H2O III

Глава 27

Город пробуждался ото сна. Он жил, дышал и пульсировал, словно огромный организм. Площадь, которая ещё недавно была пустынной и тихой, быстро наполнялась людьми. Они спешили, как муравьи к своему муравейнику. Их голоса, смех и стук копыт по мостовой создавали симфонию жизни, звучащую в утреннем воздухе.

Я шёл сквозь толпу. В руке я держал свёрнутый пергамент — список всего необходимого для охоты. Это была не обычная охота, а битва. Битва с тем, кто представлял опасность для всего живого, кто угрожал миру и порядку.

Я шёл к рынку, словно магнитом притягиваемый к своей цели. В воздухе витал аромат специй, свежего мяса, земли и моря, сливаясь в один насыщенный запах, как призыв к битве. Я чувствовал, как во мне пробуждаются сила и решимость одержать победу.

В глубине души я понимал, что эта охота будет непростой. Дракон был сильным противником, и я должен был быть готов к любому развитию событий. Однако страх не одолевал меня. Вместо него я ощущал непоколебимую решимость и стремление остановить зло, чтобы спасти мир от угрозы разрушения.

Рынок казался мне пределом мечтаний. Он манил меня ароматами специй, запахом сочного мяса, сладостью фруктов. Это был вкус жизни, который волновал и притягивал.

Однако я не мог позволить себе отвлечься. В кармане лежал свёрнутый пергамент — список, каждый пункт которого был как ступенька на пути к победе.

«Три капли крови молодой козы, освещённые лунным светом» — эти слова не выходили у меня из головы. Я внимательно осматривал ряды мясников, чьи столы были завалены тушами быков, козлов и овец. В воздухе стоял тяжёлый запах крови. И вот, наконец, я её увидел. Да, не совсем свежий продукт, но работаем с тем, что имеем. А теперь идём дальше по списку.

«Лепестки красного мака, собранные в час рассвета».

Напротив мясницкого ряда торговали цветами. Яркие краски и ароматы словно боролись с мясным запахом, создавая странную и неприятную смесь.

Мой взгляд, словно по волшебству, притянулся к яркой вспышке красного цвета, разрывающей монотонность серых и коричневых тонов рынка. Гора красных маков словно пылала в утреннем солнце. Их бархатные лепестки, словно капли крови, усыпали землю, создавая иллюзию огромного, нежно дышащего цветка.

Я приблизился, вдыхая сладковатый, немного дурманящий аромат. Он отличался от всех остальных запахов рынка — мяса, специй, земли. Этот аромат был нежным, но в то же время сильным, словно шёпот тайны, который мог оглушить все остальные звуки.

Каждый лепесток был идеально округлен, и на нем играли отблески солнца, словно на поверхности драгоценного камня. Они были такими живыми, такими яркими, что казалось, будто передо мной не просто цветы, а маленькие солнышки, сошедшие с неба, чтобы осветить мою дорогу.

Я протянул руку, чтобы коснуться бархатной поверхности одного из маков. Его лепестки были мягкими, словно шелковые, но в то же время прочными, словно ткань из самой крепкой стали. Я чувствовал тепло, исходящее от цветка, словно он сам был источником жизни и энергии.

В моем воображении яркие красные лепестки превращались в пламя, в силу, в саму жизнь. Я чувствовал, как они впитывают в себя солнечный свет, наполняясь энергией. Я ощущал, что они могут стать частью моей силы, частью моей победы.

Но я не мог забыть о своей цели. Я был здесь не для того, чтобы любоваться красотой цветов, хотя они и завораживали меня. Я был здесь ради чего-то более важного, а не простого созерцания каких-то там маков, пусть и чертовски красивых.

«Лепестки красного мака, собранные в час рассвета». Эта фраза из моего списка звучала в моей голове, словно неумолимое напоминание. Я отрезал несколько лепестков мака острым ножом, который всегда носил с собой. Они были такими яркими, такими живыми, что казалось, будто я отрываю часть солнца.

Я положил лепестки в кожаный мешочек, который висел у меня на поясе. Они будут частью моего ритуала, частью моей силы. И я буду помнить их яркость, их жизнь, их красоту в миг приготовления ритуала и зелья.

Следующая строчка в моём списке. «Перо совы, упавшее с неба».

