировали строительство дорог, поддерживали работу станций по переправке корреспонденции й организовывали поставки для армии. Императорское правительство пыталось обуздать городские расходы, но без должного эффекта. И в конце концов оно ввело правило, определяющее характеристику кандидата, достойного для избрания в городское управление. Фактически это означало, что совет выставлял кандидатуры магистратов и заполнял вакантные должности по своему усмотрению. Это также означало, что совет превращался de iure в то, чем он был de facto долгое время, а именно: в наследственный орган управления, в котором служили представители самых богатых семей, изредка пополняемый лицами, недавно разбогатевшими. Кажется, такая ситуация стала типичной к началу III в.

Чиновников, занимающих должность магистратов, стало больше. В начале II в. императорское правительство в своих усилиях по принуждению к экономии начало назначать специальных уполномоченных (curatores civitatis) для реорганизации системы управления финансами отдельных городов. Должности уполномоченных стали постоянными, причем данные посты занимались одними и теми же лицами. Они избирались городскими советами. Во время правления Константина городские советы все еще получали императорские извещения о назначениях, но к VI в. эта формальность утеряла свою силу на Востоке, чего нельзя сказать об Остготском королевстве, где она продолжала соблюдаться.

Для организации сбора императорского годового дохода, по всей видимости, Диоклетиан назначил инспекторов по налогообложению (exactor civitatis) для каждого города. Эта должность претерпела аналогичную эволюцию, что и должность управляющего императорскими поместьями (curator), превратившись во второй половине IV века в избираемую. Для этого была особая причина: совет нес корпоративную ответственность за финансовую халатность магистратов, избираемых им, но не кандидатов, назначаемых императором. Диоклетиан также учредил должность гражданских магистратов, ответственных за городские районы (praepositi pagorum). Эти чиновники курировали несколько сельских районов (pagi), на которые разделялись городские территории. Валентиниан и Валент расширили полномочия местного судьи (defensor civitatis) с тем расчетом, чтобы он мог оказывать защиту бедным и сделать так, чтобы юридические услуги для них не были дорогостоящими. Первоначально судьи назначались преторианскими префектами, и в VI в. они продолжали получать от них извещения о своем назначении (в Остготской Италии — от правителя), но по закону 387 г. избирались городскими советами.

К началу IV в. народное собрание фактически прекратило свое существование. При Константине в маленьких городах Африки народ продолжал формально избирать кандидатов в совет и провозглашать почетные указы. В нашем распоряжении имеются протоколы собрания одного из египетских городов, проводимого при тетрархии. Записки большей частью состоят из верноподданнических приветственных обращений к императорам, губернатору провинции и финансовому чиновнику, но народ также требовал назначения определенного лица на должность председателя городского совета. Но рассмотрение этого вопроса было не в компетенции народного собрания, его решал совет города. Позднее периодически проистекающие народные собрания канут в вечность, но губернатор провинции время от времени будет еще читать императорские послания народу, собравшемуся в театре для проведения состязаний, и исполнять в его присутствии другие общественные поручения. В таких случаях со всех сторон раздавались возгласы одобрения. Аналогичным образом могло выражаться и недовольство. Протоколы собраний впоследствии отправлялись императорам. Константин рассматривал такие документы как полезное свидетельство того, как руководят на местах назначенные им губернаторы, но Ливаний часто предупреждал губернаторов восточных провинций и сирийских консулов, чтобы они не придавали особого значения подобным документам, так как якобы спонтанное выражение народного мнения, зафиксированное в протоколах, на самом деле было организовано профессиональными актерами театра, умело манипулировавшими эмоциями толпы.

Такие собрания могли завершаться бунтами. В народных хрониках содержится много описаний бесчинств, происходивших не только в Риме и Константинополе, но и в некоторых других крупных городах, таких как Антиохия и Александрия. Одно из них, имевшее место в 387 г., было спровоцировано сообщением о введении нового налога, другие — нехваткой хлеба, а по большей части расхождением во мнениях на религиозной почве. Но самой распространенной причиной было соперничество церковных сект.

