Кастелян

Глава 27. Тропящие Хаос

Я сидел на полу пробойного зала. Сосредоточенный, хорошо выспавшийся, с полным резервом. В Хогвартсе — ночь с субботы на воскресенье, ученики отсыпаются после учебной недели, меня долго никто не потревожит. Накопители зала заряжены. Всё готово к моему первому эрис-проколу.

Проверив ещё раз правильность собранного плетения, я уселся поудобнее и глубоко вздохнул. Поводов откладывать больше нет, пора начинать. Положив правую руку на аррогант, а левую на активатор пробойного канала, я закрыл глаза и мысленно потянулся к управляющему узлу плетения. Убедившись в устойчивости контакта, подал энергию на кружево.

И оказался в странном месте.

Большинство людей называют нас пустотниками. Для этого есть все основания: мы много работаем с Пустотой и её магией. Управление пространством и временем — наша обычная деятельность. Истинное именование магов Пустоты знают немногие.

Тропящие Хаос. Находящие дорогу там, где нет ни направлений, ни мер, ни опоры и постоянства, ни причин и следствий. Отыскивающие островки Порядка там, где Порядка быть не должно. Отыскивающие, укрепляющие и превращающие эти островки в стабильные, полноценные, цветущие материки.

Высшая ступень развития Тропящего — создание миров. Ну или, что мне кажется более реальным — поиск готовых, наиболее подходящих из ничейных в бескрайнем океане вероятностей. Мир моего Саргаса — хороший тому пример. Не знаю, что случилось с его мастером, но творение получилось очень красивое.

Хаос не против. Он равнодушен и бесконечно богат, как и подобает подобной первостихии. Все существующие миры появились из Хаоса, так почему бы не позволить перейти в бытие ещё одному?

Каждый разумный увидит Хаос по-своему. Каждый ощутит лишь бесконечно малую толику этого дна — то, что доступно восприятию его разума. Большинство разумных вообще не состоянии смотреть на Хаос, это опасно для рассудка. Мы, пустотники, можем выдержать больше обычного мага, но и нам лучше не забираться на те зыбкие дорожки, где Порядка становится критически мало. У каждого своя мера, в бездне Хаоса найдётся предел для любого гения самоконтроля.

И нет, мы — не Хаоситы. Мы не используем магию Хаоса, не черпаем из него силы, не являемся его адептами. Мы лишь находим в нём тропинки к островам.

Я стоял посреди захламлённого коридора. Сумеречный нечёткий свет выхватывал множество обшарпанных дверей по обе стороны, ободранные пыльные стены и кучи неопределённой рухляди, перегораживающей проход. Картина постоянно менялась, ни на чём не удавалось сосредоточить взгляд. Вы пробовали читать во сне? Это неверно, что читать во сне нельзя. Можно. Даже будут получаться осмысленные слова. Но ни одно место нельзя прочесть дважды одинаково. Буквы тут же поменяются, станут цифрами или исчезнут. Сюжет сменится, вы окажетесь в другом месте, память не сохранит ни один эпизод. Зайдя во сне в лифт, никогда не получается доехать до своего этажа.

Здесь было что-то похожее на сон. Закрытые двери менялись открытыми, дверные проёмы — окнами и проломами, развилками и поворотами. Хлам загораживал обзор и мешал передвигаться, пол и потолок изобиловали дырами и провалами, в которых виднелись другие коридоры и помещения. Коридоры не всегда шли горизонтально, имели одинаковую ширину или прямоугольное сечение. В окнах в сумеречном свете виднелись близкие стены такого же здания, кучи грунта или непроглядная мгла. Отвернувшись буквально на секунду, вновь застать ту же картину было маловероятно.

Однако общий сюжет не менялся. Я продолжал оставаться в бесконечном замусоренном коридоре. И это было хорошо. Это означало, что здесь было довольно много Порядка. Спасибо опытным со-гильдейцам, предоставившим прекрасный вектор пробоя.

Я расфокусировал внимание и попытался окинуть взглядом всю картину целиком. Кажется, вот та дверь… постоянно меняется, но остаётся на месте и остаётся дверью. Чуть больше порядка. С неё и начнём.

