Готика. Становление

Глава 7. Бей и беги

После того, как колония была освобождена от королевских надсмотрщиков, воцарилась анархия – вновь обретённая свобода, пусть и ограниченная, пьянила. Многие поддались панике, и единственная сила, которая осталась хоть как-то организована – отряд Гомеза. Вместе со своими людьми он обосновался в замке, грабя не слишком большие, но всё же значительные запасы кладовых. Все прочие стали разбредаться кто куда, в основном устремляясь к границам колонии. Так как почти нигде к барьеру было не подступиться, то большинство направилось к проходу в ущельях, отделяющему рудниковую долину от остального Хориниса.

Самым ценным в сложившейся ситуации оказалось оружие. Участились драки и поножовщина, ходить безоружным стало опасно. Для меня самым желанным сейчас было раздобыть лук и охотничий нож – ими я владел лучше всего. К тому же, запасы еды в лагере не бесконечны, и если поставки из внешнего мира прекратятся, то вскоре начнётся голод. В такой обстановке лук был просто необходим для выживания, потому что мог обеспечить пропитание с помощью охоты.

Я не успел толком поучаствовать в восстании, и не был ничем вооружён. К тому же снаряжения надсмотрщиков не хватило и на двадцатую часть всех каторжан. Взяв крепкую палку, с одного конца я вбил в неё длинные гвозди. Получилось нечто, похожее на булаву. С такой шипастой дубиной не особо поохотишься, но отбить желание со мной лишний раз связываться получилось. И всё же, я хотел заполучить лук, а единственное место, где его можно было найти – замок. Стражники во время вахты использовали арбалеты, однако вне смены иногда охотились в окрестных лесах, так что луки должны были быть в оружейной или среди их личных вещей.

Ещё когда Гомез с отрядом ушёл освобождать рудник, я воспользовался моментом и отправился в замок. После победы ворота были заклинены открытыми в знак равноправия и освобождения, а также для того, чтобы никто не вздумал отгородиться от остальных за каменными стенами. Поэтому пройти внутрь не составляло труда, и, естественно, многие хотели успеть урвать свой кусок. К счастью, те, кто добыл настоящее оружие и снаряжение, отправились с Гомезом. Мародёров в первую очередь интересовали хранилища и главное здание, поэтому в казармах было практически пусто. Не все ещё осознали, что настоящее сокровище сейчас – не драгоценности, а оружие. Тем не менее, когда я зашёл в казарму стражи, там уже было двое каторжан, которые рылись в сундуках и личных вещах надсмотрщиков в поисках ценностей. Один из них заметил меня.

– Эй ты, вали отсюда – это наше место, – сказал он, недвусмысленно улыбнувшись. – Можешь приходить, когда мы закончим.

– Да, если, конечно, что-нибудь останется, – поддержал его второй, поворачиваясь ко мне заклеймённым лицом и кладя руку на пояс, где висел широкий кинжал – один из трофеев.

Я остановился и молча осмотрелся пару секунд. Рядом с первым мародёром, на кровати валялась куча награбленного: бутылка вина, расчёска, несколько медных колец, кошелёк, складной нож, бритва и другое барахло. Но кроме этого там лежал неплохой короткий лук и колчан стрел – именно то, что мне нужно. Я мог, конечно, попытать счастья в другом месте и не связываться с этими ребятами, но так можно было остаться ни с чем. Было ясно, что мародёрствуют везде, и если где-то и найдётся ещё лук, то наверняка кто-нибудь уже прибрал его к рукам.

– Эй, парень, ты что оглох!? – сказал второй мародёр с угрозой в голосе и сделал шаг мне навстречу.

– Я вообще-то кухню ищу, расслабьтесь, я вам не конкурент. Просто давно не ел хорошей еды. Не хотите присоединиться? – сказал я, и пошёл мимо них по направлению к двери напротив. Но моё показное дружелюбие не помогло.

– Кухня с другой стороны, поворачивай назад, – резко произнёс клеймённый, вытащив нож, и направив на меня. К этому моменту я был уже в паре шагов от него.

– О, спасибо, – ответил я, разводя руками.

Моя самодельная дубина висела слева на поясе. Сделав вид, что ухожу, я подставил бандиту незащищённую спину, но почти мгновенно схватился за дубину и, резко распрямляя руку, всем корпусом развернулся в сторону противника. Каторжанин был застигнут врасплох и успел лишь поднять ладонь, инстинктивно пытаясь защититься. Тем не менее, удар в висок был такой силы, что рука не смогла его сдержать, и мародёр с пробитым черепом рухнул замертво к моим ногам. Второй каторжанин с ножом в руке бросился на меня, но я был готов к такому развитию событий. Из этой кровавой игры можно было выйти либо победителем, либо мертвецом. Боевой азарт охватил меня, пульс участился, а время как будто замедлилось. Перепрыгнув через труп, я нанёс косой удар по второму врагу. Он пытался пырнуть меня ножом, но дубина была длиннее. Гвозди оставили рваную рану на предплечье противника, и кинжал вылетел из его руки.

Надо отдать должное мародёру – он не растерялся и сразу бросился на меня в рукопашную, не давая замахнуться дубиной. Я отскочил в сторону и его удар кулаком пришёлся мне в плечо. Шипастая булава была преимуществом, но для неё требовалась дистанция. Левой рукой я изо всех сил оттолкнул бандита, он потерял равновесие и упал на стоящую рядом кровать. Это дало мне возможность снова занести дубину. Враг пытался перекатиться на другую сторону постели, но не успел. Удар пришёлся прямо по спине, каторжник крикнул от боли и скатился на пол. Он пытался подняться вновь, когда я безжалостно добил его.

Состояние аффекта прошло, и я осознал произошедшее. Передо мной лежали два трупа, и это были не дикие звери, я был не на охоте, а убивал. Вся кровать была забрызгана кровью, дубина была липкой и багровой. Дальнейшие мои действия были словно в тумане – впопыхах вытерев дубину простынёй, я схватил лук, колчан стрел, и ножи, которыми защищались мои жертвы. Мне хотелось бежать без оглядки, исчезнуть с места преступления как можно скорее. Лишь большим усилием воли я смог задержаться ещё на пару секунд, благодаря чему к моим трофеям добавилась небольшая, но очень удобная кожаная сумка, и бритва.

Так я получил необходимое снаряжение и прошёл боевое крещение в колонии. Мне и раньше доводилось серьёзно драться, но дело не доходило до смертоубийства. Как-то в Хоринисе на меня напал пьяный моряк в портовой таверне, угрожал ножом и даже вскользь порезал бок. Но мне удалось ударом в висок сбить того сукина сына с ног, а подоспевший вышибала скрутил его и сдал страже. Рана моя тогда была лёгкой, но неприятной. В этот раз я отделался лишь синяком на плече, что несказанно радовало – поблизости не было средств дезинфекции, а даже небольшой порез в условиях антисанитарии представлял бы серьёзную опасность. Конечно, в мою пользу сыграло то, что я напал первым. Это было необходимой мерой, но меня мучала совесть – я чувствовал себя виноватым за смерть двух человек, пусть даже отъявленных головорезов, готовых убить или быть убитыми ради горстки золота. Но сейчас я не без причины ощущал себя ничем не лучше этих мерзавцев.