Гибель античного мира

ГЛАВА V. ДИНАСТИЯ КОНСТАНТИНА

Библиография

Биографы не касались жизни сыновей Константина, но осталось много биографий Юлиана, лучшая из которых «La vie de l'tmpereus Iulien» Дж. Бидеза (Париж, 1930). Полезный сборник источников по его правлению можно найти в «Iuliani Imperatoris epistolae et eeges» Дж. Бидеза и Ф. Камонта (Париж, 1922).

Основные описательные источники: Зосим, с 351 г. — Аммиан Марцеллин и 4 историка церкви; по арианскому вопросу — работы Афанасия и Хилария. О Юлиане самыми интересными работами являются его собственные труды, работа Григория Назианзина, «Orationes contra Iulianum» и похоронная речь о Юлиане Линания.

После смерти Константина на три месяца наступил период междуцарствия. Затем армия Константинополя подняла бунт, заявив, что не желает иметь других императоров, кроме сыновей Константина. Солдаты зверски убили цезаря Далмация, племянника Ганнибалиана, двух младших сводных братьев Константина, Констанция и Далмация, и двух самых высокопоставленных государственных деятелей, Оптата и Аблабия. Константин, Констанций и Констант были объявлены августами: первый правил Галлией, Британией и Испанией, второй — Востоком и Фракией из наследия Далмация, третий — Италией и Африкой с Иллирией, также принадлежавшими Далмацию. Константин, как старший, получил явное преимущество, а когда Констант попытался его оспорить, организовал поход в Италию, во время которого и был убит. Констанций продолжал вести войну с персами, которая началась незадолго до смерти его отца. Персидский царь изгнал христианского царя Армении, бывшего римлянина, на что Константин откликнулся назначением на этот пост племянника Ганнибалиана. Война была жестокой и изнуряющей для обеих сторон. Она продолжалась с короткими перерывами все время правления Констанция.

После падения Константина II Констант все еще держал своего преторианского префекта в его бывших доминионах, и с этого времени префектура Галлии, в которую входили Британия, две галльские провинции и Испания, стала постоянным учреждением. С этого же времени утвердилась префектура Востока, куда входили провинций Фракии, Азии Понтики и Малой Азии, которыми правил Констанций II. Первоначальные владения Константа — Италия, Паннония, Дакия и Македония (Мезия была разделена Константином на эти две провинции) — обычно управлялись одним префектом, иногда — двумя. Так продолжалось до 395 года, когда Дакия и Македония стали частью восточной империи и Иллирийская префектура стала постоянным учреждением.

Три брата разделили между собой comitatus, и у каждого был свой magister peditom и magister equitum. На самом деле армия была поделена на еще более мелкие части. В 342 году, когда Констанций был в Антиохии с основной частью своих войск, Гермоген, его magister equitum, командовал значительными силами во Фракии, а в 350 году, когда Констант был в Галлии, Ветраний бьгл magister peditom армий в Иллирии. Вскоре это стало привычкой у императоров — иметь всегда при себе часть армии, которая называлась palatini и которой командовали magister peditom и magister equitum. Оставшиеся comitatenses были распределены в качестве дополнительного резерва по восточной, фракийской, иллирийской и рейнской границам; командовали этими частями magister equitum или comités rei militaris. На Востоке к этим командирам стали применять более точное название, как к «командирам обеих служб», magister utriusque militiae. Иногда маленькие армейские подразделения вводились в неспокойные провинции под командованием comités rei militaris, и некоторые из них, как, например, comes Africae, становились постояннодействующими.

В самом начале правления Констанция II он, выказывая явную ревность по отношению к младшему брату, который правил Римом и сенатом, учредил сенат в Константинополе. Таким образом, старые римские магистраты, квесторы, эдилы, плебейские трибуны и преторы избирались теперь и в Константинополе, причем последние устраивали игры. Императором было установлено, какие суммы должны были на это расходоваться. Только консулы, именами которых назывался каждый год, дважды не избирались. Один назначался в восточной части империи, другой — в западной. Президентом нового сената сначала стал проконсул, скорее всего, правитель Европы, провинции, в которой находился Константинополь. 11 декабря 359 года эту должность занял префект города и конституционное равенство старого и нового Рима было окончательно установлено.

