Готика. Становление

Глава 79. Турнир

Турнир, который устроили бароны в честь заключенного перемирия, заслуживает отдельного описания. Слово турнир, впрочем, слишком благородно для названия того варварского зрелища, каковым являлись бои на арене. Если бы ни несколько поистине удивительных сражений, то и смотреть там уважающему себя человеку было бы не на что. Меня там не было, зато все друзья присутствовали. При встрече они красочно мне всё описали, даже мелкие детали не ускользнули от их цепких взглядов. Горн так ловко пародировал глупые гримасы некоторых бойцов, что трудно было не смеяться. Никогда не думал, что здоровяк обладает настолько выразительной мимикой.

На разогреве выступали несколько добровольцев из среды скребков Свободной и Старой шахт, а также послушников Братства. Их выгоняли на арену тройками – по одному от каждого лагеря, и это было жалкое зрелище. Вооружённые дубинами, эти остолопы молотили друг друга, будто перед ними рудная жила, а не люди. Любой охотник, не говоря уж о настоящем воине, с лёгкостью расправился бы с двумя-тремя такими противниками. Зрелище быстро закончилось, а несколько человек остались в пыли с проломленными головами. На этом этапе соревнований убийство противника не только разрешалось, но даже поощрялось – нужно было подготовить публику, разогреть жажду крови. На удивление, все выступавшие были добровольцами. Победителей ждала награда в двести кусков руды. Как по мне, то настолько жалкая сумма, что рисковать ради неё жизнью – чистейшее безумие. К слову, призовой фонд был организован из равных взносов всех трёх лагерей. Стражники и наёмники поначалу смеялись, что болотники просто оплатили им треть награды – у них не было сомнений, что ни один скурившийся сектант не войдёт в число победителей. На этой почве многие даже делали ставки.

Второй волной на арену вышли призраки, воры и послушники покрепче, у которых были балахоны, как у Лестера, а иногда даже железные наплечники. В этой группе бои шли по парам, а, чтобы всё было без подвоха, бойцов перед этим несколько дней отбирали. Специально организованная комиссия следила за тем, чтобы мастерство противников не слишком отличалось. Впрочем, отбор был весьма условным. В этих малозначащих схватках главной была зрелищность – а для этого необходимо, чтобы бой тянулся подольше. Если кто-то влёгкую разметает всех соперников, это не интересно. Впрочем, фавориты всё равно быстро определились. На этом этапе уже не было бессмысленной резни. Хотя схватки шли на боевом наточенном оружии, добивать раненного и сдавшегося противника было запрещено. Конечно, несколько трупов всё равно пришлось вынести – от смертельных ударов никто не застрахован. Одному резанули по шее мечом, другому зацепили бедренную артерию, третий, уклоняясь упал, и ударился головой о каменную стену. Один послушник ухитрился выиграть схватку, но из-за ранения всё равно выбыл из соревнований. Остальные победители в своих парах, дальше бились между собой. В целом, ничего необычного. До конца дошёл раненный вор, с наспех перевязанным, но всё равно кровоточащим плечом, и какой-то призрак с разбитым носом. Битва обещала быть интригующей, но на самом интересном месте, вор свалился на землю, видимо, обессилев от потери крови. Трибуны негодовали, лишённые забавы.

В первых турах Старый лагерь прочно держал позиции – победили призрак и несколько рудокопов. Но мало кого это тревожило – всё зрелище должно было быть позже, когда сойдутся настоящие воины. Здесь уже всё решал случай – желающих показать себя было много, поэтому претенденты участвовали в жеребьёвке. Первыми выпало драться стражнику по кличке Шакал против наёмника Корда. Они сошлись быстро, без рассуждений. Шакал управлялся боевым топором, а Корд одноручным мечом. Щитов ни у кого не было – прикрываться щитами каторжане считали ниже своего достоинства, оставляя это трусливое занятие для королевских солдат. Топор Шакала свистел, рассекая воздух, но ни разу даже не скользнул по металлическим пластинам, которыми была укреплена куртка ловко уклоняющегося наёмника. Стражник теснил соперника, агрессивно наступая и прижимая его к стене шаг за шагом. Казалось, что мечник даже и не думает контратаковать. Трибуны застыли в изумлении, ведь Корд считался мастером ближнего боя, под его началом тренировались многие наёмники.

