Извращённые игры

Глава 11

Бриджит

В самолете мы с Ризом больше не разговаривали, но он отвлек меня от мыслей о ситуации с дедушкой настолько, что я разбилась после его ухода. Накануне я не сомкнула глаз, и большую часть полета была как в бреду.

Но когда мы приземлились, все мои нервы вернулись, и я только и делала, что кричала водителю, чтобы он ехал быстрее, пока мы мчались через центр города к больнице. Каждая секунда, проведенная на красном светофоре, казалась мне секундой, потерянной вместе с дедушкой.

Что, если я не увижу его живым ни на минуту, ни на две, ни на три?

На меня накатила волна головокружения, и мне пришлось закрыть глаза и заставить себя сделать глубокий вдох, чтобы не утонуть от волнения.

Когда мы наконец прибыли в больницу, Маркус, личный секретарь и правая рука моего дедушки, ждал нас у секретного входа, который они использовали для высокопоставленных пациентов. Еще из машины я заметила толпу репортеров у главного входа, и от этого зрелища мое беспокойство утроилось.

- Его Величество в порядке, - сказал Маркус, увидев меня. Он выглядел более взъерошенным, чем обычно, что в мире Маркуса означало, что один из его волосков был не на месте, а на рубашке была небольшая, едва заметная складка. - Он проснулся как раз перед тем, как я спустился.

- О, слава Богу. - Я вздохнула с облегчением. Если мой дедушка проснулся, значит, все не так уж плохо. Верно?

Мы поднялись на лифте в личные апартаменты моего дедушки, где я обнаружила Николая, хмуро вышагивающего по коридору снаружи.

- Он выгнал меня, - сказал он в качестве объяснения. - Он сказал, что я слишком много болтаюсь.

Я улыбнулась.

- Типично. - Если Эдвард фон Ашеберг III что-то и ненавидел, так это когда над ним суетились.

- Да. - Николай издал наполовину смиренный, наполовину облегченный смех, прежде чем обнять меня. - Рад тебя видеть, Бридж.

Мы не часто виделись или разговаривали друг с другом. Мы жили разными жизнями - Николай как наследный принц в Эльдорре, я как принцесса, изо всех сил пытающаяся притвориться, что она не принцесса в США, - но ничто так не скрепляет двух людей, как общая трагедия.

С другой стороны, если бы это было правдой, мы должны были быть не разлей вода, с тех пор как умерли наши родители. Но все сложилось не совсем так.

- Я тоже рада тебя видеть. - Я крепко сжала его, прежде чем поприветствовать его девушку. - Привет, Сабрина.

- Привет. - Она быстро обняла меня, ее лицо было теплым от сочувствия.

Сабрина была американской стюардессой, с которой Николай познакомился во время полета в США. Они встречались уже два года, и их отношения вызвали бурю шума в прессе, когда о них впервые стало известно. Принц встречается с простолюдинкой? Рай для таблоидов. С тех пор шум поутих, отчасти потому, что Николай и Сабрина держали свои отношения под таким строгим секретом, но об их паре по-прежнему много сплетничали в атенбергском обществе.

Возможно, именно поэтому я чувствовала такое давление, что должна встречаться с кем-то "подходящим". Я не хотела разочаровать и дедушку. Он тепло относился к Сабрине, но у него случилась истерика, когда он впервые узнал о ней.

- Он ждет тебя внутри. - Николай сверкнул однобокой ухмылкой. - Только не суетись, а то он и тебя выгонит.

Мне удалось рассмеяться.

- Буду иметь в виду.

- Я подожду здесь, - сказал Риз. Обычно он настаивал на том, чтобы следовать за мной повсюду, но, похоже, он знал, что мне нужно побыть наедине с дедушкой.

Я благодарно улыбнулась ему, прежде чем войти в больничную палату.

Эдвард, как и говорили, очнулся и сидел в кровати, но вид его в больничном халате и подключенного к аппаратам вызвал наплыв воспоминаний.

- Папа, проснись! Пожалуйста, проснись! - Я всхлипывала, пытаясь вырваться из хватки Элин и побежать в его сторону. - Папа!

Но как бы громко я ни кричала и как бы сильно ни плакала, он оставался бледным и неподвижным. Аппарат рядом с его кроватью издавал ровный, устойчивый вой, и все в палате кричали и бегали вокруг, кроме моего дедушки, который сидел с опущенной головой и трясущимися плечами. Ранее они заставили Николая покинуть палату, а теперь пытались заставить уйти и меня, но я не хотела.

