И сердце пополам

= 14

С Тошиным они жили до следующей осени. Со второго курса Тёме выделили койко-место по соседству, а Глеб вновь остался один.

Освоился тогда Тошин очень быстро. Не сказать, что обнаглел в конец, но от первоначальной застенчивости вскоре ничего не осталось.

Первое время Тошин и правда здорово мешал — шумный он, этот Тёма, суетливый, малость беспардонный. Своё, моё, чужое — для него таких понятий не существовало. Разве что зубной щёткой Глеба не пользовался, а в остальном — полнейшая простота нравов.

Но потом Глеб к его манере привык и даже скучал немного, когда тот съехал. Весело было с ним. Тошин вечно фонтанировал всякими дурацкими идеями, а иногда и не дурацкими.

Вот и сейчас они вдвоём ломали голову, как познакомиться с дочкой Фурцевой так, чтобы это выглядело чистой случайностью.

Будь он один, Глеб даже и думать о таком не стал бы. Во-первых, не мастер он плести интриги, продумывать тактические схемы, моделировать ситуации. Ему бы что попроще. И хотя опыт знакомства и общения с девушками имел немаленький, но всё всегда происходило как-то легко и естественно, изобретать ни разу ничего не требовалось. А Тошин, хоть и не Макиавелли, конечно, соображал всё же лучше.

А во-вторых, сама затея до сих пор казалась Глебу безумством, пусть Тёма и уверял, что это очень даже жизненный вариант.

Поколебавшись, Глеб решил, что можно просто попробовать. Посмотреть, что получится, а не захочется — так никто же и не заставляет доводить дело до конца.

Ну и ещё был в этом какой-то азарт, что ли. Или интерес, отчего обыденная и однообразная жизнь заиграла новыми ощущениями.

Вчера они с Тошиным сбежали с последней пары и рванули на Халтурина, к художественному училищу. Сначала сидели в павильоне-забегаловке, удачно притулившемся к троллейбусной остановке, как раз напротив центрального входа училища, ровно через дорогу.

Долго сидели — съели по два пирожка с печенью, кофе обпились, обсудили красотку с рекламного щита, рассмотрели тщательно здание художки. Оно старинное и с точки зрения архитектуры очень любопытное, потому что стилей всяких понамешано, а смотрится внушительно и красиво.

Потом решили наведаться в само училище. Точнее, Глеб решил — ему надоело торчать на высоком табурете с крохотным сиденьем и пялиться неотрывно в окно. А Тошин протестовал:

— Ты приметный. Она тебя пропалит, и вся наша затея накроется медным тазом.

— Да с чего она меня пропалит? Она меня не знает, я для просто незнакомое лицо в толпе.

— Ой да ладно прибедняться, будто сам не знаешь, что на тебя вечно девки оглядываются.

— Короче, или идём в художку, или я поехал в общагу.

Они вошли в вестибюль училища, который оказался несравненно меньше, чем у них в универе. Очевидно, ещё шли занятия, так как кроме охранницы на входе, которая пропустила их без особых возражений, в вестибюле болталось человек пять.

— Ну смотри, незнакомое лицо, — немного разозлился Тёма. — Сам будешь виноват, если она тебя заметит, узнает и потом пошлёт.

— Да плевать, — отмахнулся Глеб. — Я бы вообще лучше б вон с той блондиночкой признакомился.

У стенда и правда крутилась стройная блондинка в короткой кожаной юбочке. Она, словно почувствовав заинтересованность Глеба, сразу оглянулась.

— Зачётная, — согласился Тошин.

Девушка оглядела их обоих: Тёму — бегло, Глеба — оценивающе.

