История XX века. Тайны, загадки и мифы

1986 год Заговор «штази»

Незадолго до полуночи начался пожар. Катастрофа произошла на складе № 956 площадью 6000 м² химического концерна «Сандоз», на химическом заводе в г. Швайцерхалле под Базелем. Поначалу никто ничего не заметил. Склад не был оборудован средствами пожарной сигнализации, спринклерное оборудование тоже отсутствовало. Правда, несколькими неделями ранее пожарные инспекторы сделали контрольный обход, но недостатки не устранили. Тем не менее склад даже получил оценку за безопасность «соответствует закону». На складе № 956 находилась продукция — 1351 т, из которых 930 т особо опасных пестицидов и инсектицидов. Этих химикатов хватило бы, чтобы уничтожить все население Европы!

Служащие «Сандоз» обнаружили пожар в двадцать минут первого. Заводская пожарная команда в составе 15 человек подала сигнал тревоги и немедленно приступила к работе. Сначала поливали противопожарной пеной, но она рассеивалась. А тем временем ярко-желтые языки пламени уже достигали высоты 40 м. Вскоре пожар тушили 160 человек, применяя воду. Химикаты, в основном высокотоксичные сложные эфиры фосфорной кислоты, горели необычайно интенсивно. Этому способствовали 4 т растворителей — керосина и изопара фирмы «Эссо». Бочки с ядом летали по воздуху как торпеды. Непрерывно происходили взрывы. Пожарные не знали, какие вещества они поливали водой, поэтому даже не предполагали, какой может быть химическая реакция.

Пока они выливали на пламя сотни литров воды, штаб по ликвидации катастрофы проверил уровень загрязнения воздуха. В 3.00 1 ноября 1986 года, в субботу, специалист кантона по атмосферным загрязнениям Роберто Мона сел в свою машину и поехал в стцрону Базеля, расположенного в 6 км от очага возгорания в Швайцерхалле. Он опустил стекло и втянул носом воздух: никакого запаха, значит, никакого облака токсичных газов нет, сделал он тонкое заключение. Руководство предприятия «Сандоз» поспешило сообщить, что выделившиеся химические вещества «большей частью безвредны». Однако все больше базельцев жаловались на едкую вонь, напоминавшую запах испортившихся грибов.

Наконец высокопоставленные лица объявили во всем регионе особое положение в связи с катастрофой. Но оповещение происходило медленно. Сирены большей частью находились в ремонте, а громкоговорители полиции были слишком маломощными. По радио с 15-минутными интервалами передавали следующее сообщение: «Химическая тревога, просьба закрыть окна и не выходить из дома!» Эксперты опасались раздражения кожи и дыхательных путей. Химика Мартина Шюпбаха, отвечавшего за кантон города Базель, одолевали ужасные видения. «У меня постоянно крутилось в голове, что, возможно, ядовитое облако не смертельно», — рассказывал он впоследствии.

В 7.02 оперативный штаб объявил, что пожар потушен. Базельцам повезло. Правда, многие жаловались на головные боли, конъюнктивит и приступы астмы, у нескольких десятков жителей была рвота, но врачи ставили лишь диагнозы «легкое отравление».

По счастью, не загорелись цистерны со смертельным нервным газом фосгеном, находившиеся всего в 200 м от горящего склада. Иначе могла произойти катастрофа, подобная той, что случилась в индийском Бхопале, где в результате аварии с фосгеном на химическом заводе фирмы «Юнион карбайд» погибли 3272 человека и пострадали сотни тысяч.

Тем не менее авария на фирме «Сандоз» была крупнейшей экологической катастрофой Швейцарии и одной из тяжелейших экологических катастроф 80-х годов для соседних стран — Франции и Германии. 13 000 000 л воды для гашения извести, содержащей опасные химикаты, попали в Рейн, в том числе 200 кг высокотоксичной канцерогенной чистой ртути. Они местами окрасили воспетую поэтами реку Германии в кроваво-красный цвет, сделав ее почти полностью мертвой.

На протяжении шести лет, до 1992 г., швейцарские власти расследовали причины катастрофы. Безрезультатно. Вероятной причиной эксперты называли самовоспламенение химического вещества «берлинская лазурь». А поджог? «Для такого предположения, — заявил следователь Тони Тю-ринг, — основания не обнаружены». Стало быть, несчастный случай? Или диверсия? Но с чьей стороны? Кто мог быть заинтересован в организации подобной катастрофы?

