И продолжается жизнь... (Медиумическое произведение) Надиктовано Духом Андрэ Луиса

11 ЭРНЕСТО ФАНТИНИ

Настал его черёд, и Эрнесто, слегка смущённый, занял место в аналитическом кресле. Наставник объяснил всё то, что раньше объяснил Эвелине, попросил его задавать вопросы и включил записывающее устройство.

В некотором стеснении, Фантини начал опрос:

— Могу ли я говорить так, как если бы я был действительно умершим, в чём все пытаются меня убедить?

Ментор улыбнулся, услышав эту фразу разумного материалиста, и мягко пояснил:

— Говорите всё, что желаете, но будьте уверены, что теория как если бы сейчас уже далека от вас. Мы действительно развоплощены, и находимся на пути встречи с самими собой…

— Наставник, если я оставил своё тело на Земле, хоть я того и не помню, не должен бы я вернуться в естественную среду Духа, обязательно обретя память того времени, когда я жил как свободный Дух, прежде чем снова надеть, среди людей, тело, от которого я освободился? Почему же этого не произошло?

— Кроме того, что это этап ученичества или исцеления, искупления или особого труда, существование в физическом теле — это также долгое погружение в магнетическую обусловленность, в которой мы действуем в мире, направляемые к тому, что нам предстоит сделать. В сфере сознания свободная воля присутствует нетронутой, принимая во внимание, что в любом положении воплощённое человеческое существо вольно выбирать свои собственные пути. Однако другие силы души в период воплощения ориентированы в направлении той или иной работы, согласно намерениям, которые она осуществила или была вынуждена осуществить.

Это определяет затмение предыдущей памяти, феномен, который является временным и более или менее долгим, в соответствии со степенью эволюции, которой мы достигли.

— Может, мы испытывали сильный гипноз во время своего пребывания на физическом плане?

— Да, в какой-то степени. Проход через материнское лоно, новое имя, выбранное семьёй, семь лет полусознания во флюидной среде родителей, начало детства, возвращение к отрочеству и проблемы зрелости, с обязанностями и ответственностью, вытекающими из этого, структурируют в нас — вечных индивидуальностях — новую личность, которую мы встраиваем в своё наследие опыта. Мы понимаем, что в отрезов времени, который следует сразу же за нашим развоплощением, глубинная память ещё герметично закрыта в недрах существа. Но всё это совершенно временно. Постепенно мы обретём контроль над нашими воспоминаниями…

— Вы хотите сказать, что в этом городе я всё ещё Эрнесто Фантини, человеческая личность с именем, навязанным мне в том существовании, которое я оставил, и исследование моей памяти остаётся на потом?

— Совершенно верно. Любой из нас находится здесь, задействованный в группах труда и обновления, в соседстве с физическим планом, под той же идентификационной картой, по которой нас знали. Пока мы не будем возведены, согласно нашим личным заслугам, к более возвышенным кругам очищения, мы остаёмся между Высшей Духовностью и Физическим испытательным сроком, действуя как совершенствующийся персонал, начиная с заточения в колыбели и вплоть до освобождения в духовной жизни, чтобы отправиться от свободы в духовной жизни к новому заточению в колыбели. Понимаете?

— Нас здесь исследуют в качестве того, чем мы были в совершённых нами действиях, в прошлом времени, которое ближе к нам…

— Ну вот.

— Мы являемся теми, кем мы были на нашей индивидуальной карте, вплоть до…

— Вплоть до того, как обстоятельства укажут нам на новое погружение в тело плоти, как неизбежное средство удовлетворения целям совершенствования, на которое мы все нацелены в сражениях вечной жизни.

— В общем, мы являемся теми, кем были, вплоть до своих морфологических особенностей?

— Нет, не совсем так. Морфологические признаки изменяются в зависимости от ментальных указаний. Это происходит обычным образом на Земле Людей, когда без больших трудностей наука изменяет элементы генетической машины человеческого существа, в согласии с психологическими импульсами, которые существо предоставляет, гармонизируя бином тело-душа. Кроме того, мы не имеем права упускать из виду многообразные службы пластической хирургии, уже осуществляющей чудеса над плотской оболочкой людей, когда эти люди заслуживают благодеяний, которые предоставляет им земная наука, щедрая и оптимистичная.

