Капитан Райли

19

Лебедка «Пингаррона», со скрупулезной точностью управляемая Сесаром, дико скрежетала и лязгала, вытягивая из глубин стальной трос с корзиной и наматывала его на барабан.

— Черт побери, Сесар! — выругался Алекс, поднимая взгляд от морской глади, чтобы взглянуть на механика. — Да смажь ты наконец эти подшипники! А то визжат, будто по стеклу железом...

Португалец в ответ лишь кивнул, не придавая большого значения словам капитана, и вернулся к управлению лебедкой. Жюли сидела на крыше капитанского мостика и поглядывала в морской бинокль, а Джек возился с тросом, вытаскивая его из воды и аккуратно сворачивая кольцом на палубе по мере того, как поднималась корзина, несущая Маровича обратно.

И тем не менее, у всех было нечто общее — черные круги под глазами. Прошлой ночью они не спали до рассвета, придумывая план, как вернуть вещицу, чтобы она ни на секунду не соприкоснулась с морской водой.

А проблема была, и еще какая! Мало того, что прибор находился в воздушном пузыре, который сам по себе мог лопнуть в любой момент, так еще и корабль затонул почти на тридцатиметровой глубине, а это, ни много ни мало, четыре атмосферы абсолютного давления. Иными словами, давление воды в четыре раза превосходило внутреннее давление в каюте и составляло аккурат четыре килограмма на квадратный сантиметр.

Как сказал Джек накануне вечером, они не могли просто открыть дверь или разбить иллюминатор каюты, так что пришлось разрабатывать более утонченную стратегию, чтобы проникнуть внутрь.

Предложения сыпались самые разные — от неосуществимой, фантастической идеи Жюли поднять «Фобос» целиком до нелепого совета Маровича воспользоваться динамитом, взорвать к чертям собачьим корабль, а потом подбирать обломки. Кто-то предложил отрезать переборки каюты, отделить ее от корабля, а потом поднять на лебедке. Последний способ был неплох, но его пришлось отвергнуть, поскольку имелись небезосновательные сомнения, что лебедка «Пингаррона» поднимет такой вес. Мало-помалу все предложения были отброшены, и стало ясно, что, как ни крути, а придется забираться в каюту под водой.

Алексу пришла в голову мысль приварить в проходе у каюты несколько стальных листов, откачать помпой из полученного отсека воду, а потом войти в каюту через дверь. В принципе, это была неплохая идея, но, к сожалению, лишь на бумаге. На самом деле воплотить ее в жизнь было крайне трудно, поскольку возникала целая куча проблем: для начала, у них не было подходящих стальных листов, а если бы и нашлись, то чертовски сложно было бы запихнуть их в проход, еще сложнее подогнать по размерам и сварить под водой.

Несколько часов Райли корпел над планами «Фобоса», покрывая листы расчетами и попивая кофе, чтобы не уснуть мертвым сном, когда решение внезапно пришло оттуда, откуда его меньше всего ждали.

Пятеро членов экипажа «Пингаррона» сидели в кают-компании вокруг стола. Они смертельно устали и почти сдались, когда мимо прошел на камбуз доктор Кирхнер, чтобы подогреть себе молока. Хельмут облачился в нескладную хламиду с уморительными кисточками и капюшоном, купленную для него в Танжере Жюли и служившую ему ночной рубашкой. Несколько заинтригованный представшей пред его взором сценой, доктор остановился.

— Добрый вечер, — вежливо произнес он. — Вы еще не придумали, как решить вашу маленькую проблему?

— Это вы называете маленькой проблемой? — возмутился Джек, глядя на него покрасневшими глазами.

— Это оказалось несколько сложнее, чем я ожидал, — поспешил объяснить Алекс, прежде чем галисиец успел упомянуть мать доктора.

Тогда Хельмут с дымящейся чашкой в руке подошел к столу, достал из кармана пенсне и закрепил его на носу.

