Император гнева

3

АННИКА

Как только я вхожу в больничную палату, Фрейя бросается мне в объятия.

— Чёрт, — всхлипывает она, уткнувшись мне в грудь.

Ну что ещё тут скажешь?

Смотрю через её плечо на Дамиана, неподвижно лежащего на больничной койке. Я ненавижу эту нелепую пластиковую трубку, торчащую из его безвольного рта. Ненавижу аппараты, которые дышат и перекачивают его кровь. Я ненавижу провода, ритмичные звуки, доносящиеся из аппаратов, и резкий запах больницы, пропитанный антисептиками и смертью.

Терпеть не могу всё это. Но больше всего ненавижу то, что до сих пор не знаю, потеряю ли члена семьи.

Мне было восемнадцать, когда я потеряла всё. Дочь главаря сербской мафии и его жены-американки, я уже была выдана замуж за другого криминального авторитета, который ненавидел меня и этот вынужденный брак так же сильно, как я ненавидела его по той же причине.

Сразу после свадьбы разразилась война между мафиозными кланами, и его семья была уничтожена во время нападения на их дом. Мне удалось сбежать, и один из людей моего отца, Руслан, доставил меня домой.

Но было уже слишком поздно.

Война пришла и туда, уничтожив всю мою семью и спалив наш дом дотла. Руслан довёз меня до Греции, прежде чем умер от ран, полученных во время нападения на нашу семью. В тот день я потеряла всё, что когда-либо знала.

Я прожила всю свою жизнь как избалованная мафиозная принцесса, ни в чём не нуждаясь. Но когда приходится воровать или голодать, потому что у тебя больше нет этого богатства, мир из чёрно-белого становится намного серее.

Воровала, потому что мне пришлось. Воровала, потому что мне нечего было есть. Встречала таких же людей, как я, — детей и подростков, которые жили на улицах Афин. Были такие девушки, как я, которые находили… другие способы… чтобы прокормиться и не умереть в канаве.

Однажды сама чуть не сделала это. Я голодала, спала в переулке, и у меня была заражённая рана, которая гноилась.

Это был просто секс, убеждала я себя. Вставить вкладку A в слот B. Повторить. Получить деньги. Ничего сложного, верно?

Неверно.

Привела себя в порядок, насколько это было возможно, и пошла по площади в захудалой части города вместе с другими девушками, которые искали работу. Я согласилась с первым же мужчиной, который подошёл ко мне со злым, похотливым выражением лица, и назвала ему ту же цену, которую, как я слышала, девушка назвала своему клиенту десятью минутами ранее.

Он подвёл меня к своей машине. Прежде чем что-то произошло, он открыл заднюю дверь, ударил меня по лицу и швырнул внутрь.

В жизни бывают моменты, которые определяют, как она будет развиваться дальше. Так было и со мной.

Я могла бы отпустить ситуацию. У меня уже были деньги, потому что видела, как всем остальным девушкам платили вперёд. Когда он забрался на заднее сиденье вслед за мной и навалился на меня, я могла бы просто… отключиться.

Но хоть и родилась в этом мире принцессой, в моих жилах не было огня и ярости.

Поэтому я сопротивлялась.

Снова и снова билась лбом о его лицо, пока он не вцепился в меня лапами, пока не услышала хруст сломанной кости и его крики боли. Пока не почувствовала, как потекла горячая кровь. Когда он скатился с меня, я изо всех сил ударила его по яйцам, снова и снова, пока его не вырвало и он не взмолился о пощаде.

Тогда я побежала и ни разу не оглянулась.

И в тот день решила, что буду брать у этого мира всё, что мне нужно, и ничего не отдавать взамен.

Следующие несколько лет провела в полном одиночестве. Я игнорировала мир и окружающих, брала то, что мне было нужно, и выживала.

Но однажды в Милане я увидела то, что не могла игнорировать. Двое мальчишек-подростков вытаскивали кричащую, царапающуюся девочку из самодельного укрытия из брезента, которое она соорудила в развалинах заброшенного здания. Было очевидно, что они пытались сорвать с неё одежду, вероятно, чтобы изнасиловать или сделать что-то ужасное. Но это была не единственная причина, по которой девушка кричала.

Мне потребовалась секунда, чтобы понять, что она боялась солнечного света.

В любом случае, что-то во мне сломалось, и пелена, которую я носила последние три или четыре года, спала. Я схватила первое, что попалось под руку, — ржавый металлический шест — и била им этих парней снова и снова, пока они не убежали, крича и истекая кровью.

Так я познакомилась с Фрейей.

Как и я, она родилась в одной жизни, а потом оказалась в другой, жила в переулках и боролась за выживание. Ей было ещё тяжелее из-за её состояния.