Совет представлял собой действенный орган управления городом. Одной из его основных задач было избрание магистратов и многочисленных должностных лиц, требуемых императорским правительством для сбора и доставки налогов, выплачиваемых продовольствием и одеждой, денежных налогов, набора новобранцев для службы в армии, осуществляемого при участии землевладельцев и жителей деревень, управления пунктами пересылки корреспонденции, приисками и императорскими поместьями. Выборы традиционно проводились один раз в год, первого марта или немного раньше, за три месяца до того, как магистраты вступают в свои должности. Отведенное для этого время предназначалось для подачи апелляции и дополнительных выборов, которые проводились в том случаев, если апелляции кандидатов получали удовлетворение. Для наличия кворума было необходимо присутствие 2/3 населения. Очень редко, если вообще когда-либо, разворачивалась борьба между кандидатами. Трудность состояла в том, чтобы убедить или даже заставить их принять должность. В нашем распоряжении имеется полный набор протоколов предвыборной встречи, проводимой в совете города Оксиринх в 370 г.[26], и нижеприводимый отрывок дает некоторое представление об имевших место событиях:

«После приветственных восклицаний Феон, сын Аммония, декурион, поддерживаемый своим сыном Макробием, выступил вперед и произнес следующее: «Как вы знаете, собратья декурионы, мое имя внесено в список наравне с еще двадцатью четырьмя именами, указанными его превосходительством Татианом (префектом Египта) для избрания на должности гражданского магистрата, ответственного за городской район (praepositus pagi) и арендатора земли (conductor). Губернатор, возможно, ненамеренно, поручил мне надзор за выпуском шерстяной армейской униформы на податный четырнадцатилетний период, и это несмотря на то, что я поставляю лошадей для состязаний. В связи с этим я в вашем присутствии требую исполнения всех постановлений». Птолемиан, бывший управляющий императорскими поместьями, сказал: «Указы, утверждаемые его превосходительством Татианом при согласовании со всеми членами совета, должны выполняться беспрекословно, поэтому этим двадцати четырем кандидатам не следует возлагать на себя какую бы то ни было обязанность, кроме предлагаемой, как при ныне здравствующем губернаторе, так и при всех последующих. А если кто-либо желает посвятить себя другому делу, то он не имеет права поступать так из-за ответственности перед советом. Макробия не следует беспокоить».

Девять других речей преследуют ту же самую цель, и губернатор соглашается с единодушным протестом своих коллег:

«Ваши коллективные и индивидуальные заявления должным образом занесены в протокол. Макробия не следует тревожить относительно занятости в инстанции по надзору за выпуском шерстяной армейской униформы на податный четырнадцатилетний период».

В этих дебатах участвовало всего десять декурионов, и, вероятно, они занимали руководящие посты (principales) или входили в первую десятку (decemprimi), а также образовывали внутренний комитет совета. Согласно закону 415 г. они избирались советом и служили пятнадцать лет. Только после окончания этого срока им можно было выходить в отставку.

Для того чтобы получить членство в совете, необходимо было быть свободнорожденным (по кодексу Юстиниана вольноотпущенники все еще не допускались на эти должности), происходить из данного города или жить в нем и иметь собственность. Оговариваемый объем собственности, должно быть, в каждом городе был разным: в Карфагене и Антиохии члены совета были намного богаче, чем таковые в маленьких городах Африки и Аравии. В крупных городах декуриону приходилось брать на себя большие расходы, чем в небольших. Конституция Констанция II, гласившая, что лица, владеющие более чем двадцатью, пятью югерами (iugera) земли, освобождаться от налогов не могут, по всей видимости, устанавливала минимум для некоего крошечного аравийского городка, который представлял из себя не более, чем прославленную деревушку — так было сказано в ответ на вопрос правителя Восточного диоцеза. Двадцать пять югеров (пятнадцать акров) могли составлять только крестьянский надел. Конституция Валентиниана III, разрешавшая поступать на службу в совет всем гражданам или постоянным жителям, оценка собственности которых превосходила триста солидов, имела более широкое применение. Понятие собственности почти всегда ассоциировалось с земельными участками. Частично это объяснялось тем, что земля была единственной стабильной гарантией собственности. С другой стороны, она представлялась самой важной формой богатства, и поэтому немногие купцы могли занять место в совете, за исключением проживавших в некоторых городах, таких как Александрия. Повсеместно купцы и фабриканты, основное богатство которых составляли рабы, допускались в совет только в исключительных случаях.

