Гибель античного мира

ГЛАВА ХХІІ. СЕЛЬСКОЕ ХОЗЯЙСТВО

Библиография

Превосходный обзор сельского хозяйства позднего Рима, особенно с точки зрения технического оснащения, см. в С. Т. Stevens, The Cambridge Economic History, v. I, ch. ii и E. R. Hardy, The Large Estates of Byzantine Egypt (New Jork, 1931), которая дает глубокий анализ, основанный на папирусных данных управления большими поместьями, особенно принадлежавшими семье Апионов. Аналитический список земельных аренд в Египте от Диоклетиана до арабского завоевания приводится в Iohnson and West, Byzantine Egypt; Economic Studies, 80–93.

Система управления поместьями римской епархии описана в Holmes Dudden, Gregory the Great (London, 1905) на основе писем Григория.

В общем о сельском хозяйстве см. также гл. X моей книги Later Roman Empire.

Основной злаковой сельскохозяйственной культурой в Римской империи была пшеница, второе место по значению занимал ячмень, используемый в основном для фуража животным и для приготовления пива в Египте. Северной Галлии и Иллирии (Illyricum). Также экстенсивно выращивались горох и бобовые, лук, капуста и другие овощи. Лен, как правило, шел на производство полотна. Специфической сельскохозяйственной культурой был папирус, удовлетворявший нужду в бумаге. Широко было распространено и виноградарство, которым занимались на всей территории вплоть до Северной Галлии. Вино было главным напитком представителей всех слоев населения Средиземноморья и, конечно же, аристократии повсеместно. Важное место занимали оливы, из которых изготовляли не только пищевой жир, применяемый в Средиземноморских странах, но также мыло и ламповое масло. Оливы возделывались на обширной территории, включая северные районы, где они могли произрастать, и пустынные зоны Африки и Сирии, в которых ныне оливковых рощ не существует или они были восстановлены лишь недавно. В V–VI веках возделывание олив достигло в отдельных регионах заметных успехов, особенно в сирийских пустынях. В добавление к этому культивировались разнообразные фруктовые и ореховые деревья, по большей части в областях, которые в настоящее время считаются засушливыми.

Крупный рогатый скот и козы, ослы, мулы и лошади, свиньи и домашняя птица разводились повсеместно. Крупный рогатый скот применялся главным образом как тягловая сила, часть коров содержалась для производства молока и сыра на заливных лугах. Их шкуры были главным источником для приготовления кожаных изделий. Козы ценились за даваемое ими молоко, мясо, шкуру и шерсть. Разведением овец занимались в основном для получения шерсти и молока, баранина употреблялась в пищу. Свиньи были основной мясной породой. Многие животные содержались на смешанных фермах, но некоторые районы специализировались на выведении отдельных пород. Свиньи в больших количествах разводились для римского рынка — например, в горах Южной Италии, на которых росли густые леса. Самые лучшие овцы выращивались на возвышенностях Испании, в центральных районах Малой Азии, в Северной Галлии и Юго-Восточной Италии. Астурийская, лаодикейская, тарентская и атребатская шерсть стоила очень дорого (соответственно 100, 150, 175 и 200 денариев за фунт против 50 денариев за «лучшую среднюю шерсть» и 25 за «другие виды шерсти»). Ослы и мулы использовались в качестве обычного транспортного средства, а лошадей использовали в основном аристократы, их также поставляли для армии. Некоторые области, такие, как Испания и Каппадокия, славились своими скаковыми лошадьми. В пустынях Сирии и Африки занимались разведением верблюдов, которые в большинстве провинций империи, включая Галлию, использовались как вьючные животные.

