Император гнева

15

АННИКА

Когда просыпаюсь во второй раз, уже светло.

Я одна.

Моргаю, прогоняя сонную пелену. Не чувствуя никого за спиной, переворачиваюсь, почти ожидая, что он будет там. Но в постели только я, а утренний солнечный свет проникает сквозь шторы в спальню Кензо.

Закрываю глаза, снова погружаясь в подушки.

Святой. Чёрт.

Какой бы ни была прошлая ночь, она была… невероятно насыщенной. Это было за гранью понимания и всего, о чем я когда-либо осмеливалась мечтать.

Это было чертовски вкусно.

У меня немного болит голова; это затяжной подарок от непристойного количества водки, которое выпила вчера вечером ровно за двадцать минут. И я знаю, что была еще не совсем трезвой, когда случилось то, что случилось.

Но я ни о чем не жалею.

Да, Кензо, возможно, высокомерный, ходячий придурок, у которого проблемы с самоконтролем. Возможно, мы даже не очень-то нравимся друг другу. Но если я собираюсь законно состоять в браке с кем-то — особенно с кем-то, кто склонен к собственничеству и, как мне кажется, будет последним человеком на Земле, который согласится с тем, что я «ищу кого-то на стороне», — то, полагаю, чертовски здорово, что у нас, похоже, фантастическая физическая совместимость.

В каждой бочке мёда есть ложка дёгтя, и всё такое.

Я сажусь в постели, морщась от очередной пульсирующей боли в висках. Затем напрягаюсь и осторожно раздвигаю ноги.

Чёрт, как же больно. Как будто… везде, но особенно между ног. Я раздвигаю их шире, отводя простыню от своего обнажённого тела, чтобы взглянуть на себя.

Что за чёрт…

Похоже, я провела девять раундов в клетке с профессиональным бойцом. Или, может, с чёртовым тигром.

На мне остались следы от когтей, чёрт возьми. Синяки покрывают грудь, бедра, задницу и ляжки, а когда я подношу руку к болезненному месту на шее, чувствую там еще больше синяков. Я стискиваю зубы и оглядываюсь через плечо, морщась при виде чертового следа от укуса.

Ладно, прошлая ночь была безумно хороша. Но я не знаю, переживу ли еще один подобный сеанс с ним.

Думаю о том, что на мне вообще-то нет одежды, когда спускаю ноги с кровати. Там моё свадебное платье, но я его нигде не вижу. Кто знает, что Кензо сделал с ним после того, как снял с меня прошлой ночью.

Пока я спала.

Что-то порочное, тёмное и запретное вспыхнуло во мне, когда осознала это. Этот мужчина раздел меня догола, пока я спала.

Он мог сделать что угодно.

Часть меня задаётся вопросом, сделал ли он это, хотя он сказал, что нет.

…И ещё более извращённая часть меня возбуждается от мысли, что у него это может получиться.

Тебе нужна помощь, черт возьми.

Встаю с кровати и начинаю заворачиваться в одеяло. Затем замечаю стопку сложенной одежды на краю кровати, которая, как я предполагаю, предназначена для меня: спортивные штаны и толстовка. Уже по одному их виду понимаю, что буду в них плавать.

Но все же это лучше, чем разгуливать там голышом.

Ничего такого, чего бы он не видел, но, опять же, я не уверена, что переживу, если он решит устроить второй раунд сегодня утром.

Как бы хорошо это ни звучало, честно говоря…

Я прогоняю эту мысль, когда захожу в ванную Кензо и включаю душ. Вода сначала обжигает, когда каскадом льется на мое покрытое синяками тело, но я забываю о брызгах — мои соски говорят "черт возьми, нет" этому. Но когда меня окутывает тёплый пар, боль и ломота постепенно проходят.

Три таблетки аспирина и быстрое вытирание полотенцем — и я надеваю огромные спортивные штаны и толстовку с капюшоном, которые, уверена, принадлежат ему. С другой стороны, огромный капюшон действует как гигантская мешковатая водолазка, скрывая жуткие синяки на моём горле.