Отступление продолжалось недолго, но учитывая скорость, с которой топор Шакала рассекал воздух, оставалось только удивляться, что наёмник всё ещё жив. Агрессивный стражник стал уже утомляться, в то время, как Корд ещё не нанёс ни одного удара, как будто делая вид, что меч у него лишь для красоты. Всё переменилось внезапно. Те, кто в этот момент вздумали моргнуть, могли и не понять, что произошло. Дождавшись очередного замаха Шакала, который уже начинал терять терпение, замедляться и допускать всё больше ошибок, Корд стрелой метнулся вперёд, ударил стражника рукоятью меча в лицо, перехватил топор противника и резко потянул назад, используя движение стражника против него самого. Дезориентированный, но не отпустивший оружия Шакал, лишился равновесия и, нелепо махнув руками, свалился на землю. Топор всё же вылетел из неудачно вывернувшейся кисти и оказался в руке наёмника.

Всё это произошло настолько стремительно, что зрители закричали с заметной задержкой – людям требовалось время, чтобы набрать воздуха в разинутые рты. Закованный в тяжёлую стальную броню стражник валялся на песке арены, и наёмник возвышался над ним, держа в одной руке свой меч, а в другой топор незадачливого вояки. Стоило ему захотеть – и соперник был бы мёртв. Но он не захотел, лишь прижав ногой его шею – гораздо отраднее ему было показать при всех своё мастерство, втоптать с грязь солдат Гомеза, и продемонстрировать, что настоящие воины могут справиться с ними даже голыми руками.

Из сектора трибуны, отведённого Новому лагерю, раздались ликующие возгласы, которые, теряясь в общем шуме, превратились в нечленораздельные вопли. Наёмники и воры ликовали, а стражники, разместившиеся почти напротив, выкрикивали в их сторону угрозы и проклятия. Более-менее спокойны были лишь зрители с болотного Братства. Их было меньше всех, но располагались они посередине, разделяя две активно враждующие стороны. Такая посадка была не случайной, и её целью было минимизировать риск столкновения на трибунах, которое сейчас не было выгодно никому.

Сам Гомез в сопровождении Шрама и Арто тоже почтил турнир своим присутствием, явившись, однако, только к самой интересной части и расположившись на специально возведённой смотровой площадке над одним из стоящих у арены домов. Видимость оттуда была превосходная, безопасность максимальная, даже не требовалось расталкивать грязную толпу зевак. До появления Гомеза там уже расположились Ворон, Кор Галом и двое магов – Риордан и Дамарок. Оба мага были алхимиками, и именно ради встречи с коллегой, Дамарок решил представлять магов огня на турнире. Казалось, что до сражения им и дела не было – вместо этого они увлечённо что-то обсуждали, тесно приблизившись друг к другу, чтобы перекричать беснующуюся толпу. Их роль на трибунах была чисто символической, и все надеялись, что вмешательства не потребуется. Кор Галом жался поближе к магам и даже старался вступить в разговор, но они не почтили каторжника-сектанта своим вниманием.

Генерал Ли всё-таки не явился в Старый лагерь, отправив вместо себя одного из заместителей – Торлофа, который предпочёл держаться вместе со своими ребятами, а не на высоком помосте, отведённом для почётных гостей. Так ему было и приятнее, и безопаснее, ибо несмотря на все заверения, доверия к Гомезу никто не испытывал. Я думаю, что реальной угрозы всё же не было, хотя небольшие конфликты, в том числе и вооружённые, разгореться всё же могли. Тем не менее, мир был выгоден для всех сторон.

Лидер Старого лагеря, конечно, мог разделаться с наёмниками, пришедшими на гладиаторские игры, но этим поступком он бы лишь расписался в своём бессилии и бесчестье. Конечно, большая часть стражи не отказалась бы от своего правителя, даже если бы он приказал им резать невинных младенцев. Главное, чтобы плата была достаточной, а на воле большинство и так не отличались праведными поступками. Не столько престиж удерживал Гомеза от предательства, сколько страх, и чтобы понять его причины, не нужно быть искусным стратегом. Большая часть людей Ли и, что немаловажно, сам он, остались в Новом лагере. До сих пор генерал вёл довольно сдержанную политику, ограничиваясь лишь редкими вылазками против конвоев рудного барона. Его сдерживало как его собственное благородство, так и приказы со стороны магов воды. Но как он себя поведёт, если предательски расправиться с его лучшими людьми? Ответ последует незамедлительно, причём генерал не полезет на рожон и не начнёт штурмовать хорошо укреплённый лагерь с первоклассным, пусть и немного обветшавшим замком посредине. Нет, есть гораздо более доступная и привлекательная цель – Старая шахта.

