История XX века в лицах

1943 год. Бойня на Кефалонии

В 1943 г. Италия расторгла военный союз с Гитлером, после чего тот распорядился применить жестокие меры наказания. То, о чем велись долгие споры, сегодня можно доказать: на греческом острове Кефалония немецкие парашютисты совершили массовое убийство бывших союзников.

Первая пуля сразила итальянского капитана. Немецкий офицер приставил ствол пистолета ему к затылку и выстрелил. Однако Амос Пампалони не умер. С тяжелым ранением он упал на землю и видел, как немецкие солдаты пулеметными очередями косили его людей. Он слышал их крики, они звали матерей, они взывали к Богу. Немного погодя наступила тишина. Немецкие солдаты ходили между рядов и проверяли, не остался ли в живых кто-то из итальянцев. Вдруг короткая очередь — прекращение страданий очередного итальянского солдата. Потом немцы с песнями продолжили свой путь. Остался только Амос Пампалони — единственный оставшийся в живых. Пистолетная пуля прошла навылет через шею, но не убила его. Однако все его товарищи в этот день, 21 сентября 1943 г., за разрыв германско-итальянской «оси» заплатили на греческом острове Кефалония своей жизнью. Немцы и итальянцы в Греции и жестокий конец военного союза — почти забытая глава в истории Второй мировой войны.

Гремя годами ранее казалось, что союз между Италией и Германией не омрачен ничем. В то время как армии Гитлера уже оккупировали пол-Европы, итальянский диктатор Муссолини мечтал о восстановлении древней Римской империи и о господстве над всем средиземноморским регионом. Однако к этому времени дуче в фантазиях Гитлера о мировом господстве был не более чем младшим партнером. В Греции итальянский диктатор хотел еще раз сменить тактику и собственными завоеваниями восстановить равновесие держав на «оси». Однако итальянский поход осенью 1940 г. вылился в катастрофу. Греческие части перешли в контрнаступление, вскоре их поддержали британские солдаты.

Теперь это была проблема не только итальянцев — для немцев британцы представляли стратегическую опасность: вследствие открытия британского фронта в Юго-Восточной Европе немецкий южный фланг в предстоящем нападении на Советский Союз оказывался под такой же угрозой, как и румынские нефтяные промыслы. У Гитлера не было ни малейших интересов в войне с Грецией, которая совершенно не имела значения для военной экономики Германии. Но теперь ему приходилось помогать выпутываться из беды своему партнеру по оси.

В начале апреля 1941 г. начался немецкий поход в Грецию — и быстро закончился. Маленькая греческая армия после многомесячных боев с итальянцами была измотана и не могла противостоять немецкой военной машине. Британский экспедиционный корпус тоже был слабее частей вермахта и войск СС. Но дуче и после этого похода остался с пустыми руками — немецкая доля успеха была просто подавляющей. О германско-итальянском равновесии держав можно было говорить еще меньше, чем прежде. Так, итальянским частям было позволено оккупировать только часть Греции, в том числе расположенные у ее западного побережья Ионические острова, в том числе Корфу и Кефалонию. Значительно большая часть осталась в руках немцев.

В 1943 г. военная удача все больше отворачивалась от Гитлера, а стало быть, и от Муссолини. Сперва в начале года катастрофа под Сталинградом возвестила о начале конца диктаторов. Потом в мае державы оси капитулировали в Северной Африке, более чем 250 000 немцев и итальянцев пришлось отправиться в плен к союзникам. Для подавляющего большинства итальянцев чаша терпения переполнилась — сказывалась усталость от войны. Готовность просто закончить войну возросла после высадки в начале июля американских и британских войск на Сицилии. Муссолини все еще придерживался союза с Гитлером, храня «верность Нибелунгов». Но даже его ближайшие соратники уже не были на стороне дуче: Большой фашистский совет 25 июля 1943 г., недолго думая, сместил дуче и взял под арест, а король Виктор Эммануил III назначил премьер-министром маршала Пьетро Бадольо. Тот хотя сначала и заявил, что Италия будет продолжать войну против союзников, однако за закрытыми дверями выторговал сепаратное перемирие с Великобританией и США.

Немного позже союзные войска ступили в Калабрии на землю континентальной Италии. Это был, выражаясь языком времени, «удар в подбрюшье» оси.