Фантини был приятно удивлён ментальной ловкостью, с которой Наставник умел давать разъяснения, в которых так нуждался его разум, изголодавшийся по свету.

— Дорогой друг, — заговорил он. — Хоть тема, которую я хочу затронуть, была уже объектом нашего разговора с братом Клаудио, я всё же хотел бы знать ваше мнение… Я слышал, что умершие, и очень образованные умершие, проводили годы и годы мучений в низших зонах, прежде чем вновь обрести ясность и спокойствие. Почему со мной этого не произошло, если я действительно развоплощён и осознаю все ошибки, которые я ношу в себе?

— Состояние страдания, на которое вы ссылаетесь, касается разума, а не места. Многие из нас, развоплощённых, должны переносить трудные моменты в местах, отражающих наши собственные внутренние потрясения. Эта аномалия может длиться долго, в соответствии с нашими склонностями и необходимыми усилиями, нацеленными на приём нас несовершенными, как мы есть, хоть мы и осознаём необходимость совершенствования, которое законы жизни устанавливают для нас. Пока что мы являемся сознаниями-должниками или примерами недостаточной эволюции перед лицом Высшей Жизни, воодушевлёнными долгом убирать свои недостатки с помощью достойного и постоянного труда. Пока мы остаёмся добычей неуравновешенности после развоплощения, неуравновешенности, которое всегда усиливается нашим несогласием или нашим возмущением, нашей гордыней или нашим отчаянием, угрожая безопасности других, мы, конечно же, будем помещены или задержаны в зонах, соседних с зонами проявления расстройств или конфликтов, подобных нашим, как умалишённые, сдерживаемые в стороне от семейной среды для прохождения курса лечения.

— Значит, идеи наказания Божьего…

— Это нормально, когда мы к нему присоединяемся, пока не поймём, что Божественное Провидение правит нами с помощью мудрых и бесстрастных законов. Каждый из нас сам себя наказывает, применительно к статьям Высшего Статуса, которые он нарушил. Вечная Справедливость функционирует внутри каждой человеческой сущности, делая так, чтобы ответственность была пропорциональна степени знания…

— Наставник Рибас, как определить этим способом ад, придуманный религиями Планеты?

— Вернём это к теме, касающейся нас, поскольку для миллионов душ ментальный дискомфорт, которому они предаются, находясь рядом с другими в тех же условиях, абсолютно сравним со страданием теологического ада, придуманного человеческим верованием. Однако, чтобы быть точными, и храня в памяти неоспоримый факт, что Бог никогда не оставляет нас, ад должен рассматриваться как хоспис, где мы дорого платим за последствия своих ошибок. Легко понять, что сектор пространства, где мы находимся в этой прискорбной ситуации, отражает злополучные ментальные ситуации, которые мы создаём и проецируем вокруг себя.

— Я позволю себе углубить свои вопросы, поскольку внутренне я убеждён, что не заслуживаю щедрости, с которой вы меня принимаете… Здесь я пользовался спокойствием, которого не ожидал, если учесть, что я ношу в себе болезненную проблему сознания…

— Одной из функций нашего Института является именно поддержка развоплощённых братьев, прибывающих сюда, без малейшего ущерба для их нравственной целостности, которые несут в себе комплексы виновности, способные втянуть их в более важные проблемы. Помощь, предоставляемая нашим Институтом, там более эффективна, что человеческая сущность верит в возможности превзойти свои личные слабости. Ваша психологическая структура придала вам иммунитет против бреда, который бьёт по множеству людей добрых и достойных, которые иногда вынуждены проводить долгие периоды времени в искупительных скорбях крупных домов для умалишённых. Мы о них мы говорили, они исцеляют расстройства, в которые люди часто впадают из-за того, что придали неправильное направление любви, которой они подпитывались.

Рибас сделал короткую паузу, улыбнулся и продолжил:

— Но даже так, несмотря на вашу замечательную степень сопротивления, вы не уверены в результатах своих собственных действий, и должны приготовиться противостоять им.

— Пожалуйста, объяснитесь.

