Император гнева

33

КЕНЗО

Я стою у разрушающегося, темного входа в систему бункеров, челюсть зажата, вглядываюсь в черную бездну. Не был уверен в сумасшедшей гонке сюда. Но черный фургон, припаркованный за кучей скошенных кустов неподалеку, говорит мне, что я прав. Именно сюда он её забрал.

Официально эти старые бункеры Второй мировой войны, когда-то занятые солдатами Имперской Японии по мере подготовки к вторжению союзников, закрыты для публики и запечатаны как опасные. Во-первых, кто, черт возьми, знает, как сохранена структурная целостность этих укрытий. Во-вторых, то, что изначально выглядит как один туннель, ведущий вниз через кирпичную арку, на самом деле является лабиринтом случайных путей, обрушившихся бараков и преднамеренных тупиков. Если этого было недостаточно, то на протяжении многих случаев потенциальные исследователи попадались на старые ловушки или наталкивались на разлагающиеся старые взрывчатые вещества и расплескивались по стене.

В довершение ко всему там воздух буквально является ядом. Десятилетия старых химикатов и боеприпасов, выделяющих токсичные хрен знает что, означают что, если ты не обеспечишь небольшую вентиляцию, есть неплохой шанс, что ты потеряешь сознание и больше никогда не проснёшься.

По всем этим причинам местное правительство Киото запечатало место и вывесило около ста знаков предостережения на четырех языках, чтобы отговорить исследователей и искателей острых ощущений. Они даже запечатали главный вход около дюжины раз. Но какой-то идиот неизбежно снова его разрывает, игнорируя все предупреждения и заходит внутрь… Я имею в виду, что мы с Малом сделали именно это несколько раз, когда были моложе.

Снова бросаю взгляд в сторону, на едва заметный фургон, припаркованный в единственном другом месте здесь, кроме замка Сакамато, к которому ведет дорога. Это очень явная ловушка. Валон хотел, чтобы я пришел сюда, в поисках Анники.

Свирепо смотрю в черный мрак туннеля. Ловушка или нет, этот ублюдок держит мою жену. Женщину, которую я люблю. Он мог бы стоять передо мной с целой армией, и я все равно пошел бы внутрь.

Он еще не знает, но сегодня он умрет. Я вхожу в темноту. Годы назад человек по имени Рейф научил меня чему-то, что я никогда не забыл: когда ты охотишься на вредителей, ты можешь стоять на крыше, стреляя, надеясь попасть в них. Или ты можешь положить приманку и поймать их.

Существует лишь один истинный способ истребить что-то, что забрало то, что тебе принадлежит. И сегодня вечером, пока я шагаю в черноту с смертью на плече и яростью, пульсирующей в моих венах…

Сегодня вечером я один из чертовых змей Рейфа. Темнота полностью поглощает меня, когда я спускаюсь вдоль входа в главный туннель. Сначала лунный свет освещает граффити и уличное искусство, нанесенное на стены. Когда свет тускнеет, так же исчезает и искусство.

Даже местные подростки знают, что нельзя идти дальше. Впереди в полумраке едва видно, что главный туннель немного изгибается вправо, за поворотом. Я знаю это от десятков раз, когда исследовал это место, когда впервые был в Киото, и искал опасности и приключений. Также знаю, что прямо впереди, как раз перед поворотом, есть боковой проезд, который уходит от главного туннеля, а затем возвращается в него, как только он делает поворот — вероятно, туннель, который когда-то был замаскирован, чтобы солдаты могли легче защищать это место в случае нападения.

Только когда я подхожу к чернильно-черному отверстию в боковом туннеле, замираю, прислушиваясь. Дыхание. Кто-то — как раз впереди, за поворотом в главном туннеле — дышит. С трудом. Они ждут меня, но они испуганны. Я холодно улыбаюсь про себя. Им чертовски стоит быть испуганными.

Беззвучно вытаскиваю меч из ножен, когда незаметно вхожу в боковой туннель и тихо движусь вниз. В конце я медленно заглядываю за угол, затем напрягаюсь. Мои губы изогнуты опасно. Действительно, чуть дальше, назад к отверстию, я могу различить силуэт человека, присевшего на корточки с оружием в руках. Он дрожит, и когда он поднимает руку, чтобы почесать подбородок от нервозности, я ловлю быстрый отблеск лунного света на его очках. Тенган.

Я бесшумно перехожу к нему и быстро подбираюсь к этому маленькому ублюдку, прежде чем мой меч пронзит его в темноте. Тенган кричит, подскакивая и конвульсируя, когда мой меч пронзает его насквозь сзади.

— Мне следовало сделать это раньше, когда ты говорил с моей женой так, как ты это делал.

— Кензо! — он блеет, задыхаясь через рот и влажное отверстие в груди, издавая хриплый, отчаянный звук. — Кензо, пожалуйста…

Он всхлипывает, крича от боли, когда я немного поворачиваю лезвие.

— Меня не интересует твоя мольба о милости, — я злыми словами произношу. — Где они.

— Пожалуйста… — он булькает. — Кензо…

Единственное, что удерживает его от падения на землю, — это моя рука на мече, застрявшем прямо в нем, когда он дрожит и кричит от боли.

— Эта рука не только против твоего позвоночника, Тенган, — шиплю я. — Но она проколола твои легкие.