При принципате определенная категория лиц освобождалась от должностных постов такого характера. К таковым относились сенаторы, которым судьбой было уготовано жить в Риме, чиновники, занятые на службе у государства, каковыми являлись всадники, гражданские служащие, солдаты, ветераны, врачи и профессора, грузоотправители, работающие на государство, фермеры, облагавшиеся налогом, и арендаторы государственных земель. Константин внес в этот список и христианское духовенство.

Декурионы и их сыновья, имевшие соответствующие собственность и положение и боявшиеся быть зачисленными в совет, настойчиво предпринимали попытки использовать один из этих каналов, чтобы избежать такой службы, а правительство так же настойчиво пыталось пресечь их уловки. Самые бедные декурионы шли на службу в армию или провинциальные ведомства. Те, кто был побогаче, поступали в корпус офицеров-кадетов, получали назначение в армию или пост в дворцовых ведомствах, преторианских префектурах. Диоклетиан запретил декурионам служить в армии, а Констанций II не допустил их и в государственный аппарат. Эти ограничения вводились часто, но на практике реализовывались непоследовательно. Биографией кандидатов интересовались мало, но и в войсках, и в ведомствах гражданской службы проводились периодические чистки. Если в результате проверки устанавливалось, что декурион прослужил относительно длительный срок — пять, десять, пятнадцать, двадцать пять или тридцать лет, — то ему разрешали остаться на занимаемой должности.

Церковь притягивала к себе такое большое количество декурионов, что Констанций был вынужден ограничить численность духовенства и ввести правило, согласно которому человека, происходившего из сословия куриев или имевшего некую собственность, посвящать в духовный сан запрещалось, «поскольку богатые должны выполнять обязанности, возлагаемые светским миром, а бедные поддерживаться благодеянием церквей». Его сыновья установили более справедливое правило: лица, посвящаемые в духовный сан и происходящие из сословия куриев, должны передавать принадлежащую им собственность своим сыновьям или родственникам, которые заменят их в совете, или непосредственно совету. Им также разрешалось оставить ее третьему лицу, если у них не было сыновей. Позднее императоры смягчали или усиливали это правило, а зачастую закрывали глаза на его нарушение. Юстиниан принял более суровое решение, гласящее, что сын декуриона может быть посвящен в духовный сан только в случае, если он прожил в монастыре и пробыл монахом в течение пятнадцати лет.

Цвет сословия куриев стремился уклониться от своих обязанностей посредством перехода в сословие всадников, приобретения высокого государственного или придворного поста (comitiva) или поступления в сенат. Здесь императорское правительство редко налагало какие-либо безусловные запреты, так как государственные инстанции ощущали потребность в служащих, имевших образование и положение в обществе, а таких можно было найти главным образом в сословии куриев. К середине IV в. в большинстве ведомств можно было получить звание всадника, высокий государственный или придворный пост, вокруг которых развернулась основная борьба. Поскольку не существовало званий, которые бы передавались по наследству, то в принципе проблема не оказывалась сложной. Правительство настаивало на том, чтобы претенденты на должностной пост сперва проходили службу в гражданском магистрате. С другой стороны, только действительное пребывание на посту могло стать основанием освобождения от налогов, а не титул или почетные кодициллы званий, которые часто приобретались нечестными способами.

Начиная с периода правления Константина, а более интенсивно при его сыновьях, все больше и больше постов давали возможность получить сенаторское звание, и штат служащих сената Рима и нового сената Константинополя расширился от нескольких сотен до нескольких тысяч. Многие новые сенаторы, а возможно, и большая их часть вышли из среды амбициозных декурионов. Такое положение наносило городам серьезный'ущерб, поскольку сенаторское звание могло передаваться по наследству от отца сыну. Эта ситуация еще более усугубилась к 361 г., когда Констанций II исключил из сената всех чиновников этого органа, которые по происхождению принадлежали к сословию куриев, и закрыл им дорогу туда на будущее. Валент и Валентиниан смягчили это правило, которое отказывало многим кандидатам в поступлении на государственную службу. Декурион мог быть допущен в сенат и, следовательно, получить освобождение от курии при условии, если он не просто приобрел почетные кодициллы, а занимал до этого пост, соизмеримый с сенаторским званием, и если он оставил своего сына в родном городе, обеспечив его приемлемой частью своей собственности с той целью, чтобы тот стал декурионом. Новое распоряжение, однако, гласило, что не все сыновья сенатора могут унаследовать его звание, а лишь те, которые родились после вступления отца на данную должность.