Только когда папа проснется.

- Папочка, пожалуйста. - Я кричала до хрипоты, и моя последняя просьба прозвучала как шепот.

Я не понимала. Несколько часов назад он был в порядке. Он пошел купить попкорн и конфеты, потому что на кухне дворца закончились, и он сказал, что глупо просить кого-то принести то, что он может легко достать сам. Он сказал, что когда вернется, мы съедим попкорн и вместе посмотрим "Холодное сердце".

Но он так и не вернулся.

Я подслушала разговор врачей и медсестер. Что-то о его машине и внезапном столкновении. Я не знала, что все это значит, но знала, что ничего хорошего.

И я знала, что папа никогда, никогда не вернется.

Я почувствовала жжение слез за глазами и знакомое сжатие в груди, но я наклеила улыбку и постаралась не показать своего беспокойства.

- Дедушка! - Я бросилась к Эдварду. Я называл его дедушкой, когда была ребенком, и так и не смогла от этого избавиться, но теперь я могла говорить это только тогда, когда мы были одни, потому что для короля это обращение было слишком "неформальным".

- Бриджит. - Он выглядел бледным и усталым, но ему удалось слабо улыбнуться. - Тебе не нужно было лететь сюда. Я в порядке.

- Я поверю в это, когда врач скажет мне. - Я сжала его руку, этот жест был столько же успокаивающим для меня, сколько и для него.

- Я король, - проворчал он. - Что я скажу, то и будет.

- Не в медицинских вопросах.

Эдвард вздыхал и ворчал, но не спорил. Вместо этого он спросил о Нью-Йорке, и я рассказала ему обо всем, что делала с тех пор, как видела его на прошлое Рождество, пока он не устал и не задремал на середине моего рассказа о злополучном пролитии вина Луиса.

Он отказался рассказать мне, как он оказался в больнице, но Николай и врачи ввели меня в курс дела. Оказалось, что у моего дедушки было редкое, ранее не диагностированное заболевание сердца, которое обычно протекало у пациентов в скрытой форме до тех пор, пока сильный стресс или волнение не вызывали его. В таких случаях заболевание может привести к внезапной остановке сердца и смерти.

Когда я услышал это, у меня самой чуть сердце не остановилось, но врачи заверили меня, что у моего дедушки была легкая форма заболевания. Он упал в обморок и некоторое время был без сознания, но операция ему не потребовалась, и это хорошо. Однако это заболевание не лечится, и ему придется внести серьезные изменения в образ жизни, чтобы снизить уровень стресса, если он не хочет, чтобы в будущем произошел более серьезный инцидент.

Я могла только представить себе реакцию Эдварда на это. Он был трудоголиком до мозга костей.

Врачи оставили его в больнице еще на три дня для наблюдения. Они хотели оставить его на неделю, но он отказался. Он сказал, что это плохо скажется на общественной морали, и ему нужно вернуться к работе. А когда король чего-то хотел, никто ему не отказывал.

После его возвращения домой мы с Николаем изо всех сил пытались убедить его переложить часть обязанностей на своих советников, но он продолжал отмахиваться от нас.

Три недели спустя мы все еще находились в тупике, и я была на взводе.

- Он упрям. - Я не могла сдержать разочарования в голосе, направляя лошадь к задней части дворцовой территории. Эдвард, устав от наших с Николаем настойчивых просьб прислушаться к предупреждениям доктора, практически выгнал нас из дворца на вторую половину дня. Побудьте на солнце, сказал он. И оставьте меня в покое. Нам с Николаем было не до веселья. - Он должен хотя бы сократить количество ночных звонков.

- Ты же знаешь, какой у нас дедушка. - Николай ехал рядом со мной на своей лошади, его волосы трепал ветер. - Он более упрямый, чем ты.

- Ты называешь меня упрямой? Кто бы говорил, - насмехаюсь я. - Если я правильно помню, это ты объявил голодовку на три дня, потому что дедушка не разрешил тебе прыгнуть с парашютом вместе с друзьями.

Николай усмехнулся.

- Это сработало, не так ли? Он сдался еще до того, как закончился третий день. - Мой брат был точной копией нашего отца - волосы цвета пшеницы, голубые глаза, квадратная челюсть - и иногда это сходство было настолько сильным, что у меня болело сердце. - Кроме того, это ничто по сравнению с твоим упорным желанием жить в Америке. Неужели наша родина настолько отвратительна?

Вот оно. Ничто не сравнится с прекрасным осенним днем с добавлением чувства вины.

