H2O III

Глава 37

В полумраке подвала, освещаемом мерцанием керосиновой лампы, висела атмосфера нервного ожидания. Воздух был насыщен запахом сырости, плесени и чего-то еще, кислого и неприятного, возможно, это была смесь человеческого пота и затхлой крови. В центре комнаты, на высоком, покрытом пылью столе, сидел говоривший ассасин, его лицо было погружено в тень, лишь свет от лампы выхватывал острые черты скул и блестящие, холодные глаза.

— Могу чем-то помочь, господин ван Рус? — угодливо произнёс неизвестный. Его фигура, скрытая до этого в тени, была худощавой, изящной, будто сделанной из черного мрамора. Лицо с бледной кожей, украшенное зловещей улыбкой, напоминало маску.

— Как вы, наверное, уже заметили, у нас тут выборы, — продолжил он, его голос звучал тихо, но по-прежнему с угрожающей хрипотцой. — И каждый может возглавить наше скромное «предприятие». — В свете керосиновой лампы блеснула желтая улыбка, не добрая, но в меру хищная, как у голодного зверя.

— Да просто хотел узнать, кто в теремочке живёт, — отвечаю с максимально серьёзным выражением лица, но компания убийц гаденько засмеялась. Их смех был холодным, от него веяло ледяным дыханием смерти.

— И правда, терем. Прусский! — прозвучал по-девичьи звонкий голос из тени, подобно из глубины ледяного колодца.

Из тени вышла женщина. Её фигура выглядела стройной, опрятной и одетой в чёрное платье с белоснежной манжеткой на рукаве, которую она небрежно оттянула, показывая блестящий стальной кинжал. Её лицо бледное, с тонкими чертами, губы ярко накрашены красной помадой. Она улыбнулась, и в этой улыбке мелькало что-то смертельно холодное.

Третий остался в тени, его фигура была неразличима, но его голос звучал ехидно, словно змей, шипящий перед броском.

— Так чего надобно, ваше благородие? — осведомился он, в его голосе звучала издевка, словно он уже знал ответ и радовался возможности унизить гостя.

В этот момент из тени появилась рука, сжимающая блестящий кинжал. Лезвие было покрыто красными пятнами, от него веяло холодом смерти.

Это был кинжал убитого соклановца, погибшего в борьбе за место под солнцем. В этой смертельной игре правила были просты — выживает сильнейший. Кинжал за миг до этого был погружён в грудь убитого, и из раны медленно сочилась тёмная кровь, окрашивая пол в бордовый цвет.

Но трупов было сильно больше, чем ассасины хотели показать, и это бросалось в глаза, то тут, то там прослеживались очертания тел и конечностей. В полумраке трудно разглядеть детали, но в том месте, где свет от керосиновой лампы падал на пол, можно увидеть кучу одежды, лежащую неподвижно, и застывшую в нелепой позе руку, из которой торчала копьеобразная стрела. В другом месте, под старым столом, лежал человек, свернувшийся в клубок, его лицо было уже покрыто зеленоватой плесенью, а из-под него сочилась неприятная жидкость.

А ведь, казалось бы, одна организация. Но эта мысль была смешной, как и самое слово «организация». Здесь, в этом подвале, царствовала лишь смерть, и каждый боролся за свою жизнь, не думая ни о чем, кроме собственного выживания.

— Банальное любопытство. И вопрос цены вашей верности, — отвечаю в его тон, не уступая в ехидстве. Голос мой звучал спокойно, но в нём проскальзывала угроза, словно ледяной ветер, проносящийся по лесу.

Девушка в черном платье, с яркой красной помадой на губах, улыбнулась. Ее улыбка была холодной, смертельной, как ледяной ветер.

— Мы торговцы смертью, — произнесла она, ее голос был мягким, но в нем звучал лишь холодный расчет. — Но не всем нравятся наши цены. Из-за любви к искусству мы держим их смехотворно низкими. — Она усмехнулась, и в этой улыбке не было ни капли юмора, а лишь злобное удовлетворение.

— Однако готов ли ты нанять мастеров клинка и топора? — послышался грубый голос из тени, голос мужчины, наполненный злостью и нетерпением.