Я медленно углублялся в лабиринт рыночных рядов. Он был похож на город в городе — с собственными улочками, площадками и даже миниатюрными фонтанчиками, создающими шум бегущей воды. Над головой клубился дым от костров, где готовилась еда, плавился металл у лавок ювелиров, ткались ткани. Воздух был пропитан ароматами специй, дымком и землёй.

Кузнецы, словно мастера из сказок, ковыряли в огне расплавленный металл. Их лица, закопченные и изборожденные морщинами, были похожи на лица воинов, которые прошли множество битв. Гончары лепили из глины кувшины, тарелки, горшки. Их руки были искусно изгибались, создавая из бесформенной глины произведения искусства. Ткачи ткали на станах ткани ярких цветов. Их пальцы двигались быстро и ловко, словно пчёлы, собирающие пыльцу.

Звероловы стояли на окраине этого мини-города, словно сторожа, охраняющие границы от неизвестных миров. Их лица были серьезными, их глаза блестели хитростью, и их руки держали ловчие сети, которые могли поймать любого зверя.

Я шел медленно, внимательно осматривая все, что было вокруг. Мои глаза искали что-то особенное, что-то, что могло бы помочь мне в моей битве. И вот я увидел его. Старый зверолов с глазами, полными мудрости и тайн. Он сидел на стуле, словно на троне, окруженный ловчими сетями и чучелами животных.

— У меня есть то, что тебе нужно, — сказал он, не поднимаясь со стула. Его голос был грубым, но в то же время спокойным, словно голос человека, который видел всё на свете и знал все тайны. Он достал из-за пазухи белое перо. Перо совы, блестящее на солнце как жемчужина.

Каждая запись в списке была для меня как указатель пути к победе. Я был полон решимости победить, и этот рынок стал моей первой битвой в городе.

Лавка алхимика, затерявшаяся в лабиринте узких улочек старого города, была настоящим сокровищницей для любопытных глаз и пытливых умов. Снаружи она выглядела неприметно, как и все остальные дома на этой улице, словно стараясь раствориться в череде времени и истории. Но стоило переступить порог, как воздух наполнялся густым, терпким ароматом — смесью трав, специй, химикатов и чего-то ещё, неуловимо сладкого и таинственного.

Внутри царил полумрак, проникавший сквозь узкие окна, затянутые пылью. Стены были увешаны полочками, заставленными разноцветными бутылками, колбами и пробирками, словно драгоценности, выложенные на бархатных подушках. На полу, устланном досками, покрытыми следами от множества ног и капель неизвестных жидкостей, громоздились кучки сухих трав, корней, грибов, сверкающих кристаллов и непонятных порошков, что излучали слабый свет.

В глубине лавки, под светом масляной лампы, за массивным столом, покрытым чернильными пятнами и засушенными травами, сидел старик-алхимик. У него были пронзительные голубые глаза, что казались прозрачными, словно зеркальная гладь озера, и редкая белая борода, в которой запутались нити серебра и золота. Он был тих, сосредоточен, будто растворялся в шуме своей лавки, словно составная часть ее самой.

— Ну что ж, молодой человек, чем могу быть полезен? — проговорил алхимик с мягкой улыбкой. Его голос был хриплым, но каким-то удивительно молодым и полным жизни.

— Я хотел бы купить несколько вещей для своих начинаний и варки, — отвечаю, не смея отрывать глаз от колб и реторт, что стоят на полке, словно прекрасные цветы в стеклянной вазе.

— Ну-ка, ну-ка, покажи-ка, что тебе приглянулось, — сказал алхимик.

Быстро накидал нужный мне список мелом на чёрной дощечке, протянутой мастером.

Колба с широким горлом — стеклянная ёмкость с толстыми стенками, способная выдержать нагревание и давление во время кипения и перегонки жидкостей. На её боку была выгравирована странная символика, напоминающая звёздное небо.

Ступка и пестик изготавливались из прочного материала, например, гранита или дерева, чтобы тщательно растереть травы, корни и минералы до мелкодисперсного порошка. Пестик был украшен небольшой резьбой в виде змеи, свернувшейся в кольцо, словно символ бесконечности.

