Кастелян

Глава 70. Свет и Порядок

Я судорожно втянул воздух. Саргас, утро среды. Мне опять приснился плохой сон? Да какой там, к червям, сон! Я проверился два раза. Боль, собственные пальцы с узором на подушечках, работающие зеркала. Со Снейпом поединок провёл. Почти часовой содержательный урок, и ни сюжет ни разу не сменился, ни даже интерьер в малейших деталях не исказился. Заклинание, судя по всему, действующее, пусть и клоунское, а я его не знал до сего дня.

Если это — сон, там вполне можно прожить полноценную жизнь.

Одно остаётся неясным: почему я опять оказался невнимателен к вопиющим деталям? Как можно не понять, что все подростки вокруг стали старше? Что я сам — выше? Очки на носу не обнаружить, отсутствию острого зрения не удивиться? Этот туман в голове…

А может, боггарт показал мне меня самого? Тогда, в будущем. Драко же кричал что-то про меня в зеркале. То ли тот «я» и вправду тупой олень, то ли зелий наглотался… Нет, хорош плодить догадки. Ещё один странный мир, где кто-то такой же, как я, не пошёл к Салазару, а пошёл… Куда, кстати? Неужели Уизли смог там со мной подружиться?

Жаль, себя в зеркале я так и не увидел. Мало ли, что там боггарт показывал на публику.

Нужно заняться насущными проблемами. Сегодня 15 апреля, среда. Нам обещана отработка, но назначать её не спешат. Морально готовят, маринуя уже четвёртый день. Но завтра — последний учебный день перед пасхальными каникулами. Отработку нужно назначать либо сегодня, либо уже после каникул, что нивелирует воспитательный эффект.

О единовременной потере факультетом двухсот баллов гриффиндорцы узнали на следующее утро. Народ поначалу решил, что это какой-то сбой, однако появившиеся подробности в виде имён виновников не оставили места для сомнений. И началась травля.

— Дин, тебе нужны баллы для факультета? — не стал я терпеть очередного наезда за завтраком. — Так подними задницу и заработай! Какой там твой личный баланс?

— Да с какой это стати ты мне ещё и…

— Даже с учётом последнего минуса, я всё равно принёс Гриффиндору больше очков, чем ты.

— Из-за тебя мы лишились полусотни баллов! И из-за Грэйнджер — ещё полусотни!

— И нормально! — я решил не сдерживать голос. — Я могу ещё сотню спустить в унитаз, и всё равно буду лучше тебя по балансу пользы для факультета. А Грэйнджер приволокла на своём горбу больше очков Гриффиндору, чем кто-либо ещё. Больше, чем Перси! Как ты вообще можешь заикаться какими-то претензиями в её адрес?

— Ты должен вернуть то, что просрал, понял? И лучше бы в ближайшее время!

— С чего бы? Сам заработал, сам и спустил. По итогу буду не хуже многих.

— Да ты…

— Да я вообще ни одного балла больше получать не буду. Если тут чем больше зарабатывают, тем больше всем должны, однозначно мудрее никогда не выходить из нуля!

— Мы на последнем месте, Поттер! Слизни опять выиграют Кубок школы!

— Знаешь, для примера, почему это так? — я показал в сторону рыжей парочки. — Минус триста двадцать баллов штрафов. И ноль баллов прибыли. НОЛЬ, сука! Как полагаешь, если бы у нас было на триста двадцать очков больше, где бы мы сейчас были? А всего-то и нужно — не тянуть факультет вниз своими выходками.

— Поттер, ты пожалеешь об этом, — сказал Джордж.

— В последнее время я слышу слишком много угроз от вашей семьи. Род Уизли желает объявить мне войну?

— Прекратить! — грохнула ладонью по столу МакГонагалл. — Вы на одном факультете, как вам не стыдно!

Я не стал отвечать. Отвернулся от Джорджа и вернулся к еде. Слизерин пашет, и вот поэтому они и первые. Весь их факультет не получает столько штрафов, сколько одна пара рыжих мудаков. Впрочем, не стоит подавать дурных идей директору, озвучивая эту мысль вслух.

