Клинок Гармонии (СИ)

Глава 68: Воля к жизни

Люди нередко преуменьшают труды работников тыла, и это напрямую сказывается на их мотивации выполнять свой долг достойно и ответственно, однако вера в человечество порой восстанавливается, как в случае кровопролитной бойни в сердце Гармонии. Здесь посреди выжженных и залитых кровью полей на последней линии осенней едва зеленой растительности образовался эдакий медицинский полевой лагерь, собранный на скорую руку из нескольких палаток вместимостью от силы до десяти человек в каждой, где все пространство занимали импровизированные койки в виде каких-то мягких подстилок, а остальную часть оккупировали бесчисленные ящики с медицинским оборудованием не самого лучшего качества, ведь в реалиях скорейших сборов у персонала клиники Фишера не было столько времени, чтобы подготовиться к тяжелой работе серьезнее.

— Доктор, у нас новый раненый! — прозвучал крик Луны в потоке брани и активных переговоров медицинского персонала.

— Ранения? — немногозначно вопросил Фишер откуда-то из каскада палаток.

— Пулевое в плечо, — пояснила девушка.

— Брось его на землю, у нас все забито! — скомандовал доктор.

— Да как вы можете? — возмутился раненый юноша. — Я чуть не умер в бою, а вы собираетесь бросить меня в траве!

— Не ной, сопляк! — послышался знакомый женский голос вблизи.

В тот же момент в лицо вполне твердо стоящего на ногах раненого прилетел сильный и меткий удар кулаком, от которого парень невольно подкосился и застонал. Такое вмешательство стало неприятным сюрпризом для окружающих, но их ошеломленные лица быстро сменились.

— Ты чего? Разве так можно поступать с ранеными? — возмутилась Луна.

— Пусть прикроет варежку, — непоколебимо дерзнула Нао, отряхивая руку после удара. — Я тоже получила ранение в плечо, да еще и врезалась в землю с высоты пятиэтажки — как видишь, не жалуюсь.

— Ох, — на секунду замерла девушка, — рада, что ты в порядке.

— Здесь есть кто-нибудь из наших? — бегло поинтересовалась Нао, озираясь по сторонам.

— Да, в палатке сейчас…

— Спасибо, — в миг оборвала девушка, устремившись к палаткам.

Ошарашенная и сбитая с толку Луна могла лишь взглядом провожать грубиянку вдоль полосы мешков с мертвыми телами, а сама в это время лишь тихо извинилась за поведение девушки перед раненым юношей, затем вернувшись к прежней рутине спасителя пострадавших на поле боя. Нао же, нырнув в одну из палаток, тотчас встретилась с огромным числом беспомощных бойцов, которые переполняли укромное место своим объемом в несколько раз больше вместимости.

Среди многих однотипных персон в глаза хорошо кидался привычно черный мужчина с обрубленными руками, сидящий в тесноте близ недвижимого тела беловласой девушки, окруженной капельницами. Нетрудно было догадаться, кем были эти люди, потому Нао быстро сблизилась с парочкой, поставив присутствующих в ступор.

— Хорнет, как ты? — с ходу забеспокоилась девушка, присев на колени рядом с ней.

— Бывало и лучше, — растянуто и глухо промямлила Ишимару ослабевшим голосом.

— Не говори, постарайся оставаться в сознании, — предостерег Илия, положив девушке на плечо руку.

— Что с Амелией? — продолжила расспрос Нао.

— Ох, тебе этого лучше не видеть — никогда уже не развидишь, — столь же неразборчиво пробормотала Хорнет.

Вопросов было еще много, но внезапное движение головой Илии, так и намекающее на приглашение выйти наружу, вынудило Нао отступиться и последовать за ним. Вскоре пара оказалась за пределами палатки, где и предстояло серьезно поговорить.

— Вижу, даже тебе досталось, — подметила Нао, наконец почтив алхимика вниманием.

— Сам виноват, — отстраненно буркнул Илия.

— Каково состояние Хорнет? — уже в более пригодной обстановке поинтересовалась девушка.

— У нее тяжелая анемия, — поведал Кишин, — говорит, что даже ног не чувствует, и я опасаюсь, что если Хорнет чудом выживет, то ходить уже не сможет. Будь кто-то из ее семьи жив, спасло бы переливание крови, но сейчас мы бессильны и остается только надеяться.