Хотя… Что-то подсказывает мне, что он хотел бы их увидеть. Как зверю нравится чувствовать свой запах на тропе. Или королю-завоевателю нравится водружать свой флаг на вражеском дворце.

Когда выхожу из спальни Кензо, до меня доносится запах сладкого, ароматного кофе. Я начинаю приближаться к нему, но внезапно подпрыгиваю, когда высокая темная фигура угрожающе выходит из дверного проема в помещение, похожее на какой-то кабинет.

Такеши смотрит на меня сверху вниз, выпячивая подбородок.

— Доброе… утро? — бормочу я, хмуро глядя на него.

Брат Кензо не в восторге от меня. И не думаю, что то, что я проколола его шины, когда думала, что они принадлежат Кензо, улучшило его мнение.

— Доброе утро, — ворчит он, ещё сильнее хмурясь. — Я получил электронное письмо с просьбой спланировать доставку мотоцикла, который я не покупал.

Я сдерживаю желание улыбнуться.

— Да?

Имею в виду, что Такеши, может, и не любит меня, но я не в ладах с его братом, а не с ним. А поскольку Хана оказалась такой чертовски классной, а Такеши — её близнец…

Скажем так, пока мы были в Монреале, до того, как у меня разрядился телефон, я, возможно, сделала небольшую покупку в качестве мирного жеста.

— Да, — Такеши хмурится. — Kawasaki ZX10R.

— Ого, — задумчиво киваю я. — Довольно милая тачка.

Я не просто заменила ему шины.

Я купила ему новый мотоцикл. Либо пан, либо пропал, верно?

Такеши смотрит на меня, скрестив мускулистые руки на широкой груди.

— Твой приёмный отец заплатил за него?

— А твой за твой последний мотоцикл?

— Я сам зарабатываю, ведьма, — холодно огрызается он.

— Забавно. Я тоже.

Он кривит губы.

— Не пытайся купить мою преданность.

Я вздыхаю.

— Я ни хрена не покупала. Это было извинение. — Пожимаю плечами. — Мне не следовало возиться с твоим мотоциклом. Я была зла.

— И что?

Боже, неужели с братьями Мори все непросто?

— И мне жаль. Действительно. Это было дерьмово с моей стороны.

Такеши еще мгновение пристально смотрит на меня. Я киваю на телефон в его руке.

— Видишь, он идёт с новым креплением выхлопной трубы от Акраповича?

Такеши приподнимает бровь. На секунду его обычная маска жестокости и кровожадности слегка спадает, и я даже успеваю уловить что-то вроде «впечатления».

— Ты разбираешься в мотоциклах?

Я киваю.

— Ага.

— Почему, потому что ты, чёрт возьми, их крадёшь?

— Ага.

Он ухмыляется.

— Я имею в виду, отчасти.

— А что ещё? — рычит Такеши.

— Что меня не ловят, когда их краду, потому что я ещё и умею ездить.

Уголки губ Такеши слегка приподнимаются.

— Из-за чего ты злилась? В больнице.

Я молчу.

— Мой брат?

Отвожу взгляд, и он усмехается.

— Да, он хорош в этом, — ухмыляется он. — Затем Такеши выдыхает. — Ладно, это чертовски классный мотоцикл.

— Не за что.

— Я не благодарил тебя. Хотя было бы неплохо, если бы его доставили в Киото, а не сюда.

— О, ты возвращаешься в Киото?

Такеши широко улыбается, вскидывая брови.

— Чёрт. Это будет хорошо.

— Что, чёрт возьми, случилось?! — холодно бросаю я, врываясь на кухню.

Кензо поднимает взгляд от чашки кофе, которую пьёт, сидя за стойкой, и хмуро смотрит на меня.

— Да? Я могу тебе помочь?

— Киото?! Я не собираюсь переезжать в чёртов Киото.

