И продолжается жизнь... (Медиумическое произведение) Надиктовано Духом Андрэ Луиса

3 ДРУЖЕСКАЯ ПОДГОТОВКА

Фантини понял, что его собеседница почувствовала себя словно обыскиваемой взглядом, который он обратил на неё, и постарался успокоить её:

— Продолжим, донна Эвелина. Моё присутствие не причинит вам зла. Посмотрите на меня, я бы сказал, не любезно, а рассудительно. Я — старый калека, который мог бы быть вашим отцом, и знайте, что я смотрю на вас как на дочь…

Его голос, казалось, стал определённым образом затухать. Но собрав свою силу, он закончил:

— Вы представляете собой дочь, которую я хотел бы видеть на месте той, которая является моей дочерью.

Эвелина догадалась о нравственных страданиях, выделенных его словами, и исправила эмоциональное положение, говоря:

— У вас бы не было почти никаких мотивов, чтобы радоваться такой больной девушке, которой я являюсь. Но… вернёмся к моей теме, к исповеди.

— Не рассказывайте мне о грустных вещах…

— Отлично. У нас не так уж и много времени осталось.

И продолжила с насмешливой улыбкой:

— Говоря так искренне в месте, которое, возможно, является прихожей кончины для одного из нас, я желаю сказать вам, что меня расстраивает один лишь факт. У меня общие разочарования в отношении любого человека. Мой отец умер, когда мне едва исполнилось два годика; таким образом, вдова, моя мать, позже дала мне отчима; всё ещё будучи ребёнком, я была помещена в колледж монахинь, и после всего этого вышла замуж, чтобы, наконец, иметь мужа, совершенно отличного от того, о котором я мечтала… В вопросе романтики — трагедия… Один мужчина, достойный парень, из-за меня покончил с собой за шесть месяцев до моей свадьбы. Предваряя акт, который навязал ему смерть, он пытался покончить с собой в первый раз, когда увидел, что я предпочла его другому. Мне стало жалко его, и я постаралась снова сблизиться с ним, чтобы хотя бы утешить его. И когда мои чувства балансировали между бедным молодым парнем и мужчиной, за которого я вышла замуж, он сводит счёты с жизнью, пустив себе пулю в сердце… С тех пор любое счастье для меня словно свет, смешанный с тенью. Несмотря на огромную любовь к мужу, мне не удалось даже стать матерью. Я живу больной, неудовлетворённой, подавленной…

— Тем не менее, тем не менее! — заговорил Эрнесто, пытаясь найти какой-либо оптимистический выход из темы, — не стоит считать себя виновной. Если бы это не было по вашей вине, то молодой человек всё равно действовал бы точно так же, но другим причинам. Импульс самоубийцы сродни преступному импульсу…

Его голос снова ослаб, словно его разум отказывался от определённых воспоминаний, которые на память приводили его слова. Но, напоминая человека, который действует против самого себя, он продолжил:

— Это неизведанные закоулки души. Возможно, это кульминационные мгновения психических болезней, долгое время сдерживаемых в духе. Каждый из нас должен опасаться самоубийства и преступления, поскольку речь идёт о действиях, приводимых в движение бредом, который глубокие процессы ментального разрушения вызывают в любом, кто…

— Вы стараетесь успокоить меня благородством своего сердца, — задумчиво воскликнула Эвелина, — вы, конечно же, до сегодняшнего дня не знали такой острой проблемы, как эта, проблемы, которая расстраивает ваше сознание.

— Я?? — пробормотал смущённый Эрнесто, — не отсылайте меня в прошлое, во имя любви к Богу!… Я уже совершил множество ошибок, я страдал от множества обманов…

И чтобы повернуть тему, не вдаваясь в подробности, Эрнесто постарался улыбнуться с ловкостью зрелых людей, которые умеют использовать различные физиономические маски ради достижения определённых психологических эффектов, и добавил:

— Вы случайно не забыли молодого человека, покончившего с собой, несмотря на помощь, полученную в исповедальне? Не успокаивал ли духовный наставник ваше чувствительное и любящее сердце?