Мы знаем очень мало о методах обработки почвы, есть данные только относительно Средиземноморья, о которых было написано сельскохозяйственное руководство того времени, принадлежащее перу Палладия. Судя по этой работе, тот период не изобиловал какими-либо техническими новшествами или отступлениями от практики, господствовавшей в республиканской и ранней империи. Для злаковых культур земля вспахивалась под пар через определенное количество лет (за исключением Египта, где ежегодные наводнения периодически удобряли почву). Впоследствии был введен трудоемкий способ сухого земледелия, основанный на частом вспахивании и разрыхлении, посредством чего размельчалась почва, удалялись сорняки и сохранялась влага.

Те скудные сведения, которыми мы располагаем относительно собираемых урожаев, ограничиваются информацией о пшенице, а это не так уж и много. В Египте на засевание одного арура (агица) земли уходила одна артаба (artaba) пшеницы, и на заливных землях каждый год предполагалось собирать десятикратный урожай. В современной терминологии это составляет около 7 1/2 центнера с гектара. Эти цифры, конечно же, несравнимы с 20 центнерами, получаемыми в Египте сегодня при использовании высококачественных семян, удобрений и ежегодного орошения на фоне современных Сирии, Ирака и Туниса, где выращивается только 5–7 центнеров пшеницы; такой показатель намного выигрывает. Если мы проанализируем данные более раннего периода, а у нас, вероятно, есть такая возможность, поскольку условия и методы обработки земли были точно такими же, то со слов Цицерона можно заключить, что в Сицилии для засева почвы требовалось в два раза больше семян, а получаемый урожай превышал массу засеянных семян в 8 раз; Варрон констатирует, что в Этрурии конечный выход семян был в 10–15 раз больше количества засеянных семян. Такие цифры эквивалентны 11 центнерам с гектара для Сицилии (по сравнению с текущим периодом 10 1/2 центнера); и от 11 до 17 центнеров с гектара для Италии (ныне Италия получает в среднем 18 центнеров). Но необходимо помнить, что в античную эпоху ежегодно использовалась только половина земельных участков. Таким образом, в Египте собирали ежегодно с одного и того же участка больше пшеницы (7 1/2 центнера), чем в Сицилии (5 1/2 центнера).

Единственное, что мы можем сказать о виноградарстве, так это то, что данная отрасль была более прибыльной, чем возделывание пашни. С точки зрения налогообложения, 5 югеров виноградников приравнивались к 20 югерам самых лучших вспаханных земель. В Египте люди, арендующие виноградник, отдавали хозяину только третью или четвертую часть урожая, в то время как с пахотных земель — половину урожая. Один югер оливковой рощи оценивался в тех же самых цифрах, что и 5 югеров виноградников или 20 югеров лучших пахотных земель.

Сельское хозяйство, бесспорно, являлось главным промыслом населения Римской империи. Земельный налог, включая налог, взимаемый одеждой, распространяемый на сельскохозяйственные участки, инвентарь и сельское население, приносил, как представляется, доход в 20 раз больше, чем налог с торговли (chrysargyron), уплачиваемый купцами и ремесленниками. Из других-доходных статей налог на сенаторов (aurum follis oblaticium), налог на декурионов (aurum coronarium) и налог, уплачиваемый вместо предоставления новобранцев в армию (aurum tironicum), представляли собой добавочные подоходные налоги, налагаемые на различные группы землевладельцев; а ведомство императорских земель финансировалось за счет рент, почти полностью поступающих с сельскохозяйственных земельных участков. Таможенные пошлины, по всей видимости, не были основной доходной статьей годового бюджета, но во всяком случае распространялись на все сословия общества в одинаковой степени. Доходы сенаторов, аристократии и декурионов накапливались в основном за счет рент. Годовой доход городов составлялся, как правило, из этого же источника, а церквей — из рент и приношений, в качестве которых традиционно выступали первые плоды. Все эти ренты в подавляющем большинстве случаев взимались с сельскохозяйственных земель. В рентной ведомости римской церкви около 90% доходов были платой с сельскохозяйственных наделов, и лишь немногим более 10 процентов — с недвижимости, бань, пекарен, складов и т. д. Большинство лиц, занимающихся профессиональной деятельностью, — гражданские служащие, адвокаты, врачи, духовенство — пополняли свой доход за счет рент, поступающих с земель, которыми они владели. Небольшими наделами обладали солдаты, многие купцы и ремесленники. Миллионы крестьян кормились с земли, на которой они жили.

