Клинок Гармонии (СИ)

Глава 12: Судьба ренегата

«Иногда правильные поступки делают человека одиноким». Я прочитал эту цитату на баннере в Торговом районе, пока двигался навстречу своей сегодняшней цели. Подобные слова заставляют задуматься о многом, втираются в самые отдаленные уголки души, вынуждая задать себе вопрос: «Правильно ли я тогда поступил?». Когда я в последний раз видел своих родителей, они отвергли меня, не желая признавать, что их сын — чудовище. Неужели я, убив их в тот день, избавился от тяжкого груза, который всю жизнь тянул меня вниз? Одиночество было лишь последствием моего выбора? Это также значит, что клеймо изгоя, лежащее на мне еще с далекого детства, оказалось лишь следствием моей собственной слабости, исходящей из детской травмы.

Наверное, Ринна Регер тоже была одинокой, ведь никто ее так и не услышал, а потом она и вовсе затихла. Правильно ли она поступала, когда тратила столько времени и сил, стараясь донести до людей правду? Что же случилось в тот день, почему все эти люди погибли, что они делали в этой лаборатории? Именно на эти вопросы я сегодня должен получить ответ. Типография «Наш Дом» печатала огромный тираж книг для каждого любителя почитать, а также занималась печатью газет, допечатной подготовкой и обработкой печатной продукции. Если бы девушка хотела достучаться до людей — пошла бы именно сюда.

Жизнь в Торговом районе отличается своей наполненностью: на улицах всегда много людей, оживленный поток времени здесь расслабляет, а красивые виды так и манят сделать фото, однако фотоаппарат в моем кармане совсем не для этого — он нужен, чтобы вынести из типографии не только словесную информацию, но также более наглядную, запечатлев на фото какой-нибудь текст или иллюстрацию. Вы спросите, почему же Амелия назвала дорогу, близ которой расположена типография, главной? Ответ прост — из Парадного района по центру каждого вокруг лежащего района расходятся широкие дороги, которые заканчиваются, уперевшись в кольцо. Окна типографии выходят именно на такую дорогу, по которой я петляю уже сколько времени. Стоит сказать спасибо судьбе за то, что не тронула мое зрение, иначе не смог бы увидеть вывески по ту сторону дороги. Растрачивая время на поиск типографии, в один момент я уткнулся в высокий забор, за которым и находилось заветное здание.

Ворота оказались открытыми, я шагнул на территорию печатного дома с опаской, что-то заставляет меня переживать. Наверное, я просто нервничаю от осознания того, какое ответственное задание мне поручили. Пройдя по тропинке до здания, я неуверенно приоткрыл дверь и скрылся за огромным куском резного дерева на петлях. Первое, что бросилось в глаза — ресепшен, за которым сидела толстая тетя в очках, жадно поедая свои бутерброды. Разумеется, в этот день я не забыл надеть очки, опасаясь лишних глаз, потому переживать о том, как заговорить с человеком лицом к лицу, было не к чему. Подойдя к стойке, я обратился к женщине, которая, казалось, не видела ничего, кроме своей еды.

— Здравствуйте, мне нужно попасть к администрации.

— Ой! Вы меня напугали — оторопела женщина.

— Прошу прощения.

— Ничего страшного! Что вы говорите, хотели?

— Мне нужно к администрации.

— А вы по какому поводу? Продукцию на печать принимают в отделе работы с клиентами.

— Я не ради печати пришел, — отрезал я, — нужно обсудить с вашим начальством вопросы о сотрудничестве с нашей организацией.

— А какую организацию вы представляете?

— Конфиденциальная информация, я не в праве ее разглашать, — все как учила Амелия.

— Начальства сегодня нет, можете передать ваше заявление Тамаре Васильевне, нашему администратору, заполнив бланк для партнеров, после чего оставите его у меня.

Знаю я эти уловки — подпишу, отдам, а она забудет бланк в ящике, который найдется только через год.

