Индиль

Лорд Тьмы. Эпизод двадцать шестой

Как сейчас Тиир помнила тот день, когда Великий Владыка, Лорд Тьмы, появился в замке. Кто-то предал ее, открыл ему ее истинное имя, данное ей при рождении, и он увидел ее во Тьме. Ее светлое имя мерцало в его темных владениях подобно негаснущему огоньку, и он шел к ней, желая овладеть ею.

Лотимэ, оказавшаяся по милости Тиир-Тааре на свободе, за пределами лабиринта демона, не придумала ничего иного, как призвать Темного Владыку и открыть ему дорогу к замку своей освободительницы, потребовав взамен расположения его Темного Владычества и немного власти, ровно столько, чтобы она могла тешить свое самолюбие. Тот, чье имя не называли ни в Свете, ни во Тьме, принял ее и, получив желаемое – светлое имя возлюбленной своего сына – отдал Лотимэ своим демонам.

Потревоженная неожиданным вторжением, Тиир, словно зачарованная принцесса, в одночасье пробудилась от долгого сна и покинула террасу, и покинула лунный свет. Входя в каминный зал, Тиир уже знала, что и кто ее там ожидает. Она чувствовала малейшее колебание энергетических потоков вокруг себя, она не могла не заметить этого зловещего, неимоверно сконцентрированного сгустка губительной энергии. Он возник перед ней из пустоты. Так ожидаемо и так неожиданно.

Он сидел в кресле Махталеона неподвижно, положив руки на резные подлокотники.

Ни один мускул не дрогнул на лице Тиир, когда она вошла в залу. Ее лицо стало маской, из-под которой она могла наблюдать за гостем, не выдавая своих эмоций.

– Подойди ко мне, дитя мое, – обратился он к Тиир, едва она вошла в залу, и небрежно поднял руку, как это обычно делал Махталеон, приглашая ее подойти. Остановившись, она наблюдала за движением этой руки. Его пальцы – длинные, тонкие, с резко выделяющимися костяшками, украшенные перстнями с драгоценными переливающимися камнями, в сумрачном свете казались ей мерзкими жилистыми ножками огромного паука, ни разу не выползавшего на солнечный свет, и бывшими оттого совершенно белыми.

– Подойди, – глухо повторил он, не оборачиваясь, и пальцы его зловеще шевельнулись в темноте. Голос его был тих и спокоен, но было в нем нечто отталкивающее, неприятное, оставлявшее металлический привкус во рту.

Она снова не ответила и не подошла. Тогда он степенно встал и, повернувшись к ней, едва заметно склонил голову в знак приветствия. Он сам приблизился к ней, и она увидела перед собой высокого седовласого старца, удивительно статного, сильного и крепкого для своих лет. То изящество, которым были наполнены его движения, вызвало у нее приятное удивление. Она представляла его себе иным.

Он подошел ближе, и Тиир увидела его лицо: спокойное, лишенное тревоги, не искаженное ни злобой, ни каким бы то ни было дурным намерением. В отличие от голоса, лицо его располагало к приятному общению. На нее смотрели добродушные глаза, темные и живые. Единственные на его лице морщинки в уголках глаз еще более заставляли проникнуться к нему доверием, не оставляя сомнений в его мудрости и благосклонности.

Это была маска. Тиир знала об этом, поскольку носила такую же. Здесь, во Тьме, ни у кого не было лиц. У всех были только маски. У некоторых их было множество – для каждого случая своя, наиболее подходящая.

Он склонился к Тиир, позволил себе взять ее руку и коснуться губами ее пальцев, и она ощутила, как от прикосновения его губ по ее коже медленно пополз обжигающий холод.

Он был очень высок, и ему пришлось низко склониться, чтобы коснуться руки Тиир. Когда же он медленно выпрямлялся, глаза их встретились в долгом изучающем друг друга взгляде. Тиир невольно вздрогнула. Он же улыбнулся ей и выпрямился во весь свой гигантский рост. Он подвел ее к камину. Изящным движением руки он пригласил ее сесть и опустился рядом. Краем глаза она видела, как он удобно устроился в несуществующем кресле, облокотившись о невидимый подлокотник. По его непринужденной позе можно было судить о том, что он довольно удобно устроился в этом существовавшем только в его реальности кресле. Со стороны же было видно, что он повис в воздухе, чуть склонившись в сторону своей собеседницы.