— Мы хотим сказать, что вы должны быть спокойны, когда предстанете перед теми, кого оставили на Земле, с тем, чтобы вы могли понять себя и их… В физической сфере мы часто слышим утверждение, согласно которому необходимо быть мужественными, чтобы видеть умерших и слышать их!… Здесь ситуация не отличается от ситуации с теми, кого мы называем живыми. Обычно такие, как мы есть, мы после развоплощения следуем подготовительным курсам понимания для нахождения необходимого, чтобы увидеть живых и снова слушать их, без ущерба ни для них, ни для нас…

Эрнесто направил глаза вглубь своих орбит, когда услышал подобные предостережения. Крупные слёзы потекли по лицу, он стал на колени перед наставником, словно напуганный ребёнок, страдающий от давления невидимых пружин, вынудивших его извлечь из себя идеи вины, которые он держал в уголках своей души, и вскричал:

— Наставник, я думаю, я совершил лишь одно преступление. Но его достаточно для создания ада в моём разуме. Вот уже более двадцати лет, как я убил своего друга. И с тех пор у меня не было ни капли покоя… Я знал, что он интересуется моей супругой, вооружённый недостойными намерениями, стоявшими за его действиями и жестами… Я видел, как он осматривал мой дом во время моего отсутствия… Иногда я ловил неуместные фразы, выходившие из его рта, адресованные той, кто носила мою фамилию… Однажды я уловил во взгляде своей спутницы чувственную склонность к врагу моего спокойствия, и ещё до того, как подтвердились мои опасения, я воспользовался моментом, который показался мне благоприятным, и взял на мушку во время охоты на перепелов… Я выстрелил и, достигнув своей цели, спрятался в зарослях, пока другой наш спутник, поскольку на охоте нас было трое, не подал знак тревоги, обнаружив труп… Но жертва упала таким образом, что гипотеза о несчастном случае касалась всех присутствовавших там людей… Сражённый своим преступлением, я с облегчением принял ложную интерпретацию несчастного случая… Но я уже не мог найти покоя внутри себя… Он, человек, которого я убрал, был женат, как и я, и у меня не хватило смелости навестить его семью, которая позже покинула место этого ужасного события, стараясь забыть всё любой ценой… Но это забытьё ко мне так и не пришло… Смерть, которую я спровоцировал, казалось, внесла опасного врага в мой дом… С того мучительного эпизода я стал чувствовать его присутствие в своём доме, он словно недвижимой тенью обращался ко мне со всей своей иронией и оскорблениями, хотя другие люди ничего этого не замечали… Я признаю, что в своём семейном кругу я был прикован к нему, как если бы несчастный становился более живым и более сильным с каждым прожитым днём… Редкой была ночь, когда бы я не боролся с ним в сновидениях, вплоть до операции, которая привела меня сюда… Я проснулся, словно прервав смертельную дуэль, чтобы продолжать видеть его глазами воображения, деля с ним свою повседневную жизнь!… O, наставник Рибас! Наставник Рибас!… Скажите, во имя Бога, есть ли лекарство для меня?!… После смерти я надеялся найти место наказания, где демонические силы заставили бы меня платить за ошибку, которую я скрыл от правосудия Земли. Но вместо этого я пользуюсь внешней защитой, которая только усиливает моё внутреннее мучение!… O!… друг мой, друг мой, что станет со мной, если я не смогу больше выносить это?

Говоря это, Фантини сжал наставника в своих объятиях, всхлипывая, как растерянный ребёнок, прося приюта.

Наставник привлёк его к своей отцовской груди и стал утешать:

— Успокойся, сын мой!… Все мы Духи вечные, и Бог, наш Отец, не оставит нас без поддержки.

Глаза Рибаса наполнились слезами, которые не могли стечь по его лицу. Можно было подумать, что он, компетентный руководитель, лично испытал подобные муки совести. Он провёл рукой по его усталой голове, нашедшей приют на его коленях, и просто заключил:

— Справедливость Божья не приходит без помощи милосердия. Доверимся же Ему!…

И без дальнейших промедлений взволнованный духовный друг встал, затемнил дежурное зеркало и закончил сеанс.