И продолжается жизнь... (Медиумическое произведение) Надиктовано Духом Андрэ Луиса

13 НОВЫЕ ЗАДАЧИ

Глубоко тронутые суждениями, услышанными в храме, Эвелина и Эрнесто попросили, чтобы их приняли в группу помощи, руководимую братом Клаудио, который отправляется в область, где находятся расстроенные и страдающие спутники.

Тот же друг, которого они встретили в Институте наук Духа, ответил на их просьбу с симпатией и благожелательностью, и несколькими днями позже мы уже видим наших героев влившимися в группу созидательного труда, которая отныне насчитывала восемь человек: пятерых мужчин и трёх женщин, среди которых была и сестра Селуза Тамбурини.

Во время братского паломничества группа спустилась в огромную долину. Целью экспедиции в этот день было изучение Евангелия в лоне семьи Амброзио и Присцилы, супружеской пары, которая служила охранниками среди многочисленных индивидуумов, живших вдоль границы, отделявшей первые поселения зоны, сожжённой ментальными проекциями неуравновешенных братьев.

Как только большая часть зоны открылась их глазам, Эрнесто и Эвелина не смогли сдержать своего оцепенения. Местность по всей линии раздела, покрывал густой туман, проявлявшийся всеми оттенками серого цвета. Впервые они заметили в небе летательные машины, которые направлялись из города к тёмной территории, словно большие молчаливые бабочки, отражавшие солнце, а их крылья походили на радужные кристаллы.

Фантини сразу же задал вопрос, на который Клаудио ответил с явным удовлетворением:

— Это летательные аппараты, на которых путешествуют трудовые комиссии к местам своих задач идентификации и помощи.

— А что, эта область такая большая?

— Представьте себе планетарную пустыню, где находились бы многочисленные территории невозделанной земли, граничащие с мирными процветающими городами, и у вас будет точное представление того, что здесь происходит.

— А может быть такое, что те путешественники, разрезающие воздух, будучи развоплощёнными, не смогли бы перемещаться на подобных аппаратах, а прибегли бы к возможности волиции, что им свойственно?

Руководитель улыбнулся и ответил:

— Всё в жизни подчиняется законам. Земная птица обладает крыльями и летит прочь от огненного поля, поскольку не выносит завесы дыма. Пожарный, чтобы проникнуть в дом, охваченный пламенем, надевает на себя защитные одежды.

И добавил:

— Перед нами простирается опасная территория, населённая тысячами возмущённых существ, которые силой своих неуравновешенных мыслей создают вот такие унылые опустошённые места, открывающиеся нашим глазам. Здесь, в ином мире, мы видим самые странные сооружения, являющиеся карикатурами на жилые дома, владельцы которых злоупотребляли во время своей земной жизни, это настоящий лес сжатых флюидов, воспроизводящих идеи и мании, амбиции и капризы, угрызения совести и раскаяние его обитателей. Здесь, в этой области Порога, мы видим целое анархическое государство, где быстро разрастается индивидуализм в гипертрофии свободы, без каких-либо полезных обязательств дисциплины, делающей нас действительно свободными, добровольным подчинением с нашей стороны к установкам Божьих Законов.

— А почему же Бог допускает создание таких гигантских кист расстройств и беспорядка? — спросил Эрнесто в порыве человеческой логики.

— Aх, мой друг, — ответил брат Клаудио, — каждый раз, когда мы спрашиваем тех, кто выше нас, почему Божественное Провидение не вмешивается в поле разума, испорченного злом, неизменным ответом является то, что Создатель требует, чтобы существа были свободны выбирать тот эволюционный путь, который кажется им наилучшим, будь то звёздный проспект или грязная топкая тропа. Бог хочет, чтобы все Его дети обладали своей индивидуальностью, чтобы они верили в Него, как могут, чтобы сохраняли вкусы и наклонности, сообразные с их способом существования, чтобы они трудились, как и сколько они хотят, и жили там, где им хочется. Он лишь требует — и требует со всей строгостью — чтобы уважалась и возвращалась справедливость. «Он воздаст каждому по делам его». По Законам Жизни мы получим то, что мы сделали, в соответствии с тем, что мы сделали, сколько мы сделали, и как мы сделали. В согласии с Божественными правилами, мы можем жить и радоваться присутствию друг друга, как типов выбора и чувств, которые мы выбираем. Но в любом сознательном плане, от самого низшего до самого возвышенного, ущерб, нанесённый ближнему, обида, причинённая другим, преступность и неблагодарность ведут к мучительному и неизбежному восстановлению в реестре принципов причинности, которое навязывает тяжкие наказания нарушителям. Мы свободны в развитии своих тенденций, в их взращивании и совершенствовании, но мы должны быть в согласии со Статусом Вечного Блага, статьи и параграфы которого устанавливают, что гарантии нашего собственного блага должны выполняться и поддерживаться во всеобщем благе и в бескорыстной поддержке себе подобных.

Группа достигла тёмных пределов странного поселения, там и тут стали появляться оборванные и безумные существа.