Сразу после аварии «ядовитая волна» покатилась вниз по Рейну намного быстрее, чем ожидалось. Ей потребовалось всего 15 часов, чтобы преодолеть около 450 км до гор Зибенгебирге и до тогдашней столицы ФРГ — Бонна. Министр экологии земли Рейнланд-Пфальц Клаус Тёпфер распорядился выключить насосы в глубоких колодцах вдоль Рейна.

Вскоре водонапорные резервуары перестали наполняться. Как следствие — все водопроводные краны пересохли. Владельцев десятков тысяч расположенных у Рейна участков между Бонном и Кобленцем на протяжении многих дней снабжали водой только из аварийных запасов с помощью пожарных. Чтобы помыться и принять душ, некоторые ездили в Бонн в общественные купальни. Закрывались прачечные. Салат и овощи, которые нужно было мыть, засыхали на полках. Мыть машины было запрещено.

Спросом пользовался картофель в стеклянных банках и свежезамороженные продукты. Более полумиллиона особей рыб — угри, щуки, форели, уклейки — задохнулись. Рейн стал рекой смерти. Пострадали рыболовы-спортсмены и профессиональные рыбаки, живущие вдоль реки, прекратили работу водопроводные станции расположенных на Рейне федеральных земель, а также пивоварни, которым пришлось закрыть свои колодцы, расположенные близко к Рейну.

Прошло десять лет, прежде чем Рейн оправился от экологического ущерба. «Сандоз» тем временем реорганизовался в «Новартис». Название «Сандоз» сгорело.

Казалось, о нем забыли, как и о том факте, что с причинами возникновения химической аварии так и не удалось разобраться до конца. Шли годы, память стиралась. Состояние Рейна улучшалось: все больше людей решались в жаркие дни искупаться в реке; рыболовы гордо сообщали о растущих уловах, в том числе лососевых. Но 14 лет спустя, в ноябре 2000 г., катастрофа на фирме «Сандоз» снова стала актуальной темой. Репортеры издания «История» нашли главного свидетеля, который предложил сенсационное объяснение этой окутанной тайной аварии, случившейся в 1986 г. Винчент Каннистраро возглавлял тогда отдел по борьбе с терроризмом американской секретной службы ЦРУ. От сказанного им захватывало дух: химическая авария на «Сандозе» была актом государственного терроризма, коварной подлостью, задуманной советской секретной службой КГБ и осуществленной органами госбезопасности ГДР — «штази».

По словам американца, эту чрезвычайно важную информацию он получил от бывшего высокопоставленного чиновника из КГБ, — с которым Каннистраро познакомился в 1991 г. После распада Советского Союза в 1991 г. эксперта ЦРУ несколько раз приглашали в Москву для помощи в решении ряда проблем, включая борьбу с терроризмом. На одной зх таких встреч бывший чиновник из КГБ рассказал ему о закулисных событиях того времени. Каннистраро: «“Штази” задумала диверсионный акт против завода «Сандоз». Она действовала по указке КГБ. Тем самым русские хотели отвлечь внимание от критики Чернобыльской катастрофы». Авария на советском атомном реакторе произошла в апреле 1986 г., на полгода раньше. «Русские, — по словам Каннистраро, — к своему великому сожалению, не могли утаить аварию в Чернобыле. Вся мировая пресса сообщала о многочисленных жертвах и огромном ущербе окружающей среде, что составляло большую проблему для советских властителей. Поэтому они решили бить врага его же оружием и заклеймить позором Запад с его собственными промахами в отношении окружающей среды».

С 1963 года «штази» располагала соответствующим спец-подразделением. «Рабочая группа министра по спецвопросам» (Arbeitsgruppe Minister-Sonderfragen — AGMS) была создана министром госбезопасности Эрихом Мильке и состояла из одиночных бойцов и оперативных групп, обученных осуществлять диверсионные задания на Западе. Это было подразделение, для которого проделывать грязные трюки было повседневным занятием. Томас Ауэрбах, эксперт по деятельности «рабочей группы министра по спецвопросам» в ведомстве Гаука в Берлине, изучавший документы «штази», говорит: «Бойцы были натренированы для боевого применения в ФРГ и Западном Берлине, для нанесения ударов по слабым местам немецкой инфраструктуры». Обучали агентов в секретных лагерях.

Их тренировали на манекенах убивать, топить, душить, закалывать людей. Бывший инструктор поведал: «В ГДР обучали кадры на случай войны. Они должны были знать, как действовать в определенных точках, чтобы навредить противнику».