Стеклянная палочка — тонкая, длинная и гладкая, использовалась для перемешивания жидкостей в колбах и ретортах. На конце палочки был небольшой шарик, который придавал ей некую изящность.

Чашечный термометр использовался для контроля температуры нагревания зелий и реакций. На шкале термометра были отмечены не градусы, а какие-то странные значения.

Алхимик, словно прочитав список, прошелся по лавке, останавливаясь у разных полок и ящиков, как бы ища что-то конкретное. В его движениях была легкость, а во взгляде — опыт многих лет, прожитых среди тайн и магии.

Спустя несколько минут он вернулся, неся в руках аккуратный ящичек из темного дерева. Ящичек был небольшой, но очень прочный, и на его крышке была вырезана странная символика, напоминающая звезду с шестью лучами.

— Вот, молодой человек, — сказал алхимик, отдавая тебе ящичек. — В нем все, что тебе необходимо для начала. И не забывай, что самый важный инструмент — это твой разум. Пусть он ведёт тебя по пути знания и магии.

Я взял ящичек в руки и ощутил, как в нём отдаётся скрытая мощь. Он был гораздо тяжелее, чем казался на первый взгляд. Создавалось впечатление, что в нём не только инструменты, но и тайна алхимического искусства.

— Благодарю, мастер, — сказал, с нескрываемой благодарностью.

Солнце, уже в полном зените, било по стальным панелям моего багги, отбрасывая зловещие блики на пыльную дорогу. Я, одетый в потертую кожаную куртку и запыленную бейсболку, уже пару часов готовился к этому моменту. Задняя часть багги была набита всеми необходимыми вещами: двумя канистрами бензина на всякий, резервной шиной, небольшой палаткой и провизией, которой должно хватить на несколько дней или же экономную неделю.

Город остался позади, его скромные здания, затерянные вдали, уже ушли из вида. Теперь вокруг была только вода и небо, изрезанное яркими облаками, которые казались ни то как животные, ни то как огромные твари. Ветер, пропитанный запахом соли и горячей травы, бил в лицо, а вдалеке слышно было жалобное пение кузнечика. Я повернул руль, ощущая под колесами неумолимый ритм движения по грубой дороге.

Мой багги был уже не нов, но все еще быстро и уверенно нес меня вперед. Я откинулся на сиденье и закрыл глаза. В моей голове кружились мысли о прежней жизни, о людях, которых я оставил позади, о том, что меня ждало впереди. Но сейчас я не думал об этом. Я просто ехал.

Совсем скоро показалось и то место, где скрылся дракон. Солнце, уже неспешно клонящееся к горизонту, зажгло небо огненными красками. Море, с шумом разбивающее волны о каменные глыбы, словно приветствовало меня, пришельца с материка.

За спиной тянулся извилистый путь, проложенный сквозь густые леса и непроходимые болота данной местности, так что чешуйчатая тварь знала, где лучше всего устраиваться на сон. Теперь же передо мной раскинулся каменный пляж, покрытый гладкими валунами и галькой.

Ветер, пропитанный солью и ароматом водорослей, ласкал мое лицо. Вдыхая полной грудью, я чувствовал, как морской бриз наполняет меня силой и мана ускоряет свой ход, тяготы и трудности исчезли, уступив место ожиданию. Я пришел.

Мой взгляд устремился к небольшому гроту, уютно спрятанному среди зарослей дикой зелени. Идеальное место для ночлега, защищенное от ветра и дождей.

— Что ж, время варить, — прошептал я себе, глядя на грот, пронизанный мягким золотистым светом заходящего солнца. — Установим лагерь и приготовимся к работе.

Из рюкзака, поблескивающего под лучами заката, с осторожностью, чтобы не повредить хрупкие инструменты, достал всё необходимое: палатку, спальный мешок, походный коврик. А чуть поодаль, на специально выделенной площадке, начинал собирать портативную мини-лабораторию.

Переносной стол был оснащён выдвижными ящиками, в которых находились колбы, пробирки, мерные стаканчики, весы и другие необходимые инструменты. Всё это было аккуратно упаковано в мягкие ткани и закреплено ремешками, чтобы выдержать долгий путь.

Складной котёл, изготовленный из жаростойкого материала, подвешивался на специально сделанные треноги.

