Кастелян

Глава 71. Яркий Марс под ногами

— Что ты… Это по поводу него, да? — Гермиона посмотрела на куницу. — Что-то не так?

— Наоборот, с ним всё очень хорошо. Я рад, что он не такой… бесхитростный и доверчивый. Извини уж, говорю как есть.

— Ага… добавь ещё, что у нас теперь хоть одни мозги на двоих будут, — с горечью сказала Грэйнджер.

— Шутишь — значит, отогреваешься, — кивнул я. — Мозгов у тебя своих хватает. Я надеюсь, что он научит тебя критичности. Здоровому недоверию. Навыку думать своей головой.

Гермиона не ответила. Я помолчал.

— У меня опускаются руки, Гермиона. Честно говоря, я больше не знаю, чем помочь, и готов отойти в сторону. — Я кивнул на патронуса. — Это — последняя попытка.

— А…

— Ты вроде бы прислушиваешься к доводам, соглашаешься с анализом ситуации постфактум. Но потом приходит Уизли, плетёт тебе очередную чушь — и ты со всей своей инициативой вляпываешься в очередную вонючую историю. Тебя достаточно поманить сказкой о том, что Великое Дело Добра опять в тебе нуждается — и ты без оглядки кидаешься в огонь за очередными каштанами.

— Но разве это не… — Грэйнджер запнулась. Наверное, прокручивала события последнего часа, уточняя общую картину своего мира.

— Да, сегодняшняя ночь — хороший пример. Кто притащил безусловно криминальное яйцо в Хогвартс? Кто его высиживал, затягивал до последнего, заставлял себя уговаривать? Кто остался в хижине, пока вы пёрли ящик в руки авроров? Главный любитель животных вообще не засветился в этой истории, а вы едва не поставили крест на своей дальнейшей судьбе.

Я вздохнул. Посмотрел на куски балахона, лежащие на траве.

— Ну и что в итоге? Может, он вас поблагодарил? Пригласил на чай, сердечно извинился? Сказал, что не мог иначе? Пообещал вступиться в ответ, если что? Нет? Конечно, нет, — я показал на ближайший тлеющий лоскут. — Он отправил нас сюда.

Грэйнджер изменилась в лице.

— Ты думаешь, что Хагрид… и это… эта тварь…

— Нет, — вынужденно признал я. — Не думаю, что тот, кто инструктирует Хагрида, предполагал здесь наличие дементора. Это, знаешь ли, такой скандал… Для сведения, именно эти твари охраняют тот самый Азкабан. Я это знал в теории, но ощутить на своей шкуре…

Гермиону начала бить дрожь. Наверное, она наложила полагавшийся им срок на этот кошмар, размноженный и поставленный охранять. Встрепенувшийся патронус заглянул ей в глаза. Из меня потекла энергия. Ну да, вызвал-то его сегодня я. Грэйнджер пока не может держать его так долго. Патронусу, кстати, сейчас некомфортно. Моя Ночь перешла ко мне «на постоянное жительство» тоже не сразу. Так что потерпим оба.

— Тогда откуда здесь *этот*…

— Не знаю. Я многого не понимаю, Гермиона. Пока что предполагаю, что кто-то, играющий против условного руководства Хогвартса, поставил здесь свою ловушку. Не на нас. Слишком матёрый хищник. Эта тварь нам не по зубам, Гермиона. Чудом выжили.

— Но Хагрид ведь послал тебя именно сюда. Я потому и…

— Значит, изначально здесь что-то было и для меня. Не знаю… Кстати!

Я зажёг «Затмение» и послал его по тропинке. Метров через тридцать светляк осветил кучу чего-то белого, лежащего на дорожке и подходящего по размерам. Ауры нет. Ни дать, ни взять — дохлая лошадь.

— Потеря найдена. Но мы к ней не пойдём, она на земле кентавров лежит. Пусть табун этой пад… трупом занимается.

Мне надоело сидеть на земле. Я достал пару чурбаков, которые ношу для разных хозяйственных нужд, и мы уселись на них.

— Ещё шоколада? Бутерброды?

Бутерброды были разобраны влёт. Голод пробудился, как у того дементора.

— В общем, Гермиона, начинай думать сама. Я здорово рискую, рассказывая и показывая тебе это. И дальше уже, наверное, не…

— Я никому не скажу!

