Император гнева

19

АННИКА

Чувство триумфа, которое я испытываю, когда запираю Кензо в его собственной спальне, длится недолго, потому что я забыла золотое правило ведения осадной войны: запастись достаточным количеством провизии, чтобы пережить врага.

В конце концов, на следующий день после обеда голод заставляет меня выйти из моей крепости. Однако, когда я это делаю, меня ждет сюрприз.

Кензо не ждёт меня, чтобы схватить и накричать за то, что я заперлась. На самом деле его нигде не видно.

Я осмотрелась, и да, дом огромный, но во сколько бы комнат ни заглянула, в конце концов вынуждена признать, что моего мужа здесь нет.

Я не радуюсь этому так, как должна бы.

В итоге нахожу Хану за работой в одном из многочисленных великолепных садов. Когда она объясняет, чем занимается для Кензо и Соты, я смеюсь, потому что оказывается, что у нас схожие роли, хотя и разные стили. Она не такая уж страшная стерва, которая приходит на переговоры и устраивает пожар, как я, но её хладнокровие и точность делают её силой, с которой нужно считаться, как главу отдела по приобретению бизнеса для семейств Мори и Акияма.

Но кроме неё, дом действительно кажется пустым. Ни Мэла. Ни Такеши. Кензо нет.

И персонала тоже. Хана объясняет, что есть экономка и уборщица, которые приходят дважды в неделю. Кроме них, есть только Джиро, шеф-повар из самолёта, который работает на Кензо, а не на Соту, как я могла бы догадаться.

Я готовлю себе кофе и перекус на огромной современной кухне. Затем нахожу спокойное место рядом с прудом с карпами кои и принимаюсь за работу. Спустя несколько часов вокруг по-прежнему никого нет.

Закрываю ноутбук и отправляюсь прогуляться по территории. Несколько охранников замечают меня, но, похоже, знают, кто я такая, и едва смотрят в мою сторону, лишь коротко кивая, прежде чем продолжить патрулирование.

Владения Кензо окружены высоким забором с проволочным верхом. Я направляюсь к внушительным парадным воротам тории, через которые мы проехали, когда только приехали. Затем возвращаюсь по главной дороге к дому и продолжаю движение мимо него.

Начинает темнеть, когда я натыкаюсь на огромный гараж. Я замираю на месте, когда захожу внутрь и вижу бесконечные ряды великолепных винтажных автомобилей и мотоциклов. Звук, напоминающий работу дрели, заставляет меня пройти мимо «Корветов», «Мустангов», «Порше» и красивого старого «Феррари». Пройдя через другую дверь, я оказываюсь в мастерской механика.

Такеши склонился над рамой мотоцикла и что-то сваривает. Когда он боковым зрением замечает, что я приближаюсь, отключает питание и поднимает маску сварщика, раскрашенную так, чтобы она напоминала маску свирепой Ханны.

— Ищешь своего парня?

— Не особо, нет.

— Они с Мэлом уехали по делам.

Я пожимаю плечами.

— Хорошо.

— Слышал, ты заставила его спать на диване.

Я поворачиваюсь к Такеши.

— Я не заставляла его спать где попало. Это не обязательно должен был быть диван. Просто воспользовалась своим преимуществом и выпроводила его из спальни, чтобы она была в моём распоряжении.

Такеши ухмыляется.

— Так это и есть тот медовый месяц молодожёнов, о котором я так много слышу?

Я закатываю глаза.

— Понятия не имею.

Я только начинаю осматривать мастерскую, приглядываясь к нескольким другим серьёзным спортивным мотоциклам, как Хана входит через открытую дверь.

— Думала, что найду тебя здесь. — Она кривит губы. — Кензо только что позвонил мне. Он хочет, чтобы ты была готова пойти на какую-то вечеринку с коктейлями сегодня вечером. Хочет уйти отсюда в половине одиннадцатого.

— Как мило, — невозмутимо отвечаю я.

Хана ухмыляется.

— Он просто…

— Кензо, — вздыхает Такеши. — Он просто Кензо. Хотя я сомневаюсь, что он разозлится, если мы просто начнем называть его папой.

Хана фыркает от смеха, когда я улыбаюсь им обоим.

— В чём дело?

Такеши пожимает плечами.

— Он был нам всем вместо отца с тех пор, как мы были детьми. Имею в виду, что Хидэо нет, а мама… — Он хмурится и качает головой, как будто не хочет это обсуждать.

Я понимаю. Тоже не люблю говорить о своих родителях. Это слишком больно, даже сейчас.

