И продолжается жизнь... (Медиумическое произведение) Надиктовано Духом Андрэ Луиса

10 ЭВЕЛИНА СЕРПА

Уполномоченные надлежащим образом, Эвелина и Эрнест, после краткого перехода по улицам города, открывавшего перед их глазами чарующие пейзажи, достигли Института Духовной Защиты.

Их любезно принял Наставник Рибас, который работал в психиатрической клинике в отделении помощи. Гости чувствовали себя непринуждённо, как если бы они посетили современный земной медицинский кабинет. Простота, комфорт и безопасность здесь были на первом месте. Везде можно было видеть работников, картотеки, различные аппараты, предназначенные для записи мысли.

После взаимных представлений наставник-врач сразу же перешёл к делу:

— Нас проинформировали, что вас зарегистрируют здесь, в нашем кабинете. Начнём, пожалуй, с госпожи.

Затем он вызвал одного служащего, которого звали брат Тельмо, и когда тот ответил на зов, указал ему на Эрнесто и сказал:

— Вы останетесь вместе с ним, пока я буду слушать нашу сестру Эвелину…

Затем успокоил сильно разволновавшегося Фантини:

— Ничего не бойтесь. Любая беседа в стенах нашего Института направлена на поощрение и здоровье. Никаких негативных мыслей. Как только наш первичный разговор подойдёт к концу, мы побеседуем с вами.

Подобная ситуация разворачивалась с такой непринуждённостью, что оба вновь прибывших не могли воспринять истинное положение вещей.

Неужели они в Духовном Мире, или, может, всё же на Земле, которая им родней и ближе, в незнакомом месте, где им говорят об освобождённом Духе с какой-либо терапевтической финальной целью? — думали они оба. И они почти принимали ту мысль, что они оба впали в безумие, воображая себя уже выздоровевшими.

Охваченная подобными сомнениями, Эвелина покорно последовала за врачом, и, прибыв в какую-то комнату, обставленную изысканно и просто, она расположилась в кресле, на которое он ей учтиво указал:

— Мир вам. Наш Институт занимается защитой и лечением прикреплённых к нему лиц. Сначала мы приступим к вашей регистрации на защиту и помощь, затем, при необходимости, займёмся исправлением. Поэтому сейчас у нас будет всего лишь братская беседа, без каких-либо церемоний. Мы просто поговорим о вас, а вся информация будет записана для будущего изучения материала. По правде говоря, здесь я лишь принимаю пациентов, поскольку осматриваемые нами лица располагают большим количеством друзей, которые будут изучать их слова и реакции с тем, чтобы знать, в каком направлении и до какой степени они могут предоставить свою поддержку, которую пациенты вправе получить здесь

Повинуясь жесту наставника, перед изумлённой Эвелиной рядом с креслом появилось большое зеркало, и это навело на размышления о том, что комната снабжена специальными электрическими устройствами.

— Наш разговор будет заснят. Это простая мера, направленная на то, чтобы ваши контакты с нашим центром проходили с гарантией той помощи, которая вам будет необходима с первых дней вашей духовной жизни. Успокойтесь, но знайте, что все ваши вопросы и ответы будут иметь огромное значение для вашей же пользы. По вашим вопросам руководство Института определит ваше состояние в отношении знаний, а по вашим ответам оно будет иметь представление о степени ваших нужд. Итак, поговорим.

Перед этим мягким и одновременно энергичным взглядом Эвелина почувствовала себя ребёнком в начальной школе, стоящей перед опытным экзаменатором, и понимая, что избежать испытания невозможно, спросила с почтительной смелостью:

— Наставник Рибас, поскольку вы сослались на мои «первые дни духовной жизни», правда ли, что все мы — развоплощённ6ые Духи, люди, которые больше не живут на Земле?

— Совершенно верно, хоть вы ещё не в состоянии убедить себя в этом.

— Почему же так трудно адаптироваться?

— Из-за отсутствия подготовки к этому в физической жизни. Вообще ваше состояние удивления обычно для большинства земных существ, по причине отсутствия реальной целостности с религиозным опытом, с которым они связаны.