— Даже Дамблдору?

Грэйнджер запнулась.

— Не буду ставить тебя перед выбором. У тебя просто прочитают это из памяти. Без твоего согласия. Ты и не заметишь ничего.

— Что? Разве такое возможно?

— Осторожно поинтересуйся такими дисциплинами, как легилименция и окклюменция. Первая у нас — осуждается, она о том, как залезать в мозги; вторая — не афишируется, она о защите от любопытных.

— Так что же, получается, любой может…

— Не любой. Я у нас только нескольких преподавателей в этом заметил, — я вздохнул. — Хочу повиниться. Твои серёжки — защита разума, Гермиона. Извини, рассказать не мог. А проболтаешься теперь — сама виновата будешь.

— Жаль. Я как будто соображать в них лучше стала.

— Они и концентрацию повышают немного. Но главное — тебя в них не…

— Погоди… — Грэйнджер внезапно напряглась. — А… ты всё время говоришь, что устроил мне… ну, патронуса. Так это что же…

Задумчивость на её лице сменилась подозрительностью, а затем — страхом. Она попыталась отодвинуться.

— Это… вот это всё — это ты устроил? Этот… эту тварь?

— Молодец, начала думать своей головой, — сказал я спокойно, стараясь не делать резких движений. — Теперь подумай чуть дальше: идти за мной наперекор Хагриду — тоже я заставил? Путь назад замазал? Бежать не дал?

Наверное, Гермиона покраснела. Не знаю, света маловато.

— Прости, я…

— Ничего. Предпосылки отчасти верные. Я не знал, что здесь будет дементор. Знал бы — и сам не пошёл, и тебя не пустил. Обругал бы, оскорбил, загнал плакать в туалет — но не сюда.

— Знаешь что, я сама могу…

— Но, как я уже сказал, отчасти ты права. Я предполагал, что ты можешь получить защитника. — Я достал рисунок Луны. — Вот, смотри.

Наш сегодняшний бой. Мальчик с тёмно-синим щитом, девочка с белым мечом. Наши патронусы вполне узнаваемы. Кудри у девочки — тоже. Всё умещается на одной половине листа.

А вторая половина занята огромным серо-чёрным пятном.

— Кто это рисовал? Художник?

— Будешь себя хорошо вести, познакомлю.

— У него хорошо получается аниме!

— Да… принёс ей на свою голову один детский комикс. Испортил девчонку…

— Так это девочка? А…

— Поступает в Хог в этом году. Бери себе рисунок. Как знал, что тебе понравится. Это оригинал, я себе копию сделал.

Гермиона достала учебник из сумки и бережно поместила альбомный лист между страниц. Я вздохнул. Как же просто её пока что сбить с толку. Отвлеклась на понравившуюся картинку и забыла спросить, откуда художница могла знать нарисованные события заранее. И почему я тоже отношусь к этому серьёзно.

Надо отдать должное, нарисовано красиво. Это мне Луна «детскую мазню» подсовывает, а вот Гермионе достался уверенный, профессиональный аниме-эскиз. Хм… А не потому ли он таков, что предназначался Гермионе изначально? Ей, похоже, нравится именно этот жанр?

— Гарольд… расскажи мне о них, — она кивнула на свою куницу.

— Ты ж слышала слово «Патронус» ещё от Перси на первом банкете. Неужели не порылась в библиотеке на предмет всего, что о них там есть?

— В книгах очень немного и всё по-другому. Все патронусы — сгустки белого света, иначе и быть не может. Но у тебя… ну…

— Договаривай.

— Но это же правда, — Гермиона посмотрела на мою сову. — Как может патронус быть тёмным? В книгах пишется, что тёмные маги не могут вызвать защитника! Когда один тёмный маг, Разидиан, произнёс заклинание «Экспекто Патронум», его облепили личинки и сожрали!

— Ну какая же Ночь тёмная, если в ней — все звёзды Вселенной? — я протянул руку, и Ночь слетела с плеча на мою ладонь, чтобы Гермиона могла лучше её рассмотреть. — Ты хоть представляешь, сколько это света?

— Ну…

— Эдак ты весь космос тёмным обзовёшь, — сказал я, глядя в глубокую синеву. — Тьму мы сегодня видели, Гермиона. Иным на всю жизнь такого хватает.

