Капитан Райли

42

Верный своему слову, Алекс оттащил шпиона и его телохранителя на обочину, оставив их на краю канавы. Оба были ещё живы и, несмотря на очевидную агонию, ни один не хотел умирать. Затем он вновь втащил в кабину грузовика несчастного Мухаммеда, чтобы его родные смогли найти тело, после чего они втроём вытащили «ситроен» на шоссе и без промедления продолжили путь на юг.

Райли сел за руль, Кармен заняла место рядом с ним, а Марович с оружием расположился на заднем сиденье, кое-как обмотав раненую ногу куском паранджи, и теперь внимательно слушал рассказ Алекса о том, что произошло с ним за последние сутки. К тому времени, как они добрались до Лараче, югослава вроде бы удалось убедить, что никто не пытался его обмануть, а деньги от продажи аппарата «Энигма» действительно будут поделены поровну между всеми, включая его самого.

Солнце уже коснулось горизонта, когда они достигли очаровательного маленького пригорода Лараче. Древний финикийский Ликсус, раскинувшийся на берегу красивейшего залива — чудесной естественной гавани — находился там, где, согласно легенде, располагался мифический сад Гесперид и росла яблоня с плодами из чистого золота, которую охранял ужасный дракон. В разные периоды своей долгой истории город принадлежал то арабам, то португальцам, то испанцам, а одно время даже служил убежищем пиратам, но после создания испанского протектората в 1911 году стал процветающим торговым центром на атлантическому побережье, в устье небольшой речки Локус, полпути между Танжером и Касабланкой.

Площадь Испании — место, где они решили оставить машину, — была центром общественной жизни Лараче и точкой, отделявшей новый город, выросший за время существования протектората и построенный по европейскому вкусу, от арабской медины с ее белыми домиками и извилистыми переулками. Под неярким вечерним солнышком, чьи лучи, пробиваясь сквозь густую пыль, гонимую ветрами пустыни, окрашивали стены города в охристо-желтые тона, они прошли через ворота Баб-Барра, отделявшие европейскую часть города от арабской и выводившие на тихую, окружённую колоннадой площадь Соко-Чико.

Несмотря на то, что горожане уже привыкли к присутствию европейцев, немало местных жителей оборачивались и пялились на Кармен, Маровича и Райли. В самом деле, не так уж часто увидишь христианина, ведущего за руку марокканку, да еще в компании с уродливым хромым великаном, который матерился на чем свет стоит, стараясь приноровиться к их шагу, чтобы не отстать.

— Какого черта мы так торопимся? — прорычал он, стиснув зубы. — Или за нами еще кто-то гонится?

— Мы опаздываем, — сказал Райли, поглядев на часы.

— Опаздываем? — спросила Кармен, которой тоже нелегко было идти в тапочках. — И куда же?

— Увидите.

— Опять твои загадки? — прорычала она, останавливаясь.

— У нас нет времени на объяснения, — возразил он. — Когда увидите, сами все поймете.

— Нет уж! — воскликнула она, вставая в позу посреди площади и заставляя множество голов повернуться к ним. — Мне надоело, что ты таскаешь меня туда-сюда, как чемодан! Я устала от бесконечных преследований! Устала от того, что меня постоянно пытаются застрелить! Черт побери, Алекс, если я решила тебе довериться, это не значит, что я готова повсюду ходить за тобой, как привязанная!

Скучающие прохожие, что лениво прогуливались по площади, были не на шутку удивлены, услышав, каким скандальным и требовательным тоном женщина-марокканка разговаривает с мужчиной, пусть даже этот мужчина иностранец. И теперь они столпились вокруг этой необычной троицы, неодобрительно шушукаясь и качая головами.

— Послушай, — принялся уговаривать ее Райли. — Я, конечно, понимаю, что ты устала, но...

— Заткнись! — рявкнула она, взмахнув руками. — Ты даже понятия не имеешь, что я пережила, так что не смей обращаться со мной как с глупышкой, которая не может обойтись без мужской заботы! — орала она, не обращая внимание на собравшихся вокруг людей. — Два дня назад в это самое время я принимала ванну с лепестками роз... а сегодня я тащусь за тобой в этот гребаный город — одетая как нищенка, измученная и голодная! — после этих слов она скрестила на груди руки и заявила: — Все, приехали! Больше я ни шагу не сделаю, пока ты не объяснишь, какого черта мы делаем в Лараче и куда так спешим.