На Западе это, по-видимому, стало законом. На Востоке Феодосий I установил более строгое правило: сенаторы, происходящие из сословия куриев, и его потомки оставались ответственными за свои гражданские обязанности. Оказалось, что не так-то уж легко ввести это решение в действие, так как декурионы, заявляющие, что сенаторские расходы истощили их ресурсы, не могли выполнять свои куриальные обязанности. Поэтому время от времени декурионам соответственно запрещалось служить в сенате. Эти законы, однако, так и не были претворены в жизнь, и в 436 г. восточное правительство пошло на компромисс. Декурионы, которые получили звания «светлейших» и «замечательных», должны были лично представлять свои гражданские обязанности; получившие звание «сиятельных» могли делать это через своего заместителя, те же, кто получал высокопоставленные должности, и их дети, родившиеся после продвижения отца по службе, освобождались от куриальных обязанностей. Зенон закрепил эти льготы лишь за лицами, занимающими высокопоставленные должности и руководящими преторианской и городской префектурой, а также главнокомандующими.

Декурионы также исключались из городских советов, если они теряли свою собственность. Это могло происходить в нескольких случаях. Некоторые из не очень богатых находили свои городские обязанности слишком обременительными и разорялись. Но это скорее всего было исключением, нежели правилом. Другие продавали собственность и на вырученную сумму покупали себе должность. Ливаний рассказывает об одном таком декурионе, продавшем свои родовые поместья, а позже выкупившем их за счет прибыли с занимаемой должности. Третьи принуждались к продаже влиятельными соседями, представителями императорской аристократии или более богатыми декурионами. В 386 г. для предотвращения подобного злоупотребления правительство постановило, что декурионы не имеют права продавать принадлежащую им недвижимость без разрешения губернаторов провинций, а для этого должна быть веская причина, например уплата долгов. Некоторые декурионы воздерживались от женитьбы и, таким образом, налагали на себя обязательство оставить свою собственность родственникам, друзьям или покровителям, освобожденным от исполнения обязанностей в курии. (Незаконнорожденные дети наследниками быть не могли). Императорское правительство попыталось сразиться с подобной ситуацией двумя способами. Городские советы уполномочивались предъявлять права на четвертую часть поместья, оставленного постороннему лицу. С другой стороны, декурионам разрешили узаконивать внебрачного сына и завещать ему свою собственность с тем условием, что тот будет включен в штат совета. Эти две меры впоследствии были широко введены в практику и ужесточены. При Юстиниане декурион был обязан передать не менее 3/4 своего поместья во владение законным или внебрачным сыновьям (с условием, что они станут декурионами), мужьям своих дочерей (при соблюдении того же условия), коллегам-декурионам, а в крайнем случае — совету. Позднее Юстиниан упразднил положение, согласно которому декурион получал право завещать свое состояние кому-либо с тем условием, что наследник возложит на себя куриальные обязанности, окончательно превратившиеся в повинность в некоторых областях.

Время от времени вакантные места в городском совете заполнялись за счет посторонних лиц. Законы Диоклетиана и Константина рассматривали такую возможность вполне приемлемой. Этими же законами запрещалось проходить военную и гражданскую службу, принимать духовный сан не только декурионам и их сыновьям, но и лицам незнатного происхождения, т. е. небогатым. Позже законы, однако, закрепили указанные ограничения лишь за наследственными декурионами, а избрание посторонних лиц в совет предлагалось осуществлять на практике как можно реже. Некоторые законы, относящиеся к IV в., указывали, что сыновья ветеранов, не избравшие карьеру военного, должны быть зачислены в свои местные советы, причем право занимать в нем какую-либо должность определялось наличием земельных наделов у их отцов. Уволенные из армии также иногда принимались на службу губернаторами провинций, а по закону 410 г. — и лишенные духовного сана священники при наличии у них достаточных средств. Была разработана и целая серия других общих законов (Юлианом в 362 г., Феодосием I в 393 г. на Востоке, Гонорием в 415 г. и Валентинианом III в 439 г. на Западе), предписывающих советам избирать на службу всех тех, кто не отличался знатным происхождением, но имел образование. Эти законы наводят на мысль, что по крайней мере к началу V в. города с трудом собирали деньги для финансирования каких-либо кампаний, а подавляющее число землевладельцев либо уже превратились в декурионов, либо принадлежали классам, освобожденным от налогов и службы. Без сомнения, в городской совет пробирались представители беднейших слоев населения, которые таким образом стремились повысить свой социальный статус.