Констанций обычно записывал в свой сенат тех римских сенаторов, которые проживали в его владениях, но их было немного, и среди них не было особо выдающихся личностей. Для остальных доминионов он назначал новых сенаторов, включая в списки людей знатного происхождения, богатых или добившихся литературной известности из восточных провинций. Проконсулы и консулы провинций автоматически получали места в сенате, равно как и наместники, преторианские префекты, начальники солдат и придворные министры. Констанций был осторожным по части возвышения военнослужащих, которые нередко оказывались варварами и в большинстве своем были безграмотны. Поэтому во время его правления duces все еще находились в сословии всадников.

Первоначально константинопольский сенат состоял из 300 членов, но уже через поколение их количество выросло до 2000. Римский сенат, который при принципате обычно насчитывал 600 членов, подвергся такому же количественному росту. Это расширение происходило частью за счет большого ежегодного притока должностных лиц, но в основном за счет изрядного количества честолюбивых провинциальных аристократов и дворцовых служащих.

Константинопольский сенат не смог достичь престижа старого римского сената. Как зло замечает Либаний, «во всем константинопольском сенате не было таких почетных граждан, предки которых хотя бы четыре поколения назад занимали гражданские должности: были послами и руководили общественными работами»[6]. Этот сенат также далек от римского сената по количеству богатых. Хотя в него входили многие состоятельные люди, даже самые богатые из этих семей не владели десятой долей тех поместий, которые за долгое время до этого вошли в собственность римского сената. Другим он был и по духу. Римский сенат все еще хранил память о тех днях, когда он управлял империей. Он сохранил традиции независимости и даже враждебности по отношению к императорам, ревниво относился к их привилегиям, но, так как императоры редко селились в Риме, сенату редко приходилось соприкасаться с правительством императора. Константинопольские сенаторы были должностными аристократами, получившими свои посты в результате благосклонного расположения императора. Кроме того, император и его двор обычно выбирали своей резиденцией Константинополь. Восточный сенат, таким образом, так никогда и не развил в себе дух независимости.

Многие новые сенаторы были незнатного происхождения. Среди них были начальники солдат, которые подобно Арбетию, поднялись из рядовых. Среди гражданских служащих Констанций II особую благосклонность проявлял к дворцовым слугам, особенно к императорским нотариусам, которые вели записи в консистории. Ливаний со злостью указывает на многие примеры, когда люди рабочего происхождения из обычных клерков-стенографистов дослуживались до преторианских префектов и консулов: Филипп, сын колбасника, стал консулом в 361 году, Дациан, сын гардеробщика, стал кон сулом в 358 году, как и полдюжины других. Эти люди основали знатные рода, из которых поколение за поколением выходили преторианские префекты и консулы вплоть до VI века. На Западе такие случаи были редкими, т. к. Констант, окруженный старинной римской аристократией, склонен был назначать сенаторов на высокие государственные должности.

Приток обеспеченных провинциалов в сенаты Рима и Константинополя обострил проблему курий. До этого декурионы стремились попасть в сословие всадников, которое обеспечивало личный иммунитет на всю жизнь, но при этом оставляли своих сыновей членами городских советов или, более того, закрепляли за ними индивидуальные-посты или кодициллы. Сенаторы обладали наследственным иммунитетом от статуса курий и поэтому каждый новый сенатор означал для совета потерю навсегда целой сенаторской семьи. В начале своего правления Констанций II утвердил существующие сенаторские, курии в их положении, но при этом совершенно запретил приобретение сенаторских должностей декурионами. Этот закон, как и все остальные законы по этому поводу, был действительным лишь на бумаге. В 341 году он также запретил декурионам вступать в должности дворцовых служителей, утвердив на этих постах тех, кто прослужил пять лет. Подобные законы издавались и позже, но они, как и этот, имели временный эффект. По отношению к декурионам, занимавшим посты священнослужителей, Констанций был более снисходителен. Запреты его отца были ослаблены и он издал указ, согласно которому декурионы, вступавшие в духовенство, должны были отдавать свое имущество сыновьям, которые могли в будущем заменить их в советах или, если у них не было сыновей, передать третью часть собственности родственникам, которые займут их место, а если не было и родственников, то все должно было быть передано в совет. В 361 году Констанций значительно смягчил и эти правила, разрешив епископам сохранять собственность во всех случаях. То же касалось и священников с дьяконами, если они были посвящены в духовный сан с разрешения городского совета.