Переносная печь, работающая на дровах или угле, позволяла нагревать содержимое котла и проводить химические реакции. Огонь был источником жизни для моих творений.

В деревянном ящике, обитом железом для безопасности, хранились небольшие бутыли с различными реагентами и порошками. Эти вещества были моей палитрой, с помощью которой я создавал удивительные напитки.

Руки быстро и уверенно собрали мини-лабораторию, создав рабочее пространство, где и будет происходить весь процесс. Здесь будет кипеть работа, а в воздухе будут витать аппетитные ароматы.

Закат уже спустился на остров, окутывая каменный пляж синеватыми сумерками. Я стоял над котлом, в котором бурлило зелье из аконита. Пахло горько, отталкивающе. Запах был сродни запаху смерти, но я знал, что именно в этой горькой жидкости может скрываться спасение.

Бросил в котел несколько капель жидкости из маленькой пробирки, которая сразу же вспенилась. Дым поднялся кверху, запах усилился, делая дыхание трудным. Но я не обращал внимания на это. Я знал, что не имею права ошибиться. Время работало против меня.

Сделав последний шаг, я дождался, когда зелье немного остынет, и, не медля, выпил его одним глотком. Горький вкус прошелся по горлу, оставив за собой жжение. Я закашлялся, но продолжал держать зелье во рту, пока оно не проникло во все углы моего организма. Сначала я ощутил резкую горечь и жжение в горле, сравнимые с тем, что бывает при употреблении сока горького перца. Затем вкус сменился на странную сладость, напоминающую смесь мёда и соли.

На языке осталось неприятное пощипывание и лёгкий металлический привкус. Я почувствовал лёгкое головокружение, которое было ожидаемо, ведь зелье было сильным и мой организм реагировал на необычный химический состав. Однако вместе с головокружением пришло и чувство лёгкости. Впервые за долгое время я ощутил себя свободным от тяжести проклятия.

Я прогуливался по берегу, наслаждаясь свежим морским воздухом. Солнце уже скрылось за горизонтом, и на небе появились звёзды. В моём теле царила тишина. Я чувствовал себя отдохнувшим и полным сил для новых свершений. Но, признаться, не думал, что зелье от ликантропии имеет столь тонизирующее действие, чисто бахнул пурпурного генезиса во времена студенчества. Ностальгия…

Ночь уже полностью накрыла остров, погрузив его в темноту и сладостную дрёму. И только звёзды на небе сверкали, делая ночь по-настоящему прекрасной, а лёгкий шум волн напоминал о нескончаемой жизни моря.

Я стоял перед мини-лабораторией, готовясь к новому этапу своей работы. Противоядие от ликантропии подействовало, и я чувствовал себя сильным и полным энергии.

«Эссенция силы», — подумал я, вдыхая запах моря и леса вдали, наполнявший грот. — «Она поможет мне преодолеть невзгоды и оставаться сильным, даже когда мне будет особенно тяжело».

Я достал из рюкзака все необходимые ингредиенты: кровь козы, лепестки мака, корни мандрагоры, цветы папоротника и еще десяток различных растений и жидкостей. В моих руках они были не просто ингредиентами, а частями моей тайной магии. Я начал с крови козы. Я знал, что кровь не просто жидкость, а носитель жизненной силы. Я осторожно добавил ее в котел, и он сразу же зашипел и забурлил. Затем я добавил лепестки мака, которые должны были усилить силу и выносливость. Затем пошли корни мандрагоры, цветы папоротника и все остальные ингредиенты, каждый из которых был важен для создания эссенции.

«Эссенция Силы»

— Сочетание крови козы и лепестков мака должно было придать силу и выносливость.

— Корни мандрагоры и цветы папоротника должны были усилить защитные свойства организма.

— Другие ингредиенты, собранные на острове, должны были усилить действие самой эссенции.

Внимательно следил за котлом, добавляя ингредиенты по очереди и контролируя температуру. Я знал, что каждая минута важна. Когда эссенция была готова, она представляла собой густую, темно-красную жидкость с приятным ароматом лесных цветов и легким привкусом металла.

Я налил немного эссенции в небольшой кувшин и попробовал её. Она была сладкой, с нежным горьковатым послевкусием, напоминающим мёд, но с лёгкой горчинкой. Во рту оставалось лёгкое металлическое послевкусие. Аромат эссенции включал в себя нотки лесных цветов и травы.