— Так дело не пойдет, нам нужно решить вопрос сотрудничества лично, никакие бланки я заполнять не буду.

— Тогда приходите в другой день, — фыркнула она. — Говорю же, начальства сегодня нет.

— У меня нет времени. Есть кто-то еще помимо Тамары Васильевны, кто мог бы ей передать контакты нашей организации и детали сотрудничества?

— Можете спросить в печатном цехе.

— Как попасть в печатный цех?

— Поднимаетесь по лестнице на второй этаж, затем налево, по правой стороне будет вход на участок, дверь всегда открыта.

— Спасибо.

Не знаю, поможет ли мне разговор с обычными работягами, но делать нечего, придется выкручиваться из того, что имею. Я двинулся в сторону лестницы, вдогонку слышалось глухое и нервное кряхтение:

— Ходят тут всякие, никакого покоя, ишь ты важный какой! — бухтела женщина.

— Никакой компетентности, — подумал я.

Пройдя по озвученному маршруту, я уткнулся в печатный цех, работа в котором не затихала ни на секунду. Остается лишь найти того, кто занимает должность, едва ниже положения начальника, дабы избежать утечки информации. Отвлекать от работы людей не хочется, они и без того выпадают из жизни, работая на конвейере, но ради одного вопроса можно и вмешаться.

— Здравствуйте, — обратился я к пожилой женщине у станка с какими-то рулонами, — извините, что отвлекаю, подскажите, где я могу найти мастера участка?

— В дальнем правом углу цеха, там, где стена с окном.

— Спасибо.

Значит мне придется идти через весь участок и светить своим портретом. Кстати говоря, сегодня мой образ куда более презентабельный, чем обычно — я надел строгий костюм, который в последний раз был на мне в доме семьи Ишимару. В комбинации с солнцезащитными очками мой образ внушал важность. Проще говоря, выглядел как крупный дядя из крупной организации. По пути я наткнулся на девушку, сидящую в одиночестве на какой-то дряхлой табуретке, опустив голову. Можно было предположить, что она ушла на обед или перекур, но сам ее вид выдавал какие-то переживания, которыми та не спешила делиться с окружающими, а предпочла уединиться со своими проблемами и тихо поплакать. Меня такой порядок дел задел за живое, ноги сами зашагали в ее сторону. Сблизившись с девушкой, я заговорил.

— Что такое?

От испуга та подпрыгнула и уставилась на меня, можно было хорошо ее разглядеть: на вид девушка лет двадцати, еще совсем молодая, темные волосы с бордовыми кончиками, стройная фигура, заплаканные глаза, полные непонимания. Хотелось выслушать ее, хоть я и не мог ничего дельного посоветовать.

— Все хорошо, ничего такого, — ответила девушка.

— Вы бы не стали плакать без повода, что-то случилось.

— Вам не понять, — отстранилась она.

— А вдруг пойму? Судя по виду, мы с вами одного возраста.

— Мне двадцать один, — в яблочко.

— Мне тоже в этом районе, почему бы не поговорить, как вас зовут?

— Каори, я работаю здесь в печати газет.

То, что нужно, значит наш разговор не будет простым прожиганием времени.

— А меня зовут Ашидо, что у тебя случилось, Каори?

Она смотрела на меня ошеломленным взглядом, поначалу я даже не понял, почему так, пока наконец не дошло — сколько не зацикливайся на чем-то, все равно что-то да упустишь. Моя неаккуратность привела к тому, что я назвал ей свое имя, тем самым нарушив приказ «не оглашать имен». А судя по реакции, она меня узнала, от чего еще сильнее перепугалась. Я понимал, что вся операция в один момент может накрыться медным тазом, потому сразу же закрыл ей рот своей ладонью и потащил девушку в укромное место, благо та уже сидела в таком, прямо рядом с подсобкой для уборщика. Она вырывалась и старалась как-то посильнее меня ударить, но слабые женские руки даже не чувствовались, когда соприкасались со мной. Ввалившись за дверь, я кое-как ее закрыл и, не ослабляя хватки, приказал ей:

— Молчи, я тебе ничего не сделаю, только молчи!

