Индиль

Первый полет. Эпизод пятнадцатый

Утолив свой голод и вдоволь насытившись друг другом, они лежали на полу у камина, слушали треск горящих поленьев, смотрели в потолок и молчали. Махталеон лежал на спине, разбросав по своему обыкновению крылья, и размах их действительно впечатлял, ибо занимали они более трети комнаты. Тиир лежала на его крыле, перебирая пальцами жесткие перья, и задумчиво улыбалась.

– Было вкусно, – сообщила она.

Махталеон довольно рассмеялся и положил руки за голову.

Она приподнялась, чтобы лучше видеть его.

– Мне снился сон.

– Сон? И что же тебе снилось, Тиир?

– Мне снился фавн.

– Фавн? – Махталеон недоумевающе нахмурил брови и умоляюще посмотрел на нее. – Какой фавн?

– Он называл меня другим именем и сказал, что ждет меня, где-то там, в горах, где есть две скалы и заходящее солнце видно намного дольше, чем в других местах. Ты знаешь, где это?

– Тиир, умоляю тебя!.. Забудь. Мало ли что может присниться. Не пускай больше фавнов в свои сны. Фавны проникают сквозь сны в сознание и внушают мысли, лишающие покоя.

Тиир не ответила. Сквозь полуоткрытые ставни она видела опускавшееся за горы солнце и думала о том, где же находятся эти скалы, где заходящее солнце видно особенно долго.

– Солнце садится, – сказал демон. – Самое время для полета.

– Опять оставляешь меня одну?

– Нет. Мы полетим вместе.

– Я не умею летать, – пожала плечами Тиир и рассеянно улыбнулась. – У меня даже крыльев нет.

– Иногда, чтобы летать, крылья не нужны.

Она ответила недоверчивой улыбкой. Демон поднялся и подал ей руку:

– Идем. Сегодня твой первый полет.

Это удивительное, ни с чем не сравнимое ощущение – стоять на самом краю обрыва над бездной и вдыхать прохладный чистейший горный воздух. Где-то внизу проплывают облака, а под ними видны горные орлы, неспешно парящие над долиной, высматривающие свою последнюю в этом уходящем дне добычу. Толкаешь пальцем ноги небольшой камень, и он, пару раз подпрыгнув, измеряя каждый свой шаг легким постукиванием, устремляется вниз, в кажущуюся пустоту, которая, однако, наполнена миллиардами звуков и движений. Камень исчезает в толще облаков, и дальнейшая судьба его тебя больше не заботит.

Орлы внизу постепенно исчезают, будто бы тают в последних лучах заходящего солнца. Там, внизу, все погружается в сумрак. То здесь, то там начинают блуждать тени, в поселениях загораются огни и мерцают в сгущающейся тьме.

А ты стоишь над этим миром, и тебе все еще видны теплые лучи уставшего солнца, нежные, едва уловимые, ласково касающиеся поверхности облаков. Где-то далеко, на горизонте, облака отвечают солнцу взаимностью, и оно мягко погружается в их прохладный мягкий хлопок.

Вокруг загораются первые звезды – полупрозрачные, хрупкие, звенящие, осторожно переливающиеся ночным светом.

И вот, наконец, появляется она – огромная, яркая, притягивающая к себе миллионы взглядов Луна – и застывает над этим маленьким, умещающимся на ладони, миром.

– Я всегда представляла ее такой… Огромной, необычайно светлой, вселяющей в души трепет… Я всегда мечтала прикоснуться к ней… Она никогда не была так близко…

– Так что же мешает тебе? Оттолкнись от земли и лети, коснись рукой ее света…

Тиир подошла к самому краю и посмотрела вниз.

– Не смотри вниз. Не думай о падении. Думай о полете. Когда ты думаешь о полете, твой взгляд направлен вперед. Не стой на самом краю. Почувствуй под ногами твердую, надежную опору, и лишь тогда оттолкнись от нее. А затем закрой глаза и отдайся стихии. Почувствуй ветер. Пойми его настроение. Поймай его движение – и лети. Ничего не бойся. Страх сковывает наше сознание. Страх лишает свободы.

И Тиир шагнула навстречу бездне, оставив на краю скалы прикосновение своей босой ноги. Она летела вниз, расставив руки и закрыв глаза, впитывая кожей дыхание ветра. Она летела навстречу тому, что есть ничто и есть всё.

– Ты не падаешь – ты летишь, – слышала она совсем рядом тихий голос. – Пропусти сквозь себя эту мысль. Привыкни к ней. Осознай ее. Впитай эту мысль в себя, в свое существо. Ты не падаешь – ты летишь.

И ей показалось, что тело ее стало легким, почти невесомым, и падение ее замедлилось.