Сыновья Константина были воспитаны как истинные христиане и продолжили политику своего отца. Был возобновлен запрет на языческие жертвоприношения и многие храмы были разрушены. Константу пришлось издать закон о защите исторических храмов Рима от разрушения. Констанций II даже приказал убрать, из дома сената алтарь победы, который был воздвигнут там Августом. Привилегии духовенства были упрочены и расширены. Духовенство получило освобождение от подушного налога (capitatio), а самые бедные из служителей, могилокопатели, которые часто зарабатывали на жизнь торговлей или ремеслом, были освобождены от collatio lustralis. Констанций II, тем не менее, не принял петицию от совета в Аримине в 359 году, в которой требовалось освободить духовенство от земельного налога. Кроме того, он тут же отменил освобождение от земельного налога, которое было дано по просьбе этого же совета на земли, находившиеся в общем владении церквей. Епископы теперь не могли попасть под суд светского суда в случае совершения преступления. Их мог судить только суд совета епископов. Духовенство в свою очередь могли судить только епископы.

Относительно религиозных доктрин Константин II и его брат были поставлены в абсолютно разные ситуации. На Западе, где традиционным был термин consubstantialis, никейский символ веры был принят почти единогласно, и первое, что предпринял Константин II, было возвращение из ссылки в Трире Афанасия. Афанасий вернулся на Восток, где он с триумфом вошел в Александрию 28 октября 338 года. На Востоке, с другой стороны, мнения сильно разделились. Большинство епископов, хоть немного смысливших в теологии, яростно сопротивлялись никейской формуле. Сильна была партия арианцев, но еще больше было тех, которые, отрицая взгляды Ария, одновременно возражали против еретического и небиблейского термина homoousios («из одной субстанции»). Они поделились на множество школ, некоторые из которых предложили понятие homoiousios («из сходной субстанции»). По их мнению, это небольшое различие в написании вело к радикальному различию в теологии. Констанций разделял взгляды этих теологов, особенно Евсевия, бывшего епископа Никомедии, а теперь, вопреки никейскому канону, епископа Константинополя.

Одной из главных целей антиникейской группы было смещение Афанасия. Когда император восстановил его в правах, Афанасий предпринял неверный шаг, а Евсевий и его друзья воспользовались этим для того, чтобы отстранить его от должности, а затем выбрали нового епископа Александрии — Григория, который занял свое место не без помощи императорских войск. Афанасий сбежал в Италию и там обратился с апелляцией к папе Юлию. Папа принял его жалобу на рассмотрение и приказал восточным епископам послать своих представителей в Рим, с тем чтобы они предъявили свои обвинения против Афанасия. Восточные епископы проигнорировали вмешательство, папы и в 340 году Юлий сам рассмотрел этот случай в суде, объявив Афанасия невиновным. Восточные епископы провели ряд советов, на которых была предпринята попытка выработать новый символ веры, который отражал бы их взгляды. Тем временем папа обратился к Константу, чтобы он заставил своего брата провести всеобщий собор церкви для рассмотрения дела Афанасия. В 342 или 343 году (дата точно не установлена) был собран собор в Сардинии, городе на восточной границе владения Константа, но он так и не стал единым совещательным органом. Западная делегация настаивала на том, чтобы Афанасия пригласили как члена собора, восточная считала, что он должен быть вызван в качестве обвиняемого. Западники оправдали Афанасия и ввели ряд канонов, дающих папе право высшего апелляционного суда. Представители Востока собрались в Адрианополе, осудили Афанасия и создали новый символ веры. Тем не менее в 345 году после смерти Григория Констанций под давлением брата позволил Афанасию вернуться и занять должность епископа Александрии.