Такеши смотрит на мотоцикл "Кавасаки ниндзя", рядом с которым я стою, затем переводит взгляд на меня.

— Ты действительно ездишь?

Я киваю.

— Имею в виду… достаточно хорошо.

Он бросает взгляд на Хану, затем снова на меня.

— Достаточно хорошо.

— Так… — произносит его близняшка с предупреждающими нотками в голосе.

— Что, я просто спрашиваю.

Я приподнимаю бровь.

— Что ты имеешь в виду под «достаточно хорошо»?

Его маниакальная, волчья улыбка становится шире, как будто он наполовину дикий.

— Спрашиваю, достаточно ли хорошо ты ездишь, чтобы не отставать от меня.

— Чёрт возьми, — вздыхает Хана.

Такеши ухмыляется.

— Хана не умеет отказывать в вызове. — Его глаза опасно сверкают. — Вот почему я бросаю вызов.

— Ты засранец, — ворчит Хана, поворачиваясь, чтобы улыбнуться мне, прежде чем снова посмотреть на своего брата. — Отлично. В чем проблема?

— Время состязаний, детка.

Хана хмурится.

— Что, ты против меня?

Уже вижу, как в глазах Такеши вспыхивает безумие, прежде чем он поправляет ее. Да, для такого, как он, простого забега недостаточно.

— Нет, — усмехается он. — Мы все трое.

Она морщит нос.

— Так, нет. Она не может ездить как…

— Кто сказал, что я не могу ездить?

Хана поворачивается и бросает на меня взгляд.

— Я не спрашиваю, умеешь ли ты ездить на мотоцикле. Я спрашиваю, умеешь ли ты ездить на одной из этих несертифицированных уличных ракет на стероидах.

— Это ты была на заднем сиденье угнанного «Бугатти», на котором я ехала в Канаду, да?

Она широко улыбается.

— Честно.

— Да, черт возьми, давай сделаем это, — радостно говорит Такеши с маниакальным выражением на лице. — Сюда, на улицу Киямати. Проигравший покупает два круга в клубе «Лотос».

Хана хмурится.

— Так, она не знает Киото. Она понятия не имеет, где это.

Такеши поглаживает подбородок.

— Хорошо, давай сделаем так. Вы двое в команде против меня. Так что можешь следить за Ханой. Но, — ворчит он, поворачиваясь к сестре, — чтобы победить, вам обоим придется победить меня.

Хана прикусывает губу и поворачивается ко мне. Я пожимаю плечами, ухмыляясь.

— Я согласна, если ты согласна.

Такеши бросает мне шлем.

— Если раньше ты издевалась надо мной по поводу своего умения ездить, то сейчас самое время это сказать.

В ответ я лишь натягиваю шлем на голову и откидываю визор.

— Просто чтобы ты знал, Такеши. Я люблю мартини с водкой.

Хана хохочет, протягивая мне связку ключей, указывая на неоново-розовый, фиолетовый и чёрный мотоциклы, а сама забирается на белоснежный с красной полосой сбоку, словно от удара мечом.

— Просто держись как можно ближе ко мне, хорошо?

Я киваю, адреналин бурлит в крови, когда я забираюсь на свой мотоцикл и смотрю, как Такеши садится на матово-чёрного зверя с золотым драконом, извивающимся по боку, и двигателем, который, похоже, в прошлой жизни был истребителем.

— Поехали, чёрт возьми.

Возможно, я переоценила свои способности к вождению мотоцикла. Имею в виду, что знаю, как ездить, но я не садилась на него уже лет пять.

Тем не менее, когда дело доходит до ситуации «тонуть или плыть», я обычно вижу только один вариант.

… Имею в виду, кто, чёрт возьми, захочет сидеть на дне бассейна?

В итоге мы с Ханой проигрываем Такеши, вероятно, потому, что мы обе хоть немного ценим свою жизнь, чего он явно не делает. Но это всё равно близко. Я покупаю напитки в «Клубе Лотос», потому что уверена, что Хана немного сдержалась, чтобы я не заблудилась, пытаясь найти место назначения.

Два с половиной часа спустя мы втроём заезжаем в гараж и глушим двигатели. Такеши холодно смотрит на меня, опускает подножку и снимает шлем. Его длинные тёмные волосы беспорядочно торчат в разные стороны, придавая ему дикий вид.

— Неплохо, — кивает он, соскальзывая с байка.

— Неплохо? — Хана закатывает глаза, слезая с транспорта. — Мы не давали тебе покоя всю дорогу туда и обратно.

