Кастелян

Глава 20. Свет затмения

Я стоял в высокой траве посреди бескрайней равнины. Было темно. Мерцали далёкие зарницы. За горизонтом что-то рокотало.

Lumos Eclipsis. Свет затмения. Коротко, красиво и верно. Слепящего солнца не видно, но его лучи освещают мир вокруг.

Я переключился на второе зрение и увидел небо, переполненное яркими звёздами. Звёздное небо, видимое только в магическом зрении? Как такое вообще возможно? Где я?

Опустил глаза. Трава тоже светилась. Нагнувшись, сорвал пару колосков, чтобы лучше рассмотреть. И ощутил разумность окружающей обстановки. Надразумность.

Мне… внимали. Вежливо, холодно, требовательно. Пора вспоминать о том, зачем я здесь.

— Нужно… новое заклинание, — охрипшим голосом произнёс я. — Люмос, который освещает, но не слепит.

Фокус внимания сместился. От меня требовались подробности.

— Заклинание работает так же, как и обычный Люмос. Свет исходит из светлячка и освещает окружающую обстановку. Вот только исходящий свет… поначалу невидим. Он распространяется так же, как обычный свет: преломляется, рассеивается, меняет спектральный состав при взаимодействии с цветной средой… но объективно невидим. Не раздражает рецепторы сетчатки, не засвечивает фотоплёнку, не действует на сенсоры телекамер, не нагревает, не приводит к выгоранию и так далее.

— И — это важно, — продолжал я. — Изначально невидимый свет становится обычным и видимым после первого отражения от матовой поверхности. Оставляя все свойства, которые приобрёл, будучи невидимым: цвет, направление… После этого ведёт себя как обычный свет.

Новое изменение. Матовая поверхность, поинтересовались у меня. Подумав, я ответил:

— Поверхность с долей диффузного отражения больше одной трети. Не хочу, чтобы меня ослепляли отражения моего светляка в зеркалах, да внутренние отражения от хрусталика создавали наблюдателю вуаль контрового света. И на всякий случай — преломление и рассеяние в полупрозрачной среде не считается отражением.

Послышался плеск воды, и на мгновение показалось ночное озеро с лунной дорожкой. Я болван. Как с таким светляком можно увидеть поверхность воды или рассыпанные осколки стекла? Но как же жаль…

— Пусть заклинание будет настраиваемым на два возможных режима: с матовыми поверхностями и со всеми отражающими вообще. Если это невозможно, меняю условие первого отражения от матовой поверхности на любое первое отражение.

Новый беззвучный вопрос. Как сделать, чтобы свет был невидимым?

Я растерялся. Этот вопрос я не продумывал, надеясь, что он разрешится волшебными возможностями магии. Иначе зачем вообще нужны заклинания?

Как сделать свет временно невидимым? Перевести в инфракрасную область? Не годится. Инфракрасный свет преломляется, отражается и проходит сквозь среду не так, как видимый. Матовая для обычного света, поверхность может быть зеркальной для инфракрасного. Обычное оконное стекло инфракрасный свет не пропускает. Главное же, будут потеряны или искажены цвета.

Нужен настоящий, видимый свет. Но свет, которого… нет. Временно убрать куда-то в похожее место?

— Перенесите свет в… куда-то в похожую вселенную. Не знаю. Немного сместите в мультиверсуме по какому-то высшему измерению — пятому, шестому… На волосок, на нанометр — так, чтобы наши атомы там были ещё на тех же местах, но перемещённый свет уже не был бы виден у нас…

Вряд ли получится. Длина волны видимого света намного больше размера атома. Да и каково будет «соседям» — видеть свет фонаря, который не нужен нам?

Создавать временную копию нашей вселенной? Моделировать на огромном суперкомпьютере?

— Я не знаю. Придумайте что-нибудь, — сказал я негромко. — Это же магия. Вы превращаете уши в груши и людей в хорьков, и вас не смущает ни дефект массы, ни бессмысленность подобных… фокусов. Хочется подарить простым магам что-то действительно полезное.

Вопросов больше не было. Мир молчал. Принимал решение. Перед Сато неудобно, подумал я. И Хогвартсу придётся ждать другого кастеляна. А больше всего жаль Замок Саргас, который опять надолго останется без хозяина.

Молчание затягивалось, и я медленно побрёл по траве вперёд. Взошла местная луна. В обычном зрении продолжала доминировать темнота, и было очень непривычно видеть пейзаж только в магическом зрении. До сих пор я вообще не представлял, что магия может что-то *освещать* магией же — как вот эта луна заливает луг серебряным светом. Окружающие травы светились разными цветами, но не такими насыщенными, как призрачные неоновые линии магических кружев в моём мире. Здесь всего было в меру.

Не задумываясь, я иногда срывал некоторые особенно красивые растения, набирая гармоничный букет. Окружающий мир был не против.