– Ты сердишься на меня, дитя мое. Прими же мои извинения за неожиданное вторжение в твое уединение. Мне следовало послать вперед гонца.

Она молча подняла на него глаза. Лицо его было немолодо, однако, на нем не было и намека на морщины, не считая лишь тех, что жили в уголках его глаз. Глаза же, черные, наполненные бархатной тьмой, по-прежнему смотрели на нее приветливо и мягко. Не размыкая губ, он снова едва заметно улыбнулся ей, и она вдруг заметила, что желание мстить, убивать, уничтожать вдруг отступило и сменилось интересом и даже симпатией к нежданному гостю. Впрочем, она сразу прогнала эти чувства. Она пуста. Она ничто. Она – лишь оболочка, внутри которой нет ни чувств, ни эмоций, ни переживаний, ни воспоминаний. Она – фантом. Ей нет ни до чего дела. Она должна только следовать правилам этикета, принятым во Тьме. Она должна быть любезна.

Она поймала себя на том, что вот уже несколько минут внимательно рассматривает гостя без тени смущения. Он не возражал. Ее интерес к его персоне, по всей видимости, доставлял ему удовольствие.

– Я снова спешу извиниться за мой неожиданный визит, Миледи. Впрочем, я вижу, что Вы уже не сердитесь на меня.

– Нисколько, Мессир, – ее голос прозвучал глухо и безразлично. – Я польщена Вашим вниманием к нашему дому. Я рада приветствовать Вас в стенах этого замка. Чем обязана Вашему визиту?

Князь снова внимательно посмотрел на нее и ответил не сразу.

– До сих пор нас не представили друг другу, Миледи. Я знаком с Вами лишь со слов моих поданных. Тешу себя надеждой, что и Вы так же знакомы со мной. Однако, я принял решение посетить ваш дом, дабы отдать дань почтения Леди Тиир-Тааре. Ведь мы теперь… одна семья?

– Вам не стоило утруждать себя, Мессир. Вам стоило прислать за мной.

– Нет-нет, дитя мое. Не в моих правилах утомлять Леди длительными переездами.

– Вы очень любезны, Сир. Вы прибыли сюда один?

– С небольшим войском, которое всегда сопровождает меня в походах, – он внимательно посмотрел в ее глаза. – Впрочем, тебе верно нет дела до моих воинов. Ты ведь спросила меня… о нем? – и тон его вдруг переменился.

– Да.

– Девочка моя… – хрипло, почти не размыкая губ, произнес он и взял ее руку в свои мертвецки-белые пальцы.

Она ждала, не отнимая руки. Он же с нескрываемым наслаждением наблюдал за тем, как ее рука время от времени вздрагивала в клетке, сплетенной из его пальцев.

– Девочка моя… – то ли с тоской, то ли с наигранной болью повторил он и поднял на нее глаза, – ты все еще ждешь его?

Она затаила дыхание. Он же, заметив ее замешательство, продолжил, не сводя с нее глаз:

– Как ни прискорбно мне сообщать об этом, но… Махталеон не вернется, – он с наигранным сожалением покачал головой.

Она молчала, глядя прямо перед собой на пляшущие языки пламени в камине.

– Он погиб, дитя мое. Махталеона больше нет, – произнес он, с явным интересом ожидая, какие чувства вызовут в ней его слова и насколько открыто она осмелится проявить их.

Тиир жгла взглядом угли в камине и молча ненавидела его. Погасив гнев внутри себя, она тихо спросила, не поднимая на него глаза:

– Как это произошло, Сир?

– Он повздорил с моими демонами. Они убили его.

Ее рука дрогнула, но он с силой сжал ее и не отпустил. Тиир почувствовала приступ тошноты.