— Ты прав, — вздрогнула Грэйнджер. — Прости… Ночь.

Сова перелетела ей на плечо. Взревновавшая куница в шутку прыгнула на птицу, сова увернулась. Началась стремительная чехарда вокруг нас.

— Синева — это магия пространства. Сумки с расширением, аппарация. Платформа девять и три четверти. Смотри, — я выпустил немного Пустоты, и тропинка на короткое время превратилась в дорогу, расширившись на десяток метров и отодвинув заросли от нас. — Нейтральная, полезная магия. Только не болтай об этом особо, ладно?

— Ну… ладно. Но кто же тогда они такие, патронусы? В книгах говорится, что это просто заклинание, приявшее форму зверя. Но ты же с ними разговариваешь. Как заклинания чему-то учить могут?

— Ты задаёшь вопрос, над которым бились тысячи магов. Есть десятки версий, но ни одна не раскрывает и малую часть их сущности. Мне, например, нравится вот эта: патронусы — это бывшие волшебники. Маги, добившиеся невероятного могущества, ставшие бессмертными, избавившиеся от привязки к физическому телу, перешедшие в энергетическую форму. Им уже не интересны вопросы смертных, они играют галактиками и творят новые вселенные, их время — вечность, а ресурсы — вся энергия мира… И вот однажды некоторые из них возвращаются. Выбирают новорожденного и становятся его ненавязчивым опекуном.

— Но… зачем им это?

— Ты ещё спроси, в чём их выгода. Может быть, за определённой гранью мудрость побеждает зло, и остаётся только бесконечная доброта и забота. Если оно так, это даёт стимул и цель — продолжать жить дальше в окружающей грязи и безнадёжности. А может, они — просто существа из другого мира с другой моралью, отчего-то очень многое знающие о нас.

— Но в книгах…

— Забудь о книгах. То есть, не забывай, но переосмысливай под то, что видишь. Твой критический взгляд — первичен. Я принесу тебе свои конспекты по патронусам, почитаешь предметнее. А сейчас… — я посмотрел на широко зевнувшую куницу. Нет, ну что за актриса, а? — Давай отпустим твою защитницу. Для первого раза она очень устала.

— Ой… конечно. Спасибо, что помогла… помог…

Куница крутанулась, запрыгнула Гермионе за спину… и больше не появилась. Моя сова также сочла свою миссию выполненной и скрылась в лесу.

— Не вызывай её некоторое время. Хотя бы до конца каникул, а лучше две-три недели. Дай ей отдохнуть.

— А как их вызывать? Заклинанием?

— Забудь о заклинании. Когда их выдёргивают палочкой, выдавливая из себя «счастье», — это как удар кнутом по дрессируемому животному. Они не зверушки. Будешь стегать — будут делать только то, что в книгах, печально ожидая, пока поумнеешь.

— Но ты же…

— Это было другое. Другое заклинание, никаких счастливых воспоминаний, и только один первый раз. Я пробивал Гр… проход, в общем. Мы с совой, точнее. Как-нибудь расскажу подробнее.

— А почему…

— Время позднее, и чую я, оно заканчивается. А потому соберись и запомни правила безопасности.

— Правила?

— Первое. Классический вызов патронуса — заклинание очень затратное. Его осваивают на шестом курсе. У редких одарённых получается на год-два раньше, но — не в двенадцать лет. Далее, внимание! Беспалочковый патронус — редчайшая магия. Только очень сильные волшебники… наверное. К тебе это не относится, не улыбайся. Хотя задатки есть. Наши патронусы — результат правильного вызова. А потому… а закончи-ка мой вывод!

— Э-э… не демонстрировать окружающим своего патронуса до пятого курса, и никогда не вызывать его без палочки? Но почему? Почему нужно прятаться? И как тогда мне у него учиться?

— Насчёт «как учиться» — патронусы могут присутствовать невидимо для других. Думаю, твоя куница учтёт твои нужды и обучит этому одним из первых пунктов. Насчёт «прятаться»… — я вздохнул. — В сентябре мне это посоветовал один умный человек, и я до сих пор не пожалел, что последовал его совету. Но вот почему — опять же, до сих пор в полной мере не знаю. Могу высказать одно из соображений.

— Ты — маглорождённая. Заступиться за тебя некому. К счастью для маглорождённых, они обычно не блистают способностями. И, сама понимаешь: одно дело — беспомощный и бесполезный, и другое — беспомощный и одарённый.