Конечно, эта мишень тоже не из лёгких – забаррикадировать и удерживать узкий вход может даже горстка бойцов, каковых достаточно на охране рудников. Тем не менее, даже если взять шахту сходу не удастся, можно просто начать осаду. Вокруг шахты располагаются остатки старых деревянных укреплений, возведённых ещё до барьера. У Гомеза не хватает ни воинов, ни желания, чтобы поддерживать этот острог в надлежащем состоянии, поэтому стены гниют без дела уже много лет. Солдаты Ли могли бы быстро укрепить позиции, и тогда выбить их из окрестностей шахты не удалось бы даже втрое превосходящими силами, что значило бы затяжную войну, в которой бароны были бы оторваны от источника руды, а значит, и от поставок из-за барьера. Про то, на чью сторону встанут маги, я и не говорю. Сколько в таком случае гвардия будет верна Гомезу? Барон прекрасно оценивал своё положение и знал, что резня ни к чему хорошему не приведёт. Именно поэтому и была возможна кровавая забава на арене, которая была, как это принято называть, меньшим злом.

Бой второй пары не был столь зрелищным. Наёмник Клинт, отличавшийся задиристостью, решил испытать своё мастерство в схватке с лучшими бойцами колонии, и жребий вынудил его дрался против представителя болотного Братства. Раздосадованный наёмник сначала долго чертыхался, что ему достался никчёмный противник, и это лишит его славы, но, как бы то ни было, отказаться выйти на арену не мог. Страж Братства со странным именем Гор Ханис был практически без доспехов. Лишь два кожаных ремня, на которых за спиной крепился двуручный меч, крест-накрест пересекали его грудь, а ноги до колен прикрывала юбка, украшенная странными символами. Одним словом, типичный сектант из касты храмовых стражей.

Перед выходом на арену наёмник бахвалился, что расправится с этой бабой в юбке за полминуты. Выйдя на поле, он достал свой клинок, которому могли позавидовать многие обитали каторги. Рукоять украшал драгоценный камень, на солнце переливающийся красным светом. Неизвестно, где этот Клинт раздобыл такой меч, подходящий скорее для украшения коллекции зажиточного дворянина, нежели для битвы. Тем не менее, по утверждению Горна, этот умник весьма кичился своим оружием, видимо, полагая, что красота клинка, а не искусство бойца приносит победу.

Впрочем, хвастаться и похваляться Клинту оставалось недолго. Эта схватка была, пожалуй, самой скоротечной из всех. Храмовый страж напал решительно, сделав мощный замах своим двуручником. Наёмник улыбнулся и парировал удар мечом – уверенно, жёстко и грубо. Сталь соприкаснулась со сталью и…меч Клинта разрубило надвое, а вместе с ним и голову хвастуна, разрезав его самодовольную улыбку. Ещё мгновение тело наёмника стояло покачиваясь, и он упал, лишь когда страж резким движением вытащил меч из его черепа. Трибуны безмолвствовали, лишь с элитной площадки раздалось похлопывание в ладоши – это аплодировал Ворон. Через мгновение тишина сменилась сонмом криков, возгласов и проклятий. Будь публика немного понежней, наверняка кого-нибудь бы вырвало, но за барьером мало кого можно было удивить раскроенным надвое черепом – порой даже повседневные ссоры здесь заканчивались куда более отвратительными последствиями.

Главным образом вознегодовали те, кто поставил руду на победу наёмника. Они кляли его дрянной меч, кузнеца, который его выковал, жребий, который указал именно на этого бойца. Те, кто поумнее, ругали самого Клинта за то, что не додумался парировать такой мощный удар мягче, уйдя немного в сторону. Послушники Братства выкрикивали благодарности Спящему, стражники, ещё минуту назад завидовавшие, теперь смеялись над бабскими украшениями на мече. Не нашлось только таких, кто жалел бы о безвременной кончине наёмника – она не опечалила даже его товарищей, ибо он успел порядком достать всех своим щегольством, а в жеребьёвке участвовал вопреки воле Торлофа, который разрешил попытать счастья только трём лучшим бойцам среди присутствовавших: Горну, Корду и Блейду. Впрочем, щёголь сполна поплатился за своё самоуправство.

Что касается меча, то его вычурную рукоять после боя прибрал к рукам начальник арены в качестве трофея, рассчитывая заказать к нему новое лезвие и продать какому-нибудь кретину, не разбирающемуся в оружии, но ведущемуся на побрякушки.

Все понимали, что убийство было непреднамеренным, ведь таковым по правилам боёв считалось лишь добивание беззащитного или серьёзно раненного противника. В данном случае всё произошло строго по правилам, и потому храмовый страж был объявлен вне всяких сомнений победителем этого раунда. В соответствии с планом, должны были пройти схватки один на один между всеми лагерями. Два боя с участием Нового лагеря уже состоялись, теперь предстояло столкнуться бойцу из Братства с человеком из гвардии Гомеза.