18 января 350 года Констант был убит в Гелерне своим comes sacrara largitionom — Марцеллином, и Магненций, командир отборных полков, носивших имя Юпитера и Геркулеса, был провозглашен августом. Вскоре после этого 1 марта Ветраний, старший начальник солдат в Иллирии был также провозглашен августом и то же самое случилось 3 июня, когда Непоциан, племянник Константина Великого, был провозглашен августом в Риме. Магненций быстро расправился с Непоцианом и вместе в Ветранием отправил к Констанцию II посланника, требуя признания их титулов. Получилось так, что заявление Ветрания было обусловлено сговором и единственным его желанием было сохранить порядок в армии Иллирии до прибытия Констанция из Антиохии. Когда он прибыл, Ветраний позволил ему обратиться к войскам, которые тотчас же его поддержали. Ветраний был прощен и уволен на пенсию.

Теперь осталось только расправиться с Магненцием. Для того, чтобы сохранить порядок на востоке, пока он будет двигаться на запад, Констанций 15 марта назначил цезарем своего племянника Галла, который со своим младшим сводным братом были единственными уцелевшими членами семьи Константина. 28 сентября 351 года Констанций разбил Магненция в Мурсии. Магненций отступил в Галлию, где был окончательно разбит и убит на горе Селевкия (летом 353 года).

В Галлии Констанций получил неприятные новости от Галла. Молодой человек был крайне неопытным, так как воспитывался в изоляции вместе с Юлианом, в отдаленной каппадокийской крепости. Обоих братьев готовили к службе в церкви. Неожиданно получив верховную власть, Галл проявил неустойчивый характер, напористый и жестокий. Он жестко подавил восстание евреев в Галилее, разрушил город в Сепхоре, а во время нехватки хлеба в Антиохии создал режим террора над декурионами и позволил учинить самосуд над провинциальным правителем. Констанций действовал осторожно. Одного за другим он сменил министров и постепенно вывел свои войска. В конце концов Галл был арестован, привезен под арестом в Полу и казнен (зимой 354 года).

Несмотря на печальный опыт, б ноября 355 года Констанций провозгласил цезарем сводного брата Галла Юлиана. Он был назначен в Галлию и Британию, куда во время гражданской войны вторглись варвары и произвели сильные разрушения. Власть Юлиана, как и Галла, была ограничена. Констанций назначил своего преторианского префекта, своего начальника солдат и своих министров и не предоставил ему ни comes sacrarum lavgitionum, ни comes rei privatae. Юлиан находился в денежной зависимости от казны Констанция и действительно получал недостаточные суммы денег.

Юлиан оказался полной противоположностью своему сводному брату. Разделив с войсками все тяготы и опасности военной жизни, он стал для них идеалом, идолом. Кроме того, он оказался блестящим полководцем: разбил германских завоевателей в нескольких битвах, окружил их и отбросил назад за Рейн, после чего они рады были принять мир и посылать рекрутов в римскую армию. Он также оказался добросовестным и способным администратором и финансистом. Он отказался подписать указ о размере налога, который был передан ему преторианским префектом Флоренцием и, урезав ненужные расходы, проведя реформирование системы сбора налогов, он добился того, что за пять лет размер налога сократился с 25 до 7 солидов.

Констанций II хотя и был добросовестным императором, не лишенным лучших побуждений, все же отличался слабостью, робостью и подозрительностью. Он находился под влиянием своих министров, придворных и фаворитов, особенно Евсевия, главного евнуха (praepositus sacri cubiculi). После восстания Магненция Констанций жил в постоянном страхе перед заговорами и бунтами. Эти страхи были на руку его придворным, которые получали большие наделы земли, немало денег из числа собственности осужденных изменников, мнимых или реальных. Последователи Магненция жестоко преследовались, а о новых заговорах постоянно сообщалось императору. В этой грязной работе большую роль играли curiosi или почтовые инспектора из числа agentes in rebus. С тех пор эти служащие завоевали плохую репутацию, которой они вовсе не заслужили, представляя из себя нечто вроде секретной полиции.

