Готика. Становление

Глава 37. Клептоман

Постепенно я почти перестал ходить на охоту. Лестер торговал болотником и исправно приносил мою долю, так что можно было не переживать, что руда закончится и мне будет нечего есть. Жизнь стала казаться лёгкой и приятной, я стал чувствовать себя практически рудным бароном. Правда, иногда всё же приходилось поднапрячься. Например, как-то Торус повадился назначать меня в дежурство у реки. Это было не очень приятно, особенно, если напарник попадался болтливый: несколько часов подряд выслушивать однообразные байки о невероятных похождениях на свободе было невообразимо скучно. Выход мне подсказал Диего – всего-то нужно было откатить пару десятков руды Торусу, чтобы на неделю избавиться от дежурств. Недостатка в деньгах я не испытывал, поэтому последовал совету друга, и вскоре жизнь стала гораздо свободнее.

Сложнее было с дежурством в шахте, от него было не так просто отвертеться. Но в этом вопросе был более чёткий распорядок, так что чаще, чем раз в неделю спускаться под землю не приходилось. Большинство охранников в шахте жили там подолгу и были либо доверенными людьми Яна, либо наказанными стражниками из лагеря. Первые являлись, можно сказать, элитой. Именно они получали большую часть руды, отобранной у скребков, а также проводили время на самых безопасных постах. Вторые же выполняли всю грязную работу. Именно им приходилось охранять заброшенные ответвления и отражать постоянные атаки ползунов. Потери среди штрафников были большими, и никому не хотелось оказаться на их месте. Кроме двух указанных категорий, была ещё и третья – посменные караулы. Из лагеря и обратно постоянно приходилось сопровождать рудокопов. Стражники, отведя группу старателей оставались в шахте на полдня, помогая решать насущные проблемы. Уходили такие временщики лишь со следующей сменой шахтёров, которых теперь было всего две, вместо трёх, как это было до барьера. Работать рудокопов тоже заставляли не так напряжённо, можно было делать перерывы, перекусывать и даже подремать часок другой. Но даже несмотря на это, добыча руды была тяжёлым и изнуряющим трудом. Несмотря на все послабления, от шахтёров требовалось добыть не меньше положенной нормы, и отдать её на «общие нужды». Норма была большой, но в основном все с ней справлялись. Жизнь рудокопов была не сладкой, но всё же более длинной, чем до правления Гомеза. Ещё одним нововведением были респираторы – специальные повязки, пропитанные слабым раствором из яда шершня, который помогал отфильтровывать даже очень мелкие частицы рудной пыли. Сперва их начали использовать в Свободной шахте, но потом мода распространилась и на Старый рудник. Правда, дышать в такой маске было тяжелее, а от долгого ношения начинало жечь кожу лица, поэтому многие пренебрегали её использованием. Но те, кто всё же носил такой респиратор были гораздо больше защищены от вызванного рудной пылью кашля.

Естественно, никто из приходящих с конвоем стражников не рвался в отряды по зачистке тоннелей от ползунов, хотя изредка приходилось участвовать и в таких вылазках. Однако, чаще всего задачи были иного рода: проследить за рудокопами, отконвоировать партию руды из дальней штольни, подменить кого-нибудь на посту, или даже разнести еду караульным – не отвлекать же для этого рудокопов – их дело махать киркой. В любом случае, наряды в шахту никто не любил, поэтому в них назначали по строгому графику, который составлял Торус, на удивление, не злоупотребляя своей властью.