Тем временем немецкое руководство не теряло времени даром. В случае измены Италии его оперативный план предусматривал «нейтрализацию», то есть разоружение итальянских вооруженных сил — как в Италии, так и на оккупированных ею территориях на Балканах и в Греции. Когда Италия на самом деле разорвала союз с Германией, вермахт быстро отреагировал и в течение 48 часов захватил почти всю Италию. Акции по разоружению происходили большей частью без существенного сопротивления уставших от войны итальянских войск. Лишь изредка доходило до коротких стычек между немецкими и итальянскими войсками. Прежде всего это было вызвано неясными инструкциями нового итальянского государственного и военного руководства, которое незадолго до вступления немцев в основном сбежало, не оставив своим подчиненным четких инструкций.

С другой стороны, единичные случаи сопротивления итальянцев настроили Гитлера, который и так был в гневе ввиду «предательства итальянцев», против бывшего партнера по союзу. 11 сентября 1943 г. на совещании верховного главнокомандования вооруженных сил (ОКВ) он категорически заявил: «Кто не за нас, тот против нас». Что это означало, выяснилось на Кефалонии.

С сентября 1941 г. там располагалась итальянская дивизия «Аккви», численностью почти 12 000 человек. Офицеры и солдаты дивизии с большим интересом следили за новостями с родины. Они тоже вдоволь нахлебались войны и больше всего хотели вернуться домой. Но в первые дни после выхода Италии из общего фронта с Германским рейхом на Кефалонии тоже царила неразбериха. Ни из Рима, ни из итальянского штаба армии в Афинах никаких распоряжений в воинскую часть не поступало. После нескольких дней полной неопределенности командующий генерал Антонио Гандин получил радиограмму с приказом передать немцам тяжелое вооружение.

Гандин был в сомнении. Поступил ли этот приказ действительно из итальянской ставки или, возможно, он был сфальсифицирован и являлся уловкой немцев? После совещания со своими офицерами он решил не следовать указанию. Гандин велел даже опросить рядовых солдат — уникальный случай в военной истории. Они тоже не хотели просто дать разоружить себя, боясь, что вместо дома попадут в качестве военнопленных на принудительные работы в Германию. Наконец Гандин радировал в Афины, что будет принимать приказы не от каких-либо военных инстанций, а только от своего короля.

Немцы не рассчитывали на подобное противодействие на Кефалонии. За несколько недель до этого на остров был передислоцирован небольшой немецкий контингент, задание которого теперь, в сущности, гласило: разоружение и пленение итальянцев. Однако немецкое подразделение было безнадежно слабее почти 12 000 итальянцев. Где бы ни пытались немцы разоружить итальянцев, те оказывали сопротивление, и немцам приходилось нести ощутимые потери. Это существенно обострило ситуацию на острове. Кефалония была не мелким островком, а имела первостепенное стратегическое значение — остров господствовал над входом в Коринфский залив и тем самым блокировал морской путь из Ионического моря в Адриатическое. Тому» кто хотел владеть Грецией, нужен был этот остров. Поэтому немецкое командование срочно послало на Кефалонию подкрепление. Части 1-й горнострелковой дивизии, за свой опознавательный знак называемой также дивизией «Эдельвейс», и 14-я егерская дивизия, направлены обеспечить «порядок» на острове. Во главе их стоял генерал-майор Харальд фон Хиршфельд, отчаянный нацист.

Ситуация обострилась еще больше, когда в события вокруг Кефалонии вмешался лично Гитлер. «Сопротивление означает измену» — так категорично заявил он 11 сентября перед верховным главнокомандованием вооруженных сил и, кроме того, распорядился относительно частей, оказывающих неповиновение: «Офицеров расстрелять, унтер-офицеров и рядовой состав отправить для работ на восток». Хотя это было явным нарушением международного права, немецкий диктатор еще больше усугубил эти предписания. На Кефалонии немецкий офицер-радист Эльмар Турн стал свидетелем приказа фюрера, имевшего тяжелые последствия: «Я сел за декодирующую машину, и она выдала совсем короткую радиограмму: “На Кефалонии пленных не брать. Адольф Гитлер”». Для Эльмара Турна такой приказ был шоком, ибо «мы усвоили, что с солдатом, который сдается, следует обращаться как с военнопленным».

