Грубая сила

Глава 33. Дитрум/Аластар. Цитадель Ветра. 26 роста

Дитрум >Карат.

С телом творится непонятная фигня. Циклические приступы слабости, вплоть до отключки, боли. О том, что посмертие у меня было, как будто раз пять умер, я уже писал. И этот гад, Грав, вообще не появляется. Магитрикса напрягите, я не знаю, я так работать не могу. Меня что, в жертву принесли? И эти в храме глаза таращат "проклятый, проклятый".

Карат >Дитрум.

Работаем над вопросом. Эдельвейсу скажи спасибо за то, что наших спецов, работавших при Девкалионе, выслал.

Погода сегодня не очень: крепкий ветер безжалостно трепал флаг. Игроки, охранявшие пост номер один, попрятались в импровизированной сторожке.

— Здорово народ! — Аластар завалился в сторожку, — как погодка, нравится?

— Вообще улётная. Летаешь без самолёта, — скалит зубы охрана.

— Озолотится тот, кто здесь мельницы ветряные поставит. Что там новенького?

— Говорят, Сурдеф Пиринату по голове настучал.

Каптёр уже здесь? Какой быстрый.

— Увидел, что Эдельвейса нет, и начал всем рассказывать, что не надо было начинать войну?

— Ха, а может, так и было. Вообще народ говорит, что Пиринат долго принимал дела у Мурзука. Вот его и немного ускорили. Мурзук — то всё, отдыхает.

Аластар поковылял в город. По пути пару раз пришлось остановиться и присесть, слабость давала о себе знать.

Новая метла и метёт по-новому. Стоит нанести визит, вдруг что перепадёт. Мурзук был игроком — трудоголиком, пусть и себе на уме. С таким дела не порешаешь. А вот Пиринат даже за короткое знакомство в горах показал себя закомплексованным, неуверенным человеком, набрасывающимся на других чтобы сделать один шаг назад, а не три. На такого нужно только правильно надавить. Итак, с чего начать? Что его сейчас беспокоит? Игрок, выступавший против такой удачной войны. Причём возражавший прямо в лицо Эдельвейсу, чего тот ой как не любит. Что ему нужнее всего? Оправдание!

Пиринат легко отбросил все дела в сторону когда на горизонте появился игрок, готовый участливо выслушать его версию. Затараторил так, что и слово не вставишь.

Удивительно, что я здесь сижу. По всем законам этой победы быть не должно. А будь это в честной реальности, пара горных долин никогда бы не победила равнину. Но это игра, где ресурсы большого мира значат очень многое. Чит первый. Я и Сурдефом из одной тусовочки. Кстати, знаешь, как расшифровывается Сурдеф? Суровый дефлоратор! Так вот, благодаря нам две трети клана состоит из игроков, хоть что-то понимающие в этом средневековье. Ни у одного правителя нет столько опытных бойцов. А маги? Камешек, Лёдчик. Обладающие навыками для жизни в средневековье, проверенные, ни один не сбежал, хотя те же папы бойца с такими навыками засыпят медью. Это другие должны трястись и думать, на кого работает новичок, у нас всё проверено. И только треть клана — бежавшие от истребления и новобранцы. Но, пятьдесят опытных бойцов, ещё не залог победы, их нужно кормить, одевать, вооружать. Сколько ботов приходится на игрока в нормальной стране? 20–40. В клане — два овцевода на игрока. Да, все тучи, идущие сюда тормозятся нашими горами, в долине отличный климат, тепло, сыро, но мы уже упёрлись в потолок численности клана, выше которого — голод. Все боты работают только на производстве еды, но большая часть продовольствия всё равно шла из Сыроземья. Ради войны мы практически ограбили торговцев, выгребли всё до дна и сейчас в горных поселениях ботов голод, травку жуют.

Чит второй. Если всё свободные руки заняты едой, то откуда взяться одежде, оружию? На одну пятую это плрта за проход и на четыре пятых это железо. Сыроземье так сильно нуждается в нём, что поставляет за полцены транспорт, фураж, инструменты, рабсилу, каждый пятый килограмм металла возвращается к нам уже в виде готовых изделий с минимальной наценкой. Именно источник качественного ресурса позволил иметь такую подготовленную и вооружённую армию. Пока в соседнем клане думают, что завтра будут есть, мы спорим сколько народу и каким древковым оружием оснастить.