— Если мы действительно умерли, считаете ли вы, что, будучи католичкой, я должна или должна была бы представлять более высокий уровень общности с духовной истиной, которую я не могу понять?

— Это ясно.

— Как так?

— Если бы в течение своего опыта в плотном теле вы твёрдо думали об учении Иисуса, Божественного Учителя, который вышел из могилы, чтобы продемонстрировать вам жизнь вечную, если бы вы размышляли о сущности религиозных служб, которые все адресованы Богу, а после Него — таким вознесённым умершим, как Господь Наш Иисус Христос, его Августейшая Мать и героические Духи, которых мы почитаем как святых в христианской жизни, вы не переживали бы сейчас изумления, которое до сих пор делает нечувствительными ваши силовые центры, несмотря на возвышенность и деликатность ваших чаяний.

Эвелина вдруг увидела себя словно унесённой магическими источниками воображения к своему бывшему религиозному храму… Она вспомнила молитвы, песнопения, ритуалы литургии, в которых она принимала участие, как будто только здесь, в этом кабинете духовного анализа, она могла проникнуть в их смысл. Как она не подумала об их толковании раньше, через молитвы к Духовному Миру? Как она до сих пор не поняла, что во всём этом — каналы общения с Божественными Силами?…

Мысленно она желала увидеть себя вновь в Сан-Пауло, пройтись до места своей религиозной преданности и восхвалить в веровании самую высшую точку жизни, ту, сквозь которую она смогла предаться защите Всемилостивого, со своими самыми сокровенными болями и радостями, печалями и тревогами… Она вспомнила об Иисусе, будь то в скульптуре или в полотнах, в проповедях или беседах, словно Божественный Дух напрасно стучался в двери её сердца, стараясь научить её жить и понимать…

И она задумалась об Учителе, о его безграничном терпении, его великодушии, проявляемом в каждой трудности и скорби, в то время как она даже не давала себе труда попросить его об уроках и не пыталась следовать его примерам. Она вдруг разразилась слезами, как будто христианская вера, возвышенная и набожная, ставила под сомнение её поведение.

— O, Боже мой!…- плача, заключила она, — почему надо было умереть, чтобы понять? Почему, Господи? Почему?…

Она была здесь, чтобы нравственно описать себя, чтобы говорить о себе, отдать отчёт. А что она унесла в своём багаже, как не пустоту существования, которое казалось ей тогда бесполезным? У неё сложилось впечатление, будто все ментальные запоры, державшие её в изоляции от вечных реалий, вдруг разбились о ту лёгкость мысли, которой она сейчас пользовалась, и будто тот Иисус, которого она обожала внешне, теперь проникал в самую глубь её сердца и спрашивал её с бесконечной нежностью: «Эвелина, что ты сделала со мной?».

Теряя контроль, госпожа Серпа стала конвульсивно всхлипывать перед Наставником, который по-отечески нежно следил за ней.

Великодушный друг дал ей иссушить источник своих слёз и видя, что она успокоилась, взволнованно сказал:

— Временная депрессия несёт вам облегчение. Нравственной болью измеряется наше понятие ответственности. Духовные страдания, которые нападают на вас, когда вы вспоминаете Господа Иисуса, подчёркивает ваше доверие к Нему.

Придав голосу больше любви и нежности, Наставник обозначил новое направление проходящему анализу, проинформировав женщину, что её идентификационная карточка готова, поскольку до её прибытия больничное учреждение, через которое она вошла в город, уже получило консультацию о её происхождении и родственных связях на Земле.

Но даже после этого он добавил:

— Ваше свидетельство здесь имеет огромное значение, поскольку оно даёт нам возможность лучше узнать о том типе помощи, который вам нужен.

— Я могу узнать, о какой помощи идёт речь?

— Да, благодаря вашим наблюдениям, нам будет возможно оценить ту поддержку, которая вам будет предоставлена.

— Но, Наставник, значит, никто не знает меня в Духовном Мире? Разве каждый из нас не имеет своих хранителей во время земного существования?