Дверь вывела в такой же коридор. Оглянувшись ради интереса назад, я не увидел проёма, в который только что вошёл. Только продолжение нового коридора, в десяти метрах впереди разделяющегося на три, причём не под прямыми углами и не горизонтально. Повернувшись в прежнем направлении, упёрся носом в пыльное окно, вырезанное в появившемся передо мной тупике. Намёк понятен, оглядываться назад не стоит, тропа теряет стабильность. Что ж, карту «подземелья» строить не будем, здесь иные законы. Только вперёд, нащупывая порядок по хлебным крошкам.

Выбрав более-менее ровное ответвление, повторил поиск. Новая дверь вывела в комнату. Серые рваные простыни, в большом количестве свисающие с потолка, колышущиеся независимо друг от друга и полностью скрывающие обзор. В нос ударило множество сильных запахов, быстро сменяющих друг друга. Спокойно, это всего лишь моё восприятие пытается передать нереальную суть здешнего уголка Хаоса. Что-то подсказывает, что мне — не сюда, но интересно, что может ожидать на таких дорожках.

Абстрагировавшись от обонятельного калейдоскопа, я прошёл прачечный лабиринт. Неожиданно качественная, прочная дверь с очень странной ручкой. Открыл, вошёл… и восприятие взвыло от противоречивого безумия того, что увидело. Тошнотворно вывернутая перспектива… нет, не так. Каждый предмет был одновременно и нереально большим, и точечно маленьким; и бесконечно далёким, и находящимся перед носом. Рассудок опасно завибрировал. Срочно назад!

Помогая руками, я рванулся спиной вперёд — и выпал на улице. Внутренний дворик, огороженный полуразрушенными стенами опостылевшего здания. Сумрачно-лунный свет выхватывал множество куч, хаотично покрывавших землю. Какие-то черепки… обломки черепицы… осколки стекла… неважно, тем более что оно постоянно менялось. Этой массой было покрыто всё вокруг, а еще оно с глухим стуком постоянно валилось откуда-то сверху. И это тоже неважно. Нужно перевести дух. Здесь несут опасность не падающие предметы.

Я ведь даже глаза закрыть не могу. Я не в своём теле, оно мирно дышит в пробойном зале. В Хаосе вообще нельзя пребывать телом. Биохимия наших хрупких организмов требует очень большой стабильности мировых законов и констант. Здесь же… даже атомы просуществовали бы целостными лишь мгновение.

Только разум. Только восприятие, пытающееся привести к перевариваемому виду небольшую часть происходящего вокруг. Воля не имеет значения, здесь некого «нагибать», некому диктовать и приказывать. Потеряться тоже малореально: я в любой момент могу вернуться в реальный мир и войти сюда вновь, и цена попытки невелика, пока не инициирован пробой. А опасно в Хаосе вот это: оказаться в месте, которое пока что не для тебя. Нужно иметь очень циничный, железобетонный рассудок. Ну и опыт, конечно, тоже. Наверняка в будущем я изучу укрепляющие техники и вспомогательные приёмы, облегчающие восприятие таких мест. Но для первого выхода на Тропу экспериментов достаточно.

Глубоко вздохнув, я огляделся. Разнокалиберные кучки и кучи, до нескольких метров высотой. Черепки постоянно падали сверху, ссыпались по склонам и покрывали землю. Средний уровень хлама медленно повышался. Я взглянул наверх… лучше бы я этого не делал. Точно такие же кучи были над головой, свешиваясь неопрятными сталактитами. Черепки отделялись от них и летели вниз. Уровень этого неровного «потолка» истончался, двигаясь вверх. Уровень «пола» утолщался, не отставая от потолка. Процесс был бесконечным. Я вдруг осознал, что если попробую закопаться в землю, то вывалюсь там, наверху.

Ещё раз вздохнув и собравшись с силами, я влез в коридор через разбитое окно и продолжил поиск.

Глухая круглая комната, в которой постоянно дует кольцевой ветер. Чем дальше от центра, тем сильнее воздушный поток и тем крупнее предметы, влекомые вихрем по выщербленному полу.

Гигантское пространство, полностью заполненное странной пеной. Размер пузырей — от десяти метров до километров. Ты превращаешься в двумерное существо, движущееся по тончайшей плёнке, кое-где пересекаемой линиями бифуркаций. Выскочив из проявившейся картины, я некоторое время привыкал к привычной трёхмерности.

«В аду для сантехника». Переплетение неисчислимого множества бесконечных труб, которые объединяет только одно: ни одного прямого угла между ними. Трубы напряжённо вибрировали от мчащейся внутри них неизвестной массы.