Она лишь нервно мычала в мою ладонь и продолжала вырываться, хорошо, время радикальных решений.

— Молчи, или зарежу! — пригрозил я так, чтобы никто кроме нее не услышал.

Удивительный эффект, но та сразу успокоилась, перестала брыкаться и мычать.

— Вот так, прости, что приходится успокаивать тебя такими методами, давай поговорим.

Я ослабил хватку, но не бдительность, чтобы если она решит закричать, успеть заткнуть ее до того, как она это сделает, но она вела себя на удивление спокойно, будто страх взял верх настолько, что ни слова выдавить не получалось. Она обернулась в мою сторону и смотрела на меня все теми же заплаканными глазами, будто уже привыкла лить слезы по любому поводу.

— Скажи, — она осторожно обратилась ко мне, — ты правда можешь убить меня?

— Нет, я не могу забрать жизнь невинного человека, но я не хочу, чтобы ты поднимала шум.

— Понятно.

— Ты ведь поняла, кто я такой? — осторожно поинтересовался я.

— Ашидо Такаги, да? — с пустым и безэмоциональным лицом уточнила она.

В ответ я лишь снял очки, в потемках показался тусклый красный свет.

— Значит, это правда ты, — она отвернулась от меня в другую сторону.

— Да, меня зовут Ашидо Такаги.

— Тогда ты был прав, когда говорил, что способен понять меня.

— О чем ты?

Вместо ответа, девушка резко обернулась, до какого-то момента я не видел ее глаз, но как только они попали в поле зрения, я увидел не только розоватое свечение, но и то, что ее волосы, будто в невесомости, начали слабо левитировать в воздухе. Предчувствие подсказывало, что я в опасности, потому, не думая не секунды, я ударил ее ногой с разворота так, что та рухнула на пол близ стены подсобки, но что меня удивило больше всего, так это то, что я не чувствовал в девушке энергии Бездны, даже находясь вплотную, а это значит, что она вовсе не шепот, но ее глаза светятся. Логика подсказывала, что именно в них сокрыт секрет ее способности, потому я сразу же, после того, как она упала, бросился на девушку сверху, закрыв глаза одной рукой, а другой подставив только что созданную острую спицу к горлу.

— Успокойся, если не хочешь умереть! — пригрозил я.

— Нет, пожалуйста! — шепотом умоляла она. — Я не хочу умирать, пожалуйста!

— Какая у тебя сила, что ты хотела сделать? Говори!

— Я скажу, скажу! Только не убивай, умоляю!

— Это самозащита, я просто хочу поговорить.

Она лишь молча лежала, не думая сопротивляться.

— Я сейчас отпущу тебя, а ты отвернешься в сторону, и мы нормально поговорим, хорошо? Еще один такой трюк и больше я не дам тебе шанса выйти из этой комнаты.

— Хорошо, я все поняла, — ответила она.

Я в очередной раз ослабил хватку, но не стал убирать руки с глаз. Как только мы оказались в таком положении, что девушка сидит ко мне спиной, можно было разговаривать, не опасаясь нападения — она сама дала понять, что без прямого зрительного контакта ничего не сможет сделать.

— Итак, Каори, значит ты — ренегат, так?

— Да.

— Почему ты думаешь, что я хочу убить тебя?

— Потому что ты — убийца.

— И кто тебе такое сказал?

— Я сама лично печатала газету с твоим именем, мне все известно.

— А кто писал текст для газеты?

— Откуда мне знать, я только печатаю.

— Ты ведь и сама прекрасно знаешь, что пресса врет в своих интересах: приукрашивает, скрывает детали. Нельзя делать поспешных выводов о человеке.