Владение землей было распространенной формой собственности. Из египетских протоколов переписи населения и документов Равенны мы знаем, что беднейшие городские лавочники и ремесленники располагали одним или двумя наделами. Служители церкви зачастую, если не всегда, были землевладельцами. Они просили, но не получали освобождения от налогообложения для своих частных земель, и в нашем распоряжении имеются многочисленные личные записи из поместий; от завещания Велилия из Реймса до заявлений Августина, адресованных священникам и дьяконам, от которых он настоятельно требовал продажи своих земель. Одной из причин такого положения дел являлся закон о наследовании собственности лиц, не оставивших после себя завещания, и обычай составления завещаний людьми преклонного возраста, согласно которому все сыновья наследовали более или менее равную долю поместья (а также и дочери, даже если они уже получили приданое). Это означало, что когда один из братьев семьи, владеющей землями, уходил на гражданскую службу, в армию или начинал заниматься торговлей либо посвящался в духовный сан, причитающийся ему участок земли за ним сохранялся Другая причина заключалась в том, что земля была единственным постоянным источником капиталовложений, и лица, зарабатывавшие деньги своей профессией, торговлей или производством, покупали земельные участки. Спрос на землю среди состоятельных граждан существовал всегда.

По этой самой причине действительная модель частного землевладения была достаточно сложной. Большинство землевладельцев, начиная от самых крупных и заканчивая самыми мелкими, обладали несколькими участками, находящимися на разных территориях. Известные сенаторы имели поместья во многих провинциях. Мелания, принадлежавший к древней римской сенаторской аристократии, располагал землей в различных частях Италии, Сирии, Африки, Нумидии, Мавретании, Испании и Британии. Павлин из Пеллы, сенатор низшего ранга, имел поместья вблизи Бордо, а также во многих городах Ахеи, Старого и Нового Эпира. Римская церковь приобрела имения в провинциях Италия, Сицилия, Африка, Галлия и Далмация. Ведомство по поместьям Великой Константинопольской церкви имело свои отделения, во Фракии (Thrace), Азии, Понтике и на Востоке (Oriens), включая Египет. На счету церкви Милана и Равенны были земли в Сицилии. Города также иногда обладали поместьями, находящимися за пределами их территории. Никея, например, владела землями на территории Апонеи. Мелкие землевладельцы, как например, декурионы, были хозяевами многих ферм: Тациан из Тралл имел четырнадцать, а его младшие коллеги Крициас (Critias) и Латрон соответственно семь и четыре — и не все из них располагались на территории города. Даже самые обедневшие землевладельцы зачастую обладали несколькими наделами: мы знаем о Гермополитане, у которого их было три, причем каждый арендовался отдельным лицом, а в целом они составляли 9 аруров (6 акров).

Основной, хотя далеко не стабильной, единицей собственности за Западе выступало поместье, или fundus, обычно называемое в честь какого-нибудь давнего его владельца, например Корнедианское поместье, (Fundus Cornetianus), Клодианское поместье (Fundus Claudianus) и т. д. Как правило, оно делилось на домашнюю ферму и бесчисленное количество арендуемых земель (colonicae). Нам известны два поместья в Падуе (Padua), одно из которых разделялось на 9 наделов (рента в общей сумме составляла 38 1/2 солида), а другое — на десять (более 40 солидов). Естественно, что поместья были разными по размеру, но рентная стоимость в 40–60 солидов считалась незначительной в Италии. Они могли подразделяться на более мелкие части, мы знаем о многих землевладельцах, в распоряжении которых была половина, треть или даже 1/8 поместья. С другой стороны, их группировали в участки (тассае) с рентной платой, доходящей до 300–600 солидов, а иногда гораздо больше. У нас есть сведения об одном участке (massae), охватывавшем более 30 поместий, и другом, рентная плата за который равнялась 1650 солидам. Участки не обязательно представляли собой цельные объединения земель, но крупные землевладельцы предпочитали удерживать за собой обширные объединения, так как они не стремились делить землю между своими наследниками, а проводили политику укрупнения своих имений, осуществлявшуюся в течение нескольких поколений. Аппионы, семья нуворишей, владели большой земельной собственностью в Египте, но она включала в себя лишь небольшие фермы и маленькие наделы, принадлежавшие свободным крестьянским землевладельцам. Мелания располагал значительным участком земли; говорят, что один участок (massa) состоял из 62 деревушек.

