История XX века в лицах

1936 год. Легенда о «Лебенсборне»

Зарегистрированное товарищество «Лебенсборн» упоминается в истории го как воспитательный пансион для расово чистой молодежи, то как элитный бордель для молодцеватых эсэсовцев. Правда была настолько честной, как ее для внешнего употребления изображал Генрих Гиммлер, инициатор этого учреждения СС.

«Мы все здесь невесты фюрера», — сказала молодая женщина в форме Союза немецких девушек. Кадр заполнили молодцеватые парни в форме СС, девушки стыдливо хихикали. Заведующий пансионата говорил с трибуны об обязанности перед потомками. «Вы действительно национал-социалисты? С горячим сердцем? С полной самоотверженностью?» — «Да!» — ликующе кричали девушки. — «Благодарю вас, товарищи! Если вы сейчас внесете себя в список, это значит, вы избраны основать новую расу». Это сцены из кинофильма «Лебенсборн» берлинского продюсера Артура Браунера. Фильм должен был стать «сенсацией сезона 1960/61 гг.», а его демонстрация — снятием величайших табу послевоенного общества:.СС и секс. Браунер хотел показать немцам реальную противоестественность в гиммлеровском мнимом объединении рожениц, зарегистрированном товариществе «Лебенсборн», с грубыми диалогами и осмотром германской плоти. Однако фильм вызвал скандал. Его демонстрации проходили под защитой полиции. Посыпался град протестов и доносов. Берлинский продюсер пал жертвой легенды, которая и сегодня циркулирует в обществе. Речь шла об «элитном борделе» для эсэсовцев, о «фермах по разведению нордического подрастающего поколения», о сводничестве под контролем государства. Виноватым в таких ошибочных оценках был сам рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер, который засекретил свой любимый проект. До падения Третьего рейха едва ли кто-то из посторонних мог ознакомиться с сомнительным товариществом Гиммлера.

При этом истоки «Закрытого товарищества» вовсе не носили характера сенсационности. В 1935 г. по инициативе шефа СС Генриха Гиммлера десять членов СС основали Закрытое товарищество «Лебенсборн» с местопребыванием правления в конфискованном мюнхенском доме Томаса Манна. Будучи формально самостоятельным товариществом, творение Гиммлера с самого начала входило в аппарат СС и тем самым находилось под его непосредственным контролем. Целью товарищества была, согласно его уставу, «поддержка многодетных семей, ценных в расовом и наследственно-биологическом отношении». Но речь шла, собственно, не о национал-социалистических мерах поддержки семьям. «Когда я организовывал «Лебенсборн», — доверительно сообщил Гиммлер своему личному врачу и массажисту Феликсу Керстену, — я исходил из того, что прежде всего следует удовлетворить насущную потребность, чтобы дать возможность расово полноценным женщинам, рожающим вне брака, рожать бесплатно и последние недели до рождения ребенка в гармоничной обстановке спокойно посвятить себя предстоящему великому событию». Благотворительная на первый взгляд организация была в действительности поворотной точкой и основным звеном национал-социалистической расовой идеологии. Роберт Кемпнер, главный обвинитель союзников в Нюрнберге, даже усмотрел в организации «Лебенсборн» «пожалуй, основное зерно всего нацистского движения».

На пике своего развития товарищество Гиммлера располагало девятью пансионатами в Германии и десятками — в присоединенных и оккупированных странах. Везде речь шла об увеличении количества родов. Для Гиммлера это была тема его жизни. В 26 лет, не имея жены и детей, после прочтения книги под названием «Народы, их гибель и возникновение» он записал в своем дневнике: «Ужас Германии сегодня в том, что женщины больше не хотят становиться матерями. Дай Бог, чтобы это однажды изменилось». Должно было измениться. Через 16 лет, в 1942 г., внимательный наблюдатель обратил внимание на «количество беременных женщин и еще больше на достоинство, с которым они выпячивают полный живот…Женщины носят живот как партийный значок. Вся Германия превратилась в сплошной мясокомбинат». Впечатлительным очевидцем оказался Виктор Клемперер, влачивший жалкое существование в дрезденском «еврейском доме».

Национал-социалисты написали на своем знамени новый культ плодовитости. «Народ, у которого очень много детей, имеет право быть великой державой и править миром, — еще в мирное время поучал Гиммлер группенфюреров СС. — Народ хорошей расы, у которого очень мало детей, неизбежно сойдет в могилу». Бывший куровод решил повернуть развитие вспять. Руководитель СС сделал производство детей главным делом.