— Если сойдёмся в цене, — отвечаю максимально нейтрально, одновременно с этим готовясь в любую секунду отразить атаку или напасть самому. Мои руки непроизвольно сжались в кулаки, я внимательно следил за движениями в тени, готовясь к любому развитию событий.

В воздухе висела напряженность, словно перед грозой. Я чувствовал, как кровь стучит в моих висках, сердце бьется в груди, но я держал себя в руках. Ибо готов к смертельной игре, в которой победителем останется только один.

В полумраке подвала висела напряженность. Девушка в черном платье молчала, ее глаза блестели в полутьме, словно две звезды. В тени оставался грубый голос мужчины, который так и не вышел из полумрака.

— А не хотели бы вы поучаствовать в выборах? — неожиданно резко осведомился неизвестный, скинув мантию. Его фигура была худощавой, изящной, словно сделанной из антрацита. Лицо бледное, с тонким носом и острым подбородком. Он улыбнулся, и его желтые зубы блеснули в свете керосиновой лампы.

— Нет, спасибо, — тут же отвечаю, но ассасин лишь укоризненно покачал головой.

— Не вы, господин ван Рус, а ваш дворецкий. — Неизвестный улыбнулся вновь, обнажая желтые зубы. В его голосе звучала издевка.

— Мне нет дела до ваших разборок, — лаконично ответил Элрик, его голос звучал спокойно, но в нём проскальзывала угроза. Он не отрывал взгляда от неизвестного, как будто готов был в любую секунду напасть.

— Подожди! Так ты… магический ликвидатор вне закона, что бросил вызов Потемневшему? — неожиданно озарило девушку, ее глаза заблестели, словно две звезды. Она крайне заинтересована, а в ее голосе звучала уже не только угроза, но и любопытство.

В этой комнате, освещенной мерцанием керосиновой лампы, висела атмосфера напряженного ожидания. Все понимали, что этот разговор может закончиться трагически, но никто не хотел отступать. Каждый из них был готов бороться до конца. В этом подвале, среди трупов и мерцающего света керосиновой лампы, развернулась смертельная игра, в которой не было правил, а на кону стояла жизнь.

В полумраке подвала царила гнетущая тишина, нарушаемая лишь тихим потрескиванием керосиновой лампы и мерным капаньем воды из неизвестного источника.

— А нафига вам демонические символы наверху? — таки задаю волнующий меня вопрос, не смог удержаться от любопытства.

— Дабы малолетки не мешали и не лезли на рожон, — спокойно пояснил третий, вытирая кинжал о чужую мантию. Его голос звучал грубо, без эмоций, словно он говорил о каком-то банальном деле.

В свете лампы блеснула поверхность кинжала. Девушка в черном платье улыбнулась.

— Мы не любим лишних хлопот, — произнесла она, ее голос звучал спокойно, но в нем проскальзывала угроза. — Поэтому предупреждаем заранее.

— Так что по прайсу, господа душегубы? — вновь ломаю неловкую паузу.

— Всё честь по чести, господин ван Рус, — ответил неизвестный. — Мы люди простые. Есть заказ? Выполняем.

Голос у него грубый, хрипловатый, как у человека, который много курит и мало говорит. Он слегка наклоняется ко мне, будто хочет убедиться, что я действительно серьезно.

— Да. Заказ есть. — стараясь говорить спокойно, хотя внутри меня всё кипит. — Мне нужно, чтобы кое-кто исчез. Много кое-кто.

Я замечаю, как в глазах мужчины появляется огонёк, как будто именно этого он и ждал.

— А имя этого «кое-кого» нам известно? — спрашивает он, его губы растягиваются в едва заметной усмешке.

— Имя не имеет значения, — отвечаю я, вкладывая в слова холодную решимость. — Важно то, что он должен исчезнуть. А затем ещё и ещё…

— Хорошо. — Мужчина кивает, его глаза продолжают сверлить меня. — И как мы должны это сделать?

— У вас есть предложения? — отвечаю я, наблюдая за его реакцией.

— Ни рожек ни ножек следаки не найдут, — неизвестный довольно облизнулся.

— Хорошо. Давайте поговорим о прайсе на ваши профессиональные услуги.

Неизвестный поворачивается ко мне, его лицо озаряется издевательской улыбкой.

— О деньгах? — говорит он, и я слышу, как он щелкает языком. — А вот это и правда интересно.