А что было бы без этих двух читов? Клан в 30–40 голых питекантропов, с которыми и перешеек не удержишь. Ладно, с голыми я загнул, всё- таки сыроземцы увязали сверхвыгодный железный договор с минимальной платой за проезд. За счёт перешейка можно приодеть человек 30. Но, ни о каких завоеваниях речи быть не может.

Но и с такими читами я возражал из-за высоких рисков. Вся война, это хождение на грани. Еды на обратный путь нет. Любая задержка смертельна. Хорошо, первая битва была у города, а если Кирдык дал бы сражение среди пустоши — всё, голодная смерть армии. С оружием беда, его мало. После первой битвы даже с трофеями оружия на всех не хватало. Хорошо ещё нашёлся отчаянный торгаш, который даже после бесцеремонного кидалова, в долг начал поставлять самое необходимое. Вся война — череда везений и коллекция глупых действий противника. Да и за время войны сколько раз клан был на грани поражения? Это Девкалиону даже после трёх разгромов было чем и кем воевать. Для нас одна ничья уже большие проблемы. Хотя, какая ничья? После последней победы армия разоружена.

— Ну, сражение за этот город Эдельвейс проиграл, победу вырвал Грав.

— Да? А как? — Пиринат был весь во внимании, похоже, ему скормили другую версию.

Аластара передёрнуло. Вспоминать детали той ночи не хотелось, поэтому он ответил неопределённо:

— Что- то магически бумкнуло.

— Ты недавно играешь, не знаешь, кто такой Грав?

Ну, давай, похвастайся.

— Не знаю.

— О-о-о! Грав когда-то был легендой всего Накедаро. Читер. Одиночка, стоящий целой армии, турист, нашедший все артефакты полуострова. Безмерно везучий и при этом нагло игнорирующий всех местных богов. А потом у него кончились читы, к нам он пришёл безо всего. Попросил принять его в клан, Эдельвейс никогда бы его не взял, но рыжий прямо сказал, если я не буду воевать за тебя, значит против тебя. Вот и применил артефакт, оставленный на чёрный день в городе.

— Кстати, я за выплатами пришёл.

— Раздел трофеев только после установления официальной власти Эдельвейса.

— Мне безразлична власть Эдельвейса, я командир отряда наёмников. Это Мурзук мог мне рассказывать, что он ничего не видел и ничего не подписывал, а вот ты.

Пиринат резко изменился в лице:

— А я-то думал, почему ты меня внимательно слушал. Шпион! Беги отсюда, пока я контрразведку не вызвал!

— Вот гад! — громко произнёс Аластар, выйдя на площадь. Он настолько был поражён мгновенным переходом от душевного разговора к дикому ору, что особо не обиделся.

Если бы не моё проклятье, мы бы ещё посмотрели, кто здесь шпион. Ну, ничего, я ещё стравлю тебя с сержантом. Порвёт он тебя, когда узнает, как ты с союзниками обращаешься.

Но отомстить сразу не вышло, комендант, решив лично главные задачи и взвалив мелкие задачи на других, смылся праздновать победу. Акакий увязался с ним, Аластар легко отпустил подчинённого отдыхать, впрочем, помешать этому он ничем не мог.

Стояла поздняя весна. Цитадель ветра тоже была лучше Физалии. Столица Камерии напоминала созданный педантом механизм. Чистый, аккуратный, эффективный и абсолютно бездушный. Уничтожающий под ноль любую выпуклость, любую шероховатость. Производство ради производства, только приморский квартал немного скрашивал картину своими заведениями. В Питиримчевске богатство отлично сочеталось с архитектурными способностями градостроителя и его стремлением к роскоши. Цитадель же была продуктом творческого хаоса, где великолепные решения сочетались с откровенной халтурой. Аластару очень нравилась планировка укреплений на вершине горы, но он просто не понимал, зачем размещать улицы города с внешней стороны подножья и оставлять пустой уютную внутреннюю стороны оазиса.