Однажды подозрения Констанция привели к плачевным результатам. После поражения Магненция он назначил начальником солдат в Галлии Сильвана Франкского — офицера, который дезертировал из армии Магненция с полком солдат, которым он командовал во время битвы в Мурсии. Один из информаторов сочинил изменическое письмо, подписанное Сильваном, и представил его императору. Франкские офицеры заявили в суде, что Сильван не виновен, но если он будет уволен по подозрению императора, то для своей защиты может поднять мятеж и потребовать, чтобы его с честью вернули обратно. Тем не менее Аподемий, печально известный agens in rebus, был послан к нему с вызовом в суд, и последовал предсказанный результат. Сильван поначалу хотел совершить побег с одним из своих сородичей, но решил, что в этом случае его все равно выдадут императору или убьют, и обратился к римским войскам, которые провозгласили его августом. Дело приняло серьезный оборот, и Констанций решил пойти на хитрость. Он приказал Урсицину, начальнику солдат на Востоке, временно отозванному для работы в суде, поехать в Колон и, притворившись, что слухи о восстании еще не дошли до императора, сообщить Сильвану, будто бы он послан для того, чтобы сменить его на ординарной службе. Сильван, не обладавший хитроумием императора, попал в ловушку, — был арестован и казнен. Восстание, таким образом, было подавлено без борьбы, но ведь оно могло и вовсе не иметь места.

Желая снизить налоги, Констанций издал постановление, в соответствии с которым налог на имущество мог быть собран преторианскими префектами или более низкими должностными лицами только при наличии его подписи. Но в ведении расходов он оказался расточительным и непоследовательным. Он щедро раздаривал государственные земли своим entourage и позволил разрастись штату домашних служащих и дворцовых министров до неимоверных размеров. При этом всем им было увеличено жалование. В. результате налоги продолжали расти.

Вновь завоевав Восток, Констанций получил возможность исполнить свое давнее намерение и объединить церковь. Констанций собрал совет епископов в Галлии и Италии, который послушно осудил Афанасия. Одновременно он преодолел сопротивление своих главных противников, папы Либерия и епископа Хозия, отправив их в ссылку. 6 февраля 356 года Афанасий в третий раз был изгнан из Александрии и на его место был насильно поставлен Георгий, арианец. Наконец, в 359 г. Констанций созвал всеобщий собор западных епископов в Аримине. Тавру, преторианскому префекту Италии, который председательствовал на совете, было дано приказание не отпускать епископов до тех пор, пока они не подпишут нужный императору символ веры, и в конце концов епископы его подписали. В это же время был проведен восточный собор в Селевкии на р. Каликадне, который подписал такой же символ веры, а вскоре после этого решения, принятые в Аримине и Селевкии, были утверждены небольшим советом в Константинополе.

О церковной политике Констанция обычно судили на основании письменных свидетельств Афанасия и Ил ария из Пуатье, его главных противников, и последующими поколениями он был осужден как тиран, который навязывал церкви свои еретические взгляды. Но Констанций действовал в соответствии с законами своего времени.

В его императорские обязанности входило объединение церкви на основе праведной веры, и поэтому некоторые принудительные меры были неизбежны. Констанцию не дано было знать, какая разновидность, веры будет в конце концов признана правильной, и он следовал доступным ему теологическим принципам.

Победы Юлиана и его растущая популярность не могли не возбудить подозрений Констанция и зимой 359–360 гг. он отправил нотариуса в Галлию, приказав послать на восточный фронт четыре его лучших полка и 300 человек из каждого войскового объединения. Юлиан объявил приказ императора армии, в результате чего начался бунт. Войска уже и так были недовольны тем, что Констанций не посылает им денег или пожертвований. К тому же им не хотелось покидать свои родные земли и гибнуть от германского оружия. Они не хотели отправляться на дальний восток и были преданы своему начальнику, которому, как они думали, была предопределена судьба Галла. В феврале 360 года войска провозгласили Юлиана августом и он, после недолгого колебания, принял этот титул. Он написал своему дяде письмо, в котором изложил ситуацию и предложил сохранить у себя ту часть войск, которую он сочтет нужным. Он просил позволить ему назначить своих собственных министров, однако выборы преторианского префекта он оставлял на волю Констанция. Но Констанций отказался идти на компромисс. Юлиан начал медленно передвигаться с армией на восток и уже достиг Наисса (Ниш), когда пришло известие, что Констанций, продвигавшийся со своими войсками к западу от Антиохии, скончался в Мопсукрене в Киликии 3 ноября 361 года. Как и его отец, Констанций был крещен уже на смертном одре.