Он медленно выдыхает.

— Ну, я переезжаю, а ты моя жена. Так что…

— Так что иди на хуй, — бросаю в ответ. — Я не поеду.

— Ты можешь поехать сама, или я могу тебя привезти. То есть, ты можешь поехать со мной добровольно, или я могу заставить тебя.

— Как ты заставил меня прошлой ночью?

Ладно, это дешевый прием. И дерьмово это говорить, когда мы оба были так увлечены тем, что произошло прошлой ночью, включая применение силы, а он прижал меня к полу и продолжал, даже когда я сказала "нет".

— Что ты сказала? — рычит Кензо с предупреждающей ноткой в голосе. Я игнорирую её.

— Я была пьяна в стельку, и ты это знал, — огрызаюсь я. — На ум приходит фраза «воспользоваться ситуацией», не так ли?

— Конечно, нет, — холодно отвечает он, вставая со стула, и от этого у меня внутри всё сжимается. — И мне не нравится, когда меня в чём-то подобном обвиняют.

Я смущённо сглатываю. Да, я переступила черту приличий.

— Ну…

— Ну, ничего, — выплевывает он, бросаясь ко мне и нависая надо мной. — Ты не спала.

— И ты только что залез в мою постель.

— Технически, — он хватает меня за запястье, — Это моя кровать, и женатые люди, как правило, делят ее.

Я дергаю свою руку.

— Отпусти меня.

— Нет. Не раньше, чем ты признаешься, что прошлой ночью кончила, как жадная маленькая шлюшка, на мой член. Несколько раз.

Я опускаю взгляд, моё лицо горит.

— Ну?»

Я пожимаю плечами.

— Я жду.

— Прекрасно, — бормочу я, отчаянно краснея. — Отлично. Это было… хорошо.

— Я не об этом спрашивал.

— Хорошо, я…

— Ты будешь смотреть на меня, когда разговариваешь со мной, принцесса.

Я киплю от злости, скрипя зубами, поднимаю на него взгляд. В ту минуту, когда встречаюсь взглядом с его великолепными черными глазами, вся моя пылкая дерзость улетучивается.

— Ладно, ладно, — шепчу я.

— Ладно, ладно, что?

Боже мой, он собирается заставить меня сказать это ему в лицо.

Мудак.

Делаю глубокий вдох, расправляю плечи.

— Ладно, ладно, — выдыхаю я. — Я кончила, хорошо?

— Как?

Кензо просто улыбается, приподнимая бровь.

— В любое время, принцесса.

— Как… как…

— Начинается на «Ж», рифмуется с «маленькая шлюшка»…

Бросаю на него испепеляющий взгляд.

— Я кончила, — мрачно бормочу я. — Как жадная маленькая шлюшка.

Он выжидающе приподнимает бровь, и я вздыхаю.

— Несколько раз.

— Хорошая девочка.

Он отпускает моё запястье, и я отдёргиваю руку, пытаясь подавить щемящее чувство, которое испытываю, когда меня так называют.

Кензо поворачивается и идет обратно к своему кофе.

— Ты не воспользовался презервативом.

Он отхлебывает из своей кружки, не глядя на меня.

— Я этого не делал.

— Ну?!

— Ну и что?

Я смотрю на него с открытым ртом.

— Ну, беременность — это нормально! — Огрызаюсь я. — И кто, черт возьми, знает, что я могла от тебя подцепить!

Он свирепо смотрит на меня.

— Взаимно.

Я смотрю на него в ответ.

— У меня нет никаких ЗППП. Придурок.

— Ну, я этого не знаю.

— А я знаю! — выпаливаю я. — Что касается тебя, кто знает, где ты засовывал эту штуку.

— «Эта штука» не любит, когда её так называют, — хмурится он.

— Честно говоря, мне плевать. И, пожалуйста, не говори мне, что ты дал имя своему члену.

— Я не давал, — бормочет он. — Это относится и к “этой штуке”.