У Фрейи редкое заболевание — пигментная ксеродермия. Её готический образ — это не просто эстетика. Она призрачно-бледная, потому что буквально не может выйти на солнце, не получив ужасных ожогов на открытых участках кожи.

После того первого дня мы быстро подружились. Как и я, Фрейя научилась брать то, что ей нужно, хотя она не из тех, кто заходит в магазин и прячет продукты в толстовку. Её метод заключался в том, чтобы установить скиммер для карт на кассовый аппарат, а затем использовать библиотечный компьютер, чтобы конвертировать украденные деньги в биткоины.

Мы объединились и начали браться за более крупные дела, воруя больше, чем «то, что нам было нужно». В конце концов, мы познакомились с определёнными людьми, начали налаживать связи и зарабатывать себе имя.

Затем настали тёмные годы.

Годы с… ним.

Не люблю говорить об этих годах или даже думать о том времени в моей жизни.

Я слабо улыбаюсь, когда Фрей отстраняется, позволяя мне подойти к кровати Дамиана. Сажусь в кресло рядом с ним, прикусывая губу и чувствуя, как у меня перехватывает дыхание, когда я протягиваю руку и кладу её поверх его бледной, неподвижной руки с торчащей из неё капельницей.

— Помнишь его первую реплику?

Я ухмыляюсь, несмотря на ужасное чувство, поселившееся в моей груди, и, закатив глаза, поворачиваюсь к Фрейе.

— Ты имеешь в виду «Скажи мне, когда ты будешь готова перестать тратить время впустую и начать играть в высшей лиге? — ворчу я, стараясь как можно лучше изобразить низкий баритон Дамиана.

И вот так наш с Фрейей дуэт превратился в трио после тёмных лет, которые нельзя назвать. Мы с Фрейей переоделись в обслуживающий персонал на элитном званом ужине в Лондоне, на котором присутствовали VIP-персоны, государственные деятели и несколько криминальных авторитетов.

Мы выглядели как грёбаные бандиты. Я стащила около дюжины шестизначных часов, кучу драгоценностей и даже картину со стены в самом зале. Фрейя улыбалась, разливая коньяк и вино и собирая кредитные карты без лимита в каждом кармане в зале.

Несколько часов спустя мы наслаждались праздничными напитками в пабе неподалёку, когда появился Дамиан.

Позже мы узнали, что это был его паб. То есть он владел этим заведением. Поэтому смог незаметно выпроводить всех сотрудников и посетителей, прежде чем заявить о своём присутствии, чего мы даже не заметили, потому что выпили по четыре порции.

Скажи мне, когда ты будешь готова перестать тратить время впустую и начать играть в высшей лиге.

Я никогда, никогда не забуду, как впервые увидела Дамиана — обернулась и, несмотря на шум, удивилась, увидев этого хорошо сложенного, ростом шесть футов три дюйма, беловолосого, пугающе красивого молодого человека с фиолетовыми глазами и плотоядной дьявольской ухмылкой.

Дамиан был гостем на ужине, который мы только что ограбили. Мы даже украли его часы Rolex. Но он не разозлился.

Он был заинтригован.

Как я уже говорил, мы с Фреей любим получать удовольствие не меньше, чем деньги.

Дамиану нравится причинять боль людям, которых он считает своими врагами. И если он не хочет прямо дать им по морде, то всегда можно нанести удар по кошельку. Думаю, он думал, что мы сможем ему помочь.

Я вздрагиваю, глядя на его бесчувственное тело, лежащее на кровати. Он такой сильный и настоящий любитель физкультуры. Видеть его таким — это просто… сокрушительно.

— Анни.

Поднимаю глаза и вижу, что Фрейя смотрит на меня с затравленным выражением лица. Мы недавно коротко переписывались, и она знает, что случилось с Кензо, но у нас не было возможности поговорить об этом.

Не уверена, что готова к этому, особенно сейчас, когда все происходит с Дамианом.

— Пока нет, — хрипло шепчу я.

Она кивает.

Затем её лицо искажается, и она переводит взгляд на Дамиана.

— Я просто не понимаю, как такое могло произойти…

— Пули.

Мы оборачиваемся, услышав голос Кира — смесь безупречного оксфордского английского и грубого русского тюремного говора, — когда он входит в комнату. Мы с ним почти не разговаривали по дороге обратно в город из поместья Киллиана, да и если бы разговаривали, то всё было как в тумане с тех пор, как я открыла этот чёртов сейф.

В тумане Кензо напугал меня до чёртиков, потащил вниз и объявил на всю вечеринку, что я его невеста.

Да.

Это всплыло в тишине, пока мы ехали обратно в Нью-Йорк. Кир просто покачал головой.

— Не сейчас, Анни, — тихо пробормотал он, ошеломленно глядя в окно. — Не сейчас.

Мое сердце сжимается. Дамиан нам с Фреем как брат, но для Кира он, по сути, сын… с тех пор, как сестра Кира и ее муж умерли, когда Дамиану было семь лет.