Из команды в мире оказался один Базилевс, который охотно согласился составить командиру компанию за приёмом пищи.

— Девушкам гораздо проще жить, Ал. Сам видишь, сколько ты махал мечом, даже сам бог войны оценил. А Нирин, чтобы подняться выше не надо ни ума, ни тяжёлых тренировок, так, заплати деньги за расширенный редактор тела. Девушек здесь дефицит, поэтому она сейчас наверху, нашёптывает Эдельвейсу про тебя гадости.

— Внешность у неё реальная, да и глупые магами не становятся.

— На её месте не требуется ни то, ни другое. Или, вон, Акакий. Собутыльник Сурдефа, просто родственная душа чтобы выпить и после чудить.

Ну а ты на всё жалующийся и всем завидующий.

— Кстати, что там с заданием? Выполнили, провалили? А то, считай, после штурма, мы как команда и не действовали, ты вообще не появляешься. Наше присутствие здесь вообще имеет смысл?

Ну а что я тебе скажу? Что вы мне надоели по самое не хочу? Что Нирин уже забралась на высоту, о которой раньше и мечтать не могла. Что Сурдеф обещал Акакию столько, сколько в Камерии он никогда не увидит? Какая тут команда.

— Наверху сами не знают. Или не хотят рассказывать. Но война закончилась, а вместе с ней и причина нашего присутствия. Отвалит нам клан добычи и потопаем мы в сторону заката, — по тону командира можно было догадаться, что такое развитие событий ему не по душе.

Потеряться что ли по дороге? Никакого желания возвращаться в эту тоску.

— И потопаем мы половиной команды? Нирин с Акакием не вернутся в Камерию. И Фрея пропала.

— Ты прекрасно знаешь, какое у меня состояние после сражения. Хочешь, ты будь командиром. Что, не хочешь? Так-то!

Карат крайне вовремя прислал краткие психологические портреты на команду. Как там, "неуверен в себе, одинаково склонен как обижаться на мир и терпеть к себе несправедливость (чувствовать себя чистеньким и светленьким на его фоне), так и мнить себя единственным нормальным человеком. Ленив, не склонен к инициативе, командованию другими, взятию ответственности". Спасибо, неизвестный составитель, знаю теперь, как затыкать Базилевса одним предложением.

Подчинённый ушёл на выход. Туда ему и дорога. Аластар некоторое время размышлял над тем, что писать Карату кроме вопросов о судьбе Нирин. Пора или не пора писать, что Акакий стал собутыльником второго человека клана? Стоит ли готовиться к возвращению? В итоге командир полуразвалившегося отряда утомился и отправился на выход, ничего не решив.

Солнце клонилось к закату, город полностью оказался в тени. Пройдясь по улочкам, игрок начал понимать, что причина утомления имеет внешние причины: нечто нездоровое витало в атмосфере. Что-то неуловимо неправильное было, например, в движениях милой девушки, нёсшей на плече кувшин с водой.

Из-за угла выполз на четвереньках взрослый бот и с тяфканьем вцепился в сапог Аластара.

— Уйди, нечисть! — получив каблуком по носу, одержимый с собачьим скулежом скрылся между домов. Через несколько секунд он промчался по соседней улице, пытаясь догнать мяукавшую милую девушку.

По улице уже нёсся хоровод из намертво сцепившихся ботов и игроков. Как какофония становится пыткой для человека с тонким музыкальным слухом, так и Аластару, понимавшему язык тела, было больно смотреть на эти резкие, неестественные движения, перекошенные лица с постоянно жующими ртами.

В этом море безумия внимание Аластара привлёк островок здравого смысла — два человека в балахонах с посохами, чьи объёмные навершия были скрыты мешковиной, неторопливо двигались в сторону оазиса и мирно беседовали.

— Что здесь вообще происходит?

— Великий Каянак делится радостью с верующими этого города. Вообще, это происходит каждую весну, но этот праздник особенный.

