H2O III

Глава 29

Рёв мотора резанул по ушам, смешиваясь с шелестом ветра, который хлестал по лицу. Багги, вздымая клубы пыли, мчался по потрескавшемуся асфальту, словно дикий зверь, вырвавшийся на свободу. Я сидел за рулём, напряжённо вглядываясь в горизонт.

Вдруг справа, из-за пыльной завесы, раздался треск. Звук был такой, будто где-то рядом рвётся плотная ткань. Спустя мгновение очередь трассирующих пуль прошила асфальт, оставляя после себя светящиеся линии, которые тут же гасли, словно вычёркивая из реальности закончившуюся угрозу. Но она не исчезла. Пули били в асфальт всего в паре десятков метров от багги, и я инстинктивно дёрнул руль влево, резко тормозя. Машина заскрежетала, резко сбрасывая скорость.

Когда я выпрыгнул из кабины, адреналин хлынул в кровь, сердце забилось с невероятной скоростью. Я прыгнул, сделал кувырок и приземлился на землю чуть поодаль от машины. Быстро оглядевшись, я увидел, что багги стоит на месте и пули её не задели. Но я понимал, что это лишь вопрос времени.

Не теряя ни секунды, концентрируюсь на магии. Руки мои задрожали от предвкушения и магии, что их пропитала, но я быстро взял их под контроль. В голове вспыхнул образ непробиваемого щита. Пара секунд, и создаю телекинетический щит, что прикрывает меня и машину. Остаться на полпути без транспорта мне не улыбалось, так что хрен вам, а не моя багги.

Гул пулеметной очереди стих, и наступила тишина, тяжелая и гнетущая. Воздух, пропитанный газом и запахом жженой резины, стал густым и вязким, словно предвестник чего-то ужасного.

В дальней части дороги из пыльной завесы выступили несколько фигур. Их тела были одеты в броню нефритово-зеленого цвета, блестящую и непроницаемую, словно чешуя дракона. Шлемы, полностью закрывавшие лица, имели округлую форму и напоминали глаза гигантских насекомых. В их отблесках отражалось солнце, заставляя фигуры казаться еще более грозными и неуязвимыми.

«Что это за „вежливые“ люди?» — пронеслось в моей голове. Я никогда раньше не видел таких военных. Их одежда была не похожа ни на одну из известных мне армий. В их движениях была не то угроза, не то уверенность в своей непобедимости. Это были не просто солдаты, а нечто более опасное, чем то что я привык видеть в пустошах.

Магия текла по моим венам, создавая невидимый щит. Я приготовился к худшему, чувствуя, что это не последнее испытание, которое подготовила мне судьба.

Фигуры в нефритовой броне медленно двигались ко мне. Их шаги были тяжелыми, как у гигантов, и каждый звук эхом раздавался в тишине, усиливая ощущение самой неизбежности. Их глаза, отражающие солнце, не излучали враждебности. В них не было ни злости, ни жажды крови. Они смотрели на меня с безразличием, как будто я не был для них чем-то новым и любопытным.

Они не были вооружены. Они просто шли не спеша, как будто хотели узнать, что за существо попало в их сети.

Я стоял на месте, не отводя взгляда. Моё тело было готово к схватке, мышцы напряжены, как струны натянутой тетивы. Магия текла по венам, готовая сорваться в очередное заклинание. Но что-то в их движениях и холодном безразличии не давало мне атаковать в лоб. Я чувствовал, что за этой непроницаемой броней скрывается нечто более сложное.

— Кто вы? И что здесь забыли? — спросил я голосом, который казался мне неестественно спокойным.

— Старший лейтенант Рябчиков, ваши документы и цель визита в конфедерацию. — неожиданно заговорил он на русском языке.

Голос, звучавший из-за непроницаемого шлема, был спокойным и ровным, без всякой интонации. Он походил на запись с автомата, лишённую всякой эмоции.

Я отступил на шаг назад, не сводя взгляда с отряда. Их броня казалась непробиваемой, а шлемы — непроницаемыми.

— Документы, — повторил голос.

— Какие документы, лейтенант? Я только что вышел из самого тёмного уголка Европы. Доложи в тайную канцелярию Потемневшего, что явился ван Рус! — отвечаю всё так же спокойно и слегка нагловато.

— Секунду. — отозвался пограничник и пошёл к своему товарищу.