Комплект «писем счастья» прибыл к нам в среду за завтраком. «Для отбытия наказания будьте сегодня в полночь у главного входа школы. Там вас будет ждать мистер Филч».

Очень странная отработка. Что можно поручить детям за полночь, да ещё и где-то за пределами помещений? Но на розыгрыш или провокацию не похоже: школьный бланк, подпись МакГонагалл, бумага настоящая, никаких плетений не видно. Я посмотрел на письмо Грэйнджер. То же самое.

Хм. Попробуем немного разведать боем.

— Ха! Гермиона, у нас индульгенция на пребывание вне гостиной после отбоя, — воскликнул я и помахал бумажкой. — Давай сходим в Планетарий, посмотрим на звёзды?

— Не выдумывайте, Поттер! — отреагировала чуткая МакГонагалл с учительского стола. — До полуночи вы должны пребывать в гостиной.

— Как я могу быть в полночь у главного входа, если до полуночи я должен пребывать в гостиной? — спросил я. — И главное: у нас что, астрономии не будет? За окном вроде ясная погода.

— Практическую Астрономию сегодня отменили, — ответил Перси. — Трелони напророчила, что к ночи пойдёт дождь.

Преподавателя Прорицаний Сивиллу Трелони я видел лишь пару раз, издали, за преподавательским столом. И, должен сказать, мухоморовым виски от неё попахивало оба раза. Несмотря на расстояние.

Не знал, что она совмещает ещё и должность штатного метеоролога. Что дальше? Пивза — в преподаватели ЗОТИ?

Усаживаясь на ЗОТИ за парту вместе с Грэйнджер, я попросил её сегодня не выкладываться магически на уроках.

— У меня не очень хорошие предчувствия по поводу отработки, Гермиона. Баллы подождут.

— Ты тоже заметил? Почему мы должны идти куда-то в полночь?

— Покажи мне свою записку ещё раз.

Я внимательно проверил листок. После чего сделал копию.

— Это официальный вызов, Гермиона. Ничего не поделаешь. Но он же и наша частичная гарантия. Оригинал спрячь в надёжном месте. Копию возьми с собой, на случай если начнут придираться ночью, почему ты не в кровати.

— Нужно предупредить Невилла, — неуверенно сказала Грэйнджер.

— Там найдётся, кому предупредить. Постарайся покемарить на ночь. И оденься потеплее.

Профессор Квиррелл действительно сильно сдал. Исходя из того, что я видел вторым зрением, на затылке у любителя тюрбанов зрела крупная опухоль. Говоря языком необученного мага Жизни, затылочная кость была поражена некрозом и частично отсутствовала; в затылочную и теменную доли мозга распространялись какие-то дендриты, щупальца или корневища; наружу выпирал огромный бубон на весь затылок.

Смердело всё это неимоверно. Я несколько раз хотел обратить на преподавателя внимание Помфри, но она же сама сидит с ним за одним столом каждый день! Не может не видеть несовместимые с жизнью перерождения, а стало быть, у неё есть основания полагать, что всё идёт нормально или под контролем.

Будь он маглом, он давно бы умер. Но я очень мало знаю о магических болезнях и о живучести магов в условиях подобной заразы. Литературы нет, только личное обучение. А разница, похоже, принципиальная. Судите сами.

Поведение Квиррелла отчасти соответствовало тому, какие именно участки мозга повреждены. Афазия — точнее, несколько её типов сразу. Квиррелл нёс полный бред, причём бред… разносимптомный: от замены слов на похожие до полного распада связной речи. Иногда он начинал говорить… может быть, на непонятном языке, а может, просто бессвязно лаял и вязал языком случайные фонемы.

На этом соответствие магловскому медицинскому справочнику заканчивалось и начиналась неизвестная мне физиология магов. Его зрение, слух, моторика и понимание происходящего почти не страдали. Что творилось у него в мозгах, сказать трудно, но он мог самостоятельно себя обслуживать, прилично вёл себя за столом, а видел и понимал больше, чем был в состоянии произнести.