— Хм... Вот оно что? Очень интересно, — пробормотал он, словно изучая какой-то неизвестный доныне вид жука. — Вы позволите мне высказать собственное предложение?

— Пожалуйста, — ответил капитан, подвигая бумаги поближе к нему, чтобы тот мог как можно внимательнее изучить все детали.

Ученый спрятал пенсне в карман и отхлебнул глоток горячего молока.

— Так вы говорите, у корабля есть запасной выход внизу, если не ошибаюсь?

— Не ошибаетесь, — подтвердил Алекс.

— В таком случае, почему бы не пробраться в нижний отсек и не просверлить отверстие в потолке, чтобы добраться до верхней каюты?

— Вы хотите сказать... проникнуть в нее снизу? — спросил Сесар.

— Конечно.

— Но тогда вода хлынет внутрь через проделанное отверстие, как вы не понимаете? — возразил Джек.

Хельмут предостерегающе покачал в воздухе пальцем, как будто думал, что его объяснения оказались недостаточно доходчивы.

— Но ведь находящийся в каюте воздух этому помешает, ведь так?

— В чем-то вы, пожалуй, правы, — ответил Алекс, оценив остроумие этого предложения. — Но дело в том, что на глубине давление воды в четыре раза превышает давление воздуха в каюте, а потому, едва мы проделаем отверстие, как вода тут же затопит три четверти каюты и разобьет стекло иллюминатора, и это станет настоящей катастрофой.

— Понятно, — пробормотал Хельмут, делая новый глоток, после которого на его губе образовались белые молочные усы. — Но в таком случае... — задумчиво добавил он, — нужно увеличить давление внутри каюты, чтобы оно стало сопоставимым с давлением извне, и тогда ни одна капля воды внутрь не проникнет. У вас ведь есть для этого необходимое оборудование, верно?

У Джека едва не сорвался с языка угрюмый комментарий, но ученый предостерегающе поднял палец, и тот промолчал, нахмурив брови.

— Думаю, вы уже нашли решение, доктор, — произнес капитан, изучая поперечное сечение «Фобоса» и обдумывая, как осуществить идею Кирхнера, не находя против этой идеи никаких возражений. — Мы можем пропустить шланг сквозь иллюминатор, затем снова его закрыть, после чего закачать внутрь сжатый воздух при помощи насоса, пока давление не достигнет необходимых четырех атмосфер. Тогда мы сможем туда проникнуть снизу, и давление воздуха воспрепятствует проникновению воды внутрь помещения. Ведь это так блестяще просто! — воскликнул он, поднимая глаза от стола. — Большое спасибо, Хельмут! Я вам так...

Но доктор Кирхнер уже удалялся в направлении своей каюты, в джиллабе и с чашкой горячего молока в руке — человек, менее чем на минуту сумевший найти решение, на которое вся команда потратила долгие часы.

Из-под воды, взрезав ее гладь, показался железный крюк корзины, а затем — медный шлем скафандра, покоившийся на плечах Маровича. Едва корзина опустилась на палубу, Алекс и Джек оттащили ее на середину и помогли югославу выбраться. С его головы сняли шлем, затем — свинцовые накладки, укрепленные по всему телу, а тем временем водолаз часто и глубоко дышал, наполняя легкие свежим воздухом.

— Все готово, — доложил он, отдуваясь. — Я провел по коридору нижней палубы направляющую веревку, оставил там резак и убрал с дороги последний мусор.

Не стоило забывать, что под словом «мусор» он подразумевал, кроме всего прочего, еще и трупы моряков, что плавали в нижней каюте, куда предстояло проделать отверстие. Однако никто не сказал по этому поводу ни единого слова.

— А ты проверил, хорошо ли закреплен шланг? — спросил Алекс.

— Да, когда поднимался, — ответил Марко, — и нигде не заметил утечки воздуха.

— Хорошо, — удовлетворенно кивнул Алекс и, оставив в покое Маровича, стал готовиться к погружению.