Я почувствовал прилив сил, словно в моих жилах текла жизнь самого острова. Я был готов к новой битве с проклятием и к тому, чтобы исследовать остров и его тайны ещё глубже.

Ночь спустилась на остров, тяжелая и влажная, как дыхание морского зверя. Я стоял перед мини-лабораторией, окутанный тенями и запахом горькой эссенции силы. Проклятие отступило, но оно все еще висело над моей головой, как туча, готовая обрушить грозу.

— А теперь немного старой доброй рунической магии. — хищно улыбаюсь, смотря на камень.

Этот валун был не просто камнем. Он был похож на нечто более великое, как будто в нем была заключена тайна острова. Я чувствовал в нем силу, которая могла быть использована в моих целях. И не сомневался, что она мне понадобится. Сделал глубокий вдох, сосредоточился и запустил телекинез. Валун задрожал, поднялся над землей и повернулся ко мне своей гладкой поверхностью. Я чувствовал соединение с камнем, как будто мы стали одним целым.

Острым камнем с усилением магии я начал вырубать на поверхности валуна руны, каждая из которых представляла собой не просто символ, а ключ к тайным силам острова.

Руническая калибровка — это процесс нанесения рунических символов на специальные поверхности для активации магических сил. Каждая руна имеет свой уникальный смысл и силу. Правильное сочетание рун может привести к непредсказуемым и мощным результатам.

Мои руки двигались быстро и уверенно. Я чувствовал силу рун, которая проникала в мой разум. Я был не просто мастером варки, я был магом, который владел тайнами древних знаний.

Ближе к полуночи, когда остров был погружен в полную тьму, я услышал стук копыт на земле. Из тьмы вынырнули два всадника, одетые в темные доспехи. В руках они держали мечи.

Это произошло ближе к полуночи, когда остров был погружён во мрак. Я услышал стук копыт на земле, и из темноты возникли два всадника в тёмных доспехах, держащие в руках мечи.

— Стой, путник! — прокричал один из всадников. — Отдай всё, что у тебя есть, и мы тебя отпустим.

Улыбнулся.

— Не думаю, что вы сможете меня ограбить, оборванцы, — спокойно ответил я, притягивая магией к себе все камушки.

И они ринулись в атаку. Первый удар мечом пролетел мимо меня, и я увернулся. Используя телекинез, я усилил свой прыжок и ударил второго всадника кулаком в челюсть. Он отлетел, как тряпичная кукла.

Второй всадник с криком бросился на меня, но я снова использовал телекинез, чтобы поднять с земли огромный булыжник. Он пролетел по воздуху и с грохотом упал рядом с всадником. Всадник с криком отскочил в сторону.

Я бросился на него, отбивая удары меча телекинезом, запуская следом камни, и повалил его на землю. Всадник пытался сопротивляться, но я был сильнее. Я связал всадников веревками и оттащил их в grot. Они были в шоке.

— Теперь это вы мои пленники, — сказал я им. — И я решу, что с вами делать ближе к рассвету, но участь ваша ой незавидна. — хищный оскал зловеще сверкал при свете костра.

Ночь была долгой и прохладной. Холод проникал сквозь кости, но я не чувствовал его. Но я был поглощен работой. Спустя какое-то время я вернул камень на место, отметив руническую калибровку невидимой для глаза силой. Мини-лаборатория была уже подготовлена, ингредиенты расставлены в определенном порядке, ожидая начала ритуала.

Я стоял перед пленниками, оба были привязаны к стенке грота. Каменные стены грота казались холодными и влажными, словно сами по себе излучая тяжесть предстоящего выбора. Свет, проникавший сквозь узкий вход, отбрасывал на пленников длинные, дрожащие тени.

Тот, что был одет в потрепанные доспехи, выглядел так, будто видал много смерти. В его глазах — глубокая усталость, а в лице — отпечаток недавних страданий. Он смотрел на меня с нескрываемым страхом, но в его взгляде была и какая-то скрытая надежда, словно он все еще верил в возможность спасения.