Более того — он прекрасно колдовал! Вы совсем удивитесь — колдовал без палочки! Я слышал, что это было присуще Квирреллу и раньше, именно поэтому его и взяли преподавать силовую дисциплину. Первогодки ещё ладно — а вы попробуйте поставить слабака на ЗОТИ у старшеклассников!

Кстати, из-за того, что Квиррелл не доставал палочку, я до сих пор так и не выяснил её спектр. Формально, он остаётся под моим подозрением относительно покушения на Невилла.

И последнее. Несмотря на общую тенденцию, иногда ему становилось легче. Он начинал сносно разговаривать, и на уроках за ним можно было хоть что-то записать. А последняя, длящаяся уже несколько дней ремиссионная волна просто заражала оптимизмом: он даже заикаться иногда забывал.

И это было хорошо. Экзамен по ЗОТИ у нас — ежегодный.

На Теоретической Астрономии я едва не сорвал урок, медленно «включив» небо посреди занятия. Звёздный купол раскрывал свои возможности несколько минут, и всё это время присутствующие восхищённо пялились на потолок. Синистра не была исключением.

— Я теперь тебя понимаю, Гарольд, — тихо сказала Гермиона, когда демонстрация дошла до спектральной раскраски. — Куда интереснее, чем волочь ящик с камнями на верхотуру.

— Очень надеюсь, что наш астрокупол пробудится до конца, — произнесла Синистра. — Сами видите, насколько редко в учебном году можно увидеть настоящее небо. Что ж, воспользуемся появившейся возможностью. Мисс Гринграсс, покажите нам палочкой видимые здесь зодиакальные созвездия…

После прохождения первого знакомства, горящие звёзды над головами совсем не мешали ведению урока. Убедившись в этом, я решил оставить их включёнными насовсем. Много энергии иллюзия не потребляла: в Большом зале потолок показывает небо круглосуточно.

— … Лучшие учителя для вас — это тяжёлая работа и боль, — услышали мы с Гермионой ворчание Филча на подходе к холлу. — Жаль, что прежние наказания отменили. Провисеть несколько ночей подвешенным за ребро к потолку — не то же самое, что вымыть пару туалетов.

— Ага, так бы и дали мне позависать несколько ночей, пропуская проклятую учёбу, — огрызнулся Уизли.

— О, в вашем случае сделали бы исключение. Всё равно вы эту учёбу прогуливаете, так чего же зря времени пропадать?

— Доброй ночи, мистер Филч, — мы вышли ко входу, где уже присутствовали Уизли с Лонгботтомом.

— Мистер Поттер. Мисс Грэйнджер, — глядя на девочку, Филч сокрушённо покачал головой. — Вот от вас-то я такого не ожидал.

— На ошибках учатся, — примирительно сказал я. — Зайдите сегодня в Планетарий. Говорят, звёзды там проснулись насовсем.

— Брехло, как обычно, — вставил ценное мнение Уизли.

— Так и палятся прогульщики, Рон, — равнодушно констатировал я.

Уизли действительно сбежал из полутёмной аудитории, сев поближе к выходу и переждав лишь начальную перекличку. Синистра это, конечно, видела, но она была из той части преподавателей, кто махнул на него рукой. Не хочет учиться — вольному воля. У нас не таинственные медвежьи Советы с их обязательным средним образованием, и даже не магловская Великобритания. При упорном сопротивлении процессу и полном попустительстве информированных родителей — никто ничего никому не должен.

— Раз все в сборе, идите за мной, — положил конец дискуссии Филч.

Мы двинулись куда-то за стены замка. Фонарь Филча давал минимум света, так что я зажёг «Затмение». Ночь выдалась относительно тёплой и ясной, полная луна лишь иногда перекрывалась редкими облаками. Ну и где дождь? Как по мне, неплохой день для школьных наблюдений. Похоже, прорицательская ниша и у магов сильно засорена шарлатанами. Хотя казалось бы, чего проще: не уверен — не предсказывай.