Эльмар Турн добавляет: «Это было нечто чудовищное». Командующий XXII армейского корпуса, к компетенции которого относилась Греция, генерал Губерт Ланц, тоже был шокирован приказом Гитлера. Но он не предпринял ничего, чтобы помешать исполнению убийственного приказа тирана.

Амос Пампалони ничего этого не подозревал, когда со своими 80 солдатами вечером 20 сентября занял позицию у деревни Дилината. На следующее утро, когда он занимался привязкой к местности при помощи тактической карты, к нему подбежал один из солдат: «Господин капитан, господин капитан, немцы идут!» Пампалони надеялся, что солдат ошибся, но взгляд в бинокль убедил его: вниз по склону холма к его батарее действительно двигались немецкие солдаты — издали они были похожи на муравьев. Итальянцы лихорадочно попытались соорудить оборонительную линию, но со своими двумя пулеметами и несколькими карабинами они были безнадежно слабее. Немцы подходили все ближе.

Через несколько минут Пампалони отдал приказ прекратить огонь. Батарею тотчас окружили немецкие горные стрелки, которые отобрали у итальянцев оружие и приказали им построиться в шеренгу один за другим. Тем временем Пампалони наблюдал за немецким капитаном, который наконец подошел к нему. «Он выглядел приветливо, как добрый отец семейства. У него был небольшой живот, на лице очки в золотой оправе». Разве так выглядит убийца?

Правда, в руке он держал пистолет, но Пампалони это не беспокоило. Их определенно отправят в лагерь для военнопленных, а оружие служит только для уверенности, если он или один из его людей попытается сбежать. И действительно, последовал приказ выступать. Но в этот момент Пампалони почувствовал холодную сталь пистолетного ствола у своего затылка. Началась бойня.

Амос Пампалони выжил, потому что ему несказанно повезло: пуля хоть и задела ему позвоночник и гортань, но не нанесла опасных для жизни ранений. Пока немецкие горные стрелки своими пулеметами косили его солдат, ему удалось незаметно заползти в укрытие — и, когда немцы уходили, они сочли его убитым. Хотя из-за огнестрельной раны он потерял много крови, через какое-то время, показавшееся ему бесконечным, ему удалось встать и дойти до ближайшей деревни. Там у местных жителей он сразу получил бескорыстную помощь.

Его спрятал деревенский пастор; за раной ухаживал «практикос», сведущий в медицине прихожанин. Через несколько дней он снова встал на ноги. Позднее Амос присоединился к партизанам, которые скрывались в горной части острова и оттуда вели борьбу с оккупантами.

Немецкие солдаты, которые в то время были на Кефалонии, хранили молчание до наших дней. Но теперь стали известны фрагменты из дневников горных стрелков, которые свидетельствуют однозначно. «Пленных не брать! Уничтожить каждого, кто попадется на мушку!» — говорится там, к примеру. Убийство по убеждению? Как и их фюрер, здешние горные стрелки были переполнены чувством ненависти и мести к своим бывшим боевым соратникам. По сообщению Эльмара Турка, его товарищи были раздражены из-за сопротивления итальянцев. Но только безжалостный приказ Гитлера превратил их в военных преступников. Поэтому даже у итальянцев, которые хотели сдаться, не было шансов. Практически не встречая сопротивления, горные стрелки продвигались вглубь острова, оставляя за собой кровавый след. В течение полутора дней они расстреливали целые роты.

Через несколько часов после людей Пампалони подошла очередь батальона майора Альтариллы, который отошел в городок Керамис. Его часть тоже окружили гитлеровцы, и она вынуждена была сдаться. После разоружения без малого 900 итальянцев длинной колонной должны были покинуть городок.

Спустя некоторое время их окружили немецкие егеря и согнали в поле.

Вдруг совершенно неожиданно со всех сторон по безоружным итальянцам открывают огонь. Вскоре крики испуга и боли прекратились; наступила тишина. Наконец немецкий солдат крикнул по-итальянски, чтобы оставшиеся в живых поднялись, им больше ничего не будет. Когда пятеро итальянцев действительно встали, по ним был сделан еще один залп, и все они умерли под градом пуль. Потом немцы отправились дальше. Трое итальянских солдат пережили эту бойню, потому что их прикрыли трупы товарищей.