— Повторяю, что я всегда находила в исповеди своих мельчайших ошибок нечто вроде нравственной вакцины против более крупных ошибок. Поэтому в данном случае я не получила желаемого покоя. Допускаю, что если бы я так долго не колебалась между двумя мужчинами, я бы избежала этого бедствия. Достаточно мне вспомнить о несчастном Тулио, чтобы сцена его кончины ожила в моей памяти, и вместе с ней — комплекс вины…

— Не изнуряйте себя. Вы ещё очень молоды. Как рука, которая постепенно набивает себе мозоли в полевых работах, чувствительность также черствеет от жизненных страданий. Нет никаких сомнений, что если нам удастся выжить, благодаря резкому рывку, который мы намерены придать своему здоровью, мы увидим ещё множество самоубийств, много разочарований и много бедствий…

Госпожа Серпа задумалась на несколько мгновений и, оставляя впечатление человека, который намерен использовать ситуацию, чтобы смягчить внутренние раны, с намерением спросила:

— Вы, изучающий науки о душе, считаете ли вы с почтением, что после смерти мы встретимся с любимыми нами существами?

Фантини сделал благожелательный жест и сказал:

— Не знаю, почему, но ваш вопрос напоминает мне мысль старого Шекспира: «У несчастных лишь одно лекарство — надежда». У меня есть веские причины считать, что мы увидимся друг с другом, когда покинем этот мир. Однако я понимаю, что непрочность моего организма является силой, закрепляющей подобные убеждения. Замечали ли вы, что идеи и слова — это дети обстоятельств? Представьте себе, если бы мы находились в самом расцвете физического здоровья, крепкими и хорошо сложенными, на какой-нибудь общественной встрече, например, на балу… Малейшее понятие, связанное с темами, которые сегодня сближают нас с вами, было бы сразу же изгнано из наших рассуждений.

— Это верно.

— Мучительная болезнь даёт нам право прибегать к новым источникам и новым толкованиям касательно жизни и смерти. И в сфере новых заключений, которые ждут нас, я полагаю, что существование не заканчивается могилой. Мы приходим к воспоминанию о старом окончании любовных романов: «история заканчивается, а жизнь продолжается…». Плотская оболочка будет уничтожена. Но Дух продолжит движение вперёд, всегда вперёд…

— Думаете ли вы обычно о ком-либо, кого вы хотели бы найти в иной жизни?

Он таинственно улыбнулся и пошутил:

— Я, скорее, думаю о том, кого не хотел бы там встретить.

— Я не могу понять вашу игру слов. Несмотря на это, я спокойна, видя ту уверенность, с которой вы говорите о будущем.

— Вы не должна и не можете терять доверие в будущее. Вспомните, что именно христианин, по прямой линии от Учителя, восстал из могилы на третий день после своей смерти.

Госпожа Серпа не улыбалась. Её взор терялся вдали, в розовых облаках, которыми отсвечивало уже низкое Солнце, чувствуя себя, возможно, возбуждённой в глубинных силах своей веры этим неожиданным наблюдением.

После долгой паузы она снова взглянула на своего собеседника и стала готовиться к прощанию с ним:

— Что ж, господин Фантини, если есть иная жизнь, кроме этой, и если Божья воля хочет скоро увидеть наши страдания великого изменения, я полагаю, что мы увидимся и там будем добрыми друзьями…

— Если я смогу определить конец существования своего тела, я сохраню живой мысль о нашей новой встрече.

— Я тоже.

— Когда вы возвращаетесь в Сан-Пауло?

— Завтра утром.

— Вам уже назначено время операции?

— Мой муж решит этот вопрос с врачом. Но я думаю, что в течение будущей недели меня ждёт эта проблема. А вы?

— Я не уверен… Это вопрос ещё нескольких дней. Не хочу откладывать операцию. Я могу узнать название вашей больницы?

Эвелина подумала, подумала… затем сказала:

— Господин Фантини, мы с вами носители одной и той же болезни, коварной и редкой. Разве этого не достаточно для нашего с вами сближения? Без печали мы будем ждать будущего. И если вырвемся из этой трясины, то я уверена, что Бог дарует нам новую встречу в ином мире, которая также будет подчинена намерениям Провидения.

Эрнесто нашёл это забавным, и оба они вернулись в отель пешком, в молчаливом волнении.