Я задыхаюсь, лицо горит, а тело покалывает от головокружительной поездки домой. Кроме того, во мне бурлит энергия, которую я люблю: всегда испытываю прилив сил от чего-то нового и в каком-то месте.

— Повеселились? — Такеши ухмыляется.

— Вот это да! — восклицаю я, стягивая с себя мокрый шлем и убирая прилипшие ко лбу волосы. — Это было невероятно!

— Я рад, что ты так хорошо провела время.

Энергия мгновенно исчезает, когда мы оборачиваемся и видим Кензо, прислонившегося к открытой двери ангара и сложившего руки на груди. На нём костюм, а волосы аккуратно зачёсаны назад.

Я бросаю взгляд на настенные часы.

Чёрт.

Десять пятнадцать.

— Кензо, мы…

Он оборачивается и бросает на сестру уничтожающий взгляд.

— Да ладно, чувак. Нам просто нужно было выпустить пар. Ну, знаешь, стряхнуть пыль после этого грёбаного перелёта…

— Я сейчас поговорю со своей женой, — рычит Кензо. — Наедине.

Хана и Такеши нервно переглядываются, затем смотрят на меня. Я слабо улыбаюсь в ответ и пожимаю плечами, как будто ничего не случилось, как будто я не боюсь до смерти того, что гневная, тёмная энергия Кензо высасывает весь свет из гаража.

Когда мы остаёмся одни, поднимаю на него взгляд.

— Я могу быстро собраться…

— Среди всех твоих придирок и жалоб на то, что ты застряла со мной, — рычит он, — тебе хоть раз приходило в голову, что я не в восторге от того, что застрял с тобой?

— Я…

— Эта коктейльная вечеринка сегодня вечером важна, Анника. Может, не для тебя лично. Но она важна для меня и для моего будущего. Которое, как бы мне ни было больно это говорить, теперь включает и тебя.

Ладно, больно?

— Сегодня вечером там важные люди, которые хотят встретиться со мной. Люди, с которыми я, возможно, собираюсь начать бизнес.

— Так что уходи! — Выпаливаю в ответ. — Если я для тебя такая обуза, не надо. Просто уходи без…

— Это не то, чего ожидают от…

— Кого это волнует?

— Меня! — рычит он, заставляя меня задохнуться, когда он входит в меня. — Меня, черт возьми. Для меня это важно, Анника.

Слегка вздрагиваю, прислоняясь к мотоциклу позади.

— Хорошо, хорошо, — бормочу я, внезапно чувствуя себя паршиво из-за того, что чуть не пропустила сегодняшнее мероприятие ради поездки на мотоцикле.

Кензо не ведёт себя как придурок и не командует мной. Он прав. Не только в якудза принято приводить свою невесту на важные мероприятия, такие как сегодняшнее. В «Братве» это тоже было бы вполне ожидаемо.

Он здесь не дурак.

Это я дура.

— Послушай, я… — Прочищаю горло. — Прости. Я серьёзно.

Он ворчит, всё ещё хмурясь.

— Я действительно могу собраться очень быстро.

— Давай проверим.

Кензо почти тащит меня за собой за руку, когда выбегает из гаража и направляется через двор к главному дому. Я следую за ним наверх, в нашу комнату и в огромную гардеробную.

Останавливаюсь и смотрю на стену с женской одеждой в одной из сторон комнаты. Я уже распаковала два своих чемодана. Их содержимое занимало восьмую часть этого пространства. Теперь остальное место занимают платья, юбки, топы, туфли, куртки и многое другое.

Кензо подходит к стене и снимает с одной из вешалок чехол для одежды. Он поворачивается, вешает его на крючок рядом с зеркалом в полный рост и расстегивает, демонстрируя чрезвычайно откровенное, но всё же элегантное тёмно-синее платье с едва заметными блёстками.

Оно до пола. Но выше талии — буквально две полоски ткани шириной с ладонь, которые прикрывают грудь и завязываются на шее.

— Что это? — Я спрашиваю, поджав губы.

— Это то, что ты должна была надеть час назад.

Я смотрю на него, приподняв бровь.

— Ты шутишь.

— Нет. Надевай. Время идёт.

— Ни за что! — Я упираюсь. — Это… вульгарно.

— Это Версаче, — говорит он сквозь стиснутые зубы. — И ты наденешь его, или я сделаю это за тебя.

— Хотела бы увидеть другой вариант — эй!