— Тебе повезло, что ты выжил, мне бы дали кучу денег, если бы я тебя убила.

— Если бы я посмотрел тебе в глаза, да?

— Да, я бы заставила тебя погрузится в клиническую смерть.

— Чем-то напоминает того бедолагу, который покусился на короля — у него тоже не получилось. Послушай, Каори, если бы ты убила меня, ты бы подписала смертный приговор и себе, никто бы не стал выписывать чек за мою голову, ты разве не знаешь, что король делает с ренегатами?

— Знаю, но, вдруг он сделал бы исключение, увидев твой труп.

— Каори, зачем тебе убивать меня ради мимолетного шанса на туманное будущее? Я защищаю таких как ты не для того, чтобы меня били ножом в спину.

— Зачем ты говоришь мне такие вещи, я все равно не поверю.

— Я не вру, Каори, у меня есть друзья, они такие же, как мы с тобой, все в нашей организации защищают таких, как ты. Порознь ни у кого из нас нет будущего, потому мы сплотились, чтобы бросить вызов системе, чтобы однажды жить без страха. Ты ведь тоже боишься, да?

— Да, — послышался глухой плач, — мне страшно, Ашидо. Я боюсь, что однажды за мной придут, что я не смогу себя защитить.

— Поэтому ты тогда плакала? — предположил я.

— Да, потому что мне страшно.

— Я защищу тебя, Каори — мы… защитим тебя.

— Как вы меня защитите? Разве вы способны что-то противопоставить гвардии?

Я потерял бдительность, Каори резко обернулась, когда решила сказать это, мы столкнулись взглядами, и я уже было попрощался с жизнью, но, судя по всему, она передумала идти в атаку.

— Отвернись, — приказал я, прикрыв свои глаза ладонью.

— Ашидо, кто вы такие, чтобы бросить вызов королю?

— Мы — люди, — ответ был кратким и ясным.

Она в непонимании замолчала, а я продолжил.

— Мы — люди, у которых тоже есть чувства, мы не пустые куклы, у каждого есть своя жизнь, свои мечты и своя судьба, а не та, которую за нас выбрал король, и ради свободы мы будем бороться до последней капли крови. Не важно насколько сильна гвардия — всегда найдется рыбка покрупнее.

— Ты думаешь, вы справитесь? — осторожно спросила она.

— Я верю. Верю в то, что однажды смогу спокойно разгуливать по улицам, не опасаясь за свою жизнь и жизнь себе подобных, не опасаясь за твою жизнь, Каори.

— Ашидо…

— Я пришел сюда с одной целью — узнать о Ринне Регер и договориться о сотрудничестве с твоим начальником, но планы изменились, я хочу, чтобы ты пошла со мной. Туда, где сможешь чувствовать себя в безопасности, если ты конечно уже передумала меня убивать.

— Что ты сейчас сказал? — оторопела она.

— Хочу, чтобы ты пошла со мной, — в глубине души обрадовался я.

— Нет, другое, про девушку, — какой облом, — ты знаком с Ринной?

— Нет, но мне нужно узнать, за что она боролась и о чем не смогла сказать миру.

— Я знаю Ринну, она много раз сюда приходила, все время твердила об одном, но ее никто не слушал.

— О чем говорила Ринна? — всполошился я. — Расскажи мне, это очень важно!

— Ринна была моей подругой, она все мне рассказала — я верю ей куда больше, чем газете. Она стала ходить сюда после «Геномного инцидента», добивалась того, чтобы ее выслушали, ночи напролет спала на крыльце типографии, а с первыми лучами солнца снова бежала к Татьяне Васильевне. Поначалу я считала ее сумасшедшей, но, когда поговорила с Ринной лично — все поняла.

— Умеешь ты делать поспешные выводы.

— Прости, ничего не могу с этим поделать.

— Ничего, продолжай.