Землевладельцы управляли своими землями различными способами. Семья Аппионов, возможно, была исключением, так как предоставляла свои участки в виде небольших наделов непосредственно рабочим-арендаторам. Они нанимали целую группу агентов, которые собирали рентную плату, выплачиваемую золотом, зерном и вином, строили резервуары, поддерживали в рабочем состоянии каналы, распределяли устройство для полива между арендаторами, сажали виноградники и таким образом получали поместья. Во главе их стоял «заместитель владельца», ниже находились «администраторы», руководившие, в свою очередь, «надсмотрщиками». «Надсмотрщиком» обычно был бедняк, который курировал одну-две деревушки и располагающиеся в этом же месте крестьянские наделы. До нас дошло соглашение с одним дьяконом, Сереном, которому платили 2 солида и 24 artabae пшеницы (оценивающейся в 2 1/2 солида) ежегодно. Но, очевидно, это соглашение было заключено больше для престижа, поскольку за один год своей службы он заплатил 12 солидов.

Большинство зажиточных землевладельцев было намного пассивнее. Они принимали на службу агентов различных рангов (proocuratores и actores), но сдавали свои поместья большими участками старшим арендаторам или подрядчикам (conductores) обычно на короткий срок. Эти подрядчики (conductores) взимали рентную плату с рабочих-арендаторов (coloni). Так, Лауриций, бывший главный придворный евнух (praepositus sacri cubiculi) Гонория, имел в качестве старшего агента трибуна Пирра и нескольких рядовых агентов (actores) в Сицилии, но сдавал свою землю, состоящую из трех участков (с рентной платой в 445, 500 и 765 солидов), поместья (с рентной платой 147 солидов) и части еще одного поместья (52 солидов) пятерым подрядчикам. Римская церковь использовала аналогичную систему, но ее подрядчики (conductores), по-видимому, были служащими, низшими до рангу. Во главе каждого родового имения, которое обычно охватывало земли в одной провинции, стоял районный управляющий папскими поместьями (rector), как правило, имевший духовный сан дьякона или поддьякона, либо бывший охранник правопорядка (defensor), или нотариус римской церкви. Под его началом находились агенты поместий (actores или actionarii), в подчинении которых были подрядчики (conductores). В Сицилии насчитывалось 400 подрядчиков, которые обслуживали два родовых имения в районе Сиракуз и Палермо.

Частные агенты (procurators) и агенты (actores) поместий были главным образом рабами владельца, и, как это ни странно, подрядчики иногда тоже были рабами. Но землевладельцы предпочитали, как правило, нанимать местных жителей с состоянием и положением, которые оказались бы способными противостоять правительству. На подобных должностях мы можем обнаружить епископов, причем церковь не одобряла такую практику, а также военнослужащих и гражданских служащих высших рангов, самовольно отлучившихся из своих полков и ведомств. Правительство возражало против этой практики, так как агенты, задействованные на подобных постах, использовали свои юридические привилегии для избежания уплаты налогов с поместий, которыми они управляли.