В остальное время я был предоставлен самому себе. Иногда приходилось немного прогуляться, чтобы отнести Ксардасу очередную партию оборудования. Временами я болтал с Диего или даже наведывался к Горну в Новый лагерь, хотя это было немного опасно. В основном же я часами слонялся по лагерю, будто бы патрулируя улицы, а на деле просто слушая свежие слухи. Обычно люди трепались о всякой ерунде, но можно было услышать и что-нибудь необычное. Как-то раз, я обратил внимание, что в лагере участились кражи. То и дело кто-нибудь жаловался на то, что у него пропадают всякие мелочи. У кого-то пропала бритва, кто-то оставил на столе яблоко, а когда пришёл, его уже не было. Исчезали порой даже ложки и тарелки. Воровство, конечно, в колонии было более чем обычным делом, однако, как правило, крали что-то ценное: руду, украшения, оружие. В данном случае работал явно непрофессионал, причём совершенно одержимый – берущий абсолютно всё, что плохо лежит. Самое удивительное, что вещи пропадали не только у рудокопов и призраков, но даже у стражников, что было странным, ведь входа в замок у посторонних не было. Меня заинтересовало это обстоятельство, и я решил провести небольшое расследование, пока не обчистили и мой сундук.

Внешнее кольцо было слишком большим для поисков, так что начал я с замка, расспросив двоих пострадавших стражников. Надо сказать, у них пропали весьма ценные вещи: у одного талисман, у другого мешочек с тридцатью кусками руды. Оба не могли вспомнить ничего необычного и утверждали, что пропавшие вещи были всюду при них. Значит, скорее всего, воришка был карманником. Дальше я разведал ситуацию во внешнем кольце. На удивление, там всё было иначе: пропадали только оставленные без присмотра вещи. Конечно, у пары человек срезали мошны с рудой, но это было скорее исключением. Я решил попытаться найти свидетелей хоть одной кражи. Просто так приставать к людям с расспросами было слишком подозрительным, поэтому я обратился к Граво – рудокопу, который передавал мне предложение Гомеза насчёт устранения конкурента. Граво был необычным человеком, и, несмотря на непримечательную внешность, обладал весьма впечатляющим влиянием. Он знал с какой стороны подойти к властьимущим и помогал старателям и призракам улаживать конфликты со стражей. Не бесплатно, естественно. Если кто-то в лагере попадался на жульничестве или щипачестве, им приходилось иметь дело со стражей – всё же не даром люди Гомеза, и я в том числе, разгуливали по лагерю. Уладить щекотливые дела можно было разными способами, но самым действенным было дать взятку нужному человеку, к примеру, начальнику стражи. Если странный вор, которого я ищу, хоть раз попадался, то, скорее всего, Граво уже помогал ему восстановить своё «доброе» имя. Моё предположение подтвердилось: пожилой рудокоп посмеялся, когда я спросил его об участившихся кражах и всего за пару кусков руды рассказал об их предполагаемом виновнике.

– Приходил как-то ко мне один парень, по имени Жильбер, – начал свой рассказ Граво. – Не поверишь, он украл у Бладвина бутылку пива! Ты представляешь, каким идиотом для этого надо быть? Так ещё и попасться! Бладвин и так до сих пор не пришёл в себя после недавнего понижения в звании. Как вернулся из шахты, ходит темнее тучи и то и дело на всех срывается. Так вот, этот Жильбер получил по первое число – когда пришёл ко мне, еле мог говорить – всё лицо сплошной синяк. Так он мне предложил за помощь не руду, а кучу хлама, явно ворованного! Нет говорит, у него ничего больше. Естественно, я его послал к Белиару, пусть сам разбирается со своими проблемами. Бладвин, пообещал Жильберу сладкую жизнь, так что, думается мне, скоро этот неудачник соберёт достаточно руды, чтобы заплатить нужную сумму. Кроме Торуса, ну и, естественно, рудных баронов, на Бладвина никто не найдёт управы, а перед ними никто кроме меня не замолвит словечка. Немного выручает парня то, что за него заступается кузнец – этот Жильбер у него вроде подмастерья. Он и в правду крепкий малый, но разве против стражников кому-либо устоять в одиночку? Да и староват он уже для таких подвигов, лишь немногим моложе меня.

Я поблагодарил Граво за такую подробную информацию и направился в кузницу замка, где работал этот Жильбер. Узнать вора-горемыку не составило труда: огромные фингалы были лучшим опознавательным знаком. Подождав, пока он доделает очередную черновую заготовку клинка, за которую дальше возьмётся кузнец, я подошёл к нему и заговорил.