Наверное, я вижу отголоски миров, которые могли бы вырасти у обочины моей тропы. Семена, лежащие в пыли и обреченно ждущие немного созидающей влаги. Где-то живут или могли бы жить существа, для которых эти миры — родной дом и приятная колыбель.

Мир, полностью заполненный твёрдой массой и изрытый затейливо извивающимися норами. Я наблюдал его изнутри, одновременно из нескольких десятков разнесённых по разным норам позиций. При попытке передвигаться в движение приходили сразу все мои «глаза». Бедная моя голова.

Кольцевая галерея. По внутренней стене — пара десятков окон. Все они выходят в один и тот же унылый дворик. В каждом окне дырявый асфальт виден под разными углами: вверх ногами, лежащим на боку, под наклоном, видимый сверху.

Ещё одна комната. Я устойчиво стоял на полу, притягивался к полу и ронял предметы на пол, но вестибулярный аппарат упорно твердил, что я вишу вверх ногами.

Вот бы задействовать воспоминания о нескольких пройденных сценах в своей ментальной защите. Пусть атакующие увидят и почувствуют то же самое, что и я. Снейпу хватит картинки с падающими черепками, он показал себя адекватным и понимающим намёки субъектом. А старому козлу в самый раз подсунуть сенсорный нарратив с вывернутой перспективой. Пусть помучается с недельку от голода, не будучи способен попасть ложкой по рту.

Тёмная бескрайняя бездна, перегороженная невидимыми стенками прозрачного лабиринта. Впрочем, появись у меня такая потребность, лабиринт было бы нетрудно пройти в любом направлении: как и везде в Хаосе, стенки были нестабильны, и рано или поздно в нужном месте и направлении появлялся проход.

Внутренняя поверхность огромной сферы. Из неё к центру растут многочисленные шипы-сталактиты. Притяжение направлено от центра к краям, и из центральной точки на шипы что-то сыплется. Шипы постоянно меняются, будто кто-то строит тысячи замков из песка. Пикантность картине придаёт то, что сетчаткой моего глаза является вся внутренняя поверхность этой сферы. Садисты…

Не то чтобы мне постоянно попадалась такая экзотика. Большинство дверей вело в скучные комнаты, заваленные ветхим неидентифицируемым мусором. Хотя и здесь встречались интересные исключения: например, зал, засыпанный толстым слоем крохотных шестерёнок от наручных часов вперемешку с тряпичными искусственными цветами. Запах соответствовал картине: розы и часовое масло. Что за мир может из этого получиться?

Глаза в подобных местах разбегались, хотелось осмотреться подробнее, однако я был вынужден напоминать себе о цели моего путешествия. Мне необходим не полноценный уникальный мир, а простой пузырь для хранилища. В принципе, подошла бы любая «скучная» комната без особенностей, однако все встреченные помещения демонстрировали низкую стабильность: обилие провалов, отсутствие ровных участков пола, непостоянство структуры даже там, куда был направлен взгляд. Основывать хранилище на столь ветхом фундаменте нельзя: долго оно не проживёт.

Кстати, вот ещё деталь: я нигде не видел и следа воды. Всё вокруг — исключительно сухое и пыльное. Быть может, пришедшая мне в голову аналогия с семенами и влагой имеет реальные основания?

Очередное помещение встретило меня зеркалами. Многочисленные стены, расположенные под самыми разными углами, идеально отражали мою тушку. Пол покрывал слой разнокалиберных зеркальных шариков. В глазах зарябило, однако я сбросил постепенно подступающее от усталости отупение и сосредоточился. Здешние зеркала работали корректно: отражение было правильным и повторяло все мои движения. Вообще-то, зеркала, а тем более правильно работающие зеркала — это очень высокая степень Порядка. Недаром вы не найдёте толковых зеркал во сне. Моя оценка подтверждалась тем, что ничего не проявляло нестабильности и поползновения к изменению даже на границе зрения. В этом месте мог бы появиться очень упорядоченный мир, но… для хранилища не годился и этот вариант. При разметке ячеек и наложении анахрона я замучаюсь учитывать все эти отражения.

Однако где-то рядом должны быть ещё места с приемлемой стабильностью.

Я прошёл сквозь «зеркальное королевство» и вышел… на склад.