— Ринна собиралась выйти замуж, но ее возлюбленного убили в стенах «GenTask», тогда она и побежала в типографию, добиваясь того, чтобы виновных в его смерти судили по всей строгости, но правительство не стало бы наказывать свою же гвардию, потому она пыталась достучаться до народа: выступала на одиночных пикетах, всюду кричала о несправедливости.

— Погоди, в газете было написано, что эта компания занималась антиправительственной деятельностью.

— И да, и нет, — ответила она, закрыв глаза. — Они разрабатывали эликсир молодости, если говорить простыми словами, такой расклад чем-то задел лично короля, потому он прибег к кровопролитию, проигнорировав дипломатию.

— Разве это повод убивать столько людей? — возмутился я.

— Не повод, конечно, но кому вообще интересна судьба «предателей родины». Мы для них такие же предатели, потому гвардия не пощадила бы меня даже с твоим трупом в охапку. Глупо было с моей стороны так наивно поверить в свой же бред.

— А что сейчас с Ринной, где она?

— Я не знаю, Ашидо, — Каори покачала головой. — Когда мы виделись в последний раз, она говорила, что король пригрозил ей смертью за последующие выступления. С тех пор я не видела Ринну.

— Теперь понятно, что там случилось. Спасибо, Каори.

— Жаль ты не застал ее при жизни, она бы стала для вас хорошим и надежным союзником, не то что я, — приуныла она.

— Не говори так, пойдем со мной, — продолжил я свои попытки завербовать в нашу компанию еще одного ренегата.

— Я не могу, мне страшно. Здесь я могу жить обычной жизнью и скрываться, а если пойду с тобой, шанс того, что меня убьют, будет еще больше, прости.

— Тогда, можно кое о чем тебя попросить?

— О чем же?

— Ты можешь поговорить с начальством о том, чтобы они снабжали нас информацией, не прошедшей через редактора и цензуру?

— Ни к чему так поступать, я займусь этим сама, — обнадежила она. — Так будет надежнее.

— Спасибо, Каори, можно обменяться с тобой контактами? У тебя же есть пейджер?

— Есть, подожди секунду.

Каори достала из кармана своего белого халата пейджер, после чего мы благополучно обменялись контактами. Стоит отметить, что современные пейджеры совсем не были похожи на довоенные: сенсорный экран вмещал в себя сообщения длинной до трех сотен символов, к тому же, вместо крепкого корпуса его защищал чехол-книжка, но свою способность крепиться на ремень устройство не утратило, некоторые такие можно было носить на руке, как часы, но не мой, потому обычно он лежал в кармане.

По Каори можно было сказать, что та уже успокоилась и взвесила все то, что сегодня произошло. Эта девушка слишком вспыльчивая, но наравне с тем очень хрупкая и беззащитная. Оставлять ее здесь совсем не хотелось, но раз она против — я не стану настаивать. Отряхнувшись от пыли из подсобки, мы вышли из помещения в слегка потрепанном виде. Я надел свои заляпанные очки, тогда Каори решила проводить меня до выхода, по дороге на нас глазели любопытные работники типографии, будто на парочку, уходящую со смены домой. Мы остановились перед комнатой с ресепшеном, когда Каори одернула меня:

— Пообещай, что наша встреча не окажется напрасной, — заявила она.

Посыл этой фразы был предельно понятен, Каори пусть и немного поверила в меня и в моих друзей, но боялась это показывать.

— Обещаю, однажды мы…

— Ну что, паренек, — прервала нас женщина с ресепшена, — получил, что хотел?

— Да, спасибо, — ответил я, немного оторопев от такого вмешательства.

— Пока, — с улыбкой сказала Каори.

— Пока, Каори, еще увидимся — аналогично ответил я.

— Обязательно увидимся.

— До свидания, — добавила толстая женщина, желая меня поскорее выпнуть.