Я закатываю глаза.

— Хочу сказать, кто, черт возьми, знает, где ты был.

— Да, — шипит он. — И в этом нет ничего плохого.

Я морщу нос.

— Я действительно не хочу об этом говорить.

Кензо фыркает.

— Нет, знаешь что? Думаю, нам стоит. А как насчет тебя? Где ты была?

Бросаю на него испепеляющий взгляд.

— Ты придурок.

— И ты уходишь от ответа.

— Поверь мне, — бормочу я. — У меня нет никаких венерических заболеваний. Хорошо?

В этом легко убедиться, если ты спал только с одним человеком и сдал анализы после того, как тебе удалось от него сбежать.

Кензо закатывает глаза.

— Ты что, пытаешься убедить меня, что ты девственница в тридцать три года?

— Отвали, — бормочу я, отворачиваясь от него.

— Дай мне список.

Я поворачиваюсь обратно.

— Извините?

— Список.

— Кого?

Его лицо мрачнеет.

— Всех мужчин, с которыми ты была.

У меня отвисает челюсть, когда я смотрю на него с яростью в глазах.

— Ты блять серьезно сейчас?

— Похоже, что я шучу, принцесса?

Я разворачиваюсь, чтобы уйти. Внезапно он хватает меня за руку и резко дергает назад.

— Ну и хрен с тобой. Давайте не будем забывать, что здесь есть две вещи. Ты — моя жена, чтобы остановить войну…

— Я…

— Но ты будешь такой, какой я захочу, — тихо шипит он. — В качестве наказания.

— За что? — Я огрызаюсь. — Что у меня была долбаная сексуальная жизнь до тебя?

Его челюсть сжимается.

— Нет. За то, что, черт возьми, накачала меня наркотиками и обокрала.

Я вздрагиваю от неприкрытой злобы в его глазах, устремленных на меня.

— Ч-что это влечет за собой? — Бормочу я.

Губы Кензо кривятся. Я дрожу, когда он наклоняется и шепчет мне на ухо.

— Все, что захочу.

Пытаюсь, но не могу игнорировать пульсирующую потребность, которая зарождается у меня внутри.

— Так что, ты хочешь снова меня трахнуть? Это то, к чему всё идёт?

Он тихо усмехается про себя, отстраняется, качает головой и смотрит на меня с удивлением.

— Такая жадная и нетерпеливая.

Моё лицо заливается краской.

— Это было сказано как оскорбление.

— Это прозвучало как отчаяние и нужда, но ладно.

— К чёрту. Тебя, — огрызаюсь я. — Как насчёт этого: жёсткий отказ.

— От чего?

Я самодовольно улыбаюсь.

— От секса. Я буду твоей женой на людях, но и только. Наслаждайся своими синими яйцами, потому что ты ничего не получишь от…

Он притягивает меня к себе, разворачивает и прижимает к кухонному островку позади. Мои бедра сжимаются сильнее, когда он нависает надо мной и обхватывает челюсть, поднимая лицо к своему в этой возмутительно собственнической, доминантной манере, которая…

Творит со мной чудеса.

— Вот что сейчас произойдет, — тихо говорит он. — Ты скажешь это снова.

Я сглатываю.

— Что именно скажу?

Его улыбка говорит сама за себя. Я качаю головой.

— Этого не будет.

— Так и есть. Признайся, что прошлой ночью ты кончила на мой член, как маленькая жадная шлюшка. Несколько раз.

Я свирепо смотрю на него. Он ухмыляется в ответ. Напряжение нарастает между нами, пока, наконец, я не могу больше выдерживать его свирепый взгляд.

— Ладно, хорошо, — бормочу я. — Как скажешь. Да, я испытала оргазм.

— Еще раз, это был не мой вопрос. — У меня перехватывает дыхание, когда он наклоняется, его глаза разрезают меня на две части. — Скажи это.

Мое лицо вспыхивает, когда что-то непонятное сжимает меня изнутри.