– Убили? – одними губами прошептала она и почему-то вдруг улыбнулась. – И… Вы позволили убить его?.. Вашего сына?..

– Да, – и он еще ближе придвинулся к ней и шепнул ей на ухо: – это я приказал убить его.

Она смотрела мимо него, и губы ее снова дрогнули в той улыбке, которая возникает на лицах людей, пытающихся скрыть за ней свое безутешное горе. Эта улыбка дрогнула на ее губах, затем еще и еще раз, но так и не смогла разгореться, а потому оставила ее губы разомкнутыми и неподвижными. Взгляд ее ловил невидимую, но очень быструю цель, хаотично перемещавшуюся в сумраке залы.

– Что ж, я благодарю Вас, Сир, – наконец, произнесла она. – Благодарю за эту весть, что Вы принесли мне. Больше я не стану ждать его…

Она поднялась, и рука ее выскользнула из его пальцев. Владыка поднялся вслед за ней. Они вышли на открытую террасу. В небе мутным пятном угадывалась луна.

– Его смерть не расстраивает тебя?

– Смерти нет, Мессир, есть разлука, а к ней я уже привыкла. Жить в неведении – вот, что действительно тяготит. Теперь же я могу больше не ждать, но любить его – ведь я люблю Вашего сына, – она обернулась и одарила его долгим тяжелым взглядом, в котором читался явный вызов, затем снова вернулась к созерцанию тусклого лунного света. – Теперь я стану встречаться с ним в своих воспоминаниях.

– Жить воспоминаниями – незавидная доля.

– Жить, не имея воспоминаний – вот незавидная доля. А мне есть, что вспомнить.

Он подошел ближе, и спина ее похолодела. Она чувствовала, как его длинные холодные пальцы легли на ее плечи и шею.

– Столь юной леди не пристало вести закрытый и уединенный образ жизни. Ты должна бывать в обществе, Тиир, ты должна блистать, ты должна влюблять в себя, ты должна вызывать страсть и желание поклоняться тебе, – ведь именно этим ты живешь?..

– Лунный свет поддерживает мои жизненные силы, Мессир.

– Вздор! Ты поедешь со мной. Ты станешь Королевой, – его пальцы проползли по ее ключице. – Махталеон стал опасен, Тиир, слишком опасен. С ним нужно было покончить.

Не смея сбросить с себя его паучьи пальцы, Тиир пребывала в состоянии неимоверного внутреннего напряжения, и ее снова охватило такое отвращение, что приступ тошноты вернулся. Он провел по ее шее своим длинным острым когтем. Судорога прошла по всему ее телу, настолько омерзительным показалось ей это прикосновение.

– Я не поеду с Вами, Мессир. Здесь мой дом, и я не покину его.

– В таком случае, я останусь здесь, с тобой, и скрашу твое одиночество.

– Право, не стоит…

– Разве я спросил тебя об этом?

– Разве я пригласила Вас остаться?

Она обернулась к нему, и рука его, наконец, оставила ее плечи и шею.

– Твоя дерзость украшает тебя, но ты забываешь, кто перед тобой.

– Я прекрасно помню это, Мессир. Именно поэтому я прошу Вас покинуть мой замок.

– Нет, – спокойно ответил он. – Считай, что я захватил твой замок. Я останусь здесь ровно столько, сколько того потребуют обстоятельства. Будь благоразумной, и вскоре ты станешь Королевой. – Он взял ее руку и снова коснулся губами кончиков ее пальцев.

Тиир не шевельнулась. Она смотрела мимо него, во тьму замка, ставшего для нее в одночасье чужим, пустым, холодным подземельем.

– Этот замок мой, – тихо и упрямо повторила она. – Я не желаю видеть здесь Вас и Ваших воинов.

– Упрямство, дерзость и отсутствие страха… Идеальное сочетание. Однако, не хватает одного, наиболее важного качества. Жажда власти – вот, чего тебе не достает, Тиир. Власть – упоительный напиток. Стоит лишь вкусить его, и ты уже не сможешь остановиться. Весь мир будет у твоих ног, если ты того пожелаешь. Я жду от тебя ответ. Я надеюсь, ты будешь благоразумной в принятии решения.