Нам известны отдельные факты о рабах римской церкви, незаконно ставших в последние годы правления Юстиниана декурионами. Но такие случаи были достаточно редки.

Постоянные убытки, которые несли зажиточные декурионы, недостаточное пополнение советов новыми членами — все это привело к ситуации, описанной Юстинианом в 536 г.: «Если пересчитать количество городских советов нашей империи, — пишет он, — то можно убедиться, что их численность очень мала; некоторые из них не обеспечены ни служащими, ни деньгами, в других штат состоит всего из нескольких служащих, но нет денег»[27] В результате советы утратили свою инициативу в решении городских дел, а губернаторы провинций проявили тенденцию к все большему узурпированию своих функций, особенно в сфере общественной деятельности. Совет более не выступал в качестве представителя местной мелкопоместной аристократии, которая, по большей части, была освобождена от налогов. И правительство признало новую ситуацию. Скорее всего упадок был наиболее очевиден в западных провинциях, для которых в 400 г. Гонорий издал указ, по которому местный судья должен избираться епископом, духовенством и землевладельцами, за исключением декурионов. В восточных провинциях такое изменение обнаружилось столетие спустя, в период правления Анастасия, который также постановил, что данные лица призваны избирать закупщика зерна и, по-видимому, управляющего императорскими поместьями. Декурионы в этих законах не упоминались. Более того, в каждом городе Анастасий назначил императорского уполномоченного (vindex), задачей которого было осуществление контроля над сбором налогов, а также, возможно, над доходами граждан.

После этих нововведений советы на Востоке прекратили свое существование. Иоанн Лид, родившийся в 490 г., писал: «Я помню, что этот обычай (ношение тоги) преобладал в провинциях когда советы бывало управляли городами»[28]. Евагрий, деятельность которого относится к концу VI в., констатирует, что «в старое время знать заносилась в официальные списки городов, в каждом из которых был свой совет, напоминавший чем-то сенат». На Западе городские советы продолжали проводить формальные сессии вплоть до начала VII в. и даже до более поздних времен. Одной из их функций являлось подтверждение завещаний, регистрация передачи земли, назначение опекунов. Мы обладаем протоколами тех заседаний, на которых присутствовало несколько декурионов под председательством двух главных магистратов.

Годовой доход городов складывался из трех главных источников: земельной ренты, недвижимости, которая дарилась или переходила им по завещанию, различных небольших поступлений денег, таких как рыночные сборы и таможенные пошлины, взимаемые у городских ворот или в портовых таможнях, если таковые существовали, а также взносы магистратов и декурионов. Оказывалось возможным вводить местные налоги, которые шли на определенные цели. Гражданские налоги, по всей видимости, реквизировались Константином, а гражданские земли — Констанцием II. Юлиан оставлял все это в распоряжении местных властей, Валентиниан и Валент снова потребовали их передачи в императорскую казну. Однако позже они разрешили удерживать 1/3 их часть в пользу городов. В 401 г. городские участки и здания, включая храмы, были возвращены городам, которые постоянно получали новые пожертвования от завещателей. В распоряжение городов переходили и поместья декурионов, которые не оставили после себя наследников, скрылись от судебных преследований или приняли духовный сан. После 428 г. города также получали четвертую часть поместий курий, унаследованных посторонними лицами, а после 535 г. — 3/4 таких поместий. Некоторые города к VI в. владели своеобразным фондом конфискованных земель, часть из которых сдавалась в аренду.

Объем годового дохода, накапливаемого за счет ренты и налогов, от города к городу существенно варьировался. Большой порт, такой, например, как Александрия, извлекал значительную прибыль из своих таможен. Большая часть городов не имела возможности получить значительную сумму денег посредством взимания таможенных пошлин (octroi).