— Вы, наверное, думаете, что идёте развлекаться перекладыванием очередной кучи навоза? — опять заговорил Филч, имитируя зловеще-злорадствующий тон. — Не угадали, паскудники. Вам предстоит поход в Запретный лес. И я сильно сомневаюсь, что вы все выйдете оттуда живыми…

Раньше я не замечал за Филчем особой любви к злорадству. Не предупреждает ли он нас таким образом?

Услышав про Запретный лес, Невилл тихо заскулил. Гермиона удивлённо открыла рот. Рон остановился как вкопанный.

— В лес? — заорал он. — Но туда нельзя ходить ночью! Там опасно! Фред говорил, там вампиры живут! И оборотни!

Гермиона судорожно вцепилась мне в рукав.

— Вот какой ты рассудительный стал, — в голосе Филча добавилось торжества. — О вампирах раньше надо было думать! До того, как других на всякие гадости подбивать!

— Я никуда не пойду!

— Пойдёшь, если не хочешь, чтобы тебя из школы выгнали! Как по мне, то так даже и лучше! Тебя отчислят, и я смогу, наконец…

— Позовите Дамблдора! Он знает, что я здесь?

— Он-то как раз…

— Филч! — к нам из темноты выдвинулся Хагрид, у ног которого вертелся Клык. — Ну, наконец-то. Рон, Невилл, как у вас дела? Гермиона?

— Хагрид! Нас хотят…

— Я бы не был с ними столь дружелюбным, Хагрид, — холодно перебил Рона Филч. — Они здесь, чтобы отбыть наказание.

— Вот, значит, почему вы так опоздали-то! — Хагрид смерил Филча неприязненным взглядом. — Всё страшилки им рассказывал, небось. Воспитывал, да? Не тебе этим заниматься, понял? А теперь иди, нечего тебе здеся делать.

— Я вернусь к рассвету, — глаза Филча внимательно смотрели на меня. — И заберу то, что от них останется.

— Не надейтесь, мистер Филч, — сказал я негромко. — Никто сегодня не умрёт.

Филч изобразил мрачную ухмылку, развернулся и ушёл.

— Хагрид, он сказал, что мы идём в Запретный лес! Ночью!

— Не тушуйся. Я ж с вами буду.

— Так это правда?! — Рон беспомощно оглянулся в сторону ушедшего Филча. — А можно я лучше навоз вам…

— Да и Клык тоже не промах, — не замечая беспокойства рыжего, Хагрид разжигал фонари.

Определённо, Клык — не промах и понимает человеческую речь. Потому что игривый энтузиазм пса радикально угас, стоило развиться теме про Запретный лес.

— Так, хватит разговоры разговаривать, — Хагрид поднял фонарь, выдав ещё по одному Невиллу и Гермионе. — Пора начинать, и так затянули.

Мы пошли в сторону леса.

— Гарольд, это правда? — тихо спросила Гермиона. — Нас ведут в Запретный лес?

— К сожалению, вызов официальный, — вздохнул я. — Они имеют право ещё и не на такие наказания. Кто-то решил точечно применить старые методы.

— И что делать?

— Вообще говоря, вряд ли нам что-то серьёзно угрожает. Наказания должны делать больно, но не убивать, — придал я девчонке толику уверенности, которую не испытывал сам. — Если начнётся заварушка, держись поближе к Хагриду. Не позволяй себя с ним разделить. Он здесь всё знает, он выведет.

— Заварушка? Ты думаешь…

— Никто в Запретном лесу не сможет вам навредить, пока вы со мной или, вот, с Клыком, ясно? — успокаивал меж тем парней Хагрид. — А теперь слушайте, да внимательно, потому как это опасная работа — то, что сегодня нужно сделать, значит. А я не хочу, чтобы с вами что-то случилось.

Мы миновали опушку и углубились в лес, двигаясь по узкой тропинке. Было темно, лунный свет не проникал под кроны. Фонари освещали разве что землю под ногами, изрядно слепя глаза. Вот кому я, интересно, «Затмение» принёс, если тут пятеро магов, и все как один с масляными светильниками топают? Мне пришлось опираться на второе зрение, чтобы хоть что-то видеть дальше пары метров.