Гиммлер был просто одержим миссией обеспечить «расе господ» как можно более многочисленное пополнение. Хороший пример должны были подать члены СС как «ударная группа кровной идеи». Гиммлер при всяком удобном случае призывал своих солдат исполнить свой «национальный долг». Упрямыми холостяками рейхсфюрер занимался лично. «Дорогой Арнольд, — письменно увещевал Гиммлер одного гауптштурмфюрера СС, — насколько мне известно, Вы единственный сын Ваших родителей. На мой взгляд, Вы обязаны наконец жениться и позаботиться о том, чтобы род Арнольдов не вымер. Я жду ответа на это письмо». Доклада об исполнении долго ждать не пришлось.

Бездетные браки для шефа СС были неприемлемы. Для тех эсэсовцев, кто не мог похвастаться как минимум четырьмя детьми, членство в обществе Гиммлера было обязательным. «Вопрос количества детей является не частным делом каждого, — гласило мировоззренческое кредо Гиммлера, — а долгом перед своими предками и нашим народом. Однако создание хороших браков бессмысленно, если из них не выходит многочисленное потомство».

В уединенных пансионатах организации «Лебенсборн», импозантных зданиях за городом, претворялась в жизнь семейная политика СС, как ее понимал Гиммлер. То, что практиковалось здесь как пробные опыты в небольших масштабах, было задумано как модель общества для эпохи после ожидаемой «окончательной победы».

Прежде всего для шефа СС это означало приложить все усилия к тому, чтобы предотвратить аборты, число которых он оценивал в 800 000 ежегодно.

В случае идущих на аборт женщин речь шла, как он считал, большей частью о незамужних. Поэтому в гиммлеровских пансионатах «Лебенсборн» незамужние беременные должны были получить возможность инкогнито, вдали от своего места проживания, произвести на свет ребенка. Окруженные заботой так называемых «коричневых» сестер, незамужние матери проводили большую часть своей беременности и послеродовой период под защитой пансионатов. Потомство регистрировали в загсах, принадлежащих организации, не уведомляя государственные органы. Это было общественно-политическим новшеством в эпоху, когда работающих женщин при первых признаках беременности немедленно увольняли. Гиммлер, некогда верующий католик, отвергал традиционный бойкот незамужних матерей со стороны общества и Церкви. Он хотел детей, законно- или незаконнорожденных, ему было важно только, чтобы мать была «хороших кровей». «Я радуюсь каждому ребенку, каким бы образом он ни появился на свет», — признавался шеф черного ордена СС.

Изольда Г. была типичной матерью организации «Лебенсборн». Отец ее ребенка, заместитель гауляйтера Эссена, был женат и написал о своей беде «глубокоуважаемому рейхсфюреру»: есть «другая любящая женщина», которая хочет подарить ребенка ему и «немецкому народу». Его секретарша беременна уже на третьем месяце. Гиммлер обрадовался внебрачному потомству СС и предложил принять «фройляйн Г.» в один из своих пансионатов. Сохранение тайны подразумевалось: «Хайль Гитлер! Ваш Г. Г.»

Однако в пансионатах «Лебенсборн» речь шла о большем, чем о тайных родах. Условием приема в один из родильных и детских домов были «расово чистые» родословные обоих родителей, которые должны были восходить к 1800 году. Отец ребенка, обычно член СС, личность которого скрывалась от общества, должен был доказать администрации «Лебенсборн» свое однозначно «арийское» происхождение. Прием в «Лебенсборн» означал тотальный бюрократический и идеологический контроль. «Расовое проявление» и «мировоззренческая ориентация» незамужних матерей оценивались даже после их выписки и без их ведома. Администрации пансионатов должны были всесторонне оценивать женщин в так называемых «анкетах РФ», которые как секретные документы шли прямо к рейхсфюреру (отсюда и название). Это начиналось с «желания кормить грудью» и «способности кормить грудью» и заканчивалось изучением характера. Цель состояла в том, чтобы проверить, насколько подопечные Гиммлера пригодны для запланированного «возрождения черт нордической расы» в будущем.

«Лебенсборн» является учреждением СС, которое поддерживает только тех матерей и детей, которые соответствуют селекции», — незадолго до конца войны писал один из компетентных врачей СС. Если продукт этой «арийской селекции» не отвечал высоким ожиданиям организации Гиммлера, то есть новорожденный имел дефекты или даже уродства, его из области защиты пансионатов немедленно передавали в общественные приюты и тем самым направляли на программу эвтаназии. Тогда дети большей частью умирали за короткое время. Таким образом оказание помощи незамужним матерям превратилось в отбор с «расовой» точки зрения, на другом конце которого стояла селекция для уничтожения.