– Воздух – что вода, – продолжал демон. – Он удержит тебя. Почувствуй, насколько плотными становятся его слои. Он тебя держит. Пропусти его сквозь пальцы рук. Ляг на него спиной. Ощути его грудью. Прикоснись к нему лицом. Почувствуй его. Он тебя держит. Он не даст упасть.

– Лететь – все равно что плыть. Только вместо воды – небо, вместо течения – ветер. Закрой глаза и погрузись в эту материю, которая станет твоей опорой. Вдохни ветер. Пусти его в легкие. Наполни ветром свою сущность. Стань частью ветра, обними его, слейся с ним. Пусти его к себе. Пусть он поверит, что и ты – ветер.

– Почувствуй ветер, приручи его. Лови ветер. Он будет нести тебя. Лови его дыхание. Скользи по нему. Ощути его кончиками пальцев. Ветер переменчив. Лови его движение, словно морские течения. Меняй направление полета. Заигрывай с ветром, мани за собой. Скользи по его поверхности, он понесет тебя туда, куда ты задумала.

Если бы кто мог заглянуть за облака, то увидел бы, как каждый вечер, на закате, в лучах заходящего солнца, то ловя попутный ветер, то бросаясь с головой в воздушный вихрь и стремительно кружась в нем, две фигуры наслаждались своим безмятежным полетом. Когда Тиир выбивалась из сил, задыхаясь от переполнявших ее счастья и чувства свободы, она падала на грудь демону, и он, осторожно обняв ее, парил над облаками и шептал ей на ухо:

– Ощути себя птицей. Почувствуй и наслаждайся свободой полета. Небо – самое удивительное и приятное из того, к чему можно прикоснуться руками.

Слова демона приятно кружились вокруг нее. Голова ее становилась легкой – то ли от высоты, то ли от переполнявшего ее чувства свободы.

– Почему я не летала раньше? – спрашивала она.

– Потому что не знала, что умеешь летать.

Каждый раз они дожидались появления Луны, и Тиир с упоением погружалась в прохладный, такой близкий и родной лунный свет. А потом они подолгу сидели на каком-нибудь выступе высокой скалы, свесив босые ноги над пропастью, и молча смотрели на звезды. Каждый из них думал о чем-то своем, но каждый из них знал, что теперь не где-то там, далеко, а здесь, совсем рядом есть тот, кто тоже смотрит на Луну и чувствует взгляд того, кто касается сейчас своей рукой – его руки.

Жизнь их с каждой луной становилась все более размеренной, спокойной, неспешной. Их мир пришел в равновесие, дикие безудержные порывы страсти сменились взглядами, легкими прикосновениями рук, едва уловимыми улыбками, обращенными друг к другу. Это наполняло их жизненной силой, энергией и безмятежным счастьем. И когда губы их встречались в осторожном прикосновении, и дыхания их сливались в одно, то все становилось легким, простым и понятным.

Кожа на плече Тиир снова стала гладкой и нежной, от ожога не осталось и следа, зато на его месте, будто нанесенный тонкой кистью, мерцал и переливался в лунном свете знак демона, изящный и замысловатый рисунок которого скрывал в себе древнюю силу.

– Никто во Тьме не посмеет причинить тебе вред, пока ты носишь мой знак на своем плече. Он будет с тобой, пока я жив.

– Неужели нет во Тьме никого, кто был бы выше этой силы?

– Да, есть. Но он никогда не узнает о тебе. Я сделаю все возможное, чтобы он не узнал о тебе.

– Кто он?

– Он тот, чье имя не произносят ни в Свете, ни во Тьме. Он мой отец…

Ей часто снился фавн. Он больше не говорил с ней, только грустно смотрел на нее и играл на свирели одну и ту же мелодию, в которой вскоре растворялся и покидал ее сны. Она привыкла к его присутствию в своих снах, и мысли о нем больше не тревожили ее. Но чаще ей снилось, как она летит над облаками, а где-то далеко внизу зеленеет весенняя роща, и если заглянуть еще дальше, сквозь молодую листву, можно увидеть белоснежного оленя с золотыми рогами, величественно поднявшего голову и чутко прислушивающегося к утренним звукам леса.

С каждой новой луной Тиир совершенствовала свой полет. Помимо этого, Махталеон обучал ее темному наречию и военному искусству, и вскоре она неплохо овладела клинком и кинжалом, и могла вести бой сразу с двух рук. Она все реже говорила на эльфийском, и все больше ее занимал темный говор. Махталеон со скрытым восторгом наблюдал за тем, как легко она постигала все то, чему он обучал ее, и как быстро овладевала новыми навыками.

Они питали свои жизненные силы, отдавая друг другу свои чувства, привязанность, нежную, трепетно спрятанную глубоко внутри любовь и неистовую страсть. Вскоре и Махталеона перестал манить запах крови, он забыл заключенных в глубоких подземельях замка нимф, он упивался лишь тем, что отдавала ему Тиир в ответ на его страстные порывы.