Наконец, мы вышли на небольшую поляну. Здесь тропинка раздваивалась. В точности как в дрянном, дешёвом фильме ужасов, стайка молодёжи припёрлась в опасный район и сейчас решит разделиться для удобства поимки маньяка.

— Так, значится. Теперь слушайте, что нужно сделать, — Хагрид поднял фонарь. — Видите эти пятна на земле? Серебряные и светящиеся? Это кровь единорога, так-то вот.

— Не прикасайся к ней! — тихо сказал я Гермионе, живо позабывшей об опасности и присевшей перед группой брызг на тропинке. — Можешь получить проклятие.

— Его серьёзно кто-то поранил, и он сейчас где-то там в лесу бродит. Второй раз уже за неделю. Я в понедельник одного нашёл, мёртвого уже. А этот жив ещё, и надо бы нам с вами его найти, беднягу. Добить там, или помочь, чтоб не мучился… ну, то есть, гм… помочь или…

— А то, что его ранило, всё ещё в лесу, наверное? — спросил Лонгботтом.

— Я ж сказал, нету в лесу никого такого, кто бы вам смог навредить, если вы со мной да с Клыком сюда зашли, — заверил Хагрид. — С тропинки, главное, не сходите — тогда и всё нормально будет.

Звучит как очень разумный план. Разве что скулёж Клыка портит эту поймавшую вдохновение аматорскую игру. Так, ну и где же классический сюжетный поворот?

— Так, значится, счас на две группы разделимся…

Бинго!

— … и по следам пойдём, потому как их тут до… ну… куча, значит, следов. И, должно быть, со вчерашней ночи он тут шляется, единорог-то…

Ага. Шляется со вчерашней ночи, марает землю кровью, добирает жидкости на водопое и опять идёт красить траву серебром.

— … или даже с позавчерашней…

Я безнадёжно вздохнул.(9)

— Так, ну всё, значится. Гарри, ты бери Клыка, и иди в ту сторону, — уверенно приступил Хагрид к нарезке задач. — Если, значит, увидишь единорога, то ты зелёные искры посылаешь. А если, ну… беда какая ненароком, то красные. Ты искры-то посылать умеешь? Ну-ка, покажи.

Я смотрел на Хагрида, стоявшего посреди внезапно затихших детей и жавшегося к его ногам Клыка.

— Слушай, Хагрид, а может, мы с Клыком лучше в ту сторону пойдём, а вы в эту?

— А вот не надо «аможетов» мне тут! — построжел Хагрид. — Я этот лес лучше твоего знаю, так что вам меня всем слушаться и надо. Там, это… дорога длиннее, значит. Так что для тамошней работы, значит, и народу больше нужно… да.

— Ага. Слушай, если эта лошадь уже два дня тут шляется, зачем её искать именно в полночь? Добить и утром можно.

— А потому как… эта… не дожить она может до утра, вот!

Заглянуть в глаза ему не получалось. Да и не требовалось. Врать лесник не умел.

— Рубеус Хагрид, — сказал я просто. — Ты понимаешь, что посылаешь одиннадцатилетнего ребёнка в одиночку туда, куда и днём не каждый взрослый сунется?

А вот это, странное дело, никакого отклика не нашло. Наверное, Хагрид — не совсем человек. Или не совсем взрослый.

— Так, ну хватит, значит, время тянуть. Бери Клыка и… Клык, к ноге, я сказал! Да что с тобой сегодня?

Что ж, главное, я один. Свободы манёвра больше. Убежать, улететь, ударить по площади в полную силу… А рядом с Хагридом, судя по поведению собаки, сегодня самое безопасное место в округе. И именно с ним остаются все трое детей.

Не говоря больше не слова, я развернулся и неспешно потопал по тропинке. Вокруг меня разгорелся мягкий свет «Затмения». Не то чтобы мне нужен фонарь, но его даже не предложили.

Прости, Луна. Ты, наверное, тоже иногда ошибаешься. И, знаешь, — оттого ещё ближе мне. Значит, нужно защищать тебя ещё сильнее. А может, это я ошибаюсь, и нарисованное тобой произойдет не сегодня…

— Гарольд, подожди!