— Я… — Румянец разливается и темнеет. — Часто кончала прошлой ночью, — шепчу я.

— Как?..

Пытаюсь отвести взгляд, но он крепче сжимает мой подбородок, заставляя смотреть ему в глаза.

— Как жадная маленькая шлюшка, — хрипло шепчу я.

— Где?

О боже, он не может быть серьёзен.

— Где, принцесса?

Облизываю губы, моё дыхание учащается.

— На твоём члене.

От этих слов я таю, а между бёдрами разливается жар. Кензо ухмыляется, на его лице появляется высокомерное и торжествующее выражение. Но он не отстраняется. Его рука не отпускает мой подбородок, крепко удерживая его.

— Хорошая девочка.

Чёрт возьми, как же хорошо.

Я и раньше была влажной.

Теперь промокла насквозь.

— Держу пари, эта маленькая киска сейчас влажная и чертовски мокрая для меня, не так ли?

Я уже дрожу; когда чувствую, как его другая рука скользит по бедру, по моей коже бегут мурашки. Его пальцы ловко проскальзывают под подол мешковатой толстовки, дразня голую кожу, пока он медленно скользит по животу.

Он наклоняется к моему уху. У меня невольно перехватывает дыхание, когда я чувствую, как его рука скользит за пояс спортивных штанов.

— Давай… Выясним.

Его теплая ладонь прижимается к моей коже, а большая рука опускается в спортивные штаны. Все тело дрожит, и я сдерживаю стон, когда его прикосновения опускаются все ниже и ниже. Медленно его толстый палец скользит по моему набухшему клитору и проникает между губ.

Мир размывается по краям, и я стону, цепляясь за столешницу позади себя. Бёдра начинают двигаться сами по себе, толкаясь вперёд, пока его палец дразняще скользит вверх и вниз по моим губам.

— Какая чертовски грязная киска.

Я стону, втягивая воздух сквозь стиснутые зубы, когда он внезапно погружает в меня палец. Это не три пальца, как прошлой ночью. И они далеко не такого размера, как его член.

Но это всё равно чертовски приятно.

Кензо погружает палец внутрь, поглаживая точку G, и я начинаю извиваться между ним и столешницей. Моё дыхание становится прерывистым и тяжёлым, я сжимаюсь, и мои глаза закатываются.

— Ты хочешь, чтобы я снова тебя трахнул, принцесса? — Кензо дышит мне в ухо.

Он прикусывает мочку, прежде чем его губы опускаются на шею. Там у меня всё ещё чертовски болит, но мне всё равно. Я жажду боли, когда он прикусывает, оставляя синяки поверх синяков, пока его пальцы входят и выходят из меня.

— Этого хочешь, не так ли? Ты хочешь, чтобы я раздвинул твои ноги и глубоко вошёл своим толстым членом в твою красивую розовую киску, пока ты не кончишь на меня, как жадная шлюха. Ты хочешь, чтобы я снова кончил в тебя.

Я изо всех сил цепляюсь за столешницу, и весь мой мир начинает рушиться. Чувствую, как стенки крепко сжимают его палец, а лоно сжимается, когда на меня накатывает волна.

— Хочешь, чтобы я заставил эту распутную маленькую пизду кончить, моя хорошая девочка?

Моё лицо морщится, а рот открывается, когда я готовлюсь сорваться с края.

Внезапно палец Кензо выскальзывает из меня. Он выдергивает руку из спортивных штанов, и я в замешательстве и протесте распахиваю глаза.

Что…!

Кензо холодно улыбается мне, в его глазах злорадство и самодовольство, когда он снова наклоняется к моему уху.

— Жестко. Я пасс.

Я задыхаюсь и кашляю.

— Наслаждайся синими яйцами, принцесса.

Не говоря больше ни слова, он разворачивается и выходит из кухни, оставляя меня трястись и цепляться за столешницу, а по моим бедрам стекает унизительная и теперь неприятная влага.

Придурок.