— Непотребства при штурме города, — добавил второй. — Грязь требует стирки. Мне жаль всех, кто будет славить Каянака и благость его получит.

Надо бежать на выход, пока чего не произошло.

Аластар пытался запомнить разрисованные лица, интересные узоры на одежде, но разум затуманился, было просто больно осмысливать увиденное.

— А, почему вы не…

— Наш бог, — оба сложили руки в молитве и хором произнесли: несгибаемый абразивный кабачок, — не позволяет нам участвовать в этом познавательном мероприятии.

— Могу я с вами выбраться отсюда? Я просто не выдержу ещё раз эту метафизику.

Кто- то хлопнул Аластара по левому плечу, он обернулся, но никого не увидел. За это время двое с посохами просто исчезли. Кричащий хоровод потащил игрока вниз, в темноту. Рядом неизвестный игрок изо всех сил проклинал Эдельвейса: "Дикарь, город взять силёнок хватило, а кто примиряться будет, обряд проводить? Они же самоубьются без контроля! Сходил за хлебушком! И тело не бросишь, очнешься в выгребной яме!"

На Аластара эта тирада оказала успокаивающее действие. Он уже не жалел, что не добрался до флага, прислушивался к новым ощущениям и визуальным эффектам. Глаза всё никак не могли сфокусироваться, шум в ушах то пропадал, то нарастал вновь.

Никогда здесь не был. Это сколько же виконт угрохал меди на всё это?

В полутьме высился храм. Вокруг ровные мощёные дорожки и посаженные по линейке рощи деревьев. Горящие у входа жаровни разносили по округе аромат смеси благовоний. И атмосфера величия человеческого духа. После посещения этого места хотелось отбросить всю праздность, бежать, исследовать, создавать, терпеть неудачи и пытаться снова. Но не в этот день.

На затянутом слоем облаков небе начало расползаться пятно красного света. Всё вокруг начало менять оттенок. Слева, в темноте рощи несколько человек бросились рыть по-собачьи землю, приговаривая: "Они идут! Земля нечистая! Очистить, очистить!" На площади перед храмом горели костры, на которых жарили мясо. Боты и игроки в экстазе кружили хороводы, бились и истерике, пели и смеялись, занимались сексом попарно и толпой. Новая вспышка уже другого цвета озарила небо, Аластар пытался разглядеть в этом мельтешении лиц мёртвого бледно-зелёного цвета что-то знакомое, но тщетно.

Да как отсюда выбраться?

Игрок рванул наугад в рощу, но десяток рук подхватили его и потащили в храм.

Изнутри храм кажется ещё больше.

— Хищные твари напали на стадо мира, дабы обагрить кровью вселенную. Но настало время быку поддеть рогом брюхо врага, — вещал чей-то голос сверху.

Бурлящий яркими красками зал взвыл. То ли это люди в масках, то ли вообще не люди.

Что-то они добавляли сюда, в жаровни. Все эти лица, маски, всё сливается

— Какое оружие ты любишь? — Аластар тщетно силился понять, кто и откуда это спросил.

— Я… Я бы не отказался от своего меча, того, что утопил в Подкове.

— Обернись, — тёмная фигура вложила в руки оружие.

Но откуда!

— Во имя справедливости, сделать это должен первый, кто стал жертвой!

Руки вытолкнули игрока на освещённое пространство. Напротив него вылезли три рогатых существа. Приглядевшись, Аластар понял, что два существа тащили одного и этим третьим был Грав.

"Страх пред ним сильнее, чем он сам" — раздался позади голос "оружейника"

Ну да, ты просто не видел его в деле.

— Что вообще происходит? Эдельвейс в курсе, что тут дуэль между подчинёнными намечается?

Грав не отреагировал.

Вооружён он был двухлезвийным мечом примерно той же длины что и «камерийский», но более узким. Как ни странно, держал он его в правой руке.

Боязно как-то.

— Отправь его в антикосмос. В место без времени, куда попав он не вернётся.

Первым атаковал Аластар, но противник легко увернулся от размашистых рубящих ударов.

Что же, тогда попробуем атакой прижать его.