Как единственный август Юлиан мог теперь проводить в жизнь свои религиозные взгляды, о которых он и объявил после своего провозглашения. С детства он был страстно предан греческой литературе и той цивилизации, выражением которой она была. Он ненавидел стилистически не отшлифованные и безграмотные Писания, которые его заставляли изучать. Не нравилось ему и то, что в них осуждалось все, что он считал хорошим и красивым. Он ненавидел своего дядю — убийцу отца, и религию, которую он исповедовал. Будучи молодым человеком, он посещал в Афинах лекции профессоров риторики и философии, большинство из которых было язычниками, и он был искренне предан философу Максиму, известному своими чудесами. Религиозные верования Юлиана представляли собой типичную для этого возраста смесь философии, антикваренизма и суеверий Как философ он был пантеистом Верил в то, что бог живет в каждой вещи в природе, а высшим его символом являлось солнце. В то же время он верил в божественное происхождение всех языческих обрядов и мифов и безоговорочно верил в оракулов и чудесную силу древних философов. Как многие убежденные язычники того времени, он был аскетом. Юлиан был верен своей жене и отказывался устраивать банкеты, которые были традиционны для стола цезарей, и довольствовался солдатским рационом. Он мало спал, посвящая ночные часы чтению или размышлениям. Он даже с гордостью хвастался вшами, кишевшими в его нечесаной философской бороде.

Юлиан быстро отменил законы, запрещавшие жертвоприношения, вновь открыл храмы и вернул им конфискованные земли. Он издал приказ, в соответствии с которым разрушенные храмы должны были восстанавливаться на средства тех людей, которые их разрушали. Так как не существовало законов об уничтожении храмов, эта мера была юридически закреплена и вызвала много трудностей у жителей, которые построили себе дома из камней разрушенных храмов. Они были поставлены перед выбором: разрушить свои дома и восстановить храмы, или платить обременяющую цену за постройку новых. Юлиан всячески способствовал развитию язычества, раздавая должности и титулы тем, кто исповедовал языческую веру. Таким образом, появилось большое количество вероотступников. Особое внимание он уделил армии. Во время частых жертвоприношений было забито огромное количество быков, мясом которых кормили солдат. А на выплатных пунктах он приказал разместить алтари, чтобы люди, получавшие зарплату, могли здесь же вознести молитвы богам. Вслед за Макси мином он назначил гражданских и провинциальных верховных священников. Сохранились некоторые письма Юлиана, в которых он инструктирует языческих священников, дает им советы: проводить для наглядности умеренные сборы денег, никогда нелосещать театр или игры, сохранять свое достоинство перед лицом провинциальных правителей и, помимо прочего, — организовать в подражание христианам пожертвования для бедных и иностранцев. Продукты для этой цели выделялись из императорских амбаров. Для высшего духовенства в Галатии было выделено 60 000 sextarii вина и 30 000 modii зерна. Он также понуждал священников склонять, богатых язычников и языческие деревни к денежным взносам.

Хотя он и не мог поддерживать евреев, которые были такими же монотеистами как и христиане, он к ним относился благосклонно, так как они были врагами христианства. Юлиан уменьшил размер сборов золота, которое они должны были выплачивать, и начал приготовление к восстановлению храма в Иерусалиме.

Юлиан практически отменил все финансовые, юридические и куриальные привилегии для духовенства. Он перестал совершать правительственные пожертвования для церквей, которые были установлены Константином, но не ввел наказаний. Он провозгласил полную свободу всех религий и, в связи с этим, отменил учрежденные законом наказания еретиков. Наблюдая за возникшими вслед за этим спорами, он испытывал злорадство.

Такое резкое изменение политики спровоцировало отдельные беспорядки. И надо заметить, что Юлиан не всегда был объективен при вынесении наказаний. Когда жители Александрии подняли бунт и совершили самосуд над ненавистным им епископом Георгием, Юлиан ограничился тем, что послал им мягкое порицающее письмо. Когда жители Кесарии. Каппадокийской непокорно разрушили последний уцелевший храм, он приказал взимать подушный налог со всего городского населения, а духовенство назначил на самые низкие и непопулярные служебные должности. Он наложил суровый штраф на церковь в Эдессе, которая препятствовала службе еретиков. Когда жители языческого города Газа совершили самосуд над человеком, виновным в разрушении храма, он выгнал со службы правителя этой провинции за то, что он сурово обошелся с бунтовщиками.