Никто не знал, сколько времени уйдет на то, чтобы проделать отверстие в каюте и проникнуть внутрь. Да и вообще они могли ошибиться в своих шальных предположениях — прибора может там не оказаться, и тогда придется продолжать поиски. Короче говоря, времени было в обрез, а потому решили рискнуть и погружаться поодиночке, чтобы выиграть время. Безусловно, это было очень опасно — малейшая нелепая случайность могла означать верную смерть. Не дай бог зацепишься за ручку двери, или шланг перегнется, перекрывая доступ кислорода, и без помощи напарника тебе каюк, но, рискуя, они могли вдвое дольше работать под водой. Словом, Алекс и Марович по очереди отдыхали и спускались под воду, согласно декомпрессионной таблице постоянно балансируя на грани опасной черты. Они играли по-крупному и шли ва-банк, но награда того стоила.

За день они совершили с полудюжины погружений, успев расчистить отсек, спустить инструменты и вставить шланг в иллюминатор. Теперь можно было начинать резать переборку.

Стараясь не думать о плохом, Алекс в полном облачении залез в корзину, из которой еще стекала вода, и подал знак, что готов к погружению. Сначала корзину подняли над палубой, а затем плавно перенесли к борту, так что под ногами Алекса, утяжеленными десятикилограммовыми свинцовыми башмаками, было только колышущееся зеленое море, легонько бьющееся о бок «Пингаррона».

В который уже раз лебедка заскрежетала, разматывая стальной трос и медленно опуская корзину вниз. Алекс смотрел вверх, и когда вода начала покрывать стекло скафандра, Эльза на прощание помахала ему с палубы рукой.

На сегодня это было последнее погружение. Нескончаемый день подходил к концу — от силы час, и солнце скроется за горизонтом. Несмотря на то, что у Алекса имелся ручной фонарик и для работы не требовалось много света, он не горел желанием остаться в этом саркофаге в кромешной тьме. Естественно, они протянули страховочный канат, указывающий путь от входной двери до каюты, но Алекс не хотел брести вслепую по сим фантасмагоричным переходам.

Погруженный в свои мысли, он и не заметил, что уже добрался до песчаного дна. Прорезать отверстие в герметично задраенную каюту нужно было снизу, а ниже ее была теперь только верхняя часть надстройки, находившаяся на дне морском, что позволяло в полном смысле слова войти на корабль.

Корзина коснулась дна, взметнув ввысь тучу песка. Алекс перемахнул через стенку корзины и, как в замедленной съемке, пошел к темной громаде «Фобоса», лежащего всего в десятке метров от него. Прямо перед ним находилась полуоткрытая входная дверь. Алекс вошел в нее, держа в руках канат, совсем недавно протянутый Маровичем, хотя угадать дорогу можно было и по шлангу, вьющемуся под ногами. Его протянули, чтобы подавать сжатый воздух для циркулярной пилы.

Алекс добрался до помещения, которое еще несколько дней назад было офицерской кают-компанией. Не теряя времени он влез на прочный металлический стол, который они решили использовать как подставку, чтобы дотянуться до потолка. Алекс открыл клапан подачи воздуха, и пила тут же начала вращаться. Райли поднес пилу к переборке и с силой надавил. Разрезать толстый стальной лист в подобных условиях было невероятно тяжело. Вдобавок к тому, что работать в скафандре было чрезвычайно неудобно, Алекс еще практически ни черта не видел, что и как резать.

Поскольку за сегодняшний день погружений было достаточно, задача последнего сводилась к тому, чтобы удостовериться — инструмент исправен, работает нормально, а стальной лист, разделяющий два разных уровня, можно разрезать. Через десять минут Алекс закончил резать лист и с удовлетворением отметил, что в случае удачи они завершат начатое уже завтра.

Довольный подобной перспективой, он перекрыл воздушные клапаны, убедился, что все готово для следующей смены и, весело насвистывая, пошел к выходу.