Некоторые частные владельцы сдавали имения в долгосрочную аренду как пожизненную, т. е. до смерти владельца, так и рассчитанную на несколько поколений или навечно. При этом устанавливалась определенная рентная плата с обязательством орошения земель, которые первоначально, как правило, находились в запущенном состоянии. Такие аренды могли быть переданы по наследству, оформлены как завещания или проданы. Подобная практика была довольно редким явлением среди частных землевладельцев, но обычной среди корпоративных владельцев, желавших избежать затруднения административного порядка, возможных потерь, и получить надежный доход. Практика долгосрочной и вечной аренд стала стандартной формой управления императорскими землями и весьма обычной для церковных владений. В IV–V вв. императоры налагали различные ограничения на церковные аренды этого типа, которые иногда превращались в фактическое отчуждение земель посредством сокращения срока аренды до 20 лет или жизни трех поколений (первоначальных арендаторов, их детей и внуков), либо настаивая на том, чтобы рентная плата была непомерно высокой.

Положение свободных арендаторов, прикрепленных к своим землям, или рабов описывалось в предыдущей главе. В разгар сбора урожая на полях и виноградниках большинство фермеров нанимало дополнительных временных рабочих. Этими рабочими могли быть жители городов, а в Египте подобную работу выполняли монахи и отшельники, которые таким образом зарабатывали достаточно денег, чтобы прожить до следующего сезона. В некоторых поместьях для обработки домашней фермы для арендаторов вводилась регулярная недельная повинность. Но такая практика, судя по всему, была редкой.

Едва ли можно сомневаться в том, что с середины III века, если не раньше, и вплоть до конца VI века наблюдалось значительное и прогрессирующее сокращение площади возделываемых земель. Главным доказательством этого служит императорское законодательство относительно пустынных земель. Правительство часто использовало такие земли для расселения ветеранов, пленных варваров или иммигрантов. Но первоначальная цель все-таки носила фискальный характер. Таким способом правительство стремилось сохранить земельный налог, и было найдено множество средств для достижения поставленной цели. Иногда посредством ремиссий, или сокращения налога, правительство пыталось заставить старых или новых владельцев снова начать культивировать почву или, если дело касалось императорских земель, даровало арендатору более высокий титул, дававший право на льготный налог. Оно предпринимало попытки вынудить владельцев смешанных земель, часть из которых была прибыльной, а часть пустынной, платить налоги за пустующие участки из прибыли, получаемой с более благополучных ферм. Оно пошло еще дальше и закрепило заброшенные земли за владельцами плодородных участков либо за деревней или городом, принуждая их платить налог и возделывать землю, или находить арендаторов, которые выполняли бы эту работу. Финансовая ответственность могла быть возложена на город, а дополнительный налог — на землевладельцев, чтобы покрыть дефицит, вызванный пустующими землями на данной территории. Только в самых исключительных случаях правительство списывало пустынные участки.

На императорских землях административная проблема решалась быстро. Истощенные земли сдавались в долгосрочную или вечную аренду с начальной ремиссией рентной платы. Правительство позаботилось о том, чтобы при оформлении аренды происходило комбинирование прибыльных и неприбыльных земель и чтобы арендаторы худших земель обладали личными плодородными участками. Проблема усложнялась относительно частных земельных наделов, и это было связано с правами владельцев. Их поощряли на возобновление аренды путем аннулирования задолженностей и временного сокращения налога. Если им этого не удавалось, участки продавались на аукционе или сдавались на аналогичных условиях. Но первоначальному владельцу часто разрешалось через короткий промежуток времени (обычно 2 года) снова предъявлять претензии на свою землю при условии, что он компенсирует новому владельцу средства, затраченные на улучшение состояния земли. Если желающих арендаторов не находилось, пустующие земли распределялись в обязательном порядке.