Один из указов Юлиана вызвал яростное негодование не только у большинства христиан, но и критику со стороны лояльных язычников, каким, например, был Аммиан. Юлиан запретил христианам становиться учителями грамматики и риторики. При этом он презрительно рекомендовал им «выйти из церкви и развивать теории Матфея и Луки». Его решение было достаточно логичным: учитель должен верить в то, что он преподает, а христиане не могли честно излагать истории о языческих богах Гомера и Вергилия.

Меньшая часть христиан разделяла эту точку зрения, но для большинства традиционное классическое образование было пропуском к профессиональной и служебной карьере, доступом в культурное общество. Родители христиан предпочитали отдавать детей на обучение языческим учителям, чем вообще лишить их классического образования. Лидеры церкви вскоре начали бояться (и не без оснований), что отступничество молодых людей примет всеобщие масштабы. Двое христианских ученых попытались решить проблему путем переложения Писания в классическую форму, т. е. изложить их в форме эпоса Гомера, од Пиндара, аттических трагедий и комедий, диалогов Платона. Но это был напрасный труд. Христиане вернулись к привычным им текстам сразу после смерти Юлиана.

В качестве августа Юлиан оказался таким же аккуратным и трудолюбивым администратором, как и в качестве цезаря. Он провел большую чистку в штате дворцовых служащих, а также решительно сократил количество нотариусов, agentes in rebus и domestici et protectores, которых лелеял Констанций II и количество которых неимоверно увеличилось. Он установил строгие полномочия для служащих, занимавших государственный пост. Юлиан вернул городам земли и право сбора налогов, которого они были лишены его предшественниками. Он укрепил городские советы, отменив освобождения от членства вних.

Но главным занятием Юлиана была подготовка к персидской кампании. Нам неизвестно, какие были этому причины. Демонстрация военной мощи, конечно, была важным фактором для прекращения затянувшейся войны. Но Юлианом, пожалуй, двигало еще и честолюбие. Желание превзойти Александра Великого. Он собрал такое количество военной силы, которое еще никогда не собиралось в римской империи для одной кампании — 65000 человек. С этой армией он дошел до Евфрата и разгромил персов в Кесифонте, в столице. Тем не менее он не предпринял попытки осадить город и персам удалось, следуя изнуряющей тактике, избежать очередной битвы. Юлианн собирался совершить свой путь обратно вверх по Тигру, по направлению к Армении, где были размещены резервные силы, но армия продвигалась вперед очень медленно и тяжело, истощая запасы продовольствия Враги совершали постоянные набеги на отступающую армию, и во время одной из таких стычек Юлиан был смертельно ранен (26 июня 363 года) У современных историков принято считать, что языческая политика Юлиана была обречена на провал. Действительно, за 50 лет, прошедших со времени принятия Константином христианства, эта религия совершила большой прогресс. Многие новые аристократы были христианами либо с детства, либо стараясь следовать общепринятой религии двора. Армия также, казалось, приняла официальную религию. Но старая римская аристократия и большинство образованного населения все еще целиком были языческими. Язычество проявило удивительную жизнеспособность, и спустя век надежда на восстановление старых богов все еще жила в сердцах. Кроме того, многие из новообращенных были неустойчивы в вере. Часть высшей аристократии поменяла веру во время правления Юлиана, а армия, по требованию Юлиана и с согласия Григория Назианзина, быстро вернулась к старым богам. Это было не удивительно, так как большинство солдат происходило из крестьянского сословия или из варваров: и те и другие были по преимуществу язычниками. Жившие в то время христианские памфлетисты, подобно Григорию Назианзину, обнаружили не только ненависть к императору, но и страх перед ним. Они боялись того, что Юлиан по возвращении из Персии начнет преследования. Но Юлиан был слишком умным для того, чтобы проводить такую политику. Гораздо страшнее было продолжение тонкой пропаганды и общественного давления. За 15 месяцев своего правления Юлиан многого до стиг Если бы после победы над персами ему удалось удержаться у власти еще лет 30, то, возможно, он смог бы достигнуть своей цели.