Она продолжала стоять неподвижно, а затем произнесла, тихо и размеренно:

– Власть… Жажда власти… Это то, без чего Вы не можете управлять мною. Вам больше нечего мне предложить, а власть мне не нужна. У Вас нет ничего, что Вы могли бы предложить мне.

Он с интересом смотрел на нее, ожидая продолжения, но она молчала. И тогда продолжил он.

– Мне известно твое светлое имя, Тиир, и я могу вернуть тебе то, что твое по праву рождения – нимфийские земли, сожженные моими демонами. Да, они покрыты пеплом, но в них теплится жизнь, и ты можешь возродить их, и править в них, ибо ты – наследная принцесса дома Алкарон. И даже если тебе не нужна власть, это твой истинный дом, Тиир, там твои корни, там твой источник. Рано или поздно, ты вернешься туда. И лучше вернуться в них полноправной Королевой, не так ли?.. Мой сын не дал тебе того, что тебе причитается, ибо был простым демоном, не способным на это.

– А Вы на это способны? – и она одарила его долгим изучающим взглядом. – Вы способны выполнить данное Вами обещание? Найдете ли Вы в себе достаточно сил, смелости и жажды власти, чтобы назвать меня Королевой Света и Тьмы, чтобы назвать меня Вашей Королевой, чтобы назвать меня равной себе, и сделать это при свидетелях, и свидетелем станет весь Ваш народ? Или Вы так же не способны на это, как и Ваш сын? – и она надменно посмотрела на него, ожидая ответ.

– Да, дитя мое. Я способен на это. Ты получишь не только то, что благосклонно дает тебе Тьма, но и то, что причитается тебе по праву твоего рождения. Ты станешь Королевой Света и Тьмы и будешь властвовать, и станешь равной мне.

– Что Вы хотите взамен?

– Тебя, Тиир. Вместе мы сможем править вечно.

Тиир задержала на нем долгий испытывающий взгляд, а затем произнесла:

– Так сделайте это. Назовите мне мое светлое имя. Верните мне мои земли. И тогда мы продолжим наш разговор. До тех пор я больше не желаю Вас видеть.

И сверкнув глазами, она уже было прошла мимо него, но он остановил ее.

– Пока что ты лишь нимфа, обращенная во Тьму, помни об этом, – тихо проговорил он. – И ты должна повиноваться мне – Твоему Королю, ибо ты приняла Тьму, а значит, и ее законы.

– Это Ваши законы, Мессир, и они не более, чем Ваши прихоти. Но я не повинуюсь Вам и не признаю Вас моим Королем, и Вы ничего не можете с этим поделать. Я не принадлежу Вам, не боюсь Вас и не верю ни единому Вашему слову. Лишь Тьма надо мной, лишь Тьма – мой закон.

С этими словами она вырвала руку из его цепких пальцев и, взмахнув юбкой, растаяла светлой тенью во тьме коридоров. Он негромко рассмеялся ей вслед. Она же, наконец оказавшись наедине с собой в своих покоях, долго стояла перед зеркалом, затем обнажила плечо, на котором носила знак демона. Она долго изучала свое отражение, а затем медленно опустилась на пол.

Много ночей миновало с тех пор, как Владыка появился в замке демона. Тиир избегала встреч с ним, а он постоянно наблюдал за ней. Даже сквозь стены она чувствовала на себе его взгляд. Казалось, он что-то выжидал. Пришедшие с ним демоны оставались за стенами замка. Замок не пропустил их, и лишь над их повелителем чары его были бессильны.

Время от времени Лорд Тьмы покидал замок Махталеона. Он охотился. Иногда его не было две-три ночи подряд. Тогда Тиир сбрасывала со своих плеч бремя его постоянного присутствия и поднималась на открытую террасу. Там, в лунном свете, она полностью очищалась от той губительной энергии, что он нес c собой, питала свое тело и восполняла жизненные силы, погружаясь в легкие потоки лунного света.