Второй, более молодой, держал голову поникшей. Он был бледен и худощав, его волосы были растрепаны, а глаза угрюмы. Он не смотрел на меня, словно не хотел видеть то, что его ждало. В воздухе стоял неприятный запах страха, который смешивался с ароматом моря и леса вдали. Я чувствовал тяжесть этого запаха, тяжесть выбора, который лежал передо мной.

— Я обещал вам свободу, — сказал им артистически спокойным голосом. — Но всё имеет свою цену, а уж свобода и подавно. — недобро улыбаюсь, смотря прямо в глаза этих отбросов.

Улыбка была холодной и жестокой, словно ледяной ветер, что пронесся по моим губам. В моих глазах они увидели не сострадание, а лишь абсолютную безжалостность.

— Вы думали, что я отпущу вас просто так? — продолжил я, усиливая нажим. — Я никогда не был щедр к тем, кто пытался меня ограбить.

Я сделал шаг вперед, и мои сапоги из драконьей кожи с громким стуком приземлились на каменный пол.

— Теперь вы узнаете, что такое настоящая цена свободы. — достал из рюкзака мел судьбы.

— Вы будете свободны от своих тел, — продолжил я. — Но ваши души останутся со мной.

Я бросил мел к ногам первого пленника.

— Напиши на камне одно крайне важное послание. О том, что кожа станет броней, а душа — платой!

Тот поднял на меня взор, полный искреннего непонимания.

— Пиши! — приказал я, вкладывая в голос толику силы.

Пленный медленно поднял мел. Его рука дрожала, словно в ней бился не просто страх, а целая буря эмоций. Он осторожно прикоснулся к камню, словно боясь оставить на нем отпечаток своей судьбы. Я диктовал ему слова, и он царапал их на камне. Каждое слово было как гвоздь, вбиваемый в гроб его существования. «Кожа станет броней, а душа — платой!» — звучали мои слова, пропитанные безразличие и жестокостью.

Он писал медленно, словно в его душе сражались две силы: страх и неотвратимость. Страх перед неизвестностью, перед тем, что ждало его после смерти. И неотвратимость судьбы, которую он не мог изменить.

Его взгляд был устремлен на камень, словно он видел не просто слова, а свой собственный конец. В его глазах мелькало отчаяние, но вместе с ним и некая отстраненность, как будто он уже отпустил жизнь и готовился к переходу в иное состояние.

Как только он закончил, его тело задрожало. Дрожь пробежала по нему, от головы до пят. Его кожа начала чернеть, словно ее поглотил огонь изнутри. И в миг он рассыпался в пепел.

Пепел осел на камне, словно последняя печаль, последняя точка в истории его жизни. Я смотрел на это без эмоций. Ибо уже привык к смерти, к тому, что жизнь хрупка и непредсказуема.

— Свободен, — прошептал я, глядя на кучку пепла. — Как же легко отпустить жизнь. И всё ради чего? Зачем мы вышли на этот путь? В этой жизни нет ничего простого, ничего бесплатного. Всегда есть цена. Всегда есть расплата.

Я сделал шаг вперед, ощущая под ногами холод каменного пола грота. «Цена» — слово, которое пронизывало мою жизнь с самого начала. Цена знаний, цена мощи, цена свободы.

— Что ж, у всего имеется цена, и у вашего выбора тоже, — продолжил я, обращаясь к оставшемуся пленнику, который с нескрываемым ужасом наблюдал за моим монологом.

— Вы думали, что свобода — это просто слово? Что ее можно получить бесплатно? Вы ошибались. Свобода — это тяжелый груз, который нужно нести на своих плечах. И иногда она стоит намного дороже, чем вы можете заплатить.

Моя улыбка была холодной и безжалостной, как ветер ледяного севера.

— Но я не жалею о своем выборе. Ибо я знаю, что иду по правильному пути. И не боюсь платить любую цену. Потому что я знаю, что в конце пути меня ждет то, что стоит всех жертв. Цель оправдывает средство!

Пленник вздрогнул, словно от холодного дуновения. Его глаза были устремлены на пепел, который осел на камне. Пепел был черным и холодным, как сама смерть. Он понимал, что то, что произошло с его товарищем, ждет и его. Попытался отвести взгляд, но я держал его в своей власти. Мой же взгляд был всё так же холодным и непроницаемым.