Основной противник, естественно, находился на Западе, прежде всего в ФРГ. Там «штази» использовала несколько десятков тысяч негласных сотрудников, которые занимались наблюдением и слежкой, фотографированием и фотокопированием, вели подпольную работу и плели интриги. Впечатляющие примеры широкомасштабной системы слежения мы находим в книге Губертуса Кнабе «Подрывная республика — «штази» на Западе». До распада ГДР работали 15 станций перехвата, с помощью которых можно было одновременно записывать до 5000 соединений: разговоры политиков с женами или любовницами, доверительные переговоры между партийными и промышленными боссами, — будь то по стационарному телефону или автомобильному радиотелефону, факсу или через системы направленной радио- или спутниковой связи. Так, например, телефонные разговоры между Куртом Биденкопфом и тогдашним председателем ХДС Гельмутом Колем записывались с 1974 года. В них Биденкопф с автомобильного радиотелефона упрекал говорящего со стационарного аппарата Коля в отсутствии концепции, выносливости, дисциплины и силы воли. Незадолго до выдвижения Коля кандидатом на пост канцлера «штази» подкинула текст этого разговора среди других журналу «Штерн», который его опубликовал.

Еще глубже было вмешательство разведки ГДР в одно из самых важных и сенсационных голосований в бундестаге: когда в 1972 году ХДС с помощью конструктивного вотума недоверия хотел свергнуть федерального канцлера Вилли Брандта, совершенно неожиданно некоторые депутаты от ХДС отказались голосовать за своего кандидата Райнера Барцеля и тем самым сохранили у власти СДПГ. Одним из виновников провала голосования был депутат бундестага от ХДС Юлиус Штайнер. После распада ГДР выяснилось, что за свой голос против собственного кандидата он получил от «штази» взятку в 50 000 марок: большое влияние за (сравнительно) небольшие деньги. Раньше в ГДР считали, что ее интересы лучше выражает федеративное правительство под руководством СДПГ с его новой восточной политикой, чем правительство под руководством ХДС.

Когда с началом новой эры «штази» была распущена, осталось 178 км полок с папками — не считая тех километров материалов, которые ответственным лицам удалось уничтожить. Каждый из еще сохранившихся погонных метров содержит до 70 дел, в пересчете 10 000 листов бумаги весом около 30 кг. Все папки весят около 5340 т. Ведомство Гаука, названное по имени первого федерального уполномоченного Йоахима Гаука, занимается обработкой этих документов. Под началом его преемницы Марианны Биртлер работают около 2600 сотрудников — больше, чем в федеральном министерстве внутренних дел, которому это. ведомство подчинено.

С 29 декабря 1991 года, с момента вступления в силу закона о документах «штази», было подано 5 000 000 заявлений от желающих ознакомиться с делами, в том числе почти 2 000 000 от частных лиц. В среднем 10 000 частных лиц каждый месяц изъявляют желание ознакомиться со своими делами. Ученые и журналисты подали 16 000 информационных запросов.

Одним из них был журналист Хериберт Шванн, в течение нескольких лет он копался в делах «штази», чтобы выяснить загадочный случай с Айгендорфом.

Во времена ГДР футболист Лутц Айгендорф играл в футбольном клубе «Динамо-Берлин», клубе «штази». Его считали «Бекенбауэром ГДР». В число страстных почитателей его искусных ударов по мячу входил Эрих Мильке — до 21 марта 1979 года председатель «Динамо». Тогда команда из Восточного Берлина играла с 1-м футбольным клубом Кайзерслаутерна. После игры Айгендорф там и остался — сбежал из ГДР. Шеф «штази» был вне себя от ярости. 7 марта 1983 года Айгендорф, который к тому времени перешел из 1-го футбольного клуба Кайзерслаутерна в брауншвейгский «Айнтрахт», после полуторасуточной агонии умер в возрасте 26 лет.

На своем черном «альфа-ромео» он пропустил правый поворот на улице Форстштрассе в Брауншвейге и врезался в дерево. Анализ крови показал наличие 2,2 промилле алкоголя. Видимо, в момент аварии уровень алкоголя был еще больше, потому что на месте аварии раненому, жизнь которого была под угрозой, поставили капельницу. Исходя из этого, Айгендорф должен был выпить около 5 л пива или 2,5 л вина: столько спиртного он, по словам жены, никогда не употреблял. Вскоре возникло подозрение, что Айгендорф был убит по приказу «штази». Теперь бежавший из ГДР бывший чемпион мира в толкании ядра Вольфганг Шмидт вспомнил свой конфиденциальный разговор с Мильке, состоявшийся через два года после бегства Айгендорфа. Глава министерства государственной безопасности шепнул ему: «Если я захочу, Айгендорф больше не будет играть в футбол». Но только Хериберт Шванн после кропотливых розысков смог подтвердил подозрение: сегодня едва ли кто-то сомневается в том, что к смерти причастна «штази».