Алекс огляделся, прикинув, что вокруг уже собралось около тридцати человек, с интересом наблюдающих за бесплатным представлением, устроенным Кармен, которая, не обращая внимания на собравшихся зевак, продолжала свой концерт посреди площади, в то время как Марович застыл, ошеломлённо глядя на обоих.

— А тебе не кажется, что ты выбрала не совсем подходящее место для подобной беседы? — тихо спросил Райли.

Кармен невозмутимо огляделась и сердито подняла брови.

Райли вздохнул, вконец потеряв терпение.

— Ты прямо как маленькая девочка, капризная и невоспитанная.

— А ты — безмозглый напыщенный индюк!

— Напыщенный? — спросил он, скорее удивленно, нежели обиженно. — Это еще почему?

Кармен отбросила покрывало, скрывавшее ее волосы, чем еще больше привлекла внимание толпы, которая уже решила, что здесь разыгрывают уличное представление.

— А как еще назвать человека, который таскает меня с места на места, даже не спрашивая моего мнения, словно я его собственность, и ничего мне не рассказывает? Вот скажи: если бы я была мужчиной, ты бы посмел со мной так себя вести?

Райли поджал губы и тяжело вздохнул, после чего все же ответил с плохо скрываемым раздражением:

— Если бы ты была мужчиной, я бы за тобой не вернулся.

— Если бы я была мужчиной, — возразила Кармен, прожигая его негодующим взглядом, — никто бы не пришел меня убивать.

Капитан «Пингаррона», хорошо знавший необузданный характер этой женщины, уже собрался уже пресечь бурное и несвоевременное выяснение отношений на глазах у всего честного народа, но тут толпа внезапно расступилась, и сквозь образовавшуюся брешь выступили несколько полицейских в характерных чалмах и ярких марокканских мундирах, игравшие здесь ту же роль, что полиция на полуострове. Очевидно, привлеченные криками и подозрительным скопищем народа, они решили подойти и посмотреть, что происходит.

Старший из полицейских, с сержантскими нашивками на рукавах, с подчеркнуто подозрительным видом оглядел странное трио. Чем дольше он на них смотрел, тем больше недоумевал, что делает эта разъяренная молодая женщина, одетая в чадру, в обществе сильно избитого иностранца, с которым она громко препиралась под мрачным взором другого столь же подозрительного иностранца с кровоточащей раной на ноге. В конце концов он решил сделать то, что всегда делал в подобных случаях.

— Эй, вы, трое, — приказал он не терпящим возражений тоном, засунув большие пальцы за ремень брюк. — Предъявите документы.

Кармен и Райли тут же замолчали и с подчеркнутой нежностью взялись за руки, фальшиво улыбаясь.

— Добрый вечер, сеньоры полицейские, — произнесла она, скромно опуская глаза и обворожительно улыбаясь. — Простите, что привлекли ваше внимание. Мы с мужем немного повздорили, и я признаю, мне не стоило так повышать голос. Весьма сожалею, что мы причинили вам неудобства, и даю слово, что больше такого не повторится. Да пошлет вам аллах удачного дня!

С этими словами она взяла Алекса за руку, и они направились к выходу с площади. Следом за ними похромал югослав.

Но тут за их спинами вновь послышался властный голос.

— Стоять!

Оба полицейских недоверчиво смотрели на них; один даже сдернул с плеча винтовку «маузер», а сержант схватился за рукоять «люгера», торчащую из кобуры.

Все трое послушно остановились и тревожно переглянулись.

— Что это у вас за пистолет? — спросил сержант. — У вас есть разрешение на ношение оружия?

И тут Алекс сообразил, что, вернув свой пистолет, сунул его сзади за пояс, и не нужно обладать особо острым глазом, чтобы заметить характерную выпуклость, проступающую сквозь куртку. К сожалению, здесь они не в Танжере — в этом старинном международном городе полиция проявляла относительную терпимость в отношении оружия. Здесь же, в зоне испанского протектората, дело обстояло совершенно иначе.

Подняв руки вверх, он неохотно повернулся к полицейским.

— Сдать оружие! — потребовал сержант.

— Сеньор офицер, — возразил тот, — уверяю вас, это всего лишь память о...

— Я сказал — сдать оружие! — сердито повторил сержант, извлекая из кобуры свой «люгер», пока другой полицейский перезаряжал винтовку.

Толпа благоразумно отступила на шаг назад.

Райли огляделся в поисках выхода, но не увидел другого пути, кроме как подчиниться и дождаться удобного случая.

— Пожалуйста, — ответил он, двумя пальцами извлекая из кармана пистолет и протягивая его сержанту.