— Ясно, — склонив голову, пробормотала Нао. — Что с остальными?

— Мива и Ринна в соседней палатке, обе сильно вымотаны и ранены, но их жизни уже ничего не угрожает.

— Так все-таки Ринна выжила, — с облегчением выдохнула девушка. — Я думала, что ее мертвое тело затерялось в траве после падения, но она как-то умудрилась опередить меня и добраться до сюда быстрее. Сколько же я провалялась в отключке…

— Она не просто опередила тебя, — усмехнулся Илия. — Ринна спасла мне жизнь, и это надо было видеть — словами не передать.

— Кто взял на себя командование после смерти Ашидо? — столь же дотошно расспрашивала Нао.

— Ашидо, — с каменным лицом заявил Кишин, — он не мертв, а вместе с ним Юстиция и генерал Кафка.

— Мне нужны таблетки от головы, — с видом высшей степени непонимания пробормотала девушка, так и намекая, что на мутную голову все факты не принять. — Так, остались только Юмико и Эмили. Где они сейчас?

— Не могу ничего сказать, — помотал головой Илия.

— Эй, помогите! — послышался громкий крик откуда-то со стороны передовой.

Стоило обернуться к источнику, в поле зрения пары попала такая же странная парочка, состоящая из рядового гвардейца без маски и молодой девушки в слегка коричневатом костюме ордена «Юнити». На собственных плечах мужчина тащил заветное тело Эмили Морроу, и на этом этапе все вопросы о ее судьбе отпали. Стоило привлечь к себе внимание, Нао тотчас ухватилась незримой силой за стоящую на улице медицинскую тележку, мгновенно переломав ту на прутья, которыми вскоре девушка пригрозила подозрительным вторженцам.

— Не надо, он нам не враг! — воскликнула девушка, заверяя в невраждебности гвардейца.

Нао же не спешила разоружаться, но легкий толчок Илии головой в левое плечо вразумил девушку, и она медленно опустила прутья к земле. Так к компании присоединились неожиданные спасители, которые доставили к полевому пункту бездыханное тело Эмили, расположив его на земле.

— Помогите, она умирает, — взмолился гвардеец. — Нам нужен доктор.

— Я доктор, — утвердительно кивнул Илия. — Проверьте пульс.

— Чего? — опешил гвардеец, но, завидев руки мужчины, быстро догадался, что к чему.

Сдернув перчатку с правой руки, мужчина приложил два пальца сначала к шее, затем к виску и даже ко внутренней стороне на локтевом сгибе, выпрямив конечность майора и засучив изорванный рукав. Проделав множество телодвижений, гвардеец лишь тяжело вздохнул и отрицательно помотал головой.

— Помогите мне, — скомандовал Кишин, указав на кожаный пояс.

Из-за некой заторможенности растерянных спасителей, дело пришлось брать в свои руки Нао, которая в такт за движениями Илии нырнула сначала в чехол на поясе, достав из него причудливые очки с фиолетовыми линзами и кучей таких же маленьких на рычажках, а затем ловко надела их на голову Кишина. Он в свою очередь подобрался к телу поближе и принялся тщательно рассматривать безжизненную девушку, словно рыская в ее внутренностях, пока, тяжело вздохнув, однозначно не заключил:

— Нет, — с долей горечи произнес он. — Внутренние ожоги задели сердце, и оно остановило свой ход, а пока вы несли ее сюда, мозг окончательно умер.

— Как же так, — скорбяще промямлила девушка из «Юнити».

— Не расскажете, как она получила свои раны? — уточнил Илия.

— Майор Морроу спасла нам жизни, когда та стерва из высшей гвардии, Вивиана Лэнгхольц, воспользовалась нами в качестве живого щита, — поведал гвардеец. — Мисс Эмили ударила молнией в землю и забрала ее жизнь ценой своей — героическая смерть…

— Неудивительно, что она из-за этого погибла, — вздохнула Нао. — Хорошо запомните ее жертву — немногие готовы отдать жизнь во благо других.

— Я навсегда это запомню, — отдав дань уважения и возложив руку на сердце, терзаясь утратой, проговорил гвардеец.

— Мы доставим тело доктору Фишеру, — подхватила девушка. — Большое спасибо за оказанную помощь, не имеем права и дальше вас задерживать. Всех благ, орден «Спектр», кем бы вы ни были.

