Капитан Райли

32

Хоакин Алькантара, старший помощник и кок, любовался через иллюминатор ночными огнями далекого Танжера, заложив руки за спину и беспокойно покусывая нижнюю губу в попытке хоть как-то разобраться в происходящем.

— А я все же думаю, что это дело рук Марша, — настаивал Сесар.

Бывший интербригадовец обернулся, глядя на двоих членов экипажа и двоих пассажиров, сидящих за столом в кают-компании и смотрящих на него со все возрастающей тревогой.

После двух часов напрасного ожидания трое разочарованных членов экипажа вернулись на «Пингаррон», надеясь встретить там своего капитана и получить объяснения случившемуся. Однако, когда они вернулись на судно, выяснилось, что и капитан, и Марович бесследно исчезли, и смутное подозрение, что они угодили в засаду на пути к «Эль-Минсаху», превратилось в гнетущую уверенность.

— Не думаю... — устало вздохнул Джек.

Жюли ясно дала понять, что через полчаса после назначенного времени, когда Алекс так и не появился, Хуан Марш покинул отель в сопровождении своих телохранителей, в крайне скверном настроении.

— Когда он проходил мимо меня, — сказала француженка, — я слышала, как он говорит одному из своих людей, что «этот чертов капитан еще пожалеет».

— Вот видишь? — подвел итоги Джек. — С чего бы ему так злиться, если бы он сам похитил Алекса? Каким бы он ни был, это исключено.

— Но, если это не Марш, тогда кто? — не сдавался Сесар. — Ведь он один знал о назначенной встрече и о том, какую ценность представляет эта чертова вещица.

С этими словами он посмотрел на два больших кожаных мешка, лежащих на столе. В одном из них находились документы и досье СС, а в другом — вожделенный аппарат «Энигма».

— Понятия не имею, Сесар. Но мы должны благодарить твою жену, что в последний момент она догадалась подменить мешки, и что мы это сделали.

— Я подумала, — сказала француженка, — если за нами следят, так пусть они думают, что в мешке у капитана «Энигма».

— Именно так они в конце концов и подумали, — вздохнул ее муж.

— Зато благодаря этой уловке, — заметил Джек, садясь, — мы имеем возможность поторговаться. Если бы тем, кто напал на Алекса, удалось заполучить «Энигму», можете быть уверены, он был бы уже мертв.

— А как же... — задумчиво произнесла Эльза. — Как ты можешь быть уверен, что этого уже не случилось?

С минуту Джек смотрел под ноги, обдумывая свои сомнения.

— И все же я думаю, что он жив, — ответил он наконец. — Убив его, они ничего не выигрывают.

Однако по взгляду серых глаз галисийца немка поняла, что в его словах больше отчаянной надежды, чем уверенности.

— Даже если и так, — спросила она, — что мы можем сделать?

Джек скрестил пальцы, облокотившись на стол.

— Сидеть и ждать, — просто ответил он.

— Сидеть и ждать? — скептически спросила Элиза. — И чего же?

— Когда они зашевелятся.

— Кто?

— Откуда мне знать, Эльза? Кто-нибудь.

— И это все, что ты можешь предложить? — возмутилась она. — Может быть, Алекс сейчас лежит раненый, истекая кровью, а мы тут сидим и ждём, пока «кто-то зашевелится».

— Успокойся, Эльза, — одернула ее Жюли. — Не ты одна беспокоишься за капитана... или за Маровича, который, если ты помнишь, тоже пропал, и он тоже член нашей команды, даже если кому-то и не нравится.

— Но я не понимаю, почему мы сидим и ждём! — не сдавалась немка, с каждой минутой все больше нервничая. — Сидим и ждём вместо того, чтобы прочесывать улицы, разыскивая Алекса. Мы должны немедленно отправиться в город!

— Черт возьми! — рявкнул Джек, ударяя кулаком по столу. — Ты что же, совсем ничего не понимаешь? Они ведь только этого и ждут! Если мы хотим освободить Алекса и Марко, то должны сохранять спокойствие и постараться не попасть им в лапы. В конце концов, наш капитан им ни к чему, им нужно вот это, — добавил он, указав на два мешка. — Так что главная наша забота — уберечь аппарат, именно от него зависит их жизнь... и наша тоже. Вам ясно?

Эльза хотела что-то ответить, но лёгкий толчок Хельмута заставил ее замолчать. Но следующим подал голос как раз учёный.