— Но как на меня можно…

— Воспользоваться твоим незнанием — раз. Происшествие на башне — тому пример. Шантажировать угрозой родителям — два…

— Родителям?!

— А вот и не доводи ситуацию до того, чтобы у них соблазн ненужный появился. Считаешь до десяти — остановись на трёх. Вот тебе домашнее задание: подумай, почему во все эти авантюры втравливают тебя? Почему не шиложопых Томаса и Финнигана, а прилежную Грэйнджер?

— Но… Невилла тоже ведь… а за него есть, кому заступиться. Там хоть и одна бабушка, но какая!

— Хороший вопрос, Гермиона. Почему втравливают чистокровного наследника, за которого может заступиться родовая магия. И на него я пока ответить не могу. Это какое-то странное исключение. Скажу так: бабушка не на нашей стороне. То есть, не на моей. И потому связываться с этим я не буду. Легко шею свернуть можно. Это не просто чистокровный род. Это — древний и священный род. Родовую магию трудно перешибить.

— Ты употребляешь много непонятных слов, но это я сама почитаю. А во-вторых?

— Э-э… а, да. Давай придумаем, что мы тут увидели. Сама понимаешь, про дементора сообщать не стоит. Нас сразу спросят, как мы выжили и, главное, куда он делся.

— Я не знаю. Есть мысли?

— Скажем, так… Пришли по следам, увидели дохлую… то есть, лежащего на земле единорога. А над ним… кто-то в балахоне склонился и… кровь пил.

— Чего?

— Я встречал намёки на не очень хороший способ использования крови единорога. Интересная субстанция, я недаром сказал тебе не прикасаться. У единорогов это — один из способов природной защиты: кровь, которая проклинает убийцу… ну, и тех, кто с ним придёт или смертью воспользуется. Но если убийца небрезглив и умеет защититься от проклятия — кровь довольно целебная. Ну, если от заразной гангрены в её составе защититься можешь.

— Фу! — Гермиона осмотрела землю под чурбаком внимательнее. — Ну ладно, кто-то пил кровь, в балахоне. И?

— И… и тут он нас заметил. Зашипел, вытянул руку и попёр на нас.

— Попёр? Может, полетел?

— Не надо мистики и намёков на дементоров. Описываем предположительно человека в балахоне с капюшоном — обычного роста, шагающего ногами. Лицо скрыто тенью, только серебряная кровь на балахон капает.

— Ага. Ладно, он на нас прёт, а что же мы?

— И мы… О, точно! Тут из зарослей выскочил кентавр и саданул его копытами в бочину. И этот… гемофилик упал, вскочил и побежал.

— А кентавр остался и…

— Нет, мы не сможем достоверно воспроизвести ту пургу, что они обычно выдают в незащищённые уши. Кентавр, не гася инерцию, погнался за ним в лес. Мы вообще его едва рассмотрели. Цвет волос, пол, масть, оружие — мы не помним. Сильно испугались и ничего не запомнили. Напирай на испуг, на него всё можно списать.

— Годится. Кстати, а когда мы искры пускать будем?

— Не знаю. Если честно, мне было интересно увидеть, кто и в каком виде сюда придёт, но завтра рабочий день, а сон нам всё ещё необходим. Хотя, формально, мы завтра отсыпаемся после несостоявшейся астрономии.

— Погоди. Что значит «в каком виде»?

Я вздохнул.

— Рассмотрим два варианта. Первый. Ты честно отправляешь ребёнка в безопасное место прогуляться по следам. Он куда-то пропадает. Твои действия? Поднять тревогу, пойти следом, начать искать, звать и грозить всеми карами за игру в прятки. Так?

— Ну…

— Второе. Ты отправляешь кого-то на заведомо… плохой маршрут. Если он шлёт зелёные искры — можно с опаской идти и принимать работу. Если красные… не спешить на помощь, на всякий случай. А вот если ученик пропадает с концами… — я помолчал и закончил тихо: — ты ждёшь утра и забираешь то, что осталось. Ночью это делать опасно.

— Ты… думаешь, нас совсем списали?

— Это был бы совсем плохой вариант. Я просто хочу посмотреть, насколько хватит терпения у ждущего нас Хагрида. И… насколько настороженные, насколько защищённые сюда придут… те, кто придёт.