Тот вытащил причудливый тубус и потянул его вверх, следом появилась антенна, и спустя пару секунд у них состоялся сеанс связи, и лейтенант вернулся уже ко мне, снимая свой шлем.

Рыжая борода в шотландском стиле ярко подчеркивала его внешность. Она была густой и неухоженной, словно её давно не касалась бритва, но в этом была некая изюминка. Голубые глаза, ранее скрытые за прозрачным щитком шлема, смотрели на меня с интересом, словно исследуя какую-то новую игрушку. Ломаный нос, вероятно, полученный в одной из битв, лишь дополнял его образ опытного вояки.

Он улыбнулся. Улыбка была широкой и искренней, словно он увидел старого друга. В ней не было ни угрозы, ни презрения, только некая теплая доброта, которую я не ожидал увидеть от человека в такой броне.

— Ну что ж, Ван Рус, — сказал он и направился ко мне бодрым шагом старого вояки, — проходи, мы тебя долго ждали.

Он сделал шаг в сторону, открывая мне проход к своему отряду. Я стоял на месте, ошеломленный. Я не ожидал такого приёма. Я ожидал вопросов, ожидал осмотра, ожидал чего-то опасного. Но он улыбался и приглашал меня двигаться дальше. Вспоминая наших пограничников, это было особенно любопытно.

Солнце садилось, заливая всё кроваво-красным светом. Из-за горизонта выступал он — блокпост, зловещий и неприступный. Словно бетонный монстр, он занимал весь горизонт, грозя всем, кто осмелится к нему подойти.

Я еле успел затормозить свою багги у края пропасти рва, что отделяла меня от этой крепости. Ржавая машина дрожала от «усталости» и долгого пути, к которому была совершенно не готова.

Блокпост стоял на площадке в виде звезды, как и полагалось по всем канонам старых фортификационных искусств. Стены из бетона, грубые и неотёсанные, покрытые глубокими трещинами, казались готовыми рухнуть в любой момент. Но они стояли незыблемо, символ мощи и беспощадности.

Я окинул взором бетонные зубья, непроницаемые ворота, черные окошки смотровых вышек. Никакой изысканности, только сырая сила. Вокруг — бетонные колючие заборы, подобные проволоке, готовые порвать на куски всех, кто пытается проникнуть внутрь.

Огромный небоскреб в виде пирамиды возвышался над всей этой машиной уничтожения. Его острый пик упирался в красное солнце, что заходило за горизонт. На вершине флаг с символом пограничников — перекрещенные мечи, окруженные венком из колючей проволоки. Все свидетельствовало о беспощадности этих людей, готовых отстоять свою власть любой ценой.

Но я не остановился. Да и зачем? Не зная правил этой игры, не хотелось играть в нее вовсе. Мое сердце билось в груди, как дикий зверь, но я успокаивал себя мыслью, что все будет хорошо. В конце концов, у меня не было ничего такого, что могло бы интересовать этих людей в бетонных крепостях. И вообще, мой путь лежит домой! И никто не посмеет остановить меня, когда я зашёл столь далеко и так «близко». Мел судьбы в кармане придавал уверенности, но я понимал, что это крайний аргумент.

Я продолжил движение вдоль границы, шум двигателя моей старой багги был еще одним символом моего непокорства. Ржавый металл машины вибрировал, и эта вибрация передавалась в мою душу, напоминая о том, что я не один в этом безумном мире.

Солнце садилось за горизонт, заливая небо огненными красками. Вдалеке виднелись силуэты ветряных мельниц, словно призраки прошлого, встающие из пустыни. Песок под колесами багги шлепал и шуршал, сопровождая мой одинокий путь.

И вот вдалеке замаячил город. Калининград. Слова эти прозвучали в моей голове как музыка, как обещание спасения. Первые знаки цивилизации на этом пути. Свет уличных фонарей пробивался сквозь тьму, и я увидел контуры зданий, стоящих в ряду, как бойцы на параде.

Калининград… Город, в который я не хотел бы никогда возвращаться, но сейчас он представлялся раем. Здесь у меня были люди, с которыми я мог поделиться своей историей. Здесь я мог найти защиту от всего того безумия, что ждало меня на границе и наконец-то отдохнуть. Но главное… здесь была она!

Багги, словно усталый путешественник, продолжала свой путь по пустынной дороге. Калининград в далеке был все еще не более чем силуэтом на горизонте, но уже дарил мне надежду на теплый прием и возможность отдохнуть от этого бесконечного пути.