Шефу СС были очень дороги «материнские кружки» в ро-дипьных и детских домах «Лебенсборн». Гиммлер лично занимался каждой мелочью. Особое пристрастие он испытывал к вопросам питания. По распоряжению рейхсфюрера СС овсяная каша для беременных и рожениц была обязательна. «В наших пансионатах матери должны привыкнуть к овсяной каше и быть обучены кормить ею детей. Хайль Гитлер», — гласил его лозунг. После того как вермахт потерпел поражение в битве под Москвой, Гиммлер велел ответственным лицам в «Лебенсборн» проверить, «обращают ли внимание на правильное запаривание овощей, при котором их питательная ценность не теряется», и советовал больше не давать «дурацкий отварной картофель», а готовить его в кожуре. В ежедневный рацион всех детей в пансионатах входила морковь, «сырая или вареная».

Наряду со здоровым питанием в программу входила гимнастика и много свежего воздуха.

Была предусмотрена и «духовная пища»: на политических учебных курсах из матерей под надзором Главного управления СС но вопросам расы и переселения воспитывали убежденных национал-социалисток. Ни одна мать не могла покинуть пансионат, не укрепив мировоззрения. Материалом для «курсов» были речи политиков-нацистов, доклады приглашенных руководителей СС, совместное чтение отдельных глав из книги Гитлера «Майн Кампф» («Моя борьба») или вечера немецкой песни. «Только и слышно, как говорят о политике и ругают Церковь», — жаловалась одна из идеологически обрабатываемых матерей. Тем, кто не разделял идеалов благородного дома и публично заявлял об этом, приходилось искать другой родильный дом. Одна будущая мать, воспротивившаяся распоряжению врача, заявив, что она «здесь не в Дахау», немедленно лишилась своего привилегированного положения в пансионате. До 1945 г. в пансионатах «Лебенсборн» от Мюнхена до городка Бад-Польцин в Померании родилось около 8 000 детей, на оккупированных территориях — не менее 14000. Однако далеко не все роды были внебрачными. На практике многие замужние женщины изСС пользовались превосходными ро-довспомогател ьн ы м и уч режден иями.

Окутанная тайной аура пансионатов «Лебенсборн» очень скоро дала повод для кривотолков. В Третьем рейхе уже курсировали передаваемые шепотом слухи о якобы «помощи при зачатии». В июле 1944 г. действительно дошло до официального запроса в СС некой Лиза-Марии К., действительно ли существуют «так называемые пансионаты по оплодотворению». Видно, у «фройляйн К.» была такая надобность, потому что она просила дать адрес. Руководство СС прореагировало нервозно, и его шеф распорядился произвести следствие о распространении слуха. Были допросы и тайные дознания. Гиммлер публично отметал всякие разговоры о пансионатах «Лебенсборн» как о «фермах по разведению или случных пунктах» (его собственные слова) и как заведенный постоянно повторял одни и те же фразы о «чести и достоинстве семьи», которые лежат в центре политики СС в отношении семьи. Но втайне он предпринял первые шаги, которые в конечном счете имели бы следствием именно такую программу выведения «расы господ», от которой он публично отрекался. 8 мая 1942 г. Гиммлер писал из ставки фюрера своему адъютанту, группе-нфюреру СС Нолю: «Дорогой Поль, совершенно секретно я дал штандартенфюреру СС Зольману [председателю Товарищества «Лебенсборн»! задание спланировать и расширить главное отделение [программы «Лебенсборн» в Мюнхене) сточки зрения уже имеющихся на сегодня примерно 400 000 женщин, которые из-за войны и погибших на ней не могут найти мужей. Здание должно быть подобающим и представительным соответственно благородным мыслям и чести незамужних матерей». Счастье материнства на благо отечества, без мужей и с помощью организации «Лебенсборн» — тогда это действительно могли бы быть «фермы по разведению», о которых говорит легенда и которых в своем фильме пробудил к жизни Артур Браунер.

Однако честолюбивый проект застрял в неразберихе войны. Документами не было подтверждено ни одного случая «контролируемого размножения». Сотрудники программы «Лебенсборн» на соответствующие запросы всегда давали отрицательный ответ со ссылкой на то, что «такой щекотливый и тяжелый вопрос» решается только заинтересованными лицами и не соответствует уставным целям товарищества.

Притом такой шаг был бы вполне присущим системе: «Самое важное на будущее — чтобы мы имели массу детей», — выдвинул в качестве постулата Адольф Гитлер в начале войны. «Верному Генриху», его, как он полагал, самому лояльному соратнику, этические сомнения при достижении национал-социалистических целей будут, безусловно, чужды. Однако в разгар войны высшим требованием был покой на семейном фронте. Ничто не должно было подрывать боевой дух войск. После своего эксперимента с «приказом о совокуплениях» Гиммлер был осторожен: в 1939 г., через два месяца после начала войны, в секретном предписании он потребовал от своих солдат заботиться о многочисленном потомстве, «даже если это выходит за рамки вероятно необходимых буржуазных законов и обычаев… даже вне брака». Реакция была обратной. Шефу СС пришлось отменить «приказ о совокуплениях». Подобные «деликатные проблемы», как это сформулировал Геббельс, в случае распоряжения об искусственной «помощи при оплодотворении», следовало пока отложить.