Не отойдя и на десяток метров, я вынужден был остановиться. Ко мне спешила…

— Гермиона, а вот этого не надо! — решительно возразил я. — Там может быть опасно.

— Поэтому тебе потребуется помощь, понял?

— Э-э, Гермиона, ну-ка вернись! — забеспокоился Хагрид. — Про тебя там… Тебе там работы нет, понятно? Гарри и один справится.

— Нет уж, мистер Хагрид! Не думаю, что там… работы на одного Гарольда! Раз уж даже… большие и сильные взрослые туда идти не хотят!

— Сюдой вернись, кому сказано!

— Нет! Или мы идём вместе, или туда вообще никто не идёт!

Всё это время, когда по всем нормальным законам мне нужно было строго приструнить девчонку и, наорав, выпнуть обратно к Хагриду — зарёванную, но живую, — я молчал. Потому что сразу после решительной отповеди Гермионы ко мне постучалось знакомое чувство. Хогвартс уведомлял о скором начале очередного урока. Ни до, ни после, а вот именно сейчас и в таком составе.

Как же надоело это *предзнание* всех вокруг, кроме меня! Впрочем, не время бузить. Как там говорила леди Ровена? «Ему тоже трудно»? Постараемся собраться и в кои-то веки побыть старательным и понятливым учеником.

— Ну… а я тогда Клыка у вас заберу! — принял решение «хозяйственный» Хагрид под радостный взвизг трусливой псины. — Раз уж вас там целых двое будет…

— Не возражаю, — спокойно ответил я. — Подобное к подобному.

После чего вернулся ко входу на поляну и пустил серию огоньков вдоль тропинки, по которой мы все сюда пришли.

— Это… это кому он это сказал, а? — подозрительно спросил Уизли. — Слышь, трусло, ты чего там вякнул, а?

Не обращая внимания ни на рыжего, ни на нахмурившегося Лонгботтома, я подошёл к ожидающей Грэйнджер.

— Пойдём.

Некоторое время мы шли молча. Раненая конина отчего-то не желала сходить с тропы в укромные заросли, предпочитая метить серебрянкой обочины. Я был обеими руками за подобный подход к маршрутизации. Вот ни на минуту не интересно, почему ужаленная в ягодицу лошадь умудрилась наследить на двух дорожках сразу — и моей, и Хагрида. Может, она и вправду двое суток петляла, а перед этим обожралась разжижающей кровь травы.

Потом Гермиона обратила внимание, что через каждые полсотни метров я зажигаю и оставляю висеть над тропинкой светляков. Обычных, ярких точечных «люмосов».

— Что ты делаешь?

— Если придётся убегать, ты будешь видеть, куда бежать. Имей в виду, сходить с тропинки нельзя! Дело даже не в агрессивной живности — ты очень быстро переломаешь себе ноги. Тут не парк, бурелом и коряги никто не убирает.

— Ты собрался убегать?

Я остановился и посмотрел на неё.

— Тебе… нам лучше немедленно вернуться. Ты чего, воевать собралась? Чем именно? «Ридикулюсом»?

— Чем-чем?

— Неважно, — я прикусил язык. — Прочитал тут одну вариацию на тему щекоток. Сколько атакующих заклинаний ты знаешь?

— Я… Понятно. Ты прав.

— Нам нужно тихо найти эту долбаную лошадь. Констатировать смерть. При малейшей опасности — отступить. Остальное — дело взрослых. Ты поняла, куда нужно бежать?

— Да. Гарольд… тебе его совсем не жалко?

— Дело не в жалости. Его не жалко… не мне. Вот там, — я махнул рукой за спину, — остался в тепле и уюте кабинета величайший маг и волшебник. А вот там, — я кивнул вперёд, — крупнейшая в Англии община кентавров. А прочёсывают лес в поисках маньяка отчего-то двое магловоспитанных первогодков. Ну и кому тут не жалко единорогов, скажи?

— Но… мы же наказаны.

— Логично. Но от отбывающих наказание жалости требовать неуместно. И поставленных вопросов это не закрывает. Где все? Тут что, маньяку скармливают драгоценных единорогов специально для воспитания наказанных?