— Думаю, это уже чересчур. Нас…

— Тихо!

Послышался копытный перестук. К нам приближалось что-то лошадиное в количестве более четырёх ног. Шагом.

На дорожку вышли два кентавра. Рыжей и чёрной масти. Или гнедой и вороной? Или брюнет и шатен?

Кони-переростки остановились метрах в пяти от нас, обдав лёгким запахом конского пота. Мельком оглядев сидящих на земле детей, они повернулись друг к другу и синхронно уставились на небо. Пауза затягивалась.

— Марс сегодня особенно ярок, — сказал рыжий. Гнедой задумчиво покивал головой. Компания опять надолго замолчала.

— Лес скрывает множество тайн, — наконец, ответил брюнет. — А уж если Марс такой яркий…

Нда. И во всём лесу не нашлось места для неспешной беседы двух философов… Впрочем, в эту игру можно поиграть вдвоём.

— Гермиона, — сказал я негромко, прекрасно осознавая, что копытные уверенно меня слышат. — Когда было последнее *соединение* Марса, ты не помнишь?(10)

— Этой зимой, — без запинки ответила Гермиона. — В декабре-январе.

— То есть, прошло всего четыре месяца, — вздохнул я. Промежуток между соединением и противостоянием Марса — примерно год. — Да, Марс особенно ярок.

— Это шутка такая, что ли? — с подозрением уточнила Грэйнджер. — Он сейчас *под* горизонтом, градусов сорок к надиру.

— О! — воодушевился я. — То есть, мы даже могли бы его увидеть, не будь тут этой дурацкой тверди?

Я поднял голову вверх. Высоко в небе горела яркая планета.

— Юпитер сегодня особенно ярок, правда, Гермиона?

Оба звездочёта давно прекратили профессиональную беседу и мрачно пялились на нас.

— Как полагаешь, что предвещает нашему миру выход на сцену блистательного короля планет?

— Вы нарушили границу территории Табуна! — рыкнул рыжий.

— Межевой камень — в десяти метрах за вами, уважаемый, — сказал я, не отрывая глаз от Юпитера. — Жаль, моя любимая Вега пока не в фаворе. Деревья эти ещё вокруг…

— Вы подошли слишком близко к границе! Полоса в сотню…

— Уважаемый, — я опустил взгляд. — Граница пролегает по межевому камню. Не в сотне метров, не в сотне миллиметров, а строго по камню. Иначе сегодня это сотня метров, завтра — две, а потом нам придётся передвигать Хогвартс, потому что он стоит слишком близко к вашим границам.

— Вы нервируете стражей!

— На своей земле я могу делать, что хочу. Хоть задницу показывать. Иначе, как я уже сказал, завтра ваших стражей начнёт нервировать Хогвартс.

— Там, — вступил в беседу «брюнет». — Мёртвый единорог. Это вы его убили!

— Над трупом вьются мухи. Вы правда думаете, что мы ждали здесь ваших обвинений больше суток?

— Гарольд, — вдруг вскинулась Гермиона. — Это же они — те, кто пришёл за нами! Ну, то есть…

— Не думаю, — вздохнул я. — Это просто сильные воины, которым не хватает духа предъявлять обвинения реальному убийце их единорогов.

— Ах ты, наглый жеребёнок! Ронан, нам стоит задержать их и…

— Довольно, Бэйн! — из зарослей вышел третий единорог — молодой блондин серой с яблоками масти. — Вы разве не поняли? Это — сын Поттеров. Он не может быть убийцей!

— Я бы закатал эти слова в рамочку, — вздохнул я. — И прибил на стене в Большом зале.

— Детям людей не место в ночном лесу, — обратился ко мне молодой кентавр. — А тебе — особенно. Чем раньше вы покинете это место, тем лучше!

— Флоренц, прекрати! — взрыхлил копытом землю рыжий. — Мы поклялись не препятствовать тому, что должно случиться по воле небес. Разве танец планет не показал нам, что произойдёт в ближайшее время?

— Ты что, Ронан, не видишь этого единорога? — яростно крикнул Флоренц. — Ты не понимаешь, почему его убили? Звёзды открывают это предельно ясно, разве не так?

— Ага, — скептически буркнула Гермиона, глянув на небо. — Марс сегодня яркий.