Сеульский Рандом, неужели мне, наконец, повезло? Просторное помещение, заставленное пустыми стеллажами. Ровный бетонный пол, мусора почти нет. В полумраке на краю зрения отплясывали какие-то хаотичные непотребства, но я упорно удерживал взглядом центр комнаты, где под единственной яркой лампой стоял просторный хозяйственный стол. Если я что и усвоил в *этом* месте, так это то, что отводить взгляд от нужных вещей нельзя. Хоть какую-то стабильность сохраняет лишь находящееся в центре внимания. Стоит отвернуться на секунду, отвести глаза, отвлечься, и… придётся начинать всё сначала.

Я подошёл к столу. Монументально сварен из швеллеров и стального листа, прикручен к полу. Хагрид бы оценил. Даже если это была бы пустая комната, она уже подходит: здесь имеется достаточная стабильность. Но склад вокруг… Если то, что я вижу, имеет отношение к свойствам будущего мира…

Не дожидаясь, пока Хаос решит радикально поменять помещение, я нащупал аррогант в правой руке и водрузил его на стол. Ржаво-красный шар с кулак размером, который и не подумал скатиться с ровной столешницы, выстрелил тонкими нитями в окружающие предметы. Зыбкая рябь, окружавшая любой предмет в Хаосе, стала неразличимой. Якорь, привязанный к реальности, убрал биения штормящего океана возможностей. Без сомнения, лучшего места я не найду.

Нащупав активатор под левой рукой, я подал энергию на кружево прокола. Нестерпимый свет заполнил всё вокруг — столько света, сколько здесь никогда уже не будет. «Новые небеса» получили свой Большой взрыв. Меня выбросило в реальность.

Я сидел на полу в прострации, полностью опустошённый. Не магически — морально. Многовато сюрреализма пришлось увидеть для первого раза. Мне какое-то время придётся выхаркивать его в беспокойных снах. Ничего, это ожидаемо. Нужно собраться, работа ещё не закончена.

Я вздохнул и сосредоточился. Так, энергия из накопителей пожирается, будто топливо «Сатурном-5», и это хорошо: значит, «эрис» создан и удерживается от схлопывания. Аррогант (точнее, теперь только его реальная часть) лежит в своём контейнере неповреждённым. Резервный накопитель при нём — полон. Контейнер нужно закрыть и запереть. Здесь пока всё.

Я поднялся в комнату отдыха, завёл будильник и выпил приготовленный стакан со снотворным. Проверенный гильдейский состав, гарантирующий здоровый четырёхчасовой сон без сновидений как раз после путешествий по Хаосу, погасил сознание сразу же, как только голова коснулась подушки.

Встав через четыре часа посвежевшим, я спустился в зал и провёл первое расширение пузыря. В никуда было влито шестьдесят часов выработки замкового источника, что уменьшило требуемую на поддержание подпитку в три раза. Следующее расширение планировалось через шесть часов, а мне опять требовался отдых. Да, первые сутки нового мира — очень хлопотные. Новорожденные — они все такие.

На следующий день был достигнут устойчивый положительный энергобаланс. То есть, излишки выработки замкового источника превысили затраты на поддержание пузыря. Можно было расслабиться и перейти на свободный режим работы. Отдых, отчёт для Сато, хозяйственные работы и статья в журнал «Зачарование и жизнь» о заклинании Lumos Eclipsis.

В Саргасе я провёл четыре дня, выйдя в Хогвартс в воскресение к обеду. Приём пищи проходил расслабленно, половина учеников отсутствовала, оставшиеся обсуждали посвежевший главный холл. Мнения о виновнике происшедшего разделились между Флитвиком, наконец-то восстановившим уборочную магию, и Филчем, применившим какое-то особо ядрёное моющее средство.

Из услышанного я сделал вывод, что шифроваться нужно качественнее. Один раз я смогу отговориться версией «оно само сработало», но на будущее необходимо как-то убрать связь между моими отработками и обновлением замка. Например, запускать восстановленные на каком-то участке уборочные плетения спустя несколько дней, когда меня там давно уже не будет. А генеральную уборку вообще включать глубокой ночью и в случайных местах. Разыграем историю, будто Хогвартс вдруг самостоятельно проснулся и начал приводить себя в порядок то там, то сям. Досадно, что это затягивает уборку Хогвартса чуть ли не до зимы.

После обеда я закономерно был пойман Флитвиком с Филчем и отконвоирован в холл. Преподавателя и завхоза живо интересовали подробности происшедшего.