— Мы люди честные, — говорит он, и я слышу, как в его голосе звучат отголоски угрозы. — Не любим халявы. Но и не любим жадных господ.

Я не отрываю от него взгляда.

— Говорите, — отвечаю я, стараясь держать себя в руках и не сломать ему шею из-за затянувшихся торгов.

— Пять тысяч, — говорит он, называя сумму, которая меня удивляет. — Аванс — две тысячи. Оставшиеся три — после дела.

Я слышу, как в моей голове стучит пульс. Пять тысяч… Это не так много. Но я знаю, что на этом не стоит экономить.

— Сделка, — пожимаем руки, и активируется магическая сделка. — А слитками серебра принимаете?

Он протягивает мне визитную карточку, и я вижу, как на ней напечатано: «Ритуальные услуги. Всегда к вашим услугам».

— А у вас хватит специалистов для войны кланов? — неизвестный крякнул от удивления.

— Найдём! В этом городе всегда полным-полно «фрилансеров». — он улыбнулся.

Собственно, так я и заручился поддержкой «клана» убийц, банально купив их услуги для точного устранения прочих магов. Следом было последовательное давление на те или иные точки многих и многих людей, затем яд, пуля снайпера или взрывное устройство. Мы методично занимались уничтожением кланов, и Элрик был на седьмом небе от счастья. Истинный пролетарий с чистой и ничем не замутнённой ненавистью к магической буржуазии. Ну да мне это на руку. Так что просто расчищаем Калининградские «конюшни» и делаем «себе» же проще.

Вскоре я узнал, что большая часть совета была ликвидирована вместе с их ставкой, но это не мои карманные ассасины, так что тем было любопытней. Но пускай этим занимается Даника, а моё дело простое, покончим со всем этим и домой к семье.

«Кадиллак» приятно урчал под капотом, откликаясь на мои резкие повороты и ускорения. Город проносился мимо меня в тумане раннего утра, окрашенный в серые и бежевые тона. В этом городе было много истории, но сейчас меня интересовал только один вопрос: где найти лучшую кофейню в Калининграде?

Недавно я успешно закончил операцию по ликвидации лидеров одного из магических кланов, и сейчас чувствовал себя немного расслабленным. Элрик был отправлен домой, а я рыскал в поисках лучшего кофе во всей Балтике. Я любил кофе. Он был моим напитком для размышлений, для отдыха, для того, чтобы отвлечься от всех проблем.

«Кофе — это не просто напиток, — думал я, проезжая мимо очередного здания, — это ритуал, традиция, философия».

Обойдя несколько кофеен, я осознал, что в Калининграде с кофейной культурой всё не так хорошо, как я представлял. «Ну ничего, — решил я, — может быть, я найду тайное место, куда ходят только истинные ценители кофе».

Я повернул на улицу, которая казалась мне знакомой. Вдали я увидел небольшой деревянный домик с вывеской, на которой было написано «Кофейня „Старый Город“».

«Может быть, это то, что мне нужно?» — подумал я, паркуя «Кадиллак» на противоположной стороне улицы.

Я вышел из машины и направился к кофейне. Она небольшая, но крайне уютная. Сквозь стекло я видел людей, сидящих за столиками и пьющих кофе.

«Это то, что мне нужно», — решил я и отворил дверь.

Внутри пахло свежемолотым кофе и теплотой. Я оказался в пространстве, заполненном ароматом кофе и шумом разговоров.

— Прошу прощения, — сказал я бармену. — Вы можете мне сказать, где в Калининграде лучшая кофейня?

Бармен посмотрел на меня и улыбнулся.

— А вы знаете, — ответил он, — вы в ней уже находитесь.

— Лучшая кофейня — та, что вам нравится, — пояснил бармен. — И каждый сам решает, что для него лучше.

Он подошел к кофейной машине и начал готовить кофе.

— Попробуйте этот, — сказал он, подавая мне чашку с густым ароматом.

Я взял чашку и сделал глоток.

— может быть, вы правы.

Огляделся вокруг. Кофейня была небольшая, но уютная. Люди выглядели дружелюбно, а кофе был действительно отличный. Спустя какое-то время приехала и Даника, и мы продолжили проводить вечер в приятной компании друг друга, затем ночь и утро, встречая рассвет лишь вдвоём.