Он попытался отползти от пепла, но веревки, которые связывали его, не дали ему сделать это. Его тело дрожало, словно в нем сражались страх и отчаяние. На миг попытался заговорить, но слова застряли в горле. И не мог произнести ни слова, ни просьбы о милости. Понимая, что его судьба решена.

— Ты тоже сможешь быть свободен, — сказал я, бросив ему мел. — Напиши на камне о дороге до логова змея.

Пленный кивнул и взял мел. Его рука дрожала так сильно, что мел едва не выпадал из неё. Он писал быстрее, чем предыдущий пленный, словно хотел поскорее закончить своё послание, пока смерть не настигла его. Он описывал путь к логову змея, рассказывал о тропе. Каждое слово было наполнено отчаянием и ужасом. Казалось, он прощался с жизнью, оставляя последнее послание для тех, кто останется после него.

Я стоял рядом с ним, наблюдая за его дрожащей рукой и выражением лица, которое было искажено страхом. Он не мог убежать от своей судьбы. Он был пленником, а я был его палачом.

Как только он закончил, его тело задрожало. Дрожь пробежала по нему, от головы до пят. Его кожа начала чернеть, словно ее поглотил огонь изнутри. И в миг он рассыпался в пепел.

Пепел осел на камне, словно последняя печать. Я забрал мел, который он держал в руке. Он был теперь пустым и холодным, словно в нем иссякла вся магическая сила.

Спокойно забрал легкие доспехи из драконьей кожи, которые он оставил после себя. Доспехи были искусными и удобными, они словно были созданы мастером своего дела, а не каким-то там «мелом». Я примерил их на себя, и они идеально подходили. Чудо, что и требовалось доказать.

— Благодарю тебя за помощь, твоя никчёмная жизнь была потрачена с пользой, — сказал я пеплу, что развеялся по ветру, став морским бризом, и отправился в море.

Я шел по тропе, которая буквально росла из морской пены, ведущей прямо к логову дракона. Тропа была не просто путем, она была живой, дышащей сущностью. Она изменялась с каждым шагом, словно приспосабливаясь к моим движениям.

Морская пена была холодной и влажной, она окутывала мои ноги, словно обнимая меня. Я чувствовал ее силу, ее жизненную энергию. Она была связана с островом, с морем, с драконом.

Сердце билось быстрее, но в моих жилах текла уже далеко не кровь, а концентрированная эссенция силы. Она придавала мне не просто физическую мощь, но и некую духовную устойчивость. Я чувствовал себя свободным, как будто моя душа отделилась от тела и поддерживала разум в кристальной чистоте и ясности рассудка.

Я смотрел вперед, в глубину моря. Я видел там туман, который сгущался и клубился, словно живой организм. В нем таилась тайна, тайна дракона. И скоро я убью эту тварь!

Впрочем, я был готов к встрече с судьбой. Был готов к тому, что меня ждало в логове дракона. И был готов к тому, чтобы узнать цену своей свободы от кошмаров, что мучают тебя по утру. Воспоминания о сжигаемых заживо городах были всё ещё свежи в моей памяти, и неважно, что это другой мир, летающих ублюдков я ненавижу одинаково вне зависимости от мира и их мировоззрения.

Вдали поднимались первые лучи раннего солнца, окрашивая небо в нежные розовые и золотые тона. Это был рассвет, обещающий новый день, но для меня он был предвестником чего-то более грозного. Я все еще двигался по морю, укрепляя тропу за собой с каждым шагом. Морская пена под моими ногами была холодной и влажной, она с шумом разбивалась о каменные глыбы, которые встречались на пути.

Нежный рассвет ласкал очи и кожу, а ветер и легкий бриз дарили приятную свежесть. Я вдыхал полной грудью, ощущая, как морской воздух наполняет меня силой и энергией. Но всю эту идиллию портил смрад драконьего пиршества, который доносился с запада, со стороны логова дракона. Это был отвратительный запах гнилой плоти и горелой кости, который проникал в самые глубины моей души.

Я поднял глаза и увидел вдалеке гору не до конца обглоданных костей. Они лежали на берегу кучей, сверкающей на солнце белыми и гниюще желтыми оттенками всевозможных костей. Это были останки жертв дракона, тех, что он унес с собой в логово.