Через несколько минут они узнали, что Алина — так звали девушку — учится здесь на втором курсе на дизайнера. У неё вообще-то есть парень, но он немного надоел, а вечером и даже уже сейчас она абсолютно свободна, планов никаких. Фурцеву она знает, конечно. Тоже на втором курсе учится, только на живописи. Есть ли у неё имя? Сашка. Какая она? Ну… такая, короче. Ай да никакая. Ну вот реально ни-ка-кая. Обычная ботанша, скучная и немного с приветом. Ни с кем не общается. Даже с такими же ботанами, как сама. В какой группе учится? В 2-А. Есть ли у неё парень? Издеваетесь? Разве у такой может быть парень? Разве на такую кто-то посмотрит? Ну разве что фрик какой-нибудь. А зачем им Фурцева? Просто так? Ну ладно.

Глеб не возражал бы пойти прогуляться с Алиной прямо сейчас — она так многообещающе на него смотрела, облизывала быстрым язычком пухлые губы, а ноги у неё вообще отпад, но Тошин не дал. Оттащил в сторону, зашептал сердито:

— Блин, да нагуляешься ещё. Никуда эта Алина не денется. А тебе надо посмотреть, как выглядит дочь Фурцевой.

— Да не нуди ты.

— Я же для тебя стараюсь.

Перед Алиной пришлось извиниться, но номер телефона Глеб у неё всё же взял. Алина ему мило улыбнулась, стрельнула злым взглядом в Тошина и удалилась, покачивая бёдрами.

— Не, она, конечно, симпотная. Но видно же сразу, что коза, — фыркнул ей вслед Тошин. — Стерва каких поискать.

— Много ты понимаешь.

— Куда уж мне.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Когда тишину прорезал громкий, дребезжащий звонок, оба вздрогнули — отвыкли уже. В универе пары начинались и заканчивались просто по времени.

— Блин, как в школе, — хохотнул Тёма. — Давай, что ли, хотя бы куда-нибудь скроемся, чтобы она нас всё же не спалила.

Они отошли вглубь вестибюля и встали за широкой квадратной колонной, откуда просматривались и лестница, и гардероб. Не прошло и минуты, как вестибюль заполонили юные художники.

Тошин заметно напрягся, сосредоточился, прильнул к колонне, осторожно выглядывая из-за угла. Глеба же, наоборот, разобрал смех. Эти шпионские игры — оно забавно, конечно, но как-то глупо. Прямо детский сад какой-то.

Толпа постепенно схлынула.

— Может, проглядел я её? — озадаченно бормотал Тёма. — Или не было её сегодня? Надо было у той козы, Алины, побольше расспросить…

Глеб стоял, привалившись спиной и затылком к колонне. Руки сунул в карманы, он молчал, но всем своим видом показывал, как ему скучно.

— Блин, зря свалил с философии… — выругался Тошин. — Похоже, точно её сегодня не было.

— Ну и пойдём тогда. Может, вызвоним эту Алину и в какой-нибудь кафешке засядем? Пусть подругу позовёт.

— Ну, неплохо так-то. Можем, в «Домино»…

— В пиццерию? Неее, увольте. Хоть куда, только не в пиццерию…

— Что, наелся пиццы? — усмехнулся Тошин. Он тоже уже расслабился, шагнул из-за колонны и вдруг резко отскочил назад. — Тихо! Вон она! Вишь, у гардероба стоит?

— Угу.

Девушка, больше похожая на подростка, вытягивала пуховик из окошка гардероба.

И правда, она никакая: тёмно-русые волосы стянуты в небрежный хвост, лицо самое обычное, блёкленькое такое, увидишь и в ту же секунду забудешь, сама одета в безразмерный свитер горчичного цвета и тёмные широкие джинсы, на ногах — ботинки на плоской подошве.

Девушка надела тёмно-зелёный пуховик, в котором утопала, замотала шею длиннющим шарфом, сверху нахлобучила вязаную шапку колпачком.

Глеб приуныл.

Такие девочки ему не то что не нравились, он их вообще как противоположный пол не воспринимал.

— Смотри-смотри, Глебыч, на свою суженную, — прыснул Тёма.

— Тоха, не хочу я с ней знакомиться. Она же просто караул!

— Да ладно тебе. Ну не модель, да. Но объективно — не кривая, не косая, не уродливая.

— Не нравится она мне. Чучело какое-то.

— Ну тебе ведь на ней не жениться, так что выдохни.