История XX века. Тайны, загадки и мифы

1945 год Немецкие «камикадзе»

Когда в апреле 1945 г. войска союзников захватили немецкие секретные заводы по производству военной техники, они сделали ошеломляющее открытие: в темных производственных штольнях и на удаленных аэродромах стояли сотни ракет «Фау-1» с кабинами пилотов и примитивной системой управления! Пилотируемые «Фау-1»! Оружие со смертниками! Кроме того, в последние дни войны появлялось все больше сообщений о немецких летчиках-истребителях, которые таранили американские бомбардировщики. Самоубийцы в отчаянной борьбе с воздушными силами союзников?

Известно, что японские пилоты пикировали своими самолетами на американские корабли, чтобы остановить продвижение противника на Тихом океане. В октябре 1944 г. командование японского военно-морского флота сформировало специальное соединение, которое получило название «Камикадзе» — божественный ветер. Это название должно было напоминать о тайфуне, который в 1281 г. уничтожил флот монгольского правителя Кублай-хана вместе со 100 000 воинами, намеревавшегося вторгнуться в Японию.

Скоро летчики-камикадзе стали наводить ужас на американский флот: они уничтожили более 12 000 американских моряков, однако остановить неизбежное поражение Японии так и не смогли.

Но были ли вылеты самоубийц у немецких летчиков на самом деле? Не планировал ли Гитлер нанести мощный удар сотнями пилотируемых ракет «Фау-1»? Не следовал ли он в своей мании разрушения и гибели примеру японцев?

Идея о полетах самоубийц впервые возникла осенью 1943 г. Правда, принадлежала она не Гитлеру или одному из его верных соратников, а двум до того момента неизвестным военным — специалисту по авиационной медицине Тео Бенцингеру и планеристу Генриху Ланге. В своей докладной записке они писали: «Положение на фронтах оправдывает и требует поражения надводных целей крайними средствами — пилотируемым снарядом, пилот которого добровольно жертвует жизнью». Они вполне сознавали, что это «новый способ ведения войны для Европы».

При традиционных боевых вылетах польза не шла в сравнение с потерями, из чего следовал вывод: если умирать, то прихватив с собой как можно больше врагов.

В сентябре 1943 г. генерал-фельдмаршал Мильх, второй человек в люфтваффе, обсудил это предложение со своими офицерами. Речь шла о том, направлять ли загруженные бомбами самолеты на вражеские линейные корабли или с помощью набитых взрывчаткой истребителей уничтожать в небе целые группы бомбардировщиков.

Мильх не был уверен, стоит ли посылать летчиков в такой по-настоящему «смертельный боевой вылет». Все-таки лучше, чтобы они, направив свой самолет как таран на вражеские бомбардировщики, спасались на парашюте.

Летчик-истребитель майор фон Корнацки сформулировал идею «огневой атаки» в воздухе. Готовые на все летчики, презирая смерть, должны направлять свои машины на американские бомбардировщики и таранить их. В ходе войны случайно или в результате сложившихся обстоятельств предпринималось несколько таких таранных маневров — и при этом у летчика был определенный шанс спастись из падающего самолета на парашюте. Теперь это безрассудство должно было стать методом, эффективным средством для защиты родины.

Генерал истребительной авиации Адольф Галланд мог бы примириться с идеей «огневой атаки», но был невысокого мнения об атаках, совершаемых с презрением к смерти. Он не хотел жертвовать летчиками, они нужны были живыми, чтобы сражаться дальше. Штурмовые истребители, как пехота в рукопашном бою, должны подобраться к противнику как можно ближе и тем самым добиться безусловного успеха. В мае 1944 г. на плацу были торжественно построены первые пилоты-«шгурмовики», обученные новой тактике боя. Они должны были дать клятву «атаковать противника с минимальной дистанции и, если поразить бомбардировщик бортовым оружием не удалось, уничтожать противника, совершая таран». В течение 1944 г. были сформированы три штурмовые группы, по 50 специально переоборудованных истребителей типа «фокке-вульф-190» в каждой. За мощную броню и оснащение пилоты прозвали их «таранами».

В боевом применении тараны, хотя им было отведено особое место в клятве, случались крайне редко, потому что если «таран» подлетал к жертве на расстояние, с которого следовало таранить, он мог сбить ее бортовым оружием и таран уже не требовался.