Распределение основывалось на двух основных принципах. Владелец (или наследник) объединенных участков вынужден был взять на себя обязательство по оплате налога на все земли, как хорошие, так и плохие. Он мог требовать переоценки налогообложения, производимой ревизором (paraequator), который балансировал убытки на неплодородных участках прибылью с плодородных. Этот принцип распространялся на любые объединенные земельные участки, которые хоть однажды находились в общем владении. Здесь уместно сослаться на пример, приводимый в эдикте Демосфена, преторианского префекта Востока в 521–529 гг. A, продав одно поместье постороннему лицу X, передал другое поместье своим наследникам B, C и D. D позднее продал часть своей доли второму постороннему лицу Y, который впоследствии прекратил выплачивать рентную плату. На кого падает выплата налогов этого поместья? Во-первых, на D, продавца; затем на его сонаследников В и С и, наконец, на X, покупателя поместья, однажды находившегося во владении А. Подобная форма распределения известна как [***]. Во-вторых, пустынные земли могли быть закреплены, особенно при paraequatio — городской территории, за любым находящимся в этом же самом фискальном регионе владельцем. Это было известно как [***]. Третий принцип, имевший менее важное значение, заключался в том, что любой землевладелец, который принимает сбежавших рабов (а при Юстиниане и арендаторов) с пустынных поместий или даже ходатайствует за рабов, оставленных в пустынном поместье, должен был взять на себя ответственность за налоги этого поместья.

В нашем распоряжении имеются отдельные цифры, которые дают ключ к пониманию важности данной проблемы.

Юлиан отдал в ведение совета Антиохии три тысячи югеров невозделываемой земли без налогообложения. Поскольку общая площадь антиохийских земель не могла быть менее 60 000 югеров, пропорция пустынных земель составила менее 5%. При Валенте 6736 1/2 югера конфискованных гражданских поместий провинции Азия находились в хорошем состоянии, а 703 югера, менее чем 10% — «опустелые, в плохом состоянии и неплодородные земли». В 395 году Гонорий списал 528 042 югера земли в провинции Кампания. Это составило около 10%. В проконсульской Африке и Бизацене в 422 году аналогичные показатели были еще более тревожными. Из императорских земель первой провинции 5700 centuriae, 144 1/2 югера, были пустующими и 9002 centuriae 141 югер находились в хорошем состоянии в то время, как для последней такие данные составляли соответственно 7516 centuriae, 31/2 югера и 7560 centuriae, 189 югеров, т. е. треть земли в проконсульской Африке и половина земли в Византии не вспахивались. В 451 году Валентиниан III предоставил бежавшим из Африки и Бизацены землевладельцам 13000 centuriae пустующей в Нумидии земли. Наконец, в 451 году из 62000 югеров земли сирийского города Кир налог золотом выплачивался только за 15000 югеров, а шестая часть (2500 югеров) земли пустовала.

Анализируя причину рассматриваемого феномена, необходимо помнить, что основная масса земли не только продолжала возделываться, но и облагаться непомерным налогом, превышавшим в VI веке третью часть валового продукта, а в большинстве случаев являлось также рентной платой, включавшей и превышавшей налог. В это время многие землевладельцы все еще получали со своих поместий огромную рентную плату и земля продолжала пользоваться спросом, о чем свидетельствуют ежегодные прошения на владение императорскими участками и постоянное принуждение к покупке или оформлению долгосрочной аренды церковных земель.

Предполагается, что главной причиной послужило истощение почвы. Это объясняется многими отдельными случаями, когда испытывавшие затруднения фермеры оказывались не способными справиться со сложными методами возделывания земли, которые приходилось применять в Средиземноморье, и пренебрегали вспахиванием участков под пар. Такие земли, однако, могли быть снова восстановлены до нормального состояния, и показательно, что землевладельцы склонялись к востребованию своих участков обратно, когда те улучшались новыми владельцами, купившими или получившими их от императора. Бывшие собственники зачастую вновь заявляли о своих правах даже на землю, дарованную ветеранам. Более того, истощение почвы не дает полного объяснения. Так, в Египте, например, пустующие земли не были характерным явлением, поскольку удобрение почвы осуществлялось ежегодно за счет наводнений. Фактически нет доказательств того, что процесс обеднения почвы представлял собой прогрессирующее и постоянное явление.