Да уж, денек что надо. Интересно, как там дела у Юмико — ее задача казалась куда сложнее, чем моя, с которой я справился на соплях, еле избежав смерти от обычной работницы печатного цеха. Если бы не моя реакция, в могиле могли оказаться сразу два человека — никудышный Ашидо в состоянии клинической смерти на столе у короля, а также Каори, решившая, что такой исход пойдет ей на пользу. Тем не менее я доволен результатом своей вылазки, можно сказать, что задание завершено успешно, пусть и с некоторыми отклонениями от изначального плана. Придерживаясь того, на чем настояла Амелия, я тихо и без лишнего шума покидаю здание и направляюсь в сторону дома. Идя по дороге, я задумался о том, что было в моей голове в начале дня — неужели Ринна осталась в одиночестве, только потому что поступала правильно? Почему никого не оказалось на ее стороне, когда она добивалась правды и справедливости? Где же был я, когда так был ей нужен? Ах, да… тогда я еще не мог ей помочь, ведь сам сбежал лишь за какие-то ничтожные несколько дней до событий «Геномного инцидента».

— Ты слишком много винишь себя, Ашидо, — подумал я вслух.

Когда миновало уже приличное расстояние, позади послышался громкий хлопок — это был взрыв. Я обернулся, не понимая, откуда донесся этот звук, пока не увидел в небе черный смок. Недолго думая, я бросился к источнику по той же самой дороге. Не знаю почему, но мне было страшно: чем ближе я становился к типографии, тем больше не хотел верить в то, что черный дым вылит именно оттуда. Все мои надежды на благоприятный исход оказались тщетны — приблизившись к типографии, я столкнулся с обеспокоенной толпой, наблюдающей за тем, как горит здание, по которому я бродил еще десять минут назад. Глазами я пытался найти в толпе Каори, но никак не выходило.

— Что здесь случилось? — спросил я, приблизившись к одной из женщин.

— Эта девка Каори… Из-за этой крысы вся типография пылает! От этих ублюдков, как их там… одни беды! — ответила женщина, заливаясь слезами.

Я стоял в ошеломлении, не зная, что подумать. Все еще стараясь найти в толпе Каори, мой взгляд зацепили люди в гвардейской форме и полном обмундировании, скрывающие свои лица за масками. Что здесь делает гвардия, почему типография горит? С каждой секундой во мне нарастало чувство тревожности, я чувствовал, как трясутся мои руки, не столько от того, что я нахожусь в такой непосредственной близости к солдатам, сколько от осознания, что из-за меня Каори попала в беду, а вместе с ней и все работники типографии — и все это на моей совести. По телу пробежал холод, ужас в моих глазах невозможно было описать, когда несколько гвардейцев на носилках начали выносить тела. Один за другим трупы мелькали в глазах, всех этих людей складывали в одно место перед входом в непосредственной близости друг от друга. Я до последнего верил и надеялся, но то, что я вскоре увидел, не оставило никакой надежды на менее неблагоприятный исход — последней из здания вынесли девушку, ее рука безжизненно свисала с носилок, по белоснежной коже тек ручей крови, капая на землю, а уже знакомые волосы сигнализировали о том, что я опоздал. Между двух бесчувственных гвардейцев находилась Каори, которую так неохотно покинула жизнь. Я еще помню, как она кричала о своем желании жить, когда ее горло сжимало острие моей спицы, а сейчас я смотрю на ее мертвое тело со стороны, скованный страхом и ненавистью ко всему миру. Чем эта девушка заслужила своей участи, неужели ее смерть стоила того? А смерть других людей, которые не были ренегатами, чем они ее заслужили? Чем больше я смотрел, тем больше впадал в панику от ощущения своей слабости, от которого только-только избавился. Если бы она пошла со мной, осталась бы в живых, так почему же я не смог ее уговорить? Что со мной не так? В этот момент кто-то положил руку мне на плечо, я замер, не в состоянии что-либо сделать, меня будто парализовало: тело не двигалось, единственное, что я чувствовал в этот момент — ужас.