— Конечно, имеет. И все те, кто нас знает, обладают особым видением наших существований для своего собственного использования. Но в наших исследованиях ваша личная версия очень важна, если учитывать, что ваши автобиографические наблюдения освобождаются от вашего собственного сознания. Мы должны привести встречу с самим собой на план реалий души для необходимого осмотра наших срочных нужд. Нет сомнений, что в иных местах вы появитесь в цитатах многочисленных спутников. И поэтому в нашем Институте мы принимаем вашу индивидуальную проекцию, свойственную только вам.

Затем, видя ожидание изумлённой пациентки, благодетель попросил её вспомнить вслух несколько фактов своего существования, начиная с самых давних воспоминаний. Ей не надо было делать исчерпывающий отчёт, а лишь, насколько возможно, постараться сделать список информации и воспоминаний.

Госпожа Серпа скромно стала рассказывать:

— Мои воспоминания смутно начинаются с утраты моего отца. Я была ещё маленькой девочкой, когда взяв меня на руки, говоря, что я сирота, моя мать плакала и кричала… Прошло немного времени, и она привела мне отчима, хорошего человека и друга. Выйдя замуж вторым браком, она вместе с моим вторым отцом решила покинуть область, в которой мы обитали, с явной целью бежать от нежелательных воспоминаний. Несмотря на нежность мужчины, который исполнял теперь руководство нашим домом, я инстинктивно чувствовала тяжесть отсутствия своего отца. Но информация о нём, доходившая до меня, была всегда очень скудной. От матери я никогда не получала никаких объяснений по поводу его кончины. Я узнала лишь, что он умер внезапно, когда был на прогулке… Позже я понимала, что она замалчивала факты относительно прошлого, избегая возможных конфликтов со своим мужем, который, к его чести, всегда и вплоть до сегодняшнего дня относился к матери с нежной любовью… Когда мне исполнилось двенадцать лет, меня поместили в школьное учреждение при католической церкви, в котором я получила свой диплом преподавателя, профессии, которой мне не пришлось заниматься, поскольку во время выпускного бала за мной стали одновременно ухаживать два молодых человека — Тулио Манчини и Кайо Серпа. Признаюсь, что будучи ещё молодой и безответственной, я давала своему сердцу балансировать между ними обоими, одновременно обоим обещая свою верность. Когда же я, наконец, окончательно выбрала Кайо, который стал моим супругом, Тулио попытался покончить с собой. И видя его ещё живым, я подумала о той жертве, которой он стал из-за моей ошибки, и снова моё сердце склонилось к нему… И когда я уже готова была попросить у своего мужа освободить меня от супружеских обязательств, Тулио пустил себе пулю в сердце… После этого ужасного события я вышла замуж… Мы с Кайо были счастливы многие месяцы, пока у меня не была отнята возможность иметь детей… Забеременев, я не смогла родить, у меня случился выкидыш. И как следствие, я стала погружаться в постепенное расстройство организма. Возможно, из-за моей болезни, которая осаждала меня непрестанно, Кайо нашёл другую спутницу, молодую незамужнюю женщину, и стал посещать её в иллюзии супружеской жизни в большом городе… Меня добила эта досадная ситуация, в которой мне не было места. Постоянные унижения, которым я подвергалась дома, наполнили моё существование горечью… Ну вот, больше мне не в чем исповедоваться, если только не в нравственных страданиях и в разочаровании в жизни, вместе с болезнью, из-за которой я нахожусь по сегодняшний день на излечении…

Наставник с волнением посмотрел на неё и спросил:

— Смогли ли вы простить своего неверного супруга и пожалеть свою соперницу?

Госпожа Серпа на несколько мгновений задумалась и с горечью добавила:

— Нет, ни за что. Я исповедуюсь и беру Иисуса в свидетели, поэтому не могу лгать. Я никогда не смогу простить мужу его неверности, так унизившей меня, и тем более не могу выносить присутствия той другой на нашем пути.

Далеко не шокированный этим признанием, благодетель с чувством заговорил вновь:

— Мы понимаем ваши человеческие чувства, и можем на этом закончить сегодняшний сеанс. Вам предстоят трудные проблемы, и наш Институт проверит, какую необходимую поддержку он сможет вам оказать. Мы остаёмся на связи и продолжим беседы на следующих собраниях.

Эвелина вышла, и её заменил Фантини, чей опрос только начинался.