Алекс почти перешагнул через порог, как вдруг прямо мимо него в лучике тусклого света ручного фонаря вдоль прохода скользнула, всколыхнув воду, серая тень.

Райли инстинктивно отступил, скорее удивленный, чем испуганный. Впрочем, удивление сменилось испугом, как только бывший сержант, ветеран гражданской войны, различил в промелькнувшей тени острый треугольник спинного плавника. Он знал, что такой плавник есть лишь у одного существа, и кровь застыла в его жилах.

Он не мог сказать, к какому виду относится акула, только что проплывшая по коридору менее чем в двух ладонях от его лица. Но и не желал этого знать. Достаточно уже того, что она огромных размеров.

Как ни удивительно, но первой в голову Алексу пришла возмущенная мысль: какого черта эта акула делает внутри корабля? Что она тут забыла? Ответ пришел моментально, стоило ему вспомнить о множестве разлагающихся человеческих тел на «Фобосе». «Действительно, — с отвращением подумал он, — для нее здесь что-то вроде бесплатного ресторана».

Немного успокоившись, он постарался рассуждать здраво. Ведь на самом деле акула даже не попыталась на него напасть, а всего лишь проплыла мимо. Да и вообще, на корабле столько немецких трупов, что вряд ли она могла бы заинтересоваться сорокалетним капитаном в громоздком скафандре и с уродливой медной головой, украшенной тремя отверстиями, забранными толстым стеклом.

Стараясь убедить самого себя, что никакой опасности нет, он глубоко вздохнул и сделал два шага вперед.

— Идем, — услышал он свой собственный голос. — Не хватало нам еще бояться какой-то гребаной рыбы.

Алекс осторожно выглянул из-за двери, посмотрел налево, потом направо и мысленно выдохнул с облегчением, убедившись, что акула исчезла. Слабый свет фонаря с трудом пробивал себе дорогу в толще корабля, уже погрузившегося в сумрак. Успокаивающий луч не успевал добраться до конца прохода — сумеречная мгла растворяла его в себе, но Алекс понимал, что после всех сегодняшних погружений с каждой секундой, проведенной под водой, увеличивается период декомпрессии, так же как и риск эмболии, а следовательно, нужно побыстрее выбраться из чертова корабля, с акулой или без.

Собравшись с духом, он ухватился за веревку, ведущую к выходу, и стал продвигаться вперёд тяжёлыми шагами, слушая мерные удары свинцовых башмаков по стальному полу. На миг он забеспокоился, как бы этот звук не привлёк акулу, но тут же вспомнил, что не встречал ни одной рыбы с ушами. Пусть даже эта рыба трёхметровой длины и с очень скверным характером — она все равно остаётся рыбой.

Насколько он помнил, ведущий к выходу коридор составлял около десяти метров в длину, а потом разделялся натрое, и каждый вёл в свою сторону. А значит, чтобы попасть на левый борт, нужно идти по правому коридору. На протяжении следующих двадцати — двадцати пяти метров его затянутая в перчатку рука чувствовала ободряющее трение веревки. Так, с величайшей осторожностью пробираясь по коридору, ощупывая лучом фонаря каждый сантиметр пола, он дошёл до угла, после чего решил посветить в сторону коридора, по которому только что прошел. Затем он покосился в правое окошко скафандра — и сердце едва не выпрыгнуло из груди: прямо над головой ему померещились чудовищные челюсти голодной хищницы, готовой вот-вот кинуться на него.

Но ничего не произошло.

Несколько секунд он светил фонарем в том же направлении, отдавшись на волю судьбы, если вдруг той будет угодно обернуть страхи реальностью. Но акула так и не появилась из тьмы, и Алекс, устало закрыв глаза, глубоко вздохнул, только сейчас сообразив, что все это время даже не дышал. С облегчением улыбнувшись, он повернул голову внутри шлема и снова посмотрел вперед.

Она была там.