Однако в отдельных случаях бывало так: 13 сентября 1944 года командир штурмовиков майор Даль, совершая полет во главе построенного пеленгом соединения ФВ-190, имевших дополнительную бронезащиту, приближался к американскому бомбардировщику. Его вооружение вышло из строя, поэтому он протаранил бомбардировщик, и оба самолета разбились. Но Далю повезло: от удара с его машины сорвало фонарь и ему удалось спастись на парашюте. После такого отчаянного полета друзья-пилоты прозвали его «Даль-таран». Правда, примерно половине летчиков, протаранивших вражеские бомбардировщики, не повезло — они погибли при столкновении.

Однако боевые вылеты мужественных «штурмовых истребителей» не способствовали сокращению налетов дневной истребительной авиации противника. Американцы имели огромное превосходство в технике и живой силе, они легко могли заменить каждый уничтоженный самолет, каждый сбитый экипаж.

Осенью 1944 г. американцы установили господство в воздухе над Германией. Жизненно важные гидрогенизационные заводы — на них получали бензин из угля, — давно были уничтожены массированными ударами.

Теперь целенаправленно бомбились транспортные сооружения, железные дороги, сортировочные станции, внутренние водные пути, то есть немецкой военной экономике наносили смертельный удар. Немецкая истребительная авиация «из охотников превратилась в добычу, молодых, неопытных пилотов сбивали десятками, когда они только пытались приблизиться к боевым порядкам бомбардировщиков.

В такой ситуации полковник Хайо Херман разработал коварный план: следует признать, что остановить дневные налеты с помощью обычных истребителей невозможно. Кроме того, великолепных реактивных истребителей пока нет в достаточном количестве. Поэтому нужно нанести «сокрушительный удар», вызвав у американцев шок, — так рейх получит передышку. Было вынесено предложение: от одной до двух тысяч необученных пилотов таранными ударами должны сбить соединение бомбардировщиков. Опытные летчики-истребители еще понадобятся рейху, а значит, не должны принимать участия в команде смертников.

В среде летчиков-истребителей Херман держался особняком, его не любили. Убежденный нацист, в первые годы войны он был пилотом бомбардировщика, в 1943 г. перешел в ночную истребительную авиацию, где своими необычными идеями давал пищу для разговоров. Когда Галланд узнал об этом плане, он сказал Херману: «Вы возглавите операцию». На что тот ответил: «Нет, я не собираюсь этого делать». Галланд решил не развивать эту тему, потому что Херман хотел послать на верную смерть сотни юных солдат, а сам предпочел наблюдать за операцией с земли!

В январе 1945 г. Херману удалось доложить о своем плане в рейхсканцелярии. Адъютант Гитлера по авиации Николаус фон Белов сообщил, что «фюрер» испытывает огромное уважение к людям, готовым совершить таранные удары. Правда, отдавать приказ о проведении такой операции он не хотел бы, но добровольцам предоставит свободу действий. Когда в конце января 1945 г. Геринг снял Галланда с занимаемой должности из-за постоянных разногласий, путь для Хермана был открыт. Геринг подписал обращение о наборе добровольцев для операции, которая даст возможность ценой собственной жизни изменить ход войны. По непроверенным данным, вызвались 2000 парней. Сначала отобрали 300 человек и разместили в дальней зоне авиабазы Стендаль. Кодовое обозначение их части — команда особого назначения «Эльба». Теперь им раскрыли тайну, о чем идет речь: во время массированного боевого вылета они должны спикировать на американские бомбардировщики. Некоторые пилоты были удивлены, поскольку ожидали, что им доверят крупные цели — авианосцы или линейные корабли. Многим показалось тогда, что отдать жизнь за «Боинг» — невысокая цена. Правда, инструкторы разъяснили, что самопожертвование не является целью. Цель состоит в уничтожении бомбардировщика таранным ударом, после чего всегда остается шанс успеть спрыгнуть с парашютом.

Продуктовые пайки по всей территории рейха становились все более скудными, а пилоты из команды особого назначения жили относительно богато. Коньяк, вино, шоколад, сливочное масло, колбаса, сыр, даже настоящий кофе в зернах — все это было в избытке.

К этому добавлялась идеологическая учеба — занятия по мировоззрению, как это тогда называли. Помимо обычной антисемитской риторики, подкрепляемой такими фильмами, как «Еврей Зюс» и «Вечный жид», курсантам читали лекции. Одним из лекторов был профессор Ганс Хертель, радиокомментатор из министерства пропаганды. Он болтал о разногласиях в лагере союзников и о возможности благодаря сенсационному успеху предстоящего таранного удара — эту дикую операцию окрестили «Вервольф» — повлиять на исход войны. Демонстрировали пилотам патриотические фильмы, такие как «Кольберг» студии «Уфа».