— Ты… это цинично.

Я не ответил. Какое-то время мы опять шли в молчании.

— Как далеко тянется этот след, как думаешь? — спросила Гермиона, оглянувшись назад и обеспокоившись величиной пройденного.

— В любом случае, мы рядом с концом нашего пути. Скоро — граница территории кентавров. Туда я не сунусь даже по приказу Дамблдора. Разве только *вместе* с ним.

— Хорошо, а то идём мы уже долго.

Гермиона помолчала.

— Знаешь, мне никогда не приходят в голову такие мысли, как у тебя. Но когда я их позже обдумываю, приходится со многим соглашаться. Но потом я всё равно… — Гермиона вздохнула. — А почему, кстати, ты не хочешь заходить на территорию…

Я резко остановился и сжал её плечо. Прикрыл глаза и до предела обострил второе зрение. Это не помогло. Впереди была тьма. Много Тьмы.

— Беги. Живо!

Урок вот-вот начнётся.

— А… а ты?

Да что за люди эти девчонки? Я сформировал обширный «Люмос Эклипсис» и послал его вперёд. Окрестности осветило, будто сверху включили десяток сценических прожекторов.

— Я сразу за тобой.

«Эклипсис» не помог. Тропинка впереди всё равно оставалась тёмной. И эта темнота начала приближаться.

— Ты врёшь, — спокойно сказала Гермиона, доставая палочку. — Говори, что делать.

На плечо безо всякого вызова опустилась Ночь. Урок начался.

Ночь повернулась ко мне — и в голове пронеслась серия образов. Ой-ёй… Как же опасно учит Хогвартс. Надеюсь, оно будет того стоить.

Стало холодать. Несмотря на тёплую одежду, меня начал пробирать мороз. А потом из тьмы выплыла большая фигура в тёмном балахоне, парящая над землёй. Лицо скрывал глубокий капюшон.

— Гарольд, кто это?

Я выставил Щит пустоты.

— Дементор. Гермиона, нужен твой Свет.

Навалилась неподъёмная, смертная тоска. Если где-то есть место, абсолютно лишённое надежды, здесь и сейчас открывался его филиал.

— Шт…

Гермиона начала оседать на землю. Ночь сорвалась с плеча и упала ей на голову. Охватила крыльями, накрыла своей головой… Из меня потекла энергия. Ничего, выдержим. И, пожалуй, эту тварь нужно отодвинуть.

Я выпустил на волю поток Пустоты. Тварь недовольно зашипела и начала удаляться. Правда… медленнее, чем должна была бы.

— Гар… что нужно…

Гермиона немного пришла в себя, но сильно дрожала.

— Не вставай. Гермиона, нужен твой свет. Ты полна Светом, это твоя стихия. Свет и Порядок.

Я усилил поток ещё больше. Почему дементор оттесняется так туго?

— Не думай, чему тебя учили. Вспомни свои сны. Вспомни, как на самом деле выглядит твоя магия. Загляни в себя, возьми весь Свет, что есть. Облеки в совершенный кристалл Порядка. Достань его.

Я присмотрелся внимательнее. Эта тварь жрала Пустоту! Червоточины Хаоса, да как можно жрать такое добровольно?

Где-то рядом отозвалось большое количество Света. Пока скрытого, но готового вырваться и выжечь лес на сотню метров вокруг. К сожалению, дементору это не нанесёт фатальных повреждений. Не понимаю, почему в данном случае Тьму нельзя нейтрализовать Светом, но это так.

— Что… дальше? Бросать в… это?

— Нет, не вздумай! — я подбросил твари ещё «доширака». — Зови его.

— К… кого?

— Своего защитника. Как мою сову, что сейчас тебя прикрывает, видишь? Только своего, собственного, светлого.

— Как?

— У каждого мага есть защитник. Он где-то далеко, в своём мире. Но он всегда поможет. Дозовись его, он услышит.

— К…как он выгл…

— Это знаешь только ты. Не думай, как он выглядит. Кричи, что тебе нужна помощь.