Одни города владели огромными поместьями, другие — маленькими. Взимание налогов, проводимое императорским правительством, уже на начальной стадии парализовывало города настолько, что в их казне не было денег на организацию работ по ремонту городской стены или общественных зданий, и на декурионов была возложена большая ответственность. Постепенно, однако, в связи с тем, что накапливался дарственный фонд, а расходы сокращались, ситуация улучшалась, и при Юстиниане большая часть издержек покрывалась за счет ренты, процентов с накопившегося капитала и того, что оставалось от городских налогов.

Благоустройство городов также не подчинялось какому-либо определенному стандарту. Даже в период принципата крошечный городок Панопа, расположенный в горах Северной Греции, «не имел муниципальных зданий, гимназии, театра, рынка; в фонтаны не была подведена вода», в то время как Антиохия в IV в. могла похвастаться восемнадцатью общественными банями и уличным освещением.

В большинстве городов (если не во всех) были различного рода военизированные подразделения, следящие за общественным порядком. На Востоке (об этой части империи мы располагаем достаточной информацией) на службе городов состояли ночные стражи под предводительством начальника караула. До нас дошел список, включающий имена шестидесяти человек, служивших в Оксиринхе в 295 г., маршруты их дозора. В сельской местности также были стражи порядка (эйренархи) или ri parii в Египте, во главе которых стояли стражники, вооруженные дубинками. В такие отряды воины набирались из представителей бедных слоев населения. Служили они в течение года, и им выплачивалось жалованье.

Любой город с претензиями на оригинальность замащивал свои улицы камнем, его главные улицы отличались широкими тротуарами, часто укрываемыми колоннадами. В Антиохии и некоторых других крупных городах улицы ночью освещались. Огонь поддерживался лавочниками, перед владениями которых устанавливались лампы. В большинстве городов также функционировала дренажная система и общественное водоснабжение, обеспечиваемое водопроводами, которые зачастую прокладывались от удаленных источников. Во всех респектабельных городах имелись свои общественные бани. Плата за топливо для их обогрева ложилась тяжким бременем на городской бюджет и сильно била по карманам декурионов, ответственных за это.

Городские советы контролировали цены и в особенности производили доставку необходимого количества хлеба по умеренным ценам. Жители некоторых очень крупных городов, таких как Александрия, Антиохия и Карфаген, так же как и в двух столицах, получали хлеб бесплатно, но численность держателей карточек была более ограниченной; по указанию Диоклетиана Александрия обеспечивалась зерном за счет субсидий из императорских запасов. Но в общем, городские советы не обладали такими ресурсами. Если ощущалась нехватка хлеба или росла его стоимость, первым предпринимаемым шагом было установление умеренной цены, кроме того, — пекарей подвергали телесным наказаниям, если те завышали стоимость своей продукции. Если это не помогало — а один раз пекари Антиохии скрылись en masse в горах, — городские советы создавали фонд и избирали общественного закупщика зерна, который занимался его импортом. Отдельные города учреждали постоянные фонды зерна.

Одной из самых емких с финансовой точки зрения статей городских расходов была организация состязаний — гонок на колесницах, мимов и охоты на диких животных. В больших городах они проходили регулярно и блистали своим великолепием. Такие мероприятия имели место и в скромных городках: до нас дошли свидетельства о проведении охоты на диких животных, считавшейся дорогим развлечением, в провинциальном сирийском городке Берея. Состязания иногда проводились за счет частных пожертвований и время от времени субсидировались императорским правительством, но главную статью их финансирования составляли декурионы. Проведение подобных зрелищ составляло самую тяжелую, но тем не менее весьма популярную обязанность курий. В крупных городах также выделялись финансы на оплату труда врачей, профессоров риторики и литературы.