Как же здесь опьяняюще красиво. И спокойно. Даже в Саргасе не было так спокойно, как под местной луной. Настоящий водопад небесного серебра, в котором всё предстаёт в истинном свете.

Появилась вторая луна, поменьше и красноватого оттенка. Я вышел к краю высокого обрыва. Внизу медленно несла свои воды широкая река. На другом берегу густым облаком до самого горизонта разросся вековой лес.

Я присел на краю, обозревая открывшуюся картину. Тёмные воды искрились какой-то особой магией. Высокие лесные кроны исходили самой разной палитрой. По верхушкам пробегали гигантские световые волны. Небо разделяла яркая полоса местного Млечного пути. По россыпям немигающих звёзд быстро двигались две луны.

Нигде не было видно магических линий и протуберанцев, как при источнике у Хогвартса. Здесь вообще не было источников. Магией было всё вокруг. Весь мир и всё небо.

— Хотелось бы иногда приходить сюда, — произнёс я негромко. — Просто так. Здесь красиво.

Возможно, это желание исполнится быстрее, чем я думаю. Не факт, что я вообще отсюда выйду.

Если так — буду осваиваться и обживаться. Не впервой. Только Саргас очень жалко. Он без меня не выживет, опять превратится в развалины.

— Ты принёс красивую идею, — сказали травы за моей спиной. — Но в следующий раз всё должно быть подготовлено правильно. После этого можешь приходить, когда захочешь.

Я вздохнул. Звучало так, будто мне погрозили пальцем и отпустили. Однако здесь говорили не только голосом.

Меня отпускали в долг. Следующий раз должен быть. Всё должно быть подготовлено идеально. И идея должна быть не менее красивая.

— Lumos eclipsis, — произнесла палочка добрым женским голосом. Одежда осветилась мягким неслепящим светом. Но я не сводил глаз с плетения.

Сложный изящный рисунок. Очень качественная доработка моих неуклюжих идей, пришло грустное понимание. Пять измерений. Тут не только Время…

— Сколько же тайных струн мироздания вам пришлось задействовать для этого фонарика? Знал бы заранее…

— У всего есть цена. У этого — день Дара и неделя Зрения.

Мир магии исчезал, оставляя меня летящим в пустоте. Мне не требовалось никаких намёков, чтобы понимать: озвученная сегодня плата была символически мала.

— Не забудь подарить это заклинание другим, — услышал я напоследок.

Судорожно вдохнув в горящие от удушья лёгкие, я осознал себя сидящим на уроке Чар. Из глаз медленно уходила зеленоватая темнота. Было дурно и одолевала слабость. Сильно хотелось пить. Я потянулся за флягой.

Хранилище было недоступно. Магия отсутствовала. Не в резерве — её вообще не было.

— Мистер Уизли, — строго сказал Флитвик где-то в стороне. — Если вы продолжите бездельничать на уроках, занятия для вас продолжатся в эти выходные. И продлятся столько, сколько потребуется для уверенного освоения всех сегодняшних тем.

Глаза никак не могли проморгаться от расплывающейся мути. Рядом что-то светилось. В руках была палочка и какой-то букет. Так, светится, похоже, моя палочка, тем самым «неслепящим светом».

— Нокс.

Никакого эффекта. А букет что — *оттуда*?

У меня даже карманов на мантии нет, куда можно спрятать этот фонарь. Не нужны мне были карманы до сего дня. Нащупав учебник — за счет большого количества картинок он был крупного формата — я открыл его на середине и вложил между страниц палочку с колосьями.

Глаза, похоже, проморгались, но лучше не стало. Я опять был близоруким, как три года назад. И очков у меня сейчас нет — всё в хранилище.

— Мистер Поттер, с вами всё в порядке? Выглядите бледновато, — Флитвик остановился передо мной.

— Ничего серьёзного, профессор, — проскрипел я пересохшим горлом. — Если можно, я бы хотел ненадолго выйти.

— Вы всё-таки перетрудились, несмотря на предупреждение. Сейчас идите в больничное крыло, пусть мадам Помфри выдаст вам восстанавливающее зелье. Сопровождающего дать?

— Нет, сам дойду. Спасибо, профессор.

Двигаясь осторожно по причине плохого зрения, я спустился в проход и вышел из класса. Запоздало понял, что не знаю, где расположено больничное крыло. Но возвращаться не хотелось. Дойду до своей комнаты и отлежусь. Занятий сегодня больше нет.

В замке было непривычно холодно и сыро. Медленно идя по знакомому пути, я достиг центрального лестничного колодца и начал подъём. Интересно, это погода испортилась, или Хогвартс так относится к лишённому Дара обитателю?