Но в голове моей не умолкали другие картины, не такие радужные. Там была она, «Офелия». Имя, что отзывалось в душе не теплотой воспоминаний, а холодной грустью. Поэтесса с душой, полной печали, и жизнью, и была похожа на хрупкую вазу, которую стоило только тронуть, как она рассыпалась бы вдребезги.

Я видел ее в своих сновидениях: с темными кольцами под глазами, с волосами, рассыпанными по плечам, с грустью, которую она не могла скрыть. Ее стихи были как отголоски души — полны печали и тоски, но в них была та самая красота, немая глубина и некая толика магии.

Я множество раз вытаскивал ее из пропасти, в которую она сама стремилась. Отбирал лекарства, что она глотала, как последний штрих к своей трагедии, успокаивал ее, когда она плакала до отказа. Не знаю, зачем я это делал, не знаю, почему она так притягивала меня, как мотылек к пламени.

Но все кончилось, как в трагедии Шекспира: «Офелия» утопилась в море. И я не мог ей помочь. Я приехал к могиле и застал там только скупое надгробие, которое говорило больше о моем бессилии, чем о ее жизни.

От нее у меня остался только старенький байк, тот самый, что потом стал моим верным спутником в путешествии по Европе и «билетом» в Париж. Путешествии, которое завершилось в Марокко, практически у свадебного алтаря. Судьба? Не знаю… Но я уверен в одном: случайности не случайны. И мы все связаны невидимыми нитями, которые ведут нас по жизни. Селяви…

Но путь еще не закончен. И я еще не знал, что меня ждет в этом городе. В конце концов, выжженный мир позади не отпускает легко. Он всегда берет свою плату. Но я был готов ее заплатить.

Багги медленно ползла вперед, словно выбираясь из песков времени. Ветряные мельницы остались позади, как призраки прошлого, а вдалеке уже ярко светил город. Калининград. Он вновь раскрывался передо мной, как раскрывшаяся книга, полная тайны и обещаний.

И вот я повернул на центральную улицу, которая встречала меня как старый знакомый. Кирпичные дома, увенчанные красными крышами, стояли в ряд. Солнечные лучи отражались в стёклах. По тротуарам неторопливо прогуливались люди и цивилизованные ксеносы, одетые в яркие одежды. Их лица были спокойны и умиротворены, словно они жили в другом мире, где нет ни печали, ни тоски, ни страха.

В воздухе витал аромат свежеиспеченного хлеба и цветов. Музыка из кафе лилась на улицу, приглашая меня в свой мир радости и отдыха. И я с удовольствием позволил себе погрузиться в эту атмосферу спокойствия и умиротворения.

Печальные мысли об «Офелии» отступили на задний план. Я наслаждался красотой города, его атмосферой, его жизнью. Я чувствовал себя как дома. И пока в моей душе еще теплилась грусть, она была уже не так сильна.

Я припарковал багги на ближайшей стоянке. В первый раз за много дней я чувствовал себя свободным. И я был готов вновь исследовать этот город, открыть для себя его тайны и радости, и, может быть, наконец-то найти то, что я так долго искал. Ведь всем нам нужно немного покоя, не так ли?

Выйдя из багги, я вдохнул полной грудью. Воздух был чист и свеж, пропитан ароматом хвои и влажной земли. Но этот запах был слабее, чем тот, что уже притягивал меня к себе, словно магнит. Сладкий, теплый, пьянящий аромат свежемолотого кофе. Он витал в воздухе, окутывая улицу своим волшебством.

Я принюхался, словно охотник, ищущий свою добычу. Аромат вел меня вперед, по кирпичным тротуарам, мимо красивых домов, увенчанных красными крышами, мимо скверов, где деревья стояли в строю, как солдаты на строевой.

И вот я увидел ее: кофейню. Небольшое здание с большими окнами, из которых лился теплый свет. Над дверью была вывеска, написанная красивым шрифтом: «Кофейня „Старый город“». Я улыбнулся. Название как раз подходило этому месту, которое так сильно притягивало меня своим ароматом.

Молча прошел через дверь и погрузился в атмосферу уютного тепла. Запах кофе стал еще сильнее, смешиваясь с ароматом ванильных булочек и корицы. В воздухе витал тихий шум разговоров, звук музыки и щебетание птиц за окном.