— Пули делают это, — тихо говорит он. У Фрейи перехватывает дыхание, когда она подбегает и обнимает его, крепко прижимая к себе, а он похлопывает её по спине.

— Что сказал хирург?

Он выдыхает.

— Он настроен оптимистично. Они извлекли фрагменты пули, застрявшие рядом с лёгкими, так что там всё в порядке. Стрелок промахнулся примерно на миллиметр.

— Слава богу, — хриплю я.

— Но он ещё не выбрался из леса. Они собираются держать его в медикаментозной коме, пока не придумают, как лучше извлечь фрагменты рядом с сердцем. — Глаза Кира блестят. — Я привезу лучшего в мире специалиста из Дубая.

Встаю и подхожу к ним, обнимаю их обоих и поворачиваю голову, чтобы посмотреть на Дамиана.

Это разношёрстная семья, которую я собрала с тех пор, как потеряла свою. Очевидно, что Тейлор, раз мы снова нашли друг друга, — моя вторая половинка. Но даже после того, как мы воссоединились, и даже несмотря на то, что она замужем за Дрейзеном Крыловым, я чувствую, что мне нужно оградить её от этой стороны моей жизни.

Дрейзен — не просто уличный бандит. Он, пожалуй, один из самых влиятельных главарей Братвы в мире, если не самый влиятельный. Он на другом уровне, а это значит, что Тейлор защищена так, как я даже представить себе не могу.

Но даже несмотря на это, моя жизнь… беспорядочная, сложная и опасная. И я не принесу это к её порогу.

Она нашла идеальный баланс. Я бы привнесла хаос в этот баланс.

Хаос, как Кензо Мори.

По моему позвоночнику пробегает дрожь, когда в моей голове прокручиваются слова, которые я никогда не забуду.

Я буду помнить тебя.

В твоих снах, солнышко.

Нет, принцесса, в твоих снах, которые я буду, чёрт возьми, преследовать.

Я бы поморщилась от того дерзкого тона, которым говорила тогда, если бы всё не было так чертовски серьёзно.

В твоих снах, солнышко.

Я буквально сказала это наследнику империи якудза, которого только что накачала наркотиками, когда грабила его, а вкус его греховных губ всё ещё был на моих. Кем, чёрт возьми, я себя возомнила, Энн Хэтэуэй в роли Женщины-кошки?

И теперь все это возвращается, чтобы укусить меня за задницу.

Жестко.

Пять лет назад Кензо был легкой добычей. Молодой парень из мира якудза, сверкающий деньгами и спортивными машинами по всему Киото, практически умоляющий, чтобы его ограбили.

Но мужчина, у которого я украла деньги той ночью, был совсем не похож на мужчину. Он все еще был невероятно сексуален — темные задумчивые глаза, мускулистые руки, на которых несколько дней красовалась татуировка якудзы. Но ему еще не было и тридцати. Все тот же двадцатилетний беззаботный гангстер-плейбой. Ударение на слове “парень”.

Кензо, который схватил меня сегодня вечером, обнял за шею и заглянул в самую душу, — совсем другой зверь.

Больше. Сильнее. Темнее. Более зловещий и гораздо более опасный. Словно владыка гнева, он пронзал меня своим пронзительным взглядом.

Я отхожу от Кира и Фрейи и оборачиваюсь, чтобы посмотреть на Дамиана, когда Фрей подходит и садится в кресло рядом с его кроватью.

— Аоки выстрелил первым, если это важно, — с горечью говорит Кир.

Стрельба произошла в ночном клубе, который ещё даже не открылся. До сих пор неясно, как это случилось, но Дамиан и несколько человек Кира сидели и обсуждали дела, когда Аоки и четверо его людей вошли в клуб.

— Были сказаны слова, и Аоки достал пистолет, — ворчит Кир. — Дамиан защищал себя и своих людей.

Говорят, что помимо Аоки Джуры были убиты ещё трое из Джура-кай, а также двое из людей Кира.

Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на Кира, и уже открываю рот, но он качает головой.

— Другого выхода нет, Энни, — бормочет он. — Мне это не нравится, и я знаю, что ты чертовски ненавидишь это. Но мы уже прошли через всё остальное, — холодно говорит он, убирая свою руку с моей и потирая уставшее лицо. Он переводит взгляд на племянника и сжимает челюсти, поворачиваясь ко мне. — Это не обсуждается.

— Кир…

Он поднимает руку, останавливая Фрею, которая пытается прийти мне на помощь.

— Мне искренне жаль, но все уже сделано, решено. Это происходит.

Он смотрит на Дамиана, затем на Фрею. Затем его взгляд скользит по мне и встречается с моим.

— Ты выходишь замуж за Кензо Мори, Анника. И это окончательно.