Часть убытков может быть списана за счет эрозии почвы, которая на большинстве средиземноморских земель к тому моменту приняла довольно внушительные размеры. Леса, покрывавшие некогда горы, были вырублены, и размещенные здесь пастбища, особенно для коз, исключали возможность их нового роста. В результате почвы в горных районах вымывались. Не пересыхавшие летом ручьи превратились в стремительные потоки, затоплявшие и вымывавшие плодородную почву долин. Древние римляне валили строевой лес с явным безрассудством, используя его для покрытия домов и строительства кораблей. Молодая поросль применялась как отопительный материал в больших количествах, потребляемых тысячами бань, или поедалась козами. Тем не менее кажется невероятным, чтобы эрозия к VI веку охватила большие территории. Очевидно, что ныне безлесные районы в то время все еще были покрыты непроходимыми лесами несмотря на то, что церкви базиликальной формы, на строительство которых требовались длинные брусья для обшивания крыш, возводились и в IV, и в V, и VI веках. Местами такой лес вырубался, должно быть, и в самих городах, поскольку цена за транспортировку больших партий лесоматериала была чрезвычайно высокой. К тому же археологические находки свидетельствуют, что многие районы, в настоящее время пустующие, в VI веке были густо населены. Нетипичным в отношении эрозии почв является Афонский полуостров, где строительные леса вырубались умеренно, а все животные, включая коз, были выселены около 900 года н. э. Он являет собой полный контраст с остальной частью Греции, будучи густо засаженным лесами, защищающими плодородный слой земли на холмах.

Другим возможным объяснением может служить ослабление безопасности. Конечно, это повлияло в основном на северные пограничные провинции, протянувшиеся вдоль Рейна и Дуная, в которых постоянно нападавшие варвары отнимали собранный урожай, убивали или уводили с собой крупный рогатый скот и другую живность. Многие фермеры, если их не убивали и не превращали в рабов, должно быть, полностью разорялись, и пустующие земли были достаточно распространены в пограничных районах.

Аналогичная ситуация преобладала и на некоторых пограничных территориях, протянувшихся вдоль пустынь, где бедуины — мавры, блемы и сарацины становились более агрессивными и не поддавались контролю, а также в отдельных внутренних зонах, где процветал разбой. В IV и V вв. исаврианцы периодически совершали набеги на восточные районы Малой Азии и Северную Сирию до тех пор, пока Анастасий окончательно не подавил их.

В качестве еще одного объяснения, которое неоднократно приводилось, можно назвать выхолащивание рабочей силы, что при отсутствии какой-либо статистики очень трудно доказать или опровергнуть. При Марке Аврелии разразилась великая чума, время от времени дававшая о себе знать вплоть до середины второй половины третьего столетия. Последующие упоминания о большой эпидемии относятся к 542 году, когда империю охватила бубонная чума, периодически вспыхивавшая на протяжении 30 лет. Без сомнения, именно она, как заявляет Прокопий, привела к запущенности многих поместий, в которых ощущалась нехватка земледельцев. Но нельзя сказать, что проблема людских ресурсов в некотором отношении была актуальной до правления Юстиниана. Большая эпидемия чумы, случившаяся во время правления Марка Аврелия, породила аналогичный кризис. Он был вынужден переселить большое количество пленных варваров на неплодородные земли, и Пертинакс (193 год н. э.) оказался первым императором, который издал законы относительно таких земель.