Другим итальянцам повезло потому, что на палящей жаре немцы не хотели сами носить свое оружие. О таком случае Эльмару Турну рассказал его товарищ: «К нам подбежали итальянцы, — рассказывал он, — они больше не хотели воевать. Тут уже унтер-офицер решал, кому жить, а кому нет. Поэтому, наверно, пять-шесть человек были помилованы, чтобы они помогали солдатам носить оружие, а остальных расстреляли».

Поголовное уничтожение итальянских солдат прекратилось только вечером 22 сентября, когда на остров прибыл генерал Ланц. Итог убийств был ужасен: от 4 000 до 5 000 человек из дивизии «Аккви» «по приказу фюрера», как немцы доложили в Берлин, были уничтожены, когда хотели сдаться или уже сделали это. По итальянским данным, в боях погибли 65 офицеров и 1 250 унтер-офицеров и рядовых. Оставшиеся 5 000 итальянцев все-таки своевременно сложили оружие и не оказали продвигавшимся немцам никакого сопротивления. Ланц снова запросил Берлин, что с ними делать, — очевидно, его мучили угрызения совести перед лицом очевидного военного преступления. Но Гитлер уже утолил жажду крови. Быстрая победа удовлетворила его жажду мести и настроила на мирный лад. Он приказал обращаться с этими 5 000 человек как с военнопленными.

Немецкие горные стрелки беспощадно выполнили задание: на острове больше не осталось боеспособных итальянских частей. Но в руках у немцев осталось много итальянских офицеров. На них амнистия Гитлера не распространялась: «дела генерала Ганди на и высших чинов его дивизии рассмотреть незамедлительно согласно приказу фюрера», — сообщили из верховного главнокомандования вооруженных сил. Было утро 24 сентября 1943 г., когда немецкие солдаты доставили всех 160 офицеров итальянской дивизии к Касетта Росса, небольшому загородному дому за пределами Аргостоли, прямо на берегу Ионического моря. Ни один немецкий офицер не присутствовал. Командовал фельдфебель — как будто для того, чтобы унизить итальянских офицеров даже в момент смерти. Итальянцам было приказано выстроиться на кромке берега.

В последний раз они посмотрели за море — на запад, в сторону родины, которая их никогда больше не увидит. Первым перед расстрельной командой вызвали генерала Гандина. Он спокойно смотрел в глаза смерти. «Viva il Rи, viva la patria!» — «Да здравствует король, да здравствует родина!» — были его последние слова. Этим утром почти все остальные офицеры последовали на смерть за своим командиром. Их группами вызывали к расстрельной команде, и у каждого спрашивали имя, которое заносилось в специальный бланк. Потом им сообщали, что они «за измену приговорены к смерти». Ни в одном случае не было надлежащего военного судебного производства. Расстрелы продолжались до полудня. Только после этого выстрелы на Кефалонии смолкли.

Вечером того же дня в штаб армии радиограммой было доложено: «Зачистка Кефалонии закончена». Сухой язык донесения маскировал военное преступление. Это был жестокий кульминационный пункт мести Гитлера бывшему союзнику, Италии. Погибло не менее 4 000 человек, горные стрелки фанатично исполняли приказ своего фюрера. Кроме того, Кефалония не была единичным случаем — немецкие солдаты расстреливали итальянцев на Корфу, в континентальной Греции · и в Албании. Да и для множества солдат, переживших бойню на Кефалонии, страдания не закончились. Многие утонули, когда суда, на которых их должны были доставить в лагерь военнопленных, наскочили на мины.

Преступление на Кефалонии осталось безнаказанным до наших дней. Хотя после войны желание мести в Италии было широко распространено, итальянское правительство в конце пятидесятых годов отказалось от выдачи главных преступников, поскольку в разгар холодной войны не хотело доставлять неприятности Германии, новому партнеру по НАТО.

Аргументация, непостижимая для Амоса Пампалони, которому сейчас 90 лет. Но тень кровавой богини до сегодняшнего дня преследует не только жертв и их близких родственников, а даже некоторых преступников. «Этот момент, — рассказывает о расстреле анонимный участник событий, — врезался в память до последнего часа! Я признаюсь в этом, после того как в течение многих лет пытался избавиться от него». С некоторых пор немецкое правосудие тоже заинтересовалось такими воспоминаниями: осенью 2001 г. прокуратура Дортмунда возобновила расследование дела о Кефалонии.