Самой мощной статьей расходов в городском бюджете считались общественные работы. Необходимо было ремонтировать городские стены, которые в мирный период принципата очень часто сохранялись в запущенном состоянии. Такая потребность ощущалась даже во внутренних провинциях империи. В некоторых случаях приходилось перестраивать старые стены, поскольку в окружности они были чрезвычайно огромными, что создавало определенные неудобства. Города в подавляющем большинстве случаев щедро оснащались великолепными общественными зданиями, возводимыми в счастливые дни принципата. Поддержание их в образцовом состоянии требовало колоссальных расходов. Правда, разрушенные храмы могли использоваться в качестве каменоломен, но приходилось прилагать некоторые усилия для поддержания состояния водопроводов, зданий, бань, театров, а также уличных колоннад. На общественные работы привлекали жителей города, труд которых не оплачивали. Строительный материал для ремонта добывался путем разрушения заброшенных зданий, прежде всего храмов. Недостающие материалы закупались. Приходилось оплачивать работу некоторых опытных умельцев, таких как мозаичники и художники. Многие города не справлялись с такой задачей. Когда в 443 г. Феодосий II посетил Гераклею, ее жители попросили его оказать содействие в ремонте «и стен города, и водопровода, а также многочисленных общественных зданий, находящихся долгое время в плачевном состоянии». Многие императоры, прежде всего Анастасий I и Юстиниан, тратили большие суммы на восстановление разрушенных городов.

В западных провинциях были видны следы того, что к концу IV в. города испытывали экономический кризис. Начиная с 395 г. утверждалась целая серия законов, предназначаемых непосредственно преторианским префектурам Италии и Галлии, которые принуждали представителей городских цехов и их детей возвратиться в города, которые те покинули; кое-кто принял духовный сан, некоторые отправились в армию или на гражданскую службу, но большинство переселилось в сельскую местность и погрузилось в сельскохозяйственные работы. По всей видимости, состояние упадка охватило в основном небольшие города. Крупные центры, такие как Арль или Милан, все еще процветали. При принципате и в последующий период в каждом городе можно было обнаружить значительную группу преуспевающих декурионов, которые проживали в городах безвыездно (это им предписывалось законом) и обеспечивали местных лавочников и ремесленников рынком сбыта. С течением времени самые богатые из них стали сенаторами и переехали в другие крупные города или на свои загородные виллы; оставались лишь обедневшие декурионы, которые наравне с епископами и духовенством заполняли имеющиеся рабочие места.

На Востоке таких законов не издавалось, а археологические свидетельства дают нам понять, что восточные города в VI в., в известной степени, все еще преуспевали. Основанием для этого, кажется, выступал тот факт, что в собственность земля здесь распределялась более равномерно, а поэтому в этом регионе вырос достаточно многочисленный класс средних землевладельцев. Привычка жить в городе закрепилась в восточных провинциях настолько глубоко, что даже при получении освобождения от службы в курии эта категория землевладельцев не покидала своего родного гнезда.

Картины городской жизни, рисуемые в кодексах и большинстве литературных источников, достаточно удручающие. Старшие декурионы угнетали младших по званию декурионов, принуждая их продавать свои земли и ставя перед ними невыполнимые задачи, в то время как сами присваивали все доходы, поступающие от аренды гражданских поместий. Другие декурионы порабощали городских рабочих и крестьян. «Что это за города, — риторически восклицает Сальвиан, — в которых что ни член городского совета, то тиран?»[29] «Было бы неправильным, — заявлял Юстиниан, — если служащие, подчиняющиеся губернатору провинции, или члены городского совета, воспитанные в суровых ограничениях и погрязшие в грехах, совершали самые жестокие преступления, а следом за этим были посвящены в духовный сан и начинали проповедовать искреннюю доброту и презрение к богатству»¹. В то же самое время они позволяли великолепным зданиям, которыми их предшественники украшали города, разрушаться на глазах у всех жителей. Дух патриотизма на местах, который в период принципата был достаточно мощным, окончательно выродился, а местное население думало только о том, как избежать своих традиционных обязанностей.

Эта картина предстает неоправданно унылой. Письма Ливания свидетельствуют, что зажиточные декурионы Антиохии даже в конце IV в. щедро финансировали проведение состязаний, и Амвросий (Ambrose) утверждал, что такие нарочитые расходы являются аморальными. Даже в V в. отдельные представители императорской аристократии проявляли желание занимать требующие больших затрат магистерские должности в своих родных городах при условии что в результате такой щедрости ни они, ни их дети не станут декурионами, и, таким образом, взваливали на себя непосильные задачи, налагаемые государством на городские советы.