– Как думаешь, что с тобой сделают в лагере, если узнают, что это ты виновник участившихся в последний месяц краж?

Подмастерье повернулся ко мне своим заплывшим лицом и нервно сглотнул:

– Что? Я не понимаю…

– Не надо дурачиться, Жильбер. Мы отлично друг друга понимаем.

– Я… Я не хотел. Честно!

В голосе бедняги сквозили такое отчаяние и страх, что мне стало его немного жаль. Он был уже не молод, можно было заметить даже несколько седых волос. Что могло толкнуть его на такое безумие? Обычно в таком возрасте на каторгу попадают лишь матёрые преступники. Он же не походил на бандита, да и воровским мастерством явно не отличался.

– Скажи ещё, что у тебя не было выбора, – с сарказмом произнёс я.

– Именно! – воскликнул помощник кузнеца, – я просто неизлечимо болен.

– При чём тут болезнь и кража? Перед смертью решил разжиться чужими вещичками? Или просто не терпится отправиться на тот свет, вот и ищешь того, кто поможет?

– Нет-нет! Я серьёзно. Выслушай меня прежде, чем осуждать, – с надеждой и мольбой в голове сказал Жильбер.

– Ну давай, выкладывай свою сказочку. Может тебе ещё и сбор средств на лечение организовать?

– Думай, что хочешь, но я говорю правду. Это началось ещё в самом детстве, и всю жизнь я страдаю. Односельчане ненавидели меня за то, что я постоянно воровал всё, что плохо лежит. Но, понимаешь, я просто не могу себя контролировать. Как только я вижу вещь без присмотра, в меня будто демон вселяется. Лишь очень редко мне удаётся пройти мимо. Потом, я порой сам не знаю, куда девать всё это барахло. Сбыть его невозможно, да и мне самому оно тоже не нужно. В конце концов, из деревни меня выгнали – люди не смогли больше терпеть. Я консультировался у лекарей, продал свой дом и потратил всё на зелье, которое мне пообещал один алхимик, но, похоже, он обманул меня, как последнего дурака. После его лекарства я провалялся пару дней без сознания, а потом принялся за старое с удвоенной силой – отсутствие денег лишь разожгло во мне жажду чужого. Отсидев по пути, наверное, почти во всех тюрьмах за мелкое воровство, и испытав силу кулаков местных жителей, я всё же дошёл до столицы, где мне, наконец, смогли поставить диагноз – клептомания. Понимаю, что это слово, скорее всего, тебе ничего не скажет, но всё же – это настоящая болезнь. Она есть даже в какой-то учёной книге, доктор мне показывал, там про неё целый абзац… Общепризнано, что лечению она не поддаётся. Иногда можно приглушить алкоголем, но в моём случае и это не помогает. Мне стыдно за то, что я делаю, но я не могу иначе. В любом случае, я уже достаточно поплатился за свою манию – вся жизнь пошла кувырком. Вот и в колонию угодил…

– Не хнычь! Не так уж всё у тебя плохо. Лучше уж в кузне делать заготовки для мечей, чем в шахте махать киркой. А тебе бы в руднике было самое место – там просто нечего красть! Подумай над этим. А вообще не стоит оправдывать свои слабости какой-то болезнью. Каждый человек должен быть в ответе за свои деяния.

– Я уже смирился со своим проклятием, у меня нет больше сил бороться. Так что поступай, как знаешь! Можешь выдать меня Торусу или хоть во всеуслышание объявить, что я вор. Хуже уже не будет – всё равно этот отморозок Бладвин не даёт мне теперь покоя, каждый день пристаёт и угрожает. Подумаешь, хлебнул пару глотков пива из его бутылки…

– Я бы на твоём месте не был бы так спокоен. Ты и представить себе не можешь, как люди не любят, когда у них что-то воруют. Пусть это даже такая ерунда, как яблоко или бутылка пива.

– Да всё я могу представить! Лучше любого другого! Всю жизнь только этим и занимаюсь, что испытываю на своей шкуре людскую добросердечность.