Но Грав вовремя разгадал этот замысел и вместо отступления резко вошёл в клинч, толчок и Аластар чуть не потерял равновесие. Зрители взвыли. Грав перешёл в атаку.

Ну, давай, посмотрим как скоро твой хлипкий меч развалится.

Однако, противник не стесняясь бил лезвием по плоскости меча и это абсолютно не сказывалось на состоянии оружия! Теперь уже владельца "камерийского длинного" прижимали к стене.

Бравада первых минут боя испарилась. Мысли уже панические.

Та смерть была непростой, а что будет сейчас? Решительной победы добиться не удалось, какие шансы устоять в соревновании по выносливости?

Грав неудачно отклонил удар, и кончик лезвия задел левую руку. Прижимая конечность, он пропустил ещё один удар. Острие точно врезалось в основание шеи. Не веря своей победе, Аластар вложил остаток сил в ещё один удар, в котором уже не было необходимости.

То чувство, когда оба ткнули друг другу ножом в сердце, но ты опередил противника на миллиметр. Что? Почему я умираю? Я же победил!

Аластар очнулся у стяга на донжоне. Видимо, события прошедшей ночи заставили клан перенести свой флаг в самое защищённое место города. Тут же, на площади, лежала куча вещей, возле которой дежурили два игрока.

— Д-а-а, местные говорят, что такое каждую весну бывает.

— Бывает, но такое страшное впервые.

— Ходила такая история. Группа безбашенных ребят захватила владение одно в Междуречье и провозгласила его владением Каянака. Девиз выбили: "Внутреннее безумие есть лучшая защита от этого поехавшего мира".

— Психушку колыбели организовали?

— Не совсем. Сам знаешь, как у нас: психи изображают из себя нормальных, а нормальные косплеят психов, чтобы быть не такими как все. Отбоя от посетителей не было. Постоянные праздники, массовые психические эпидемии. Это для нас страшно, а там такое часто бывало. Рассказывают много чудес всяких, но что было, что иллюзия, а что фантазия уже не разберёшь. Вот группа музыкантов, сжигающая себя, а то и поклонников в разгар концерта точно была. А за реальность сражения, переросшего в оргию ручаться не буду. Потом ребята — основатели дружно уехали в реале в психушку, а все эти торчки-глюколовы, недомастера самовыражения и прочие поклонники самозваных мелких культов расползались по всей Колыбели. Помнишь этих двоих, с зачехлёнными палками? По-любому оттуда.

— Может, они это и подстроили?

— Да не похоже. Унылые больно, максимум что могут — забор разрисовать.

Аластар решил подняться.

— А, северный. Где был ночью того оборота?

— Тут я был. Боты с ума посходили, меня потащили.

— Сразу потерял контроль над телом, ясно. Не отвечай, мы это уже сто раз слышали. А кому-то вот пришлось утром разгребать под городом трупы и тащить на привязку кучу отрубей, потому что никто не знал, когда восстановится их контроль над телом. Давай, проверяй, всё ли на месте, если нет, говори что потерял и иди куда шёл.

Но я же не сразу потерял контроль над телом. Одежда на месте, значит, не погибал.

— Там, в центральном зале храма меч не находили? — Аластар развёл руки в стороны, чтобы показать длину оружия, — вот такой, обоюдоострый, чуть утяжелённый к острию?

— Какой центральный храм?

— Э-э-э, в котором меня нашли.

— Холмик там с деревом был и всё. Северный, ты Камешка поищи, или Лёдчика. Магические глюки — не шутка. Серьёзно тебе говорю.

Обеспокоенности на твоём лице нет. Впрочем, несерьёзности или желания обмануть тоже. Неужели всё это привиделось?

— А где этот холм?

— Прямо под горой на которой мы стоим.

Дерево как дерево. Оборванный куст. Истоптанная и загаженная земля, ничего интересного. Живые боты, не живые и не совсем живые. Несколько игроков, которые то ли лечат, то ли добивают.

— По делам нашим награда! Прогневали богов! Не перед мужеством пал город, а перед ядом богопротивным! Хвала богам, исторгла земля яд с кровью нашей! — занимался агитацией один дед.