— Это Юпитер, а не Марс, жеребица, — досадливо осадил её Флоренц. — Чему вас только в школе учат?

Грэйнджер аж рот открыла от такой подставы.

— Всему понемногу, — скосил я глаза на парочку «философов» и перевёл разговор в более конструктивное русло. — У вас есть предположения, кто и зачем режет ваших единорогов?

— Так а разве… — удивилась Гермиона.

— *Та* тварь убивает иначе. Выпивает и порабощает душу, оставляя бездушное, но *живое* тело, — ответил я ей негромко. — Ну так что?

— Гарри Поттер, — внимательно посмотрел на меня Флоренц. — Вы знаете, зачем нужна кровь единорога?

— Свежая? Сильное исцеляющее действие с последующим побочным эффектом в виде гангренозного проклятия. И меня зовут Гарольд, уважаемый.

— Звёзды говорят иное. Итак, её решается пить тот, кому больше нечего терять. Ибо убийство единорога — чудовищное преступление, расплата за которое наступает всегда. Рано или поздно.

— Кто же будет пить такое исцеляющее зелье, если оно тебя всё равно гарантированно убьёт? — спросила Гермиона.

— Только тот, кто в ближайшее время надеется раздобыть напиток, который полностью восстановит его силы и сделает бессмертным… Мистер Поттер, вы знаете, что сейчас спрятано в школе?

— Там очень многое спрятано… Уважаемый Флоренц, если вы сейчас произнесёте слова «философский камень», я с сожалением запишу ещё одного образованного разумного в банду клоунов, усиленно натягивающих на меня байку о всемирном заговоре со Снейпом во главе.

— Поттер! При всём уважении, вам не кажется, что Запретный лес в начале второго — это чересчур даже для вас? — через заросли к нам ломился кто-то знакомый. — Вы совсем охренели по случаю наступившей весны?

Как всегда, он появился внезапно. Определённо, «Снейп» — это какое-то глобальное заклинание. Главное — при произнесении вербальной части не ожидать, что вызываемое лицо может оказаться рядом.

— Да вы ещё и не один! И кто у нас…

— Гарольд, это он! — воскликнула Гермиона. — Я же тебе говорила, а ты не верил!

— Нет, это не он. Вломился без защиты и даже без палочки в руке, — я вздохнул. — Доброй ночи, профессор. Вы не поверите — мы на отработке.

Снейп был в походной мантии, зачарованной на не-зацепистость к кустам и репейнику, и с увесистой сумкой на плече. Наверное, вышел за ингредиентами.

— Разумеется, не поверю, таких отработок не бывает. Сожалею, Поттер, ваш с Грэйнджер случай будет вынесен на педсовет. Правила в этом моменте однозначны.

— Нет проблем. Наконец-то Распределяющая шляпа удовлетворит мою слёзную просьбу. Я могу позвать ещё двух нарушителей?

— Думаете скостить себе меру наказания? Напрасно, но вы валяйте. Флоренц, а вы здесь какими судьбами? Эти двое нарушили вашу…

Не слушая Снейпа, я достал палочку и попытался честно выполнить простейшее заклинание с её помощью. Сноп зелёных искр, взлетевший в небо, внезапно разорвался роскошным праздничным салютом. Кентавры слегка присели на задние ноги и схватились за луки.

— Поттер, вы…

— Долбаная палка, — выругался я, наблюдая огненную надпись «Happy Birthday H.P.!». — Всё пытаюсь пристроить её в хорошие руки, но она не желает от меня отлипать.

— Я не понимаю, как можно накосячить на детском заклинании?

— Вот так она себя и ведёт. Серьёзное выполняет чётко, а такую вот ерунду… Карандаш себе, что ли, купить подлиннее, чтобы имитировать махание на уроках?

— Поменьше болтайте, — посуровел и без того мрачный зельевар. — А теперь серьёзно. Что вы здесь делаете?

— У нас отработка. За происшествие на Астрономической башне в эту субботу. Ну, это их троих касается, а меня загребли для массовки.

— Видимо, то самое «происшествие», что окончилось вашей пафосной речью в коридоре.

Снейп покосился на кентавров и решил не развивать тему.

— Допустим. Что вы делаете ночью так глубоко в лесу? Вы тоже не поверите, но именно сейчас в Запретном лесу особенно опасно.