— Понимаете, профессор, я и сам не знаю, — оправдывался я. — Я применял уборочные чары. Ну, мистер Филч мне разрешил, ведь с чарами получается быстрее и качественнее.

— Это так, профессор, — подтвердил Филч. — Я решил, что мистер Поттер не заслуживает особых мер…

— Я понимаю, — свернул тему Флитвик. — Что за чары вы использовали, Поттер?

Я назвал и продемонстрировал стандартное «Тергео» в непрерывном варианте, когда постоянно работающее заклинание направляется в нужные области указанием палочки.

— Вы неплохо владеете чарами для первокурсника, мистер Поттер. Даже с учётом того, что вы показали на занятии по Чарам.

— Ну, эээ, я ещё в первый день понял, что помогать мистеру Филчу мне придётся много и часто, поэтому нашёл книгу по бытовой магии и…

— А что случилось в первый день? — уточнил Флитвик.

— Наш декан назначила мне отработку.

— Вот как? И за что же?

— Ну… я не понял.

— В смысле?

— У нас была Трансфигурация, первым уроком, и… — я пересказал инцидент с Уизли. На словах о «роже старой кошки», которые я произносил с отведённым в сторону взглядом, Филч закашлялся, а Флитвик сурово нахмурился.

— И тут МакК… Гонагалл спрыгнула со стола и стала профессором, а я получил отработку.

— Не понял, — всё ещё строго спросил Флитвик. — Какова была причина?

— Я, э-э… должен проявлять больше чуткости к какому-то лучшему другу.

— К какому-то?.. Хорошо, допустим. А что назначили мистеру Уизли?

— Э-э… ему пригрозили превратить в хронометр, чтобы не опаздывал.

Филч выпучил глаза, а Флитвик молча покачал головой. Видимо, вчерашняя сцена за завтраком хорошо дополняла мой рассказ.

— Профессор, да всё нормально, — примирительно проговорил я. — Я уже понял, что отработки здесь — как плохая погода. Досадно, неприятно, а главное — абсолютно от тебя не зависит.

Флитвик посмотрел на меня странным взглядом. То ли ощущая вину за местное руководство, то ли удивляясь, что «нукающий» первокурсник внезапно изрекает необычный философский афоризм.

— … Но я совсем не против помочь мистеру Филчу, — поспешил я вернуться к роли ребёнка. — Опять же, заклинания вот новые осваиваю, с замком знакомлюсь с необычной стороны…

Что-то печальное на миг проскочило во взгляде профессора, но он быстро вернул себе непроницаемый вид.

— Хорошо. Итак, вы работали «Тергео». И?

— И внезапно появилась эта полоса… То есть, сначала захлопнулась входная дверь, а потом зашипело и засверкало. Я оглянулся, и увидел эту полосу.

Главное — рассказывать побольше правдивых деталей.

— Что за полоса?

— Похожая на большой бенгальский огонь, или на заточку ножа на станке, только вытянутая в жгут метра на три. Вы знаете, что такое бенгальский огонь?

— Приходилось видеть. И что же дальше?

— Я отошел подальше, потому что полоса начала медленно двигаться, а она была опасной.

— Почему вы так решили?

— Так озоном сильно пахло. И коридоры красной пеленой перегородило. И дверь захлопнулась не просто так.

— Логично. Вы неплохо начитаны для своего возраста.

Я пожал плечами.

— Если вы про озон, то это обычные знания магловского школьника. Мне же не пять лет.

— Странно, что вы не попали на Рэйвенкло… Хорошо. Вспомните подробно, что вы делали непосредственно перед тем, как закрылась дверь.

Я наморщил лоб.

— Ну, я чистил этот узор или барельеф, не знаю, как он называется правильно…

— Барельеф? Зачем вы чистили стены?

— Пол уже вычистил, а на стенах…

— Так пол к тому времени был чист? Мистер Поттер, сосредоточьтесь, каждая мелочь может оказаться важной.

Неудобно пускать профессора по ложному пути, но своя шкура ближе к телу.

— Пол уже был чистым. А отработку заканчивать было ещё рано. На стенах же почему-то всегда много пыли, на всех стенах во всём замке, а здесь еще эта лепнина выпуклая, настоящий пылесборник.

— Это — часть неработающей ныне системы очистки воздуха, — вздохнул Флитвик. — Ну, хорошо. Где именно вы работали чарами в момент, когда закрылась дверь?

Я обвёл глазами стену.

— Здесь… нет, вот здесь. Да, точно здесь.