Как всегда. В любой непонятной ситуации виноваты люди. А сверхмогущественные и всемилостивейшие боги вынуждены идти на поводу у жалких людишек и убивать их пачками за преступления. И кто-то его слушает! Если мужик по пьяни раздавит пару цыплят, то остальные попрячутся. Они не будут собираться и пищать: "О, человек, прости нас! За то, что не можем сами зажариться и прыгнуть тебе в рот!"

— Дед, кончай свои вопли!

Накопившееся раздражение требовало выхода.

Сейчас бы подсечь веруна, а потом долго прыгать на его теле! Нет, так не пойдёт. Благовидность нужна.

Игрок одним ударом сбил старика на землю и, глядя сверху вниз, произнёс: "Ещё раз плохое про Эдельвейса скажешь, язык отрежу!"

— Не агрись зазря, это местный дурачок, несёт что попало, — раздался ленивый голос со стороны группы игроков.

— Ладно, прощаю — игрок бросил презрительный взгляд на выпучившего глаза бота и направился в сторону города.

Поесть бы хорошенько. Карат ничего не присылал, команда и без меня проживёт. И приступы сегодня не беспокоят. Стоп.

Игрок прислушался к внутренним ощущениям.

Неужели это всё прошло? Ну-ка, сколько я смогу отжаться?

Результат превзошёл все ожидания, даже в лучшие времена Аластар не смог бы сделать больше. Выяснить предел возможностей не получилось.

— О, воин, что в храме небесном мечом своим вырезал семена яда! Прости меня окаянного за то, что прогневал тебя!

Опять этот старик.

— Прощаю! Это всё?

— Сейчас, сейчас — извиняющимся тоном проговорил дед, проглотил что-то и упал.

Игрок поводил ладонью перед лицом упавшего:

— Умер наконец-то?

— Нет, всё нормально. — Голос был тот же, а манера говорить совсем другой, — пройдёмся.

Аластар ощутил себя стоящим перед кем-то или чем-то грязным и сильным.

— Я тебе сейчас голову отрежу.

— В этом нет необходимости. Кстати, как тебе маленький подарок? Ты же сейчас наслаждался новыми силами, так?

— Ты их пришёл отобрать? — внутри игрока всё упало.

— Нет. Это честно заработанная тобой награда. Грав сотворил страшный обряд. Ты слишком мало знаешь, чтобы полностью понять всю мерзость этого события, поверь мне. Ты показал воинскую доблесть так, что Антер прислал тебе помощь. Ты проявил силу воли, сражаясь с сильнейшим и страшнейшим. Стал главным героем очищения. Боги любят таких. Боги нуждаются в таких. Оправдай их надежды.

Аластар даже не заметил, как они подошли к склону холма. Одержимый присел, откинул присыпанный землёй кусок ткани. Из тайника он извлёк многострадальный меч "Камерийский длинный" и мешочек с северными монетами.

— Держи. Многие прелести мира ты способен взять. Место Эдельвейса при твоих способностях — первая ступенька на долгом пути. Сбежать в свою Камерию, чтобы вариться в собственном соку вместе с десятками ботов и изредка высовывать нос за пределы владения ты всегда успеешь.

— И какую же цену заломят боги? Может, отправят меня в место, откуда никто не возвращался, — ухмыльнулся игрок.

— Эйлин что-то вообще платит? Дерзелас что-то платил?

— Эйлин передо мной не отчитывается. Может, она каждую ночь обслуживает всеми выпуклостями и впуклостями весь Пантеон? Дерзелас отказался, вот вы его и выкинули.

— Занятная фантазия. Но в реальности хорошо организованной религии достаточно, чтобы тебе купаться в роскоши и божественной благодати. За всё заплатят такие, вот как этот, телоносители.

— Мне нужно подумать.

— Думай, собирай команду, строй планы. Принимай религию — она поможет подняться. Это тело полежит некоторое время. Не обращай внимание.

Дитрум >Карат

Вошёл в контакт с некой сущностью. Она предложила мне…

Аластар остановился. Удалил сообщение.