— Вот она — судьба ренегата, — послышался мужской басс.

Кое-как я смог повернуть голову, чтобы взглянуть в глаза стоящего позади. Стоило ему попасть в мое поле зрения, характерные черты сразу же позволили мне его узнать. Это был он — мужчина в рогатом шлеме. Вблизи мне удалось куда лучше его рассмотреть: как и сказала Хорнет, самым выразительным в его образе был шлем, похожий на череп какого-то животного, но без нижней челюсти. Посмотрев на него какое-то время, я так и не смог определить, чей это череп — он не был похож на голову ни одного из существующих животных: ряд клыков, два из которых были длинней остальных, глазные впадины хищника, рога, похожие на ветки иссохшего дерева. Его оранжевые глаза были скорее похожи на глаза какой-то рептилии: рисунок зрачка совсем иначе формировался вокруг центра, который был как-то изощренно вытянут по вертикали. Из-под шлема торчали аккуратно собранные в хвост черные волосы, но подвязанные второй раз, создавая эффект «второго хвоста». По виду этого мужчины можно сказать лишь то, что выглядит он одновременно как застрявшая в древности деревенщина и как серьезный и пугающий тип.

Какое-то время он смотрел со мной в одну сторону, показывая лишь одну половину своего лица, но после повернулся и уставился мне прямо в глаза. Я не знал, что думать, что ему сказать, он лишь смотрел мне прямо в душу, намного глубже, чем это делала Юмико. В один момент я почувствовал резкий «шелчок», будто мне закоротило шейный нерв и какую-то абстрактную вспышку в глазах, как после натирания их руками, но не с таким длительным эффектом, к тому же, в ней читался непонятный мне рисунок. От такого ощущения я опустил голову в пол, закрыл глаза и начал их тереть.

— Можешь звать меня Кишин, — промолвил он, — мы еще встретимся, Ашидо Такаги.

Рука спала с моих плеч, за спиной послышались удаляющиеся шаги.

— А, вот еще что, — опомнился он, будто забыл что-то добавить, — не смотри в глаза королю.

Чувство скованности наконец покинуло меня, и я решил обернуться. Пусть это было сделано резко — он уже пропал, точно так же, как это описывала Хорнет: ни света, ни дыма. К тому моменту, как я опомнился, гвардия уже сжигала трупы — как бесчеловечно, будто у каждого из них вместо сердца ком грязи. Значит вот она — судьба ренегата? Жить в страхе, каждый день опасаясь за свою жизнь, чтобы в конечном итоге закончить вот так — в горящей куче трупов, без какого-либо будущего. Все, что я слышал о короле и о гвардии казалось мне преувеличением, пока я вживую не увидел то, как умирают люди, не покорившиеся воле своих правителей, а вместе с ними еще и непричастные. Если до этого момента я сомневался в амбициях Юмико — сейчас я вижу, что она права. Если мы не положим конец тирании короля в отношении подобных нам — смерти продолжатся, никто из нас не доживет до своей естественной смерти, никто не сможет добиться свободы и обрести свое счастье, потому я буду бороться. До самого конца своей жизни, до последней пролитой слезы я буду бороться за всех тех, кого люблю, за всех тех, кто не заслуживает такой смерти. Когда-то Юмико сказала мне, что некоторые шепоты дают себе «второе имя», которое многое говорит о носителе. Теперь, после того, как я понял, почему они это делают, я представлюсь как следует — как тот, кто примирится со своей судьбой стать вершителем истории, чтобы с ней не мирились другие.

Меня зовут Ашидо Такаги и я — шепот примирения, который пройдет по горе трупов на пути к великой цели, и начну я прямо сейчас.

Призвав свою «Нами», сделав уверенный шаг через скорбящую толпу, сбросив с себя эти никчемные очки, я лицом к лицу вышел к гвардейцам.

— Нападайте, ублюдки.