— Да, кто-то бездарно переводит ценную конину. Мы тут как раз по этому поводу. Нам было поручено пройти по цепочке вот этих следов, — я показал на капли крови, — и найти раненого единорога. Или мёртвого. В идеале — вместе с маньяком на нём.

Снейп не стал унижаться дальнейшими расспросами, с непроницаемым лицом решая, что делать дальше. С одной стороны, он не мог поверить рассказанному мной бреду, с другой — тому, что я могу настолько нагло врать: при Гермионе, кентаврах и с остальными участниками затеи на подходе. Положение разрядил выход Хагрида с компанией.

— Ха, трусло, ты ещё не обосрался? — без затей поприветствовал меня рыжий. — А это что за черти с тобой?

Ронан угрожающе рыкнул. Рон взбледнул и с ужасом уставился на него, и я этим воспользовался. Что-то ужасно громко треснуло веткой рядом с Уизли в зарослях и зашумело листвой. Рон заорал и бросился в другую сторону, но далеко убежать не смог. Заклинание «завяжи шнурки» не дало сделать ему и шагу в вертикальном положении, так что остаток пути до зарослей Уизли прополз, судорожно вытирая землю одеждой.

Тут такое дело. Серьёзного вреда ученикам я нанести не могу. Принадлежность к вертикали Хранителя этого не допускает, даже без принесения клятв — Хогвартс такого не одобрит. Предполагается, что у Хранителя достаточно возможностей, чтобы обходиться нелетальными способами воздействия. Здесь школа, а не гладиаторская арена. Так что и Фред с Джорджем пока ходят живыми и здоровыми, и Рона я могу напугать, но не могу отпустить его ломиться сквозь ночные заросли по моей вине. Были, конечно, исключения в виде самозащиты и защиты других учеников… но фатального лучше избегать до последнего.

— Ещё одно слово, мистер Уизли, — холодно произнёс Снейп после того, как Рона отловили, привели во вменяемое состояние и развеяли магию на шнурках, — и вы отправитесь золотарём в нужники кентавров. Уверен, Ронан и Бэйн отыщут для вас особенно наваристый котлован с настоящими чертями под… субстанцией.

Звериная гримаса чёрного Бэйна в этот момент была особенно выразительной. Рон заткнулся и прижался к Хагриду.

— Хагрид, что здесь делают эти двое? — спросил Снейп, указывая на нас.

Ответ меня удивил.

— Э-э… не знаю, стало быть.

Установилась тишина. Попытке отморозиться сильно мешал отведённый в сторону взгляд полувеликана.

— Знаете, мистер Хагрид, — спокойно сказал я. — Мне почему-то пришло на ум слово «думосброс». А ещё у нас есть официальные вызовы от МакГонагалл. И Мистер Филч подтвердит, что передал вам нас с рук на…

— Слушайте больше этого старого прохвоста! — раздражённо топнул Хагрид, но быстро взял себя в руки. — Ладно, стало быть. Особое распоряжение, профессор Снейп. У него и… стало быть.

— Хорошо, — помолчав, ответил Снейп. — Они уже сделали свою работу?

— А откуда ж я… — он посмотрел на нас. — Вы чего нас вызвали? Нашли чего?

— Да, — я указал в сторону территории кентавров. — Вот там труп лежит.

Хагрид и Снейп спокойно прошли на чужую территорию и осмотрели мёртвого единорога.

— Дык эта… раз крови почитай что и нет, то всю, стало быть, выпили. И что ж, — повернулся Хагрид к нам, — вы никого рядом не видели?

— Мы… — начала Гермиона.

— Этому трупу много часов, — перебил я её. Байка про мужика в балахоне потеряла актуальность. — Если его и «пили», то давно уже ушли. Когда мы тут появились, никого не было. Мы к трупу не подходили. А потом пришли кентавры, и мы, ну, побеседовали о звёздах.

Гермиона, покосившись на меня, подтверждающе кивнула. Кентавры тоже не спешили опровергать мои слова о теме «беседы».

Странно, что дурацкая история, сочинённая мной на ходу, отчего-то не только считается правдоподобной, но и то ли навязывается нам, то ли произошла на самом деле.

— И что ж, стало быть, вы всё время беседовали?

— Нет. Мы ещё перекусить присели.