После многолетней работы с документами «штази» и бесед со свидетелями Шванн сложил воедино головоломку из улик, которая давала единственный вывод, что убийство — дело рук «штази».

Так, журналист обнаружил рукописные записи возможных способов, как «создать опасность для человека» — речь шла о применении ядов, газов, о поджогах, а в пункте «статистика несчастных случаев, внешне похожих на потерю сознания» присутствовал термин «ослепить светом».

При восстановлении картины несчастного случая было установлено, что недостает одного часа — где Айгендорф находился с 22.00 до 23.00, неизвестно. Предположительно, за это время убийцы и накачали его алкоголем и наркотиками. Как показало расследование Шванна, в операции участвовали пять высших офицеров госбезопасности Восточного Берлина, а так же три негласных сотрудника. Один из них, бывший чемпион ГДР по боксу в суперлегком весе по имени Карл-Хейнц Фельгнер, ранее судимый за нанесение телесных повреждений и развратные действия, в 1980 г. был отправлен в ФРГ с заданием подобраться к «изменнику» Айгендорфу.

План удался. Фельгнер подружился с Айгендорфом и стал сообщать в Восточный Берлин о его личной и спортивной жизни. Там все нити сходились у офицера-куратора Хейнца Хесса. В день смерти Лутца Айген-дорфа подполковник Хесс получил премию в 1000 марок.

«Когда приходится иметь дело со «штази», — говорит историк Кнабе, — ничего нельзя исключать». Поэтому он вполне допускает мысль о том, что органы госбезопасности подали идею совершить диверсии на таких химических концернах, как «Сандоз».

К тому же, по свидетельству сотрудника ЦРУ Винсента Каннистраро, «штази» не ограничились «Сандозом». Аварии, случившиеся в том же году на других химических заводах вдоль Рейна — таких как «Дегусса», «Сиба-Гейги» и «Хёхст», — тоже были диверсиями. Все они произошли в течение шести месяцев после самой опасной атомной аварии в Украине. Через три недели после аварии на складе «Сандоз» на заводе фирмы «Сиба-Гейги» в городе Швайцер-халле произошла утечка фенолсодержащих продуктов разложения, после чего в окрестностях Базеля появился едкий запах. Руководство фирмы утверждало, что газовое облако не представляет опасности для населения. Главным пострадавшим снова был Рейн, поглотивший из-за аварии 400 кг гербицидов.

После обнародования показаний Каннистраро швейцарские следственные органы были вынуждены еще раз изучить причины катастрофы на фирме «Сандоз». При этом у некоторых наблюдателей возникало впечатление, что следователи недостаточно тщательно проверяли свидетельские показания.

Тони Тюринг, в свое время ответственный следователь, ставший тем временем председателем участкового суда в г. Арлесхайм, в интервью одной из газет даже поставил под сомнение подлинность личности Винсента Каннистраро: «Есть только показания так называемого сотрудника ЦРУ. «До сих пор мне не удалось установить даже личность этого тайного агента». Правда, с таким дознанием справился бы даже практикант газеты «Баслер цайтунг». Зато намного активнее органы, казалось, заинтересовались публикацией версии «штази» о том, «в какой мере затронуты их интересы и наступили ли сроки давности» (из заявления суда по уголовным делам кантона Базель). Ибо следствие продлилось недолго и не дало швейцарским органам «никаких новых сведений».

Поэтому вероятной причиной аварии по-прежнему считается самовозгорание поддона с химикатом «берлинская лазурь». Весьма сомнительное предположение. Специалистам из ЦРУ не удалось экспериментальным путем довести это вещество до коксования, не. то что до воспламенения.

Таким образом, остается неизвестность и воспоминание о крупнейшей экологической катастрофе 80-х годов XX века. Две трети фонда документов наследия «штази» до сих пор не освоены. Многое, что таится в ведомстве Гаука и Бир-тель, в новостройке без окон в бывшем берлинском центре «штази» на Норманненштрассе, все еще не раскрыто, не прочитано, не проверено.

Но даже если когда-нибудь сотрудники Марианны Бир-тель обнаружат письменное подтверждение причастности КГБ и «штази» к химическим авариям на Рейне в 1986 году, для швейцарских властей с 1 ноября 2001 года дело «Сандоз» подпадет под действие закона о сроке давности.