Капитан Райли

56

С большой осторожностью Райли открыл дверцу холодильника, как будто там находилась та самая бомба.

Внутри обнаружилось около трех десятков небольших, герметично закрытых алюминиевых ящиков, заполнивших все пространство холодильника. Алекс и Джек ободряюще, хоть и с опаской, кивнули, а Хельмут протянул руку к одному ящику и осторожно потащил его на себя, понимая, что, если его уронит, этот поступок может оказаться последним в его жизни.

Он поднял крышку.

Внутри ящика оказалась желтая губка, повторявшая его форму. В центре губки торчала заткнутая пробкой пробирка с цифрой семь. Не спрашивая советов, Хельмут вытащил ее двумя пальцами и осторожно придерживая пробку. Внутри пробирки плескалась темно-красная жидкость.

— Вот он, «Апокалипсис», — прошептал ученый замогильным голосом. — Я держу в своей руке судьбу человечества.

— По-моему, это кровь, — словно заворожённый прошептал Джек.

— Ты уверен? — спросил Райли, указывая на пробирку.

Хельмут кивнул. Затем дрожащими руками вернул пробирку обратно в ящик, закрыл крышку и снова поставил его в холодильник.

— Мы должны уничтожить это, — заявил Райли. — И немедленно.

— Вопрос в том — как, — сказал немец. — Если разобьём пробирки, вирус распространится по всему кораблю.

— Ну и что такого? — с досадой спросил Джек. — Мы же знали, что это путешествие в один конец. Главное, чтобы корабль не добрался до порта.

— Это не поможет, сеньор Алькантара, — вздохнул Хельмут. — Даже если вся команда заразится и заболеет, кто-то все равно выживет; а быть может, им уже сделали прививки, и команда все равно выполнит задание.

— Хельмут прав, — сказал Алекс. — Но даже если им и не сделали никаких прививок. Многие, конечно, умрут еще прежде, чем достигнут берегов Соединенных Штатов, но другие выживут, высадятся на берег и все равно разнесут заразу. Нет, нужно искать другой путь.

— А если их сжечь? — спросил галисиец. — Огонь уничтожит любую заразу.

— Не всегда, — возразил Хельмут. — А выжившие бациллы разнесутся по кораблю вместе с дымом.

— А если просто отключить холодильник? — спросил Райли. — Это убьет вирус?

— На какое-то время — возможно, — ответил Хельмут. — Но это тоже небезопасно: рано или поздно кто-нибудь непременно заметит, что холодильник выключен.

— Мы могли бы забаррикадировать двери и запереться здесь, — предложил Джек, указывая на открытую дверь, а затем — на другую, в дальнем конце трюма.

Райли снова покачал головой.

— Рано или поздно они все равно ворвутся сюда, а без оружия мы лишь отсрочим своюу гибель, — ответил он и, беспокойно сжав челюсти, добавил: — Нет, мы должны придумать что-то радикальное, что раз и навсегда лишит их возможности заполучить этот вирус.

— Но мы не можем его уничтожить, — сказал Хельмут.

Джек поднял кверху руки, словно сдаваясь.

— Ну не можем же мы выбросить все это за борт? — без особой надежды спросил он.

Капитан «Пингаррона», прищурившись, посмотрел на своего старшего помощника.

Тот, заметив его испытующий взгляд, еще больше нахмурился.

— Нет, ты серьезно, Алекс? — спросил он. — Как, черт возьми, мы сможем пронести все эти пробирки на палубу, не попавшись никому на глаза? Кто-нибудь обязательно заметит неладное, нас схватят, отберут вирус, а нас убьют.

— Можем устроить отвлекающий маневр, — ответил Райли.

— И какой же?

— Пока не знаю. Может, пожар? Это нам вполне по силам.

Джек почесал подбородок и кивнул.

— А что, может сработать, — задумчиво протянул он.

— Но это должен быть достаточно большой пожар, — заявил Хельмут, неожиданно воспрянув духом. — И желательно, на другом конце корабля, чтобы все бросились туда.

— Прекрасно, — решительно заявил Алекс. — В таком случае, этим мы и займемся. Вы с Хельмутом, — он ткнул пальцем в Джека, — отправитесь в машинное отделение и разведете там хороший костер. А я тем временем освобожу от консервов какой-нибудь ящик, сложу туда все пробирки, а когда завоет сирена, незаметно проберусь на палубу и выброшу все это дерьмо в море.

Ученый и Джек переглянулись и кивнули.

— Заметано, — сказал Джек.

— А дальше что? — осведомился Хельмут. — Что нам делать потом?

Этот вопрос настолько озадачил Райли, что он растерянно заморгал.

— Боюсь, что ничего, доктор, — произнес он обреченно. — Даже если нам это удастся, первым делом она нас расстреляют. И то еще в лучшем случае.

Несмотря на обоснованные опасения Райли, переодетый в форму штандартенфюрера СС физик помедлил пару секунд, а затем торжественно кивнул, принимая неизбежный финал.

— Ну что ж, — сказал он, кладя руки обоим на плечи и глядя им в глаза. — Тогда, я думаю, нам пора прощаться.

Хельмут протянул руку Алексу, и тот крепко ее пожал.

— Удачи, капитан Райли. Для меня было честью познакомиться с вами.

— Скорее, это честь для меня, Хельмут. Простите, что так и не смог доставить вас в Лиссабон.

— Не стоит сожалений, — ответил ученый. — Никогда я не желал для себя иной судьбы, чем иметь возможность совершить что-то действительно важное.

Райли признательно похлопал его по плечу и взглянул на Джека.

— Мой старый друг... — начал было он.

— Ах, заткнись, черт бы тебя побрал! — выругался тот, и тут же заключил Алекса в свои медвежьи объятия, едва не сбив его с ног.

Райли почувствовал, как что-то мокрое и горячее потекло у него по шее, и вдруг понял, что это — слезы его верного соратника. Он уже собрался сказать, чтобы тот перестал разводить сырость, когда обнаружил, что и сам тоже плачет, и слезы насквозь промочили рубашку на плече Джека.

Они молча обнялись и бесконечно долгую минуту не выпускали друг друга из объятий, отводя покрасневшие глаза и судорожно кусая губы, чтобы не разрыдаться. Затем посмотрели друг на друга, по-прежнему не говоря ни слова, ибо все уже было сказано.

— Ну, не поминай лихом, — чуть слышно прошептал галисиец.

— И ты не поминай лихом, — кивнув, ответил Алекс.

Он глубоко вздохнул, набираясь мужества и, прежде чем окончательно проститься, спросил:

— Вопросы есть?

Вопрос, как ни странно, не заставил себя ждать.

Неожиданно их окликнул очень вежливый голос с сильным немецким акцентом, принадлежащий капитану фон Айхайну, который стоял в дверях трюма.

— Есть, — произнес этот голос, сопровождая свои слова характерным клацаньем, в котором нетрудно было узнать щелчок затвора. — У меня есть один вопрос.