- Ты знаешь, что не поэтому.

- Бриджит, я могу на пальцах одной руки пересчитать количество раз, когда ты была дома за последние пять лет. Я не вижу другого объяснения.

- Ты же знаешь, что я скучаю по тебе и дедушке. Просто... каждый раз, когда я дома… - Я пыталась придумать, как лучше это сформулировать. - Я нахожусь под микроскопом. Все, что я делаю, ношу и говорю, подвергается анализу. Клянусь, таблоиды могут превратить мое неправильное дыхание в статью. Но в США это никого не волнует, пока я не делаю ничего безумного. Я могу просто быть нормальной. Или настолько нормальной, насколько это возможно для такого человека, как я.

Я не могу здесь дышать, Ник.

- Я знаю, что это много, - сказал Николай, его лицо смягчилось. - Но мы были рождены для этого, и ты выросла здесь. Раньше у тебя не было проблем с вниманием.

Да, это так. Просто я никогда этого не показывала.

- Я была ребенком. - Мы остановились, и я погладила гриву своей лошади, ощущая знакомое чувство шелковистой шерсти под рукой. - Люди не были такими злыми, когда я была ребенком, и это было до того, как я поступила в колледж и поняла, что значит быть нормальной девушкой. Это... здорово.

Николай уставился на меня со странным выражением. Если бы я не знала лучше, я бы поклялась, что это чувство вины, но это было бессмысленно. За что он может быть виноват?

- Бридж…

- Что? - Мое сердце заколотилось быстрее. Его тон, его выражение лица, напряженные плечи. Что бы он ни хотел сказать, мне это не понравится.

Он посмотрел вниз.

- Ты меня возненавидишь за это.

Я крепче сжала поводья.

- Просто скажи мне.

- Прежде чем я это скажу, я хочу, чтобы ты знала, что я не планировал, что так произойдет, - сказал Николай. - Я никогда не ожидал, что встречу Сабрину и влюблюсь в нее, и не ожидал, что через два года мы окажемся именно здесь.

Смятение смешалось с тревогой. Какое отношение к этому имеет Сабрина?

- Я хотел рассказать тебе раньше, - добавил он. - Но потом дедушку госпитализировали, и все было так безумно… - Он с трудом сглотнул. - Бридж, я сделал Сабрине предложение. И она согласилась.

Из всего, что я ожидала от него услышать, это было не то. И близко нет.

Я плохо знала Сабрину, но она мне нравилась. Она была милой и забавной и делала моего брата счастливым. Этого мне было достаточно. Я не понимала, почему он нервничает, рассказывая мне.

- Ник, это потрясающе. Поздравляю! Ты уже сказал дедушке?

- Да. - Николай все еще смотрел на меня с виноватым выражением в глазах.

Моя улыбка померкла.

- Он был расстроен? Я знаю, что он не был счастлив, когда вы начали встречаться, потому что… - Я остановилась. Ледяные пальцы поползли вниз по моему позвоночнику, когда кусочки, наконец, щелкнули. - Подожди, - медленно сказала я. - Ты не можешь жениться на Сабрине. Она не благородных кровей.

Это говорил закон, а не я. Закон Эльдорры о королевских браках гласил, что монарх должен жениться на особе благородного происхождения. Это был архаичный, но железный закон, и Николай, как будущий король, подпадал под его юрисдикцию.

- Нет, - сказал Николай. - Она не благородных кровей.

Я уставилась на него. Было так тихо, что я слышала, как шуршат листья, падая на землю.

- Что ты хочешь этим сказать?

Ужас вздулся в моем животе, рос и рос, пока не выжал весь воздух из моих легких.

- Бриджит, я отрекаюсь от престола.

Шар лопнул, оставив кусочки ужаса, разбросанные по всему моему телу. Мое сердце, мое горло, мои глаза, пальцы рук и ног. Я была настолько поглощена этим, что не могла говорить целую минуту.

- Нет. - Я моргнула, надеясь, что это пробудит меня от кошмара. Этого не произошло. - Нет. Ты станешь королем. Ты готовился к этому всю свою жизнь. Ты не можешь просто так отказаться от этого.

- Бриджит…

- Не надо. - Все вокруг меня размылось, цвета листьев, неба и травы смешались в один безумный, многоцветный адский пейзаж. - Ник, как ты мог?

Обычно я могла найти выход из любой ситуации, но разум покинул меня, оставив только чистые эмоции и тошнотворное чувство в желудке.