За стойкой стоял молодой человек с лихо закрученными усами в кофейном фартуке. У него были необычайно добрые глаза и широкая улыбка. Он поприветствовал меня приятным голосом и предложил мне меню. На секунду с непривычки, что меня никто не собирается ограбить или убить, я даже опешил.

Взяв себя в руки и вежливо улыбнувшись, заказал чашку эспрессо и с удовольствием погрузился в атмосферу кофейни, наслаждаясь каждой частью этого небольшого рая.

Кофе быстро остывал, оставляя после себя сладкий, терпкий аромат. Я сделал глоток и закрыл глаза, наслаждаясь вкусом и теплотой напитка. Он был идеален: крепкий, с легкой кислинкой и бархатным послевкусием.

Но это была лишь прелюдия. Я заказал эклер с фисташковым кремом. И вот он уже лежал передо мной, соблазнительный, с золотистой глазурью и пышным кремом, который словно просился в рот. Я взял его в руки и нежно отломил кусочек. Крем был воздушным и нежным, с тонким фисташковым вкусом и приятной сладостью. Он таял во рту, оставляя после себя легкий ореховый аромат.

И устроился в уголке кофейни, у большого окна, из которого открывался вид на центральную улицу. Солнце светило, окрашивая город в золотистые тона. Люди шли по тротуарам, дети играли в сквере, птицы пели на деревьях. И я сидел в своем уютном уголке, наслаждаясь кофе, эклером и жизнью.

Это было то, что мне было нужно сейчас. Спокойствие, умиротворение, красота вокруг. Все это помогало мне оставить за спиной все неприятности и печали. Я чувствовал себя свободным, как птица! Мне бы в небо сейчас…

Я погрузился в простое созерцание, наблюдая за жизнью города, и думал о том, что все хорошо. Я нашел убежище от всех ненастий в этой кофейне, в этом уютном уголке мира.

Что ещё нужно для счастья?

Кофейня «Старый город» была как оазис посреди строгого прусского мира. Она стояла на улице, где дома были выстроены в классическом стиле, с прямыми линиями и умеренными украшениями. Но вот в самом сердце этого строгого мира возникла она — кофейня в стиле рококо.

Ее фасад был украшен изящными лепными украшениями, похожими на кружево. Окна были оформлены красивыми рамами, а над дверью висел козырек, украшенный резными узорами. Внутри кофейни было еще более роскошно. Стены были покрыты светлыми обоями с цветочным орнаментом. На полу лежал мягкий коврик с рисунком из цветов. В центре комнаты стоял большой стол с резными ножками, а вокруг него были расположены мягкие кресла и диваны.

Всё в этой кофейне дышало роскошью и изяществом. Это была кофейня для избранных, для тех, кто ценил красоту и уют. И этот контраст между строгой прусской архитектурой и роскошным стилем рококо делал эту кофейню еще более уникальной и привлекательной.

Я всё также сидел в уголке кофейни, у большого окна, из которого открывался вид на улицу, и наслаждался кофе и эклером. Но я не мог не заметить эту необычную атмосферу вокруг меня. Она как бы отделяла меня от внешнего мира, создавая ощущение уютного и уединенного оазиса.

И я понимал, что этот контраст между строгостью и роскошью отражает сам город Калининград, в котором переплелись разные эпохи и культуры. И эта кофейня была как символ этого переплетения, как место, где можно отдохнуть от всего и просто наслаждаться жизнью.

С удовольствием проглотил последний кусочек эклера, наслаждаясь послевкусием фисташкового крема. Кофе остыл, но оставил после себя приятное тепло в душе. Я почувствовал себя отдохнувшим и полным сил. Вставая из-за столика, я поблагодарил персонал за прекрасное угощение. Они улыбнулись мне в ответ, и я вышел из кофейни «Старый город», окутанный ароматом кофе и воспоминаниями о роскошной атмосфере рококо.

Но улица встретила меня совершенно иным духом. Солнце уже скрылось за облаками, и на небо спустились серые тучи. Воздух стал холодным, словно кто-то внезапно открыл холодильник и выпустил в него ледяной поток. Я ощутил, как губы покрылись инеем, а на ресницы осели первые снежинки.

Не успел я сделать и пары шагов от кофейни, как почувствовал резкий перепад температуры. Мир вокруг словно замер, окутанный туманом и холодом. И в этот момент я услышал знакомый голос:

— Максимилиан!