Даже после такой политической и идеологической обработки мысли ребят крутились вокруг предстоящего боевого вылета с тараном вражеских бомбардировщиков. Парни то и дело обсуждали, какие следует применить методы, где у «летающих крепостей» уязвимые места — и как лучше всего спастись.

Дни шли, команды о боевом вылете все не было. Когда же начнется? На базе Стендаль царило напряженное волнение. Затем, в ночь с 4 на 5 апреля 1945 года поступил приказ о передислокации. Летчики отправились на оперативные аэродромы в Центральной Германии, подготовили машины, в основном «Ме-109», к бою. Противникам идеи создания команды смертников в последнюю минуту удалось предотвратить запланированный Херманом массовый вылет, поэтому в сомнительный полет отправили «всего лишь» 183 пилота.

6 апреля, в пятницу после Пасхи, поступило будоражащее сообщение: «Начало завтра!» Настроение было серьезным, каждый понимал, что следующий день ему, вероятно, пережить не удастся.

7 апреля 1945 года, когда в скором завершении войны не было сомнений, потому что обширные части Западной и Восточной Германии уже были заняты союзниками, американский 8-ой воздушный флот начал последний из трех оставшихся стратегических массированных налетов на территорию рейха. Целью были аэродромы немецких реактивных истребителей, а также заводы боеприпасов и склады горючего возле Гамбурга. 1304 четырехмоторных бомбардировщика и 792 истребителя выстроились, из Англии с ревом понеслись через пролив Ла-Манш в направлении континента, а потом дальше, вглубь Германии. Немецкие радиолокаторы засекли строй самолетов, и истребители, предназначенные для таранного удара, получили команду на взлет. На аэродромах в Центральной Германии еще развевался флаг со свастикой, командир боевой группы вытянул руку в «немецком приветствии». Машины при безоблачной погоде поднялись над Магдебургом на высоту 11 000 м. Женщины из оперативного центра управления по радио подбадривали их: «Подумайте о Дрездене! Подумайте о своих женах, матерях и детях в разбомбленных городах! Спасите родину!»

Потом противник появился в пределах видимости, и была дана команда: «Атаковать свободно! Да здравствует победа!» Через мгновение начался кромешный ад — повсюду приближающиеся истребители, массированный заградительный огонь, обломки взорвавшихся самолетов.

В хаосе последних дней войны ужасный итог этой воздушной битвы остался без внимания. В сводке вермахта от 11 апреля сообщалось, что немецкие истребители в порыве самопожертвования, презирая смерть, уничтожили более 60 бомбардировщиков — ложь пропаганды, одна из многих.

В действительности американцы потеряли 23 бомбардировщика. А вот из взлетевших 183 «таранных» истребителей 133 были уничтожены, 77 пилотов погибло.

Конечно, это не был боевой вылет камикадзе в классическом виде. Это была совершенно бессмысленная, даже преступная операция. В жертву принесли жизни 77 молодых людей, их наивной верой злоупотребили — ни за что.

Девятью днями позже генерал Спад распорядился прекратить стратегические воздушные налеты на Германию — целей не осталось. Поэтому полковнику Херману больше не удалось осуществить свой дьявольский план, отдав приказ о боевом вылете гораздо большего состава.

Авторы идеи о немецких камикадзе, Бенцингер и Ланге, выступили со своим предложением еще осенью.1943 г., но не нашли понимания. Ханна Рейч, знаменитая летчица-испытатель, была дружна с обоими. Во время одного из визитов к Гитлеру в Бергхофе в феврале 1944 г. ей удалось изложить «фюреру» идею об использовании камикадзе. Тот ничего не хотел слушать, но неохотно все же дал разрешение продолжать техническую подготовку. Теперь подключился начальник генерального штаба люфтваффе генерал Кортен.

Сначала намеревались использовать в качестве «летающей бомбы» небольшой самолет «Ме-328», спроектированный как истребитель. Первые летные испытания прошли успешно, но до серийного производства дело не дошло. Затем обратились к уже существовавшему оружию, ракете «Фау-1». В большой спешке ракеты переоборудовались так, чтобы их можно было поднять в воздух на буксире за самолетом-носителем, а потом ими управлял пилот. Ханна Рейч лично выполнила испытательные полеты на летательном аппарате этой серии, которому дали условное наименование «Рейхенберг». Однако боевых вылетов на таком самолете-снаряде так и не состоялось. Сначала испытания задержали, а позже генеральный штаб уже был не в состоянии разработать рациональный план боевых действий.