Рассвет на берегу Балтийского моря был по-своему прекрасен, а уж в компании любимой жены и вовсе сказка. Солнце, словно огромный огненный шар, поднималось из-за горизонта, окрашивая небо в нежные розовые и оранжевые оттенки. Морской бриз, пропитанный солью и свежестью, ласкал наши лица, а волны нежно шептали о чем-то своем.

Мы сидели на песке, обнявшись, и просто наслаждались моментом. Казалось, что весь мир замер в ожидании, а время остановилось, чтобы дать нам возможность просто быть.

— Что нужно для счастья? — тихо спросила Дани, глядя на восходящее солнце.

— На самом деле, не так много, — ответил я, обнимая ее крепче. — Любовь, здоровье, немного тепла и вот этот вот рассвет.

Мы долго молчали, наблюдая за тем, как небо меняет свои цвета, а море мерцает в лучах солнца. В этот момент мне казалось, что у нас есть всё. Мы были вместе, здоровы и окружены красотой. Но, как и всегда, в голове мелькнула мысль: «А ведь мы вечно хотим большего». Зачем-то гонимся за иллюзорными далями, теряя то, что имеем.

«Такова природа человека», — подумал я, глядя на свою жену.

Кто-то находит свое счастье, кто-то теряет, ну а кто-то просто наслаждается красотой. Именно это мы и делали в этот момент — наслаждались красотой рассвета на берегу Балтийского моря.

И, наверное, именно в этом и есть счастье — в умении ценить то, что у тебя есть, и наслаждаться моментом.

Рассвет, подобный взрыву красок, уступил место дню. Солнце, уже взошедшее на полную силу, купало песчаный берег в золотистом свете. Море, спокойное и ласковое, словно огромный сапфир, раскинулось перед нами, отражая яркие лучи. Ветер, нежный и теплый, играл с волосами моей жены, шепча ей на ухо тайны морских глубин.

Мы, укутанные в плед из тонкой шерсти, лежали на песке, наслаждаясь безмятежностью момента. В руках у меня была бутылка белого вина, а рядом лежал кусок адыгейского сыра, пахнущего лугами и молоком. Мы не спеша пили вино, кусали сыр и просто были вместе.

Что еще нужно? Тишина и стук ее сердца, что успокаивал лучше любого транквилизатора. Я прижался к ней крепче, вдыхая ее аромат, и чувствовал, как вся тревога и суета отступают на второй план.

В этот момент мир сводился к шуму волн, крику чаек и нашим с ней дыханиям. Именно так мы хотели жить — в гармонии с природой и с собой.

— Хорошо, правда? — шепнула она, глядя на море.

— Истина так… — уверенно соглашаюсь.

Но в этой идиллии затаился парадокс. Как только ты начинаешь загоняться и думать о «вечном», о том, что может быть после, вся эта идиллия трещит по швам. Ты вспоминаешь о проблемах, о том, что осталось несделанным, и вся радость момента исчезает.

Но в этот день мы решили забыть о всех бедах. Мы просто были здесь и сейчас, наслаждаясь солнцем, морем и друг другом. И это было самое главное.

Солнце, уже склонившееся к горизонту, окрасило небо в огненные тона. Небо, словно холст, было раскрашено яркими мазками красного, оранжевого и фиолетового. Море отражало эти цвета, переливаясь и искрясь. В воздухе витал соленый аромат, смешанный с запахом хвойного леса, растущего на берегу.

Я разлил вино в бокалы, отрезал кусок сыра и следом ломая багет, улыбнулся, глядя прямо в ее глаза. Закат, несомненно, был прекрасен, но для меня важны были лишь эти глаза, что улыбались мне светом и теплотой. В них я видел весь мир и был готов положить к ее стопам все, что у меня есть.

— За нас, — прошептал я, поднимая бокал.

— За нас, — ответила мне, ее глаза сверкали от радости.

Мы наслаждались вкусом вина и красотой заката, сидя вдвоем в маленьком мире, созданном из песка и моря. Я чувствовал ее руку в своей, и ее тепло согревало меня до самого сердца. Я никогда не хотел ничего больше, чем быть здесь, сейчас, с ней.

Закат постепенно сходил на нет, оставляя за собой темноту и звезды. Но в моих глазах все еще сиял свет ее улыбки, а в сердце пела тихая мелодия счастья.