Тот без промедления взял у него оружие и взвесил в руке. Затем открыл магазин: тот оказался набит свинцовыми пулями.

— Значит, просто память, да? — насмешливо спросил он, засовывая пистолет за пояс собственных брюк; губы его под тонкими усиками скривились в недоброй усмешке. — Ваши документы!

— Вот мой паспорт, — ответил Райли, доставая из заднего кармана бордовую книжицу с орлом на обложке.

— Так вы американец? — спросил полицейский, глядя ему в глаза.

— Именно так.

— Не вижу печати о разрешении на въезд... сеньор Райли, — заметил он, тщательно изучив каждую страницу.

— Я капитан судна, и только что...

— У вас есть пропуск?

— Нет.

Сержант кивнул, словно подтверждая собственные подозрения, и повернулся к Кармен, засовывая паспорт Райли в карман рубашки.

— Ну, а вы? — обратился он к ней. — Извольте показать ваши документы.

— У меня их нет, — надменно ответила она. — Ни пропуска, ни всего остального, о чем вы спрашивали.

Сержант оглядел ее с ног до головы, стараясь представить себе линии тела, скрывающиеся под бесформенным одеянием.

— Интересно, — протянул он и добавил, обращаясь к своему подчиненному: — Полагаю, следует доставить их всех в полицию и как следует обыскать — на тот случай, если они прячут оружие.

— Минуточку, — перебил Алекс. — Я уверен, мы сможем уладить это дело, не прибегая к крайним мерам, как вы считаете? — с этими словами он сделал характерный жест, потерев указательный палец о большой.

Сержант с минуту поколебался, поглядев сначала на Алекса, который этим известным во всем мире жестом предложил ему взятку, а затем — снова на женщину с огромными чёрными глазами.

— Нет, не кажется, — ответил он, не сводя с Кармен похотливого взгляда. — Сейчас мы отправимся в полицию, и я лично обыщу сеньориту.

Вышеупомянутая сеньорита, далекая от смущения, одарила сержанта столь же красноречивым взглядом и сладострастно провела рукой по шее и груди.

— Буду очень рада, — чувственно промурлыкала она, скользя рукой по телу полицейского и опускаясь все ниже, к застежке брюк, к величайшему его ужасу.

— Женщина... — смущенно пробормотал он. — Тебе не следует...

Он так и не успел договорить, когда неожиданно для всех, и прежде всего для самого полицейского, Кармен выхватила складной нож и, выпустив острейшее заточенное лезвие, прижала его к паху сержанта.

— Так чего мне не следует делать? — прошептала она ему на ухо, и в ее низком волнующем голосе прозвучала угроза. — Попробуйте шевельнуть хоть пальцем — и я тут же превращу вас в евнуха. Вам ясно? И скажите вашему человеку, чтобы бросил оружие, — добавила она, сильнее прижимая нож к его гениталиям. — Немедленно.

— Махмуд... — прошептал тот дрожащим голосом. — Ради всего святого...

Капрал с секунду колебался, удивленный тем, что какая-то женщина одержала верх над сержантом, но потом решил последовать просьбе начальства и положил винтовку на землю.

Не теряя времени, Райли схватил «кольт» и свой паспорт, прихватив заодно «люгер» и винтовку, которые тут же передал Маровичу.

— Ну, и что теперь? Что нам теперь делать? — спросил он, глядя, как толпа мгновенно разбегается, встревоженная неожиданным поворотом событий.

— Я знаю что! — ответила Кармен, отступая на шаг назад, но по-прежнему угрожая ножом усатому сержанту.

— Я — за то, чтобы их прикончить! — заявил Марович.

Покосившись на наемника, Райли устало вздохнул.

— Лучше нам поскорее убраться отсюда, и желательно, чтобы никто при этом не пострадал. Итак, вы двое бежите вперед, я вас прикрываю. Все ясно?

— Лучше их все же прикончить, — настаивал югослав, целясь в полицейских из «маузера».

— Заткнись, Марко, — бросил Алекс и, повернувшись к полицейским, предупредил: — Если пойдете за нами — клянусь, что послушаю совета моего чокнутого друга и пристрелю вас, не задумываясь. Вам ясно?

Несмотря на свою ярость и публичное унижение, оба полицейских молча кивнули.

— Ну что ж, прекрасно, — и, покосившись налево, спросил: — Ты готова, Карм...

Но рядом с ним уже никого не было. Краем глаза Райли успел заметить, как Кармен, сбросив с ног коварные бабуши, быстроногой ланью неслась вниз по улице.