Я вновь поворачиваю лезвие, вызывая новый крик агонии из его горла, наклоняясь ближе к нему.

— Не обманывай себя, Тенган. Ты умрешь здесь сегодня ночью… один… в темноте. — Он с трудом выдавливает рвущее всхлипывание.

— Тем не менее, — говорю я. — Ты можешь либо провести следующие несколько часов в мучительной боли, либо, если предпочитаешь, ты можешь уйти быстро, с немногой честью.

Он всхлипывает, когда я делаю медленный вдох.

— Я могу сделать это долгим, Тенган, — тихо бормочу я. — Очень-очень долгим временем. Или ты можешь сказать мне, где Валон и моя жена, кто с ними, и что меня ждет, и я быстро покончу с твоими муками.

— Кензо…

Я прижимаю рукоятку меча к его спине, наслаждаясь криками агонии, которые вызывает это движение.

— На один уровень вниз! — он задыхается, плюя кровью. — К задней части комплекса! В конце этого туннеля есть лестница. Иди вниз, поверни направо, потом налево…

— Я знаю это место.

Он направляет меня к старому командному центру, где капитан, командующий этой оборонительной крепостью на закате Имперского правления, командовал своими войсками.

— Кто еще там? — злюсь я.

— Никого! — шепчет Тенган, задыхаюсь. — Только Валон и твоя жена!

Я качаю головой за ним.

— Почему, Тенган? — злюсь я. — Сота так долго хорошо к тебе относился. — Он начинает плакать.

— Я… у меня был долг. Я глубоко влез в долги к корейцам в казино.

Я кривлю губы.

— Ты чертов идиот.

— Мне жаль, — он выдает. — Я был в отчаянии, и Валон нашел на меня наживку. — Он кричит от боли, когда пытается взглянуть на меня через плечо. — Кензо, Валон нуждался в этой сделке с тобой и Сотой. Он заплатил мне, чтобы я помог ему продвинуть это с вами.

— Почему.

Тенган дрожит, откашливая кровь, когда опирается на мой меч.

— Он должен кому-то деньги, и они начнут убивать людей, чтобы их получить.

Да, как брат Валона, думаю я, вспоминая, что Безор Лека был только что убит в тюрьме из-за долгов своего брата. Я презрительно смотрю на Тенгана.

— Так что — что, ждать здесь в темноте и стрельнуть в меня был его план получить деньги? — Тенган всхлипывает, качая головой.

— Я не собирался стрелять в тебя.

Я издаю горький смех, пнув пистолет, который он уронил минуту назад.

— Действительно, — плевлю я. Он снова качает головой.

— Вот там, — задыхается он. — Спальный мешок.

Мой взгляд скользит мимо него, и, конечно, у меня достаточно адаптировалось зрение к тусклому свету, чтобы заметить канвасовый спортивный мешок на земле.

— Сота уже заплатил Валону за пробный запуск. Он привел партию электроники для Соты, как оплата за пробный срок.

Он кивает подбородком в сторону мешка.

— Когда ты пришел сегодня, Валон хотел, чтобы я сказал тебе, чтобы ты вернул деньги Соте, а затем вернулся сюда и перевел Леке какую-то сумму денег.

— Тогда он отпустит Аннику.

Подожди, что?

Я уставился на сумку.

Что-то здесь пахнет чушью.

Тенган закричал, завизжал и рухнул на колени, когда я выдернул меч из его груди. Я оставил его таким, пока подошел к сумке и резко ее открыл. Да, она заполнена наличными.

— В чем подвох? — цежу я, глядя на него с презрением.

Тенган наполовину свалился на стену, его лицо стало бесцветным.

— Подвох?

Я опрокинул сумку дном вверх, разбросав деньги по земле, затем заглянул внутрь. Чуть не пропустил это. Но тонкая полоска лунного света, пробивающаяся через туннель, отразилась от чего-то на дне.

Я пригляделся, и у меня челюсть напряглась.

Это проволока.

Я крепко схватил маленькую полоску черной ткани над ней и потянул назад.

Черт возьми.

Вся нижняя часть сумки обшита пластинами, с проводами, ведущими к удаленному спусковому устройству.

Валон не хотел, чтобы я передал деньги Соте.

Он хотел, чтобы я передал чертову бомбу.

Я вижу, как это будет развиваться: Тенган даст мне требования Валона, а я, ослепленный желанием спасти Аннику, сделаю так, как он говорит. Когда я вернусь сюда, чтобы провести те деньги, которые Валон хотел, он привел бы в действие бомбу, убив Соту прямо у него дома.

А затем, я думаю, он бы убил и меня, как только получил свои деньги.

Безмолвно, моя голова вертится, я запихиваю деньги обратно в сумку и закидываю ее на плечо. Затем я поворачиваюсь к Тенгану, который прижат к стене на грани смерти.

— Пожалуйста… — задыхается он, кровь стекает по подбородку. — Пожалуйста, Кензо, прости…

— Нет.

Он хрипит, когда я выдергиваю меч из него, падая вперед и еле успевая поддержаться рукой о стену.

— Но я выполню нашу сделку.

Одним чистым движением голова Тенгана отделяется от его тела. Я вытираю лезвие о манжету его штанов. Затем поворачиваюсь и сверкаю в темноту.

Как змея, уловившая запах своей жертвы.