Вздрагиваю, когда он подходит ко мне, крепко хватает и разворачивает. Я хнычу, он прижимает меня к стене, одной рукой хватая за волосы, а другой — за задник моих леггинсов. Одним рывком он стягивает их и мои трусики до колен. Следующей снимается моя толстовка, и пульс учащается, когда он задирает её мне на спину и стягивает через голову.

Затем следует бюстгальтер. Затем я напрягаюсь, и у меня перехватывает дыхание, когда он опускается на колени позади меня и стягивает с меня леггинсы и нижнее бельё сначала с одной ноги, а затем с другой.

Он встаёт и без предупреждения шлёпает меня ладонью, издавая резкий хлопок.

— Это за то, что ты мне мешаешь.

Жар разливается по моему телу, когда он шлёпает меня по другой ягодице.

— А это за то, что мы опоздали.

Пульс учащается, когда он разворачивает меня к себе и берёт за подбородок. Кензо приподнимает мой подбородок и медленно скользит взглядом по обнажённому телу, а затем снова смотрит в глаза.

— Надень это чёртово платье, — рычит он.

Чёрт возьми. Этот тон… этот акцент… этот бархатный голос, которым он требует этого… Нечестно.

Кензо отступает на шаг, внимательно наблюдая за мной, пока я снимаю платье с вешалки и надеваю его. Я тянусь назад, чтобы завязать его, но он останавливает меня, поворачивает к себе спиной и делает это сам. Вздрагиваю, чувствуя, как его пальцы касаются моего затылка.

Когда он заканчивает, я смотрю на себя в зеркало.

О.

Обычно я не ношу платья. Но только что изменила своё мнение об этом.

Оно не вульгарное.

Я хорошо выгляжу.

Очень, очень хорошо.

Платье идеально сидит. Да, оно открывает большую часть декольте и даже немного боковую часть груди, если я повернусь. Но это не вульгарно, не слишком откровенно. Это как… элегантная сексуальность.

Я закручиваю волосы в тугой узел, заправляя в него все выбившиеся пряди, прежде чем снять резинку с запястья и придержать ее там. Распускаю одну прядь, позволяя ей упасть на щеку, прежде чем встретиться с его взглядом в зеркале.

— А?

Кензо сверлит меня взглядом, в его глазах горит огонь, который я не могу до конца разгадать.

— Да, — рычит он. — Это работает.

Я киваю. Затем хмурю брови.

— Я не собираюсь идти без белья.

— Нет, черт возьми, это не так, — рычит он.

Он подходит к одному из ящиков, встроенных в стену, и открывает один из них, демонстрируя безумную коллекцию сексуального кружевного белья.

— У меня есть свое нижнее белье, спасибо.

— Твои трусики в стиле «всё остальное в стирке» не подойдут к нему.

— У меня хорошее белье, придурок.

— Поверь мне, у тебя его нет.

Он поворачивается, нацепляя на палец маленькие черные стринги.

— Это красивое белье.

Я возражаю.

— Я не надену это.

Кензо только улыбается.

— Я не… эй!

Только что мы стояли в футе друг от друга. В следующую секунду он опускается передо мной на одно колено и хватает меня за лодыжку.

— Что за черт…

Кензо надевает стринги на мою ногу, скользя ими вверх по икре.

— Кензо…

Он опускает мою ногу и хватает другую, кладя ее себе на бедро. Сжимает икру, надевая стринги на эту ногу. Я замираю, пока он задирает платье, натягивая трусики на ноги. Мое лицо горит, но я могу только смотреть, разинув рот, пока он задирает платье все выше, пока обнаженная киска не оказывается прямо перед его лицом.

Жар заливает лицо. Кензо медленно натягивает кружевные прозрачные трусики, пока они плотно прилегают к моей промежности.

— Вот так.

— Я не ношу стринги.

— Сегодня вечером, носишь.

— Мне не нравится, как они ощущаются.

— Пора это изменить.

Он наклоняется ближе, обдавая горячим дыханием внутреннюю поверхность моих бедер. Пульс подскакивает до небес, когда он прижимается ртом прямо к моей киске через тонкую ткань. Жар обжигает губы, когда Кензо стонет, прижимаясь ко мне. Я чувствую, как его язык скользит вверх, пробираясь сквозь кружево, и у меня отвисает челюсть.

О боже…

Кензо поднимает взгляд на меня, стоя на коленях, его губы все еще на мне. Его рука скользит вверх по бедру. Пальцы проскальзывают под край трусиков, и я хнычу, когда он стягивает их, прежде чем его губы возвращаются на место.