– Тогда в твоих же интересах, сделать так, чтобы мы с тобой подружились.

– Очередной вымогатель? У меня ничего нет. Граво и так требует с меня пять сотен руды! Это огромные деньги, где мне столько взять? Украсть?

– Ну я не настолько жадный. Мне хватит и одной сотни. По крайней мере, пока ты не натворил ничего особо крупного.

– Почему я должен тебе верить? Сегодня я заплачу, а завтра ты снова придёшь просить на выпивку.

– Что ж… Думаю, Торусу будет интересно с тобой поболтать по душам. В шахте на нижних ярусах всегда нехватка людей…

– Постой! Хорошо, я заплачу. Только обещай, что никому не расскажешь, и на самом деле оставишь меня в покое.

– Обещаю. Больше никаких поборов. Но и ты обещай, что не будешь воровать.

– Этого я обещать не могу. Я же объяснил… – устало вздохнул Жильбер.

– Тогда не воруй хотя бы у стражи, если тебе дорога жизнь.

– Я постараюсь…

Жильбер порылся в широком кармане шахтёрских штанов, что были в ходу в колонии, достал оттуда горсть рудных самородков и отсчитал мне сотню. Видимо, он уже начал копить на взятку для Граво, а может, недавно обчистил кого-нибудь. В любом случае происхождение руды меня мало волновало, мы распрощались, и я ушёл довольный неожиданной добычей. Однако на этом история горе-воришки не закончилась. Хотя я сдержал обещание, Жильбер не образумился и продолжил своё грязное дело. Через пару недель и без моего участия его вычислили. Он попался на нескольких мелких преступлениях и вскоре, ни для кого в лагере не было секретом, что он ворует. Все пропажи стали списывать на него, и даже выходить из замка для бедняги стало опасным. Кроме Бладвина, наведываться к нему стали и другие стражники – избивали, отбирали руду. Можно сказать, я вовремя успел получить свою долю, пока было что брать. Жильбер так и не успел накопить на помощь Граво, да и теперь даже он не смог бы помочь.

В один прекрасный день клептоман просто пропал. Всё бы было ничего, если бы не одно обстоятельство. Торус был в бешенстве, он рвал и метал, однако не объяснял в чём дело. Похоже, Жильбер украл что-то и у него. Стража прочесала весь лагерь и окрестности, но беглеца найти не удалось. За его голову Торус назначил награду в сотню кусков руды, новость даже разнеслась по другим лагерям, но там воришку тоже не видели. Создавалось впечатление, что он провалился сквозь землю. Караульный вроде вспомнил, что подмастерье кузнеца вышел из лагеря, но каждый день через ворота ходит огромное количество людей, так что ничего конкретного выяснить не удалось. В конце концов, Торус немного успокоился, и решил, что Жильбер сбежал в лес, где его сожрали дикие звери.

Лишь у кузнеца я смог узнать, что же всё-таки искал начальник стражи – любимое кольцо. Этот памятный знак он получил за боевые заслуги ещё будучи гвардейцем. Когда Торуса уличили во взяточничестве и упекли в тюрьму, он успел спрятать кольцо во рту, благодаря чему и сохранил его. В колонии, он часто хвастал своим серебряным перстнем, утверждая, что тот зачарован и приносит удачу в бою. Это могло быть правдой, а могло и выдумкой, но в любом случае вещица была довольно редкой и ценной. Угораздило же Жильбера замахнуться на такую реликвию. Интересно, что им двигало? Очередной приступ болезни или желание отомстить напоследок? Жаль беднягу, сгинул глупо. Мне хотелось заполучить украденное кольцо, но, видимо, воришка прихватил его с собой в могилу. Впрочем, всё равно перстень не получилось бы носить – если Торус узнает об этом, то с жизнью можно распрощаться. Даже возвращать ценность начальнику стражи было бы опрометчиво – он мог бы решить, что я сопричастен преступлению. Так что, я постарался просто выбросить эту историю из головы и жить дальше.