Из-под водной пещеры то и дело поднимались струйки раскалённого пара, что явственно говорило о том, что данная тварь изволит сладко спать, ну ничего, мы люди не гордые и, если что, разбудим змея в последний раз. Как там говорилось, кто ходит в гости по утрам, тот поступает мудро? Интересно, а считается ли это по отношению к дракону?

Глубокий, утробный гул, нарастая, заполнил всё вокруг. Казалось, сама тропа под ногами задрожала в такт его усиливающемуся ритму. Из недр океана, из самой его бездны, стали подниматься струи пара, сначала тонкие и еле заметные, как дым от костра, но с каждой секундой становясь всё мощнее и внушительнее. Они вздымались кверху, образуя клубящиеся, белоснежные столбы, застилающие собой небо над бушующим морем.

Из глубины, словно из жерла вулкана, поднималась огромная волна, ее гребень, увенчанный пеной, вздымался все выше и выше, пока не обрушился на берег с грохотом, способным оглушить и оглушить. Вода отступала, обнажая темное песчаное дно, покрытое водорослями и ракушками. И вот, в этом бурлящем котле, из-под песка, из самых недр морской пучины, поднялся он.

Дракон. Стоп. А тот ли дракон?

Огромный, мокрый, с чешуей, переливающейся всеми оттенками морской зелени, с мощными крыльями, словно паруса корабля, и с глазами, сияющими холодным, бездонным светом. Его рык, мощный и низкий, сотрясал воздух, заставляя дрожать деревья на берегу, а вода вокруг него пенилась и бурлила, отступая от его исполинского тела.

Из его пасти валил пар, смешиваясь с морским туманом, образуя гигантское, клубящееся облако, затмевающее солнце. Его глаза, некогда мутные и сонливые, теперь горели ярким, жгучим огнем, а из ноздрей вырывались клубы дыма, сжигая воздух вокруг.

В этот миг мир вокруг замер. Лишь шум бушующей воды и оглушительный рык дракона заполняли собой пространство. Дракон, словно гора, вздымался над морем, его чешуя блестела на солнце, отбрасывая радужные блики на волны. Из его пасти, которая могла бы проглотить целое судно, валил пар, смешиваясь с морским туманом и создавая клубящееся облако, затмевающее солнце.

— Какая букашка посмела меня разбудить, топая по воде? — прорычал он, голос его был подобен раскатам грома, эхом отдаваясь от скал, которые возвышались на берегу.

Глаза дракона, яркие, как рубины, горели яростью. Они, словно два прожектора, осветили меня, и я почувствовал, как ледяной страх сковал мою кровь. Он был огромным, гораздо больше, чем я представлял. Даже стоя на берегу, я чувствовал, как земля дрожит под его тяжестью. Я понял, что я был лишь маленькой мухой, которая посмела потревожить спящего гиганта.

Я стоял перед ним и не мог сделать ни шагу. Я был бессилен перед его мощью. Но когда это меня останавливало? Как говорится, голь на выдумку хитра, именно поэтому я и пошёл в лобовую атаку на этот летающий дредноут.

— Ты смеешь нарушать мой покой? — прорычал он снова. — Тебе не стоит быть таким дерзким, букашка.

Его рык был вновь чертовски грозным, и я буквально чувствовал, как мои кости дрожат от подавляющей мощи, что пытается снести и меня. Я знал, что он мог уничтожить меня вмиг, и я был готов к этому. Но не за этим я проделал столь долгий путь, и посему я не желаю сгинуть столь легко и безвестно. Ведь меня ждут дома мои девочки.

Улыбаюсь самой безукоризненной улыбкой, на которую только был способен.

— Я-я-я, чудище морское. Давай раз на раз. Мне нужна твоя шкура на макасины. — и зубоскалюсь в ответ.

— ЧТО? — на миг его глаза расширились от подобной наглости и походили на два бассейна, миг, и он снова оглушительно рычит, чуть не снося меня с тропы прямо в форе, секунда, и к чему-то принюхался. — Кем ты пахнешь, букашка? — он наконец-то заметил мой доспех и зарычал ещё громче. — ЧТО ЭТО НА ТЕБЕ? — дракон пришёл в бешенство и ринулся на меня, словно выпущенный снаряд.