Черт…

Я стону, задыхаясь от звука, когда его язык медленно скользит вверх по моему клитору. Его губы обхватывают пульсирующий бугорок, и когда его язык танцует над ним, мои ноги подгибаются, и я почти падаю.

Кензо не моргает. Он не перестает ласкать языком клитор, когда протягивает руку и притягивает мои руки к своим волосам.

Пульс стучит в ушах, когда я провожу пальцами по его чёрным локонам, цепляясь за него изо всех сил, он начинает лизать меня чуть быстрее. Его руки скользят по заднице, и одна из них проскальзывает между моих ног. Я снова стону, когда чувствую, как его пальцы проникают в меня. Он вводит два пальца в киску, двигая ими внутрь и наружу, пока сосёт клитор.

Моё тело вздрагивает, прежде чем обмякнуть. Я задыхаюсь, хватая ртом воздух, и обмякаю в его объятиях, вцепившись пальцами в его волосы. Он безжалостен и настойчив, его рот требует от моего тела оргазма. Я стону, когда его два пальца проникают глубоко внутрь меня, поглаживая и надавливая на точку G, пока его язык и губы ласкают пульсирующий клитор.

Чёрт возьми, я уже вот-вот кончу.

Мое лицо морщится, я издаю глубокий стон, бесстыдно хватая его за волосы и сильнее притягивая к своей киске.

— О, боже мой…

— Мой муж работает просто великолепно, — рычит Кензо в мои складки. — Отдаю должное, принцесса. Это не Бог заставляет кончать эту грязную маленькую киску. Это я.

Я задыхаюсь, он погружает в меня третий палец, растягивая до предела, и сильно посасывает мой клитор. С судорожным вздохом и мучительным криком я подаю бёдра вперёд. Ноги почти подкашиваются, оргазм взрывается внутри меня, а другая рука Кензо скользит вверх, чтобы крепко сжать мою задницу, удерживая меня прижатой к его рту.

Я всё ещё дрожу, и перед глазами всё плывёт, когда он отстраняется.

Он возвращает стринги на место, и по телу пробегает электрический разряд, когда шелковистое кружево дразнит чувствительную, набухшую киску. Кензо встает, берет меня за подбородок и наклоняется к уху, позволяя платью вернуться на место.

— Особенность стрингов, принцесса, — рычит он. — В том, что они сидят немного лучше, когда они влажные. А теперь, — мрачно мурлычет, потягиваясь и отстраняясь от меня. Он откидывает назад свои растрепанные волосы, превращаясь в своего обычного, собранного, невероятно красивого себя, и поправляет галстук. — Нам пора идти.

Я киваю, едва в состоянии произнести хоть слово, так как мое лицо пылает. Сглатываю, все еще дрожа, и поворачиваюсь, чтобы выйти из гардеробной.

— Ты ничего не забыла, принцесса?

Останавливаюсь на полпути к двери. Когда я поворачиваюсь к нему и вижу, что у него в руках, лицо и грудь заливает свежий жар.

Это игрушки из самолета: маленькая черная резиновая пробка U-образной формы с золотым ободком посередине и маленькая черная анальная пробка с золотой рукояткой.

— Я…

Он не произносит ни слова. Просто поднимает руку и показывает мне два пальца.

Покалывающее ощущение пробегает по моему телу, когда я в трансе подхожу к нему.

— Открой рот.

Он вставляет пробку мне в рот.

— Держи ее там.

Кензо приподнимает платье. Я дрожу, его пальцы скользят под мои трусики, стягивая их с блестящего влагалища и засовывая туда игрушку. Я тихо стону, когда он вводит игрушку в меня, прижимая ее к точке G так, чтобы ее внешняя часть касалась моего все еще пульсирующего клитора.

Он протягивает руку и вынимает вторую игрушку из моих влажных губ.

— Повернись.

Я делаю это охотно, с нетерпением.

Сдерживаю стон, когда он снова приподнимает моё платье. Его пальцы оттягивают в сторону крошечную заднюю часть трусиков, и когда чувствую, как резиновая пробка упирается в моё тугое колечко, я вздрагиваю, и у меня перехватывает дыхание.

— Дыши, принцесса, — рычит он, покусывая моё ухо. — Мой член будет намного больше этого…

Адреналин от его прикосновений в сочетании с его мрачным обещанием заставляет тело дрожать и пульсировать. Я хнычу, когда игрушка упирается в тугую дырочку, медленно растягивая. Она погружается в меня, заставляя лоно трепетать, я чувствую, как моя задница снова сжимается под расширенным основанием.

— Теперь мы можем идти, — рычит он.