Невозможно было утверждать, что это были человеческие существа, подобные нищим, жертвам хронического недостатка, которых можно встретить на площадях земных городов. Эти обитатели огромного пригорода походили на особ, которых гордыня или равнодушие делали духовно отстранёнными друг от друга. Словно соединяясь с этим типом прохожих, другие выражали путешественникам свою иронию и презрение насмешливой мимикой или резкими окриками. Почти все они носили странные одежды, в стиле которых каждый подчинялся условиям и рангам, к которым, как они думали, они принадлежат.

На вопрос, заданный Фантини — поскольку Эвелина и он были единственными чужими в этой команде помощи — Клаудио заметил:

— Обычно тысячи братьев, укрывающихся на побережье, не принимают себя такими, какие они есть. Они так привыкли к притворству — впрочем, очень часто необходимому — в физическом опыте, что объявили себя обиженными истиной. Они прожили многие годы в телесной сфере, пользуясь определённой оценкой по причине своих внешних ценностей, с тщеславием выставляемых ими, и они не могут привыкнуть к тому, что убраны все воображаемые привилегии и обман, которыми они подпитывались… Это Нарциссы со своим застывшим в прошлом образом… Многие из них напрямую переходят из физической жизни в эту туманную область, которая простирается перед нами, а другие, тоже в большом количестве, стали населять, сразу после своего развоплощения, города по восстановлению и образованию, подобному нашему. Но по мере того, как они появляются такими, какими они есть на самом деле, без малейшей иллюзии, которой они украшали себя, чтобы скрыть своё истинное «я», они стали восставать против света Духовного Мира, который открывает нас такими, какие мы есть, один перед другим, и стали избегать наши сообщества, чтобы найти себе прибежище в долине теней, которую они сами и генерируют. Здесь, в полумраке, созданном их ментальной силой, с целью спрятаться, они подпитывают более или менее высокую степень проявлений паранойи, к которой они привыкли, часто предаваясь страстям, достойным сожаления, которые они напрасно стараются удовлетворить, вплоть до балансирования на грани безумия.

— Брат Клаудио, — захотела узнать Эвелина, — проникали ли вы уже в эти места, достигая самого дальнего пункта границы этой области?

— Я уже сопровождал многие группы братства и помощи, прибегая к различным машинам, чтобы достичь мест, весьма удалённых от нас…

— И что вы видели?

— Города, деревни, местечки и многочисленные племена, где Духи с развитым и сильным, но глубоко развращённым интеллектом господствуют над большими сообществами Духов, менее умелыми, чтобы контролировать ситуации. Правда, эти последние обычно так же развращены, как и первые.

Клаудио улыбнулся и поправил себя:

— Когда я говорю «развращённые», я ни в коем случае не сужу наших братьев, временно заключённых во мраке. Я лишь проясняю позицию этих больных друзей, для понимания той особы, которая недавно прибыла сюда из физической жизни. Кстати, мы считаем их такими же больными, что и наши братья-безумцы, которые находятся в больницах на Земле, кредиторы нашей самой большой нежности. И мы знаем, со странным почтением, что многие отцы и матери, многие мужья и жёны, дети и особы, любимые большим количеством спутников, заблудших в этих мрачных областях, проживают здесь из простой преданности, как тёмные герои, занятые в восхитительных апостольствах любви и самоотречения в пользу тех, кто закрылся в своих ошибках, чтобы привести их к необходимому восстановлению, готовя их к новым ожидающим их перевоплощениям. Эти странствующие рыцари доброты и терпения кажутся сведёнными к рабству во имя несчастных, кого они любят. Поэтому с высоты кафедры жертвы смирения, к которой они примкнули, им, наконец, удаются чудеса с неудержимой примерной силой.

Простой дом Амброзио уже вырисовывался на некотором расстоянии, когда Фантини, не желая терять нить размышлений, спросил ещё:

— Брат Клаудио, обычно многочисленны ли те, кто спасается чувственной преданностью лиц, наблюдающих за ними в тех местах?

— Вне всякого сомнения. Ежедневно большие и малые группы, состоящие из тех, кто желает обновления, прибывают к нам в центр восстановления.

— И остаются в городе на неопределённое время?

— Там, нет. За исключением нескольких вариантов, они остаются лишь на время, необходимое для рассмотрения нового перевоплощения, которое приведёт их к маске плоти, без которой, как они полагают, они не смогут продолжать свой путь вперёд, по тропам обновления. Между усталостью блуждания в тени разума и ужасом духовного света, которые, как они признают, они не могут выносить без долгой подготовки, они умоляют о получении от Божественного Провидения нового помещения в физическую оболочку, где они снова прячутся, сражаясь за исправление и шлифовку, временно скрытые в телесной форме, которая постепенно разрушается, снова давая увидеть то зло или добро, которым они сами стали во время воплощения. Снова получив взаймы новое тело, они оказываются обычно рядом с теми, которые были, в блуждании по прошлому, их сообщниками или близкими по типу долга и последующего искупления. Эти кандидаты на искупительное возобновление прошлого умоляют о получении средств против них самих, будь то в выборе домашнего окружения, не согласного с их идеалами, или в создании нового тела, которое очень часто, по их желанию, блокируется в выполнении некоторых своих функций, чтобы предостеречься от низших тенденций, которые в своё время облегчили им падение.