— Что? — не выдержал Уизли. — Вы тут пироги в три горла жрали, а мы там…

— А кстати, интересно, как ваши успехи? Что вы там нашли? — зацепился я.

— А это, стало быть, не важно, что у нас и как, — пробурчал Хагрид. — Так что же, неужто никого не было?

Я вздохнул.

— Профессор Снейп, Флоренц. Сколько, по-вашему, этому трупу?

— Не менее… — начал было Снейп.

— Он умер утром, на заре, — сказал Флоренц. — Кровь выдоили ещё с живого и обессилевшего.

— Это, получается, должно быть не менее ведра, — пробормотал я. Формально, в лошади такого веса — порядка сорока-пятидесяти литров крови. Кровопотеря плюс неизвлекаемый остаток…

— Тут есть след от ведра на земле, — показал Снейп.

— А у предыдущего тела такие следы были?

— Я, эта… не смотрел.

— Если предположить… первого единорога этот злодей убил, не представляя, сколько крови вытечет. На второго шёл экипированным, — я сделал паузу и озвучил очевидный вывод. — Наверное, ведра ему должно хватить надолго.

Мы помолчали.

— Зачем ему кровь? — вспомнила прерванный разговор Гермиона.

— Вы не хотите слушать, мистер Поттер, — укоризненно сказал Флоренц.

— Я не верю в историю про философский камень, — ответил я. — Извините, Флоренц.

— Да откуда ты… — встрепенулся Хагрид.

— Я верю, — раздался вдруг глухой голос Невилла. — Расскажите мне.

Флоренц продолжал смотреть на меня. Я разглядывал шедшую к кульминации Вегу.

— Он много лет ждал того дня, когда сможет вернуть себе силы, — произнёс Флоренц. — Он упорно цепляется за жизнь, дожидаясь своего шанса.

— Опустим вопрос, почему его тянет в беспокойный Хогвартс, как муху на мёд, — рассудил я. — Кровь единорога наносит специфические поражения организму: гангрена, некроз… А в Хогвартсе нет людей с…

Я замер. Я только сегодня утром наблюдал одного любителя тюрбанов с некрозом затылочной кости.

— Что-то вспомнили, Поттер? — поторопил меня Снейп.

— Да нет, ерунда, — пробормотал я. — Он с сентября воняет.

Если только вонь не культивировалась с сентября специально, чтобы замаскировать сегодняшнюю, имеющую реальные причины. Хотя нет, это уже паранойя. Откуда ему в сентябре было знать, что в апреле он будет вынужден лакать…

— О чём вы?

Я недоверчиво посмотрел на Снейпа. Он издевается? К этому нельзя притерпеться! Как можно сидеть рядом с таким амбре за столом и не замечать? Пожал плечами.

— Если вы спрашиваете искренне, то — видимо, ни о чём важном.

Не хватало, чтобы из расспросов выяснилось, что это чувствую один только я. Психушки для магов существуют, интересно?

— Так или иначе, — резюмировал я, — если один сумасшедший поправляет здоровье кровью единорога, это ещё не означает, что в Хогвартс завезли эссенцию вечной жизни.

Я вздохнул.

— Поддерживаю вопрос профессора Снейпа. Нам ещё нужно что-то делать?

— Э-э… стало быть… раз тут никого не было, то не нада.

— Хагрид, идите с ними один, — сказал Снейп. — Мне ещё единорогом заниматься.

Удачно же зельевар вышел весенних травок пособирать. Я вот за это зелья и не люблю: туда иногда и компоненты с душком добавляются. Редкость ингредиентов не оставляет места брезгливости.

— Мистер Поттер, — сказал мне вслед Флоренц, когда мы уже повернулись, чтобы идти. — Иногда бывает, что движение планет истолковывается неправильно, даже кентаврами. Надеюсь, этот случай — как раз один из них.

Я раздражённо отвернулся.

Движение таких крупных тел, как планеты на резонансных орбитах, достаточно детерминировано. Это не отдельные куски льда в кольцах Сатурна и не погода на Земле. Если бы судьбы мира диктовались танцем небесных тел, я смог бы делать весьма точные предсказания на тысячи лет вперёд.

Лучше бы они за лесом своим следили, а не за звёздами. Счастье, что дементор не дошёл до Хогвартса. Случись это ночью, здесь могло не остаться никого живого.