Я не могу быть королевой. НемогуНемогуНемогу

- Ты думаешь, я хочу этого? - Лицо Николая напряглось. - Я знаю, какое это важное дело. Я мучился над этим месяцами, пытаясь найти лазейки и причины, по которым я должен уйти от Сабрины. Но ты же знаешь, что такое парламент. Насколько он традиционен. Они никогда не отменят закон, а я… - Он вздохнул, внезапно выглядя намного старше своих двадцати семи лет. - Я не могу уйти от нее, Бридж. Я люблю ее.

Я закрыла глаза. Из всех причин, которые Николай мог выбрать для отречения от престола, он выбрал ту, за которую я не могла его осуждать.

Я никогда не была влюблена, но мечтала об этом всю жизнь. Найти ту великую, всепоглощающую любовь, ради которой стоит отказаться от короны.

Николай нашел свою. Как я могла отказать ему в том, за что сама отдала бы душу?

Когда я снова открыла глаза, он все еще был тут, сидел на своем коне, высокий и гордый. Он выглядел как король, которым ему никогда не стать.

- Когда? - спросила я покорным тоном.

Легкое облегчение смягчило его выражение лица. Возможно, он ожидал большей борьбы, но стресс последнего месяца выжал из меня все силы. В любом случае, это не принесет никакой пользы. Как только мой брат решался на что-то, он не отступал.

Упрямство было присуще всей нашей семье.

- Мы подождем, пока не утихнет фурор по поводу госпитализации дедушки. Может быть, еще месяц или два. Ты же знаешь, как крутятся новости в наши дни. К тому времени это уже будет старой новостью. Мы будем держать помолвку в секрете до тех пор. Элин уже работает над заявлением для прессы и планом, и…

- Подожди. - Я подняла одну руку. - Элин уже знает?

Розовый румянец проступил на скулах Николая, когда он понял свою ошибку.

- Я должен был…

- Кто еще знает? - Тук. Тук. Тук. Мое сердце звучало ненормально громко для моих ушей. Я подумала, нет ли у меня тоже порока сердца, как у моего деда. Я также подумала, что случится, если Николай отречется от престола и я умру прямо в седле. - Кому еще ты говорил до меня?

Я отчеканивала слова. Каждое из них имело горький вкус, покрытый предательством.

- Только Элин, дедушке и Маркусу. Я должен был им сказать. - Николай не отступил от моего взгляда. - Элин и Маркус должны быть впереди, политически и в прессе. Им нужно время.

Из моего горла вырвался дикий смех. Я никогда в жизни не издавала такого дикого звука, и мой брат вздрогнул от этого звука.

- Им нужно время? Мне нужно время, Ник! - Свобода. Любовь. Выбор. То, чего у меня было так мало, исчезло навсегда. Или уйдет после того, как Николай официально объявит о своем отречении от престола. - Мне нужны те два с половиной десятилетия, которые у тебя уже были, готовя тебя к трону. Мне не нужно чувствовать себя последним словом в решении, которое изменит всю мою жизнь. Мне нужно… - Мне нужно выбраться отсюда.

Иначе я могла бы совершить что-нибудь безумное, например, ударить брата по лицу.

Я никогда раньше не била человека, но я смотрела достаточно фильмов, чтобы понять суть.

Вместо того, чтобы закончить фразу, я погнала свою лошадь галопом, а затем полным галопом. Дыши. Просто дыши.

- Бриджит, подожди!

Я проигнорировала крик Николая и погнала лошадь быстрее, пока деревья не промелькнули мимо.

Бриджит, я отрекаюсь от престола.

Его слова эхом отдавались в моей голове, дразня меня.

Я никогда, ни разу в жизни не допускала мысли, что Николай не займет трон. Он хотел быть королем. Все хотели, чтобы он был королем. Он был готов.

Я? Я не думала, что когда-нибудь буду готова.

Когда Николай сделал предложение Сабрине? Как давно все об этом знали? Было ли его запланированное отречение от престола частью причины обморока дедушки?

Я не помню, чтобы в больнице я видела обручальное кольцо на пальце Сабрины, но если они держали это в тайне до объявления, она не должна была его носить.

Я была в неведении относительно чего-то, что касалось меня больше, чем кого-либо, кроме Николая, и я была настолько поглощена своим внутренним смятением, что не заметила низко нависшую ветку, мчащуюся ко мне, пока не стало слишком поздно.

Боль взорвалась на моем лбу. Я упала с лошади и приземлилась на землю с сильным ударом, и последнее, что я помню, это грозовые тучи над головой, прежде чем темнота поглотила меня целиком.