Очевидно, что численность сельского населения постоянно сокращалась и сельскохозяйственный труд оставался в дефиците. Имеющиеся в нашем распоряжении данные — а они весьма недостаточные и сомнительные — дают возможность полагать, что в различных поместьях западных районов Малой Азии, в которых сохранились записи цензов, рабов и арендаторов участков, в IV веке насчитывалось менее половины от необходимого количества, рекомендуемого сельскохозяйственными экспертами II века до н. э. и I в. н. э., Катоном и Колумеллой. Землевладельцы, не желали поставлять новобранцев для армии, предпочитая платить 25 солидов за арендаторов (это было больше, чем стоил неквалифицированный раб). Невзирая на наказания, они предоставляли убежище беглым рабам и арендаторам, а также рудокопам и городским рабочим. Из поместий в город ни один работник не убегал, скорее всего ситуация была прямо противоположной. Однако существует очень мало оснований считать, что недостаток рабочих рук, следствием которого явилась заброшенность имений, проявился не раньше начала правления Юстиниана. В одном законе предусматривается, что новый владелец или арендатор, принявший в свою собственность ферму далеко не лучшего качества, имеет право увеличить численность работников за счет рабов. С другой стороны, отдельные законы разъясняют, что если владелец покидает поместье, то он должен оставить в нем своих рабов или арендаторов.

Современники Лактанция и представители последующих эпох видели причину опустошения земель в высоком налогообложении, и обнаруживающиеся данные подтверждают эту точку зрения. Ко времени правления Юстиниана уровень налога на возделываемый земельный участок равнялся 7 2/3 карата за arura, обычная рентная плата за землю посредственного качества составляла около 12 каратов, но за худшие участки плата была меньше. В этот же период в Италии из общей суммы рентного дохода, составлявшей 2171 1/2 солида, 1239 солидов (57 %) шли на погашение налогов. Эти цифры приводятся по церковным поместьям, не оплачивавшим дополнительные сборы. Обычный уровень налогообложения, должно быть, превышал данный показатель. Это означает, что с ростом земельного налога все больше и больше земель, рента за которые была ниже средней, переставали приносить какой-либо доход своим владельцам, в результате чего они терпели большие убытки и покидали земли, обычно перебрасывая рабочую силу на более прибыльные фермы.

Можно заметить, что покинутые земли почти всегда представляли собой фермы, сданные в аренду. Крестьяне очень редко оставляли свои свободные наделы, а если такое происходило, то обусловливалось особыми причинами. Три уцелевших жителя египетской деревушки Фиодельфия в 332 году жаловались, что другие жители — 22 человека перешли к соседним землевладельцам. Но это было вызвано тем фактом, что Фиодельфия зависела от канала, вода из которого в течение двух лет перехватывалась жителями других деревень, расположенных в округе. А вот более серьезный случай с другой египетской деревушкой под названием Каранис, имевший место в 340 году. «Отец, обвиняемых… возделывал земли хорошо, извлекал из них прибыль и в то же время платил императорскому казначейству налоги. И отец обвиняемых умер, оставив в качестве наследниц своих дочерей, т. е. обвиняемых, а они, оказавшись не способными справляться с налогами, которыми облагалась данная земля, сбежали»¹. По всей видимости, дочерям необходимо было сдать участок в аренду.

Если в процессе оставления земель налоги оказывались главным фактором, то весьма немаловажную роль играло то, соразмерно ли они облагались этими налогами. В различных провинциях оценка участков была неточной. В Сирии, например, земля оценивалась в соответствии с ее использованием и качеством. В Египте и Азии — только в зависимости от применения — под посевы или пастбища, оливковые рощи или виноградники — без учета показателей ее качества. В Южной Италии и Африке размер налогов устанавливался исходя из площади участка-, причем его назначение и качество в расчет не принимались. Малорентабельные земли, таким образом, облагались в Африке таким же непомерным налогом, как и плодородные. Вероятно, что по этой причине большой процент земель в Нумидии, проконсульской Африке, Бизацене оказался в заброшенном состоянии, поскольку большая часть земли в Тунисе не отличалась плодородием. Другими способствующими факторами, возможно, были начинавшаяся эрозия, набеги мавров и бунты донатистских крестьян.

В среднем убытки в этом регионе, как представляется, составляли 10–15%. Основная их часть приходилась на конечный выход продукции, т. к. покинутые земли были малорентабельными. Это был серьезный урон, но не катастрофический.