Флитвик смотрел на звезду-активатор.

— Могло так случиться, что вы задели вот эту двенадцатилучевую розетку?

— Эээ… вполне. Если честно, я не помню точное место. Дверь громко хлопнула, это меня напугало, так что уборка просто вылетела из головы.

— Что ж… Это могло бы многое объяснить, — пробормотал Флитвик и достал палочку. Задействовав «Тергео» — намного изящнее, чем получалось у меня — он некоторое время «чистил» стену вокруг звезды вдоль и поперёк.

— Не получается, — разочарованно опустил он палочку. — Мистер Поттер, попробуйте своей рукой. Повторите то, что вы делали вчера, по возможности максимально похоже.

— Эээ… профессор. Мне нетрудно, конечно, но… не думаю, что это сработает.

— Вот как? — удивился Флитвик. — Почему же?

— Ну… смотрите. Это созидательная магия. Истёртый пол наращивается и превращается в новый, чистый и гладкий, по некоторому первоначальному образцу. Откуда-то берется материал и пылинка за пылинкой наносится на… — тут я заметил странный взгляд Флитвика. — Профессор, не надо на меня так смотреть. Что такое законы сохранения, маглы знают лучше магов. Британских, по крайней мере. В сказочки про волшебство из ничего я не верю.

— Гм… — взгляд Флитвика похолодел. То ли в нём прибавилось жёсткости и требовательности, как при разговоре с собеседником постарше, то ли я сказал что-то не очень согласующееся с его представлениями, хотя не имел для этого достаточного авторитета. — Не буду вас разубеждать. Продолжайте. И можете не упрощать свою речь.

— У меня небогатый опыт ведения диалогов, — пожал плечами я. — Итак. Это, определённо, какая-то очень затратная магия. Логично предположить, что запускается она нечасто. А у нас не прошло и суток со времени последнего срабатывания, напольное покрытие даже поцарапаться не успело. Что тут восстанавливать прямо сейчас?

Флитвик задумался. Я же пробормотал:

— И вообще, мы не тем занимаемся.

— Почему вы так решили? — нахмурился полугоблин.

— Если необходимо управлять такими процессами, как обновление замка, нужно найти… у маглов это называлось бы «центральный пульт». Место, откуда…

Я хотел было объяснить, что восстановление — это комплексное действие, в котором участвуют и склады, и энергообеспечение, и транспортная сеть, и какое-никакое хранилище чертежей, а потому такие вещи не могут в полной мере управляться из элемента барельефа в восстанавливаемом помещении. Но, то ли я сбил Флитвика с мысли, то ли сказал что-то не то, но преподаватель раздражённо меня прервал:

— Магия устроена сложнее магловской техники, мистер Поттер, — и, теряя интерес к разговору, холодно завершил его. — Хорошо, я получил представление о происшедшем. Спасибо за разъяснения. Если увидите что-то необычное, сообщите мне или мистеру Филчу. Можете идти.

Для магловоспитанного первокурсника здесь всё настолько обычное, что аж челюсть от зевоты сворачивает. Но если Флитвик решил выкинуть меня из фокуса своего внимания, я буду последним, кто станет этому противиться. Он то ли слишком самоуверен, то ли нечеловеческая половина вносит специфические коррективы в стиль общения. Нужно держать с ним ухо востро и не особо откровенничать.

Больше в этот день ничего интересного не произошло. Я на короткое время выскочил в Косой переулок и бросил пакет со статьёй в почтовый ящик редакции «Зачарования и жизни». Школьная библиотека в воскресение закрыта — персоналу тоже нужно отдыхать — так что я побродил по замку и окрестностям, внешне бесцельно, но на самом деле проверяя состояние имеющихся плетений и составляя многодневный план ремонта.

В гостиной Гриффиндора студенты активно праздновали окончание выходных. Старшим курсам был разрешен выход в Хогсмид, так что и вчера, и сегодня сабантуй подогревался спиртным, лёгким и не очень. Основные торжества отгремели вчерашней ночью, но и сегодняшнее «закрытие фестиваля» обещало затянуться до рассвета. Главное, было бы после чего расслабляться: учёба здесь — не бей лежачего. Первокурсников жалко — двери в спальни не закрываются. Казарма есть казарма. Но чем-либо помочь… впрочем, могу. Я подошел к спальне своих одноклассников и наложил на дверной проём мощное заглушающее заклинание. До утра должно хватить.