— Все, что вы здесь изложили, сеньор Алькантара, весьма разумно, но неужели вы думаете, что нам самим это не приходило в голову?

— Объяснитесь, доктор Кирхнер, — сердито потребовал Джек.

— Я вот что имел в виду: предположим, что за исчезновением капитана Райли и Маровича стоит некто, кто хочет заполучить «Энигму». Сейчас, вероятно, он уже в курсе, что прибор на судне...Вопрос — что помешает ему напасть на «Пингаррон» и захватить аппарат силой? Не вижу, — добавил он, окидывая взглядом присутствующих, чтобы кто -то стоял в карауле.

Джек понимающе кивнул.

— Весьма разумно, — согласился он, — но уверяю, вам не о чем беспокоиться. У нас есть очень эффективная сигнализация на случай, если кто-то подберется к нам и попытается проникнуть на судно. Если на нас попытаются напасть, сирена взвоет так, что будет слышно повсюду.

И в эту самую минуту, словно подтверждая его слова, из расположенного под потолком рупора послышался истошный вой сирены, заставив всех вздрогнуть.

На миг все застыли, не веря в подобное совпадение, а затем опрометью выскочили из кают-компании, с тревогой ожидая нападения диверсионной группы или чего-либо подобного.

Но уж чего они уж совсем не ожидали увидеть, так это целый взвод легионеров. Пьяные в стельку, они лезли на палубу, истошно горланя песню:

В Легионе все любят вино!

Но ещё больше любят там ром!

А ещё все любим мы женщин!

Любят женщины наш Легион!

Но ужаснее всего, что во главе этой пьяной ватаги в мундирах легионеров, вышагивал тот самый сержант Паракуэльос, с которым их угораздило сцепиться неделю назад.

— Вот черт, только этого нам не хватало! — пробормотал Джек, выхватывая девятимиллиметровую «беретту», которую постоянно носил в кобуре под свитером. — Доктор, уведите Эльзу в каюту и оставайтесь там! — в тревоге крикнул он. — Сесар, Жюли — за оружием!

— Вот дерьмо! — выругался Сесар, добавив масла в огонь. — Никак это тот самый тип, который...

— Ясное дело, тот самый! — воскликнул Джек, вне себя от ярости. — Потому я и говорю: шевелись быстрее, черт побери! И отключи эту гребаную сирену, пока я не свихнулся!

Жюли и Сесар бросились исполнять приказ, но пассажиры, вместо того чтобы спрятаться в каюте, как им велели, бросились на палубу посмотреть, что происходит.

— А ну назад! — заорал Джек на легионеров, выхватывая пистолет. — Никто не давал вам права лезть на судно!

Незваные гости, впрочем, не обратили на него никакого внимания, продолжая лезть на палубу и горланить песню, как если бы слова Джека вовсе их не касались.

— Если вы попробуете напасть на нас, я открою огонь! — заявил он, направляя на них оружие.

Но солдаты были слишком пьяны, чтобы реагировать на подобную ерунду. Они продолжали петь и смеяться, не обращая внимания на все эти предупреждения. Даже сам сержант Паракуэльяс, казалось, не замечал, что кто-то угрожает ему пистолетом на расстоянии десяти метров — хотя, возможно, это была лишь уловка, чтобы застать Джека врасплох, а потому тот не спускал с легионера глаз.

Наконец, видя, что угрожать бесполезно, он снял оружие с предохранителя и прицелился в лоб ближайшего легионера, уже готового ступить на палубу. По морским законам сам факт самовольного появления на чужом судне уже считается пиратством и капитан имел право защищаться любыми средствами.

Джек покрепче сжал рукоять пистолета и взвел курок. Он не лелеял особой надежды, что его услышат, но все же в последний раз громко предупредил:

— Клянусь Богом, первому, кто посмеет ступить на борт моего судна, я вышибу мозги!

И тут один из солдат, который казался настолько пьяным, что даже не мог идти сам, его волокли под руки двое товарищей, не обратив внимания на эту последнюю угрозу, неожиданно вырвался, обогнал сержанта, перелез через борт и, неловко спотыкаясь, двинулся по палубе навстречу Джеку.

Когда галисиец уже нажимал на спуск, легионер неожиданно взглянул на него. Его лицо, покрытое бесчисленными синяками, покраснело от гнева, а распухшие губы ехидно произнесли:

— Скажи мне только одно, Джек: с каких это пор это судно стало твоим?