— А…

— А мы с Ночью поможем ему прорваться сюда. Ты только найди и дозовись его.

— Я…

— Ты маг, Гермиона. Не думай. Делай! — сказал я и добавил тише: — Или нас сожрут.

Кажется, я начал понимать, что происходит. Стихия этой твари — не первичная. Производная. «Голод». Внебрачный выродок Тьмы и Хаоса — вечный, всепоглощающий Голод. Тварь жрала Пустоту, но не могла нею насытиться ни на йоту. И это усиливало её голод ещё больше. Она обезумела и рвалась к источнику бесплодной пищи всё сильнее. А может, ей хотелось прорваться сквозь горы пустой еды к наполненным вкуснейшей амброзией сосудам наших душ.

Тварь постепенно распирало от поглощённой Пустоты. Но вместить в себя она могла ещё много. Наверное, я бы мог сейчас кое-что сделать и поставить точку в бою, ведь у меня есть ещё и Жизнь, но… у этой битвы имеется ещё одна цель.

Грань заколыхалась. К нам пытался прорваться кто-то… добрый.

— К…кажется…

— Вижу. Сейчас…

Похоже, тварь, даже если бы и захотела, уже не могла от нас оторваться. Инстинкты не позволят. Слишком много она съела, а ей давали ещё и ещё.

Открыть каналы. Взять немного этого света. Пожалуй, настал твой звёздный час, палочка: тот самый момент, когда с тобой лучше, чем без тебя.

— Exspectamus patronum!

Дохнуло незнакомым миром и чьей-то радостью. На тропинке стало очень светло.

— Весь свет — ему, Гермиона! Он знает, что делать!

Мне показалось, что наступил солнечный день. В тёмный балахон врезался какой-то ослепительный комок. Пролетел сквозь тварь, мгновенно развернулся, пролетел ещё раз — и начал раз за разом прошивать дементора тонкой световой паутинкой, будто игла швейной машины, прибивающая пуговицу к толстому ковру.

От поднявшегося визга закололо в ушах. Патронус обычно не убивает дементоров — не успевает, потому что у тварей хватает мозгов разорвать дистанцию и ретироваться. Но этот матёрый экземпляр слишком сильно присосался к халявной баланде. Однако, патронусу нужно помочь. Гермиона не железная, ей вообще рано было делать этот вызов.

Подняв палочку, я сформировал тончайшую иглу из сгущённой пустоты и вонзил её в бьющуюся в агонии фигуру, в последний момент немного закрутив стилет штопором, чтобы клиент не соскочил. Вонзил — и резко отпустил сгущение.

Накачанная пустотой и сильно подточенная светом, тварь взорвалась. Неожиданно легко, мгновенно, без вспышки и абсолютно беззвучно. Нематериальное тело дементора распылило по дальним земным орбитам. На дорожку медленно спланировали тлеющие обрывки балахона. В уши ударила наступившая тишина.

Урок окончен.

Я опустился на тропинку около Грэйнджер. С усилием достал две горячие кружки и передал одну Гермионе. Светящийся зверёк мгновенно оказался рядом и быстро заглянул в напиток. Успокаивающе посмотрел на хозяйку и присел у ног, между нею и мной.

— Что это?

— Шоколад. Горячий. Пей, он поможет согреться.

Я отхлебнул напиток и, наконец-то, внимательно посмотрел на зверушку. Быстрая, непоседливая, умная. Находиться в одном положении дольше секунды она, похоже, не умеет. Не вытерпела на скучной земле и перебралась по руке на плечо хозяйки.

— Куница, надо же… Ты полна сюрпризов, Грэйнджер.

— А *это*… оно уже…

— Уничтожено. Мы его порвали, других рядом нет.

— Нужно… искры послать, наверное…

— Ты уже отдохнула и готова к новым подвигам? Как только мы их позовём, нас немедленно поднимут, погонят и припашут к чему-нибудь ещё, — я вздохнул. — Ты пей шоколад, Гермиона. Он предписан после общения с… этими тварями. Пей, согревайся, а я буду портить тебе аппетит.

Предстоял долгий, непростой разговор.