— Это значит, что они просят определённых ограничительных мер не в их пользу? — вмешался Фантини со своим привычным обострённым чувством рассуждения.

— Да, ограничительных мер. Поэтому на Земле мы на каждом шагу сталкиваемся с великими талантами, лишёнными возможности идти в направлении, которое они страстно желали придать своей судьбе… Это сильные умы, которые с очень раннего возраста оказываются заблокированными в получении академических пальмовых венков, по этой причине сдерживаемые жизнью на тёмных работах или простых нагрузках, будучи в длительном и мучительном подчинении, в котором они обретут смирение и уравновешенность, мир и умеренность: артисты, сдерживаемые в своих самых высоких чаяниях, тянущие за собой свои физические недостатки и другие запреты, временно являющиеся препятствиями для возможности их проявления, и под влиянием которых они перевоспитывают свои собственные импульсы в почтении и уважении к чувствам ближнего своего. Это женщины с глубокой чувственной способностью, привязанные к телу, которое вредит их внешности, уча их в ужасных конфликтах души, насколько уход от семейного очага или презрение к своим обязанностям материнства заставляет их страдать. Это ловкие и энергичные мужчины, которые носят в себе коварные и скрытые ограничения, запрещающие им органическую эйфорию во время физического ученичества, чтобы они могли создать разум понимания и милосердия глубоко в себе…

Чудесный разговор, который имел значимость незабываемого урока в сердцах слушателей, был внезапно прерван радушными объятиями Амброзио и Присцилы, которые ждали паломников на пороге дома.

Приветствия, благословения, пожелания, общая радость.

Религиозная служба в доме приобрела характерные особенности семейного изучения Евангелия в христианских домах на Земле.

Однако здесь, в этом простом жилище, был ценный труд, направленный на распространение духовной поддержки страждущим друзьям по соседству.

Двадцать две сущности, среди которых двадцать женщин и двое мужчин, прибыли из ближайшего великого тумана, чтобы послушать слова брата Клаудио, выказывая страстное желание спокойствия и преобразования.

Работы прошли по образцу евангельских собраний в миру, к которым прибавились спиритическое христианское направление, почтительный носитель более свободного толкования, и учения Господа.

В финальной фазе были проведены успокаивающие магнетические пассы и переданы разъяснительные и предупредительные послания.

Для Эрнесто и Эвелины появились возможности потрудиться, и они, по просьбе наставника, облегчили страдания двух сестёр-посетительниц, которые разразились слезами, услышав их комментарии.

Вся команда предавалась созидательной беседе в момент прощания, провожая скромных постоянных посетителей евангельского посева вне дома, когда появилась небольшая компактная группа Духов-насмешников и безумцев, выскочивших из тумана.

В воздухе повисли оскорбления, прерываемые гиканьем и оскорбительными ухмылками.

В основном обращаясь к двум новым сёстрам, Клаудио предупредил:

— Не волнуйтесь. Всё нормально…

— Трусы! Убирайтесь, убирайтесь отсюда![3] — прорычал один из нападавших зычным голосом, — нам не нужны проповеди, а тем более ваши советы.

Остановив поток оскорблений, Клаудио взял слово и громко, без малейшего волнения сказал:

— Братья!… Для тех, кто желает новой жизни во Христе, отныне мы — самые близкие из ваших спутников!… Придите к истинному освобождению! Соединимся во Христе!…

— Лицемеры!… — отреагировал тот же громоподобный голос, сопровождаемый взрывами иронического смеха многих из них, — нам нечего делать с вашим Христом!…Все вы нацепили маски! Вы все, как и мы, лишь прикрываетесь Богом!…Это мы можем призвать вас к свободе!… Бросайте свои глиняные крылья!… Ампутированные ангелы! Ряженые собаки!… Вы такие же люди, как и мы!… Если у вас есть мужество, перестаньте быть старыми болванами, нажимая на тормоза дисциплины, и будьте свободными, как мы!…

На этих последних словах банда двинулась по направлению к братской группе, но Клаудио, явно в молитвенном состоянии, поднял правую руку, и световая нить перерезала небольшое пространство, отделявшее нападавших.

Толпа поражённых злосчастных Духов остановилась. Некоторые из них упали наземь, словно подкошенные неукротимой силой, другие стали сопротивляться, изрыгая проклятия, тогда как остальные бросились бежать… Тем не менее, среди тех, кто устоял, один очень молодой человек вскричал с незабываемой интонацией:

— Эвелина!… Эвелина!… Это ты, здесь?… O, я жив, мы все живы!… Я хочу видеть Иисуса! Иисус!… На помощь! На помощь!… Я хочу видеть Иисуса!…

Взволнованный Клаудио уступил:

— Иди сюда!… Иди!…

Молодой человек вырвался из банды, двинулся в направлении, которое указал ему Клаудио, и через мгновение госпожа Серпа, дрожащая и потрясённая, увидела перед собой Тулио Манчини, того самого парня, которого она любила в своё земное существование, и который, как она полагала, пал во мраке самоубийства по её вине.