Весной 1944 г. в люфтваффе заговорили о формировании соединения самоубийц. Поступали первые заявления от добровольцев, проводился отбор надежных парней в группу, которых прикомандировали к 200-й бомбардировочной авиационной эскадре — той секретной части, которая занималась специальными операциями.

Когда 6 июня 1944 года союзники высадились в Нормандии, в генеральный штаб люфтваффе сообщили о готовности к «тотальному вылету» группы из 39 человек. Геббельс не упустил возможности в середине июля 1944 г. выступить перед летчиками-смертниками с докладом об их боевом вылете, который решающим образом скажется на ходе войны, и о значении их жертвы для «тысячелетнего рейха» — даже не имея представления о том, чему, собственно говоря, их обучали. После обеда их принял Имперский лидер молодежного движения Артур Аксман. Но верховные руководители снова медлили. Геринга одолевали сомнения, правильно ли жертвовать людьми, поэтому он решил сначала получить разрешение Гитлера. Тот запретил использовать плохо подготовленных пилотов, которые на своих истребителях-бомбардировщиках ФВ-190 должны были спикировать на армаду союзников в бухте Сены, но совсем не умели управлять такими самолетами. К тому же все добровольцы были планеристами и не прошли обучения на самолетах с мотором.

Теперь команду самоубийц разместили севернее Берлина, в Альтентрептов, и продолжили обучение — прежде всего идеологическое. Что им предстоит сделать во время своего последнего боевого вылета, они до сих пор не имели представления. Генеральный штаб люфтваффе не разделял сомнений каких-то там Геринга или Гитлера о том, надо ли посылать молодых пилотов на верную смерть. Генерал Коллер определял цели для боевого вылета, в том числе русские трансформаторные подстанции и дамбы, разрушение которых должно было чувствительно задеть советскую военную экономику. Полковник Шторп, офицер штаба Геринга, мечтал о формировании целых авиационных дивизий самоубийц — «дух камикадзе» овладел им целиком. Однако эти планы так и не осуществились по техническим причинам. Командир 200-ой бомбардировочной авиационной эскадры полковник Баумбах был невысокого мнения об этом безумии — сторонники и противники самоубийственных вылетов находились в непримиримом противостоянии. Наконец в феврале 1945 г. Ба-умбаху удалось добиться расформирования команды. Молодых солдат перевели в парашютисты.

Впрочем, этим сумасбродной «идее самопожертвования» еще не положили конец. 31 января 1945 года Красная Армия вышла к Одеру и захватила плацдармы на западном берегу. Сухопутные войска противника не могли их выбить. Люфтваффе предстояло бросить все силы на атаку переправы противника, чтобы сорвать подготовку наступления на Берлин. 5 марта поступило предложение массированным налетом летчиков-смертников разрушить вражеские понтонные мосты. Пока же люфтваффе безуспешно пыталось сделать это обычными средствами. Было выделено максимально возможное количество самолетов, пилотов и горючего. Самолеты постоянно атаковали и даже несколько раз попадали в цель, но нанести урон коммуникациям Красной Армии им не удалось. Советские саперные части быстро восстанавливали поврежденные объекты.

Когда добиться ощутимых успехов не удалось, решили обратиться к последнему, отчаянному средству — наскоро организованному боевому вылету смертников. Было отозвано несколько старых участников команды, вызвались и новые добровольцы. Когда 16 апреля 1945 года началось советское наступление на Берлин, парни получили боевой приказ. 17 апреля первые пилоты вывели свои машины в пике на переправы через Одер.

Днем позже пилот Эрнст Байхель своим ФВ-190 врезался в понтонный мост под городом Целлин. 19 апреля состоялись последние боевые вылеты камикадзе.

Эти операции не имели особого смысла с точки зрения военной тактики. Понтонный мост могли навести заново в кратчайшие сроки. Недобросовестное командование дьявольским образом злоупотребило юношеским идеализмом и наивностью пилотов. Кто отдал приказ об этом боевом вылете, сегодня невозможно установить. Достоверно известно лишь то, что генерал люфтваффе Дайхман в обращении к своим частям агитировал добровольцев вступать в такую безрассудную команду.

В Японии создатель соединений камикадзе адмирал Какийиво 15 августа 1945 года попросил прощения у семей погибших летчиков и совершил самоубийство. В Германии генералы, беззастенчиво пославшие своих солдат на бессмысленную смерть, предпочли сдаться союзникам в плен.