Пролёт на четвёртый этаж опять ушел у меня из-под ног. Похоже, лестницы окончательно испортились, ведь сейчас далеко не вечер. Придётся ковылять по длинному пути, спасибо неведомым апологетам нескучного образа жизни в Хогвартсе. Развернувшись, я обнаружил, что путь назад отрезан: пролёт, по которому я сюда попал, также отсутствовал.

Просто замечательно. Я изолирован на небольшом балкончике над многоэтажным провалом лестничной шахты. За мной только не нужный мне коридор. Я попытался вспомнить, куда, согласно карте, из него можно попасть. Ба, да это же запретный правый коридор на третьем этаже!

Я сел на каменный пол, привалившись к балконным перилам спиной. Мне было плохо и не хотелось обдумывать, идиот ли Дамблдор, разместивший свой «смертельный» секрет на коротком пути в башню Гриффиндора, или просто дешёвый провокатор. Учебник по чарам лёг на пол рядом.

— Мне нужна помощь домовика Хогвартса, — сказал я, приложив руку к камню и постаравшись пробиться к сознанию замка через мёрзлую сырость окружающей атмосферы. Никакого результата.

Я закрыл глаза. Запоздало пришло понимание: а что бы я делал, дойдя до своей комнаты? Ключ в хранилище, «алохомора» недоступна. Нужно было идти в больничное крыло с сопровождающим. Нет, тоже не вариант. Второй учебный день, у нас еще никто не знает расположение больницы, какие могут быть сопровождающие? Бродили бы вдвоём по этим мёрзлым лабиринтам, потом вдвоём же и застряли бы на этом балконе.

Наверное, нужно подождать обеда. Это проходное место, лестницы должны вернуться. Хотя кто может ходить, если тут так темно и холодно? Одинокий крохотный уступ на отвесной скале, равнодушно заметаемый снегом. Вымораживающий арктический ветер, не стихающий ни на минуту. Хогвартс, мне бы не помешала любая помощь.

Рядом настойчиво мяукали, мешая спокойно домерзать до конца.

— Та-ак, и кто же тут опять нарушает режим, миссис Норрис? — сквозь закрытые веки резануло ярким светом. — Хмм. Никак не ожидал от вас такого, мистер Поттер.

Филч, наверное. Я попытался разлепить засыпанные песком глаза. Фонарь в руках завхоза ослеплял. Почему вокруг темно? Меня перенесло в подвал?

— Что у вас, Аргус? — судя по голосу, это Снейп. — О, ну конечно. Мой прогноз ошибся всего на день.

Со стороны лестницы подошла одетая в чёрное фигура. Всё-таки лестницы… Я заснул и проспал весь день?

— Дерзайте, мистер Поттер. Поведайте нам и вашу удивительную историю. Почему вы оказались после отбоя в мёдом намазанном запретном коридоре?

— Не… «в», а «у» коридора, — прохрипел я и добавил тише: — Больно мне нужны директорские заначки с мухоморами.

— А это мы сейчас проверим. — Он отошел вглубь коридора, откуда донеслось невнятное: «Заначки, значит. Ощущается порода и наследственность». И более громко: — Вы не останавливайтесь, Поттер, продолжайте повествование.

— Я шёл в гостиную Гриффиндора, — меня начало пробивать на мелкую дрожь. — Лестница на четвёртый этаж ушла в сторону.

— И, поскольку истинный гриффиндорец может ломиться только вперёд… — Снейп вышел из коридора.

— Лестница позади тоже отошла.

Что-то мне ещё хуже, чем после урока. Дрожь уверенно переходила в крупный озноб.

— Бывают же совпадения. И, не найдя ничего лучше…

— Профессор, эти лестницы действительно чудят последние два дня, — вступился Филч. — И мне кажется, у него жар.

— Это не объясняет нарушения режима, — Снейп присел и, взяв меня за подбородок, развернул к себе. Слегка дрогнула «жемчужина» под ухом, обозначая отбой наведения. Зельевар досадливо скривился.

— Я сел на пол, чтобы дождаться… — новый приступ озноба. — Каж-жется, з-заснул.

— Очень умный поступок. И вас, конечно же, никто не нашёл до самой ночи.

Правда странно, профессор? Я всё наврал, лестницы никуда не уходили, тут был проходной двор, но меня не пнул ни один малолетний придурок.

— Профессор, простите, но с таким томом в руках лезть к… — удивительно, но Филч пытается за меня заступиться.

— И сигналки нетронуты, — пробормотал Снейп. — Но с этими приматами ни в чём нельзя быть уверенным. Хорошо, я отведу его к Поппи.

Снейп поднялся.

— Вставайте, Поттер. Мне пока не по чину вас левитировать. И не сорите учебниками.

Сгребя книгу в руки и с трудом поднявшись, я поплёлся за «люмосом» Снейпа. Помимо плохого зрения, донимало головокружение. Подступала тошнота. К счастью, медпункт был недалеко, на втором этаже.