«После окончания войны у нас будет достаточно времени», — писал он в своем дневнике. Гиммлер будет знать, что в этом вопросе министр пропаганды с ним заодно. Насколько далеко в случае «окончательной победы» немцев зашло бы в конце концов дело с созданием полугосударственных «человеческих фабрик» с целью «улучшения немецкого народа», остается умозрительным рассуждением. Дальнейший ход войны сорвал осуществление честолюбивых планов.

Настоящие преступления организации «Лебенсборн» осуществлялись на оккупированных немцами территориях под покровом ночи. «Пришли эсэсовцы с овчаркой. Мне она тогда показалась волком». Поляку Алойзию Твардецкому не было даже четырех лет, когда его, единственного ребенка, похитили у матери по заданию рейхсфюрера СС. Его светлые волосы и ясные голубые глаза стали причиной его несчастья. Его матери пришлось среди ночи одеть его и отвести на ближайший вокзал, где уже ждали другие матери со своими детьми. «Там меня вырвали у нее из рук и сунули в поезд».

Для депортированных таким образом детей общим было одно: они подходили под шаблоны национал-социалистической расовой доктрины. Они выглядели так, как немецкие оккупанты представляли себе нордических людей: высокого роста, светлые волосы, голубые глаза, подходящая форма черепа. В то время как их матери трудились на принудительных работах, маленьких детей в детских домах оккупационных властей измеряли и вносили в каталог. «Инородные» избранники были предназначены для Германского рейха. «Я действительно намереваюсь похищать германскую кровь по всему миру, — еще в 1938 г. заявил Гиммлер перед командирами полка СС «Германия». — Вся хорошая кровь в мире, вся германская кровь, которая будет не на немецкой стороне, однажды может стать нашей погибелью».

Предприимчивое товарищество «Лебенсборн» с самого начала теснейшим образом участвовало в широко задуманной акции по депортации. Уполномоченный от «Лебенсборн» на месте координировал транспортировку выбранных детей. Матерей лживо уверяли, что их детей везут в рейх с целью улучшения питания, но в «лечение» этих голодающих сыновей и дочерей «недочеловеков» никто не верил. Путь «ценных в расовом отношении» детей шел через польский перевалочный лагерь Калит в один из пансионатов «Лебенсборн».

Там из поляка Алоизия сделали настоящего члена «Гитлерюгенд»: «Процесс германизации начался здесь довольнобыстро. Я действительно чувствовал себя немецким мальчиком, конечно, я ч гил Гитлера». Мюнхенское главное отделение «Лебенсборн», имевшее опыт сохранения втайне данных о детях, помогало в онемечивании восточноевропейских имен. Таким образом Алойзий Твардецкий превратился в Альфреда Хартмана, которого товарищество передало в бездетную семью на Рейне, лояльную режиму, с целью последующего усыновления. Только через двенадцать лет Алойзий смог увидеться со своей родной матерью.

Документально подтверждено более 350 случаев «онемечевания» в «Лебенсборне» «инородных» детей из Восточной и Южной Европы. Среди них также группа детей из Лидице, которые, будучи отнесены к категории «хорошей расы», перед уничтожением всей деревни были отсортированы и через «Лебенсборн» должны были быть переданы в немецкие семьи. Сюда добавились более 200 норвежских детей, зачатых немецкими солдатами с норвежскими женщинами, «особо ценными

в плане внешности и наследственности», которые принесли в рейх «расово ценный наследственный материал». Истинное число депортированных и «германизированных» детей, видимо, не удастся установить никогда. Сотрудники товарищества сожгли оригиналы документов, когда американские войска приближались к главному зданию «Хохланд» под Мюнхеном, и бросили на произвол судьбы детей, которые перед концом войны были эвакуированы туда из всех пансионатов. Эти люди всю свою жизнь несли бремя неизвестности своего происхождения.

Руководство «Лебенсборна» сидело на скамье подсудимых в Нюрнберге. Однако ни роль товарищества в рамках «расового отбора», ни его активное содействие в масштабном похищении детей на оккупированных немцами территориях не подверглись осуждению. Судьи союзников увидели в товариществе прежде всего невинную благотворительную организацию, а именно — пансионаты для матерей и детей, которые в сфере своей ответственности сделали для иностранных детей «все, что было в их власти».

Маскировка организации Гиммлера продержалась до наших дней.