— Поппи, мистер Поттер простудился, решив поспать на полу до полуночи.

— Наконец-то. Флитвик заходил перед обедом. Поттер должен был дойти сюда ещё утром. Заработал истощение на уроке. Садитесь на эту кровать, мистер Поттер. Где он был?

— Прохлаждался у запретного коридора. В прямом смысле. Истощение на «люмосах», пожалуй, сойдёт за готовый анекдот о гриффиндорцах.

Я с облегчением принял сидячее положение, положив книгу на столик рядом. Из книги выбивался свет — заклинание ещё действовало. Где-то звякнуло стекло.

— Альбус когда-нибудь доиграется. Северус, у меня закончилось восстанавливающее зелье.

— В лаборатории кое-что было. Сейчас принесу.

Мадам Помфри подала мне стакан с зельем. Я выпил, с трудом удержав мерзкую жижу в желудке. Медведьма смотрела на меня со всё возрастающим беспокойством, однако мне было не до этого. Накатывала тошнота. Зелье в желудке не желало приживаться на новом месте.

— Мадам Помфри, меня сейчас стошнит. Мне бы в туалет.

— Сидите спокойно, домовики уберут.

Целитель достала палочку и начала накладывать какие-то замысловатые чары, не имевшие видимого эффекта. Судя по лицу, происходящее ей не нравилось.

— Вот, три последние дозы, — в палату вошёл Снейп. — На этой неделе сварю ещё.

— Северус, на него не действует бодроперцовое.

— Отлично, значит, простыть не успел. Заказать горячий чай у домовиков…

— Ты не понял. Нет реакции potio-accepto. Даже пар не идёт.

Снейп с сомнением посмотрел на меня.

— Просроченное зелье?

— Я не могу его диагностировать. Ничем. Нет даже простейшего отклика ядра.

— Осмотр делала? Может, его покусала эта псина? Одежда выглядит целой… Поттер! Это важно: вы точно не были в запретном коридоре? Обещаю, санкций не будет.

Снейп схватил меня и развернул к себе. Шевельнулась «жемчужина». Зельевар дёрнулся, как от влетевшей в глаза мухи.

— Щиты работают, хоть пособием выставляй. Он не сквиб. Спаиваем ему «восстановление», и я иду спать.

Мне быстро влили пробирку варева со вкусом подгнившей гвоздики. Я думал, что это станет последней каплей для донимавшей меня тошноты, но огромным усилием воли зелье удалось проглотить. Пару секунд всё было нормально, но потом проглоченное дошло до бунтовавшей в желудке предыдущей порции.

Изо рта обильно повалила тёмная пена. Я едва успел отвернуться в сторону, и меня вырвало.

— Минус пять галеонов. Отличное начало нового дня, — Снейп направил палочку на пол. — Экскуро.

— На днях я вам их верну, профессор.

Как ни странно, после освобождения от зелий мне заметно полегчало. Начало клонить ко сну.

— Дождитесь распродажи и купите себе пару извилин, Поттер.

Колдомедик, однако, была серьёзна.

— Северус, он отвергает Potiuncula magicae. С учётом остального, это однозначный признак. Нужно оповестить Дамблдора.

— Его нет в замке. Убыл на сессию, вернётся к выходным. Ведь именно на выходных директор и нужен в школе больше всего.

Я стал клониться на бок, к мягкой подушке. Спать хотелось всё сильнее.

— Северус, что скажут люди…

— Причин паниковать пока нет. Поппи, его палочка сияет, как фонарь над Гринготтсом. Он пока что ещё не сквиб. Оставь его на ночь, пусть выспится здесь, а не в казарме. Меня другое беспокоит…

Снейп взял меня за подбородок и повернул к себе.

— Поттер, погодите спать.

Я открыл глаза. Дрогнула жемчужина, Снейп выругался. Он что, мазохист?

— Да снимите же щиты! Поттер, нам нужно знать, что произошло. Не молчите! Почему вы истощены? Вы были в запретном коридоре? Прошли… до конца?

Голос дрогнул на последних словах. Мне вдруг показалось, что за личиной жёлчности и досады промелькнуло… что-то человеческое?

— Нет. Не был и не собираюсь. Скипидаром не дышал, краску не нюхал. Не беспокойтесь за меня, профессор. Есть вещи… интереснее… этого балагана…

Я проваливался в сон. Голоса отдалялись.

— Спасибо, ваше мнение очень ценно для нас. Поппи, а может, это какой-то амулет сбивает диагностику? Нужно…

— У него что-то в книге. Какая-то…

Засыпая, я вдруг невпопад подумал: мне казалось, что ценой назван «День (моего) Дара», потому что «День без Дара» звучит как наказание. Но что если «День Дара» — это день одарённости для кого-то вместо меня?