Подхватив тело девушки на плечи в той же манере, гвардеец освободившейся рукой сдернул с шеи солдатский жетон, позорно сбросив его на траву, и имя Брайан на цинковой пластине уже более не символизировало преданность бойца своей армии. Глядя вслед уходящей паре и ушедшей подруге, Нао и Илия наполнились смешанными чувствами, застыв на месте в ожидании первых слов друг от друга, пока Кишин не взял инициативу:

— Что теперь будешь делать, вернешься на передовую? — аккуратно спросил он, мельком озарив девушку вниманием.

— На передовой без меня обойдутся, буду только мешаться, — отстранилась Нао. — Сейчас меня больше интересует вспышка сигнальной ракетницы около комплекса. Кто ее выпустил и по какому поводу?

— Сигнал? — опешил Илия, что выдавали его приподнятые брови. — Я ничего такого не видел.

— Еще бы ты видел, — недовольно фыркнула Нао. — Если память мне не изменяет, с такой все время таскалась Мисато, да и довод этот смахивает на правду, учитывая то, как застыл ее робот-переросток около той махины. Надеюсь, она успела наиграться новой игрушкой.

— Не хотелось бы вкидывать ложную информацию, но, как мне кажется, она могла пойти только внутрь комплекса, учитывая то, что мы за это время ни разу не пересеклись в полевом лагере, — подумал Илия, поделившись мыслями с девушкой.

— Я проверю, — проявила инициативу Нао. — Так или иначе калекам не место в бою — больше некому.

— Постой, — прервал Кишин, — залезь ко мне в правый карман штанов.

Немного опешив, но все-таки прислушавшись к совету, Нао нырнула рукой в заветный карман, не нащупав там ничего, кроме причудливого латунного кольца с резными рисунками в виде рун. Странная просьба обернулась многозначным намеком в голове девушки, и она с непониманием уставилась на мужчину.

— Надень на любой палец, оно защитит тебя от любых неожиданностей, — в доброй манере с улыбкой на лице подсказал Илия.

— Ладно, — все еще пребывая в оторопевшем состоянии, пробормотала Нао, но-таки надела кольцо на средний палец, и село оно как никогда хорошо благодаря небольшой разнице в размерах пальцев обоих.

— Это рунический щит, который всегда был со мной, — пояснил Кишин. — Не могу же я отправить племяшку в неизвестность не позаботившись.

— Ну, спасибо, заботливый дядя, — сначала с издевкой, а затем с искренней радостью рассмеялась Нао. — Еще увидимся, Илия.

— Бартон бы сделал тоже самое, — напоследок произнес Кишин.

— Чего? — опешила Нао, но не успела она и слова вставить, как удаляющаяся спина Илии ловко нырнула в полевую палатку.

За этот долгий период в компании хороших людей сердце Нао невольно растаяло, и на обозрение окружающих вышла уже совсем другая девушка, которая могла улыбаться и заново открывать в себе вежливость по отношению к людям. Конечно, избавляться от старых привычек и грубиянства с трудом удавалось, но принятые семейные узы и риск расстаться с жизнью во благо будущего Гармонии показали ее с лучшей стороны. Ей было очень приятно ощутить на себе то тепло, которого всегда не хватало, ведь иногда светлая сторона человека скрывается за поступками других людей.

***

Уже через пару минут девушка подобралась ко входу в комплекс Разлома и, недолго думая, сразу нырнула внутрь, столкнувшись с тусклым моргающим светом по всей протяженности темных коридоров. На благо Нао под рукой были те самые металлические прутья от переломанной тележки, но она слегка поскупилась тащить с собой весь комплект, ограничившись всего парочкой ради того, чтобы можно было тащить их в руках и не выдавать присутствие ярким голубым свечением. По мере продвижения вглубь никаких признаков жизнедеятельности по пути не встречалось, пока в поле зрения не появились трупы гвардейцев команды Кастелланоса и уже позже людей в белых лабораторных халатах.

Нао не обратила внимания на характер их ран, но в противовес рассеянности приняла во внимание тот факт, что внутри завелся крысеныш, на плечах которого лежит ответственность за содеянное. Постепенно трупов становилось все больше и больше, пока девушка не застала их пиковое значение в командном центре с круглым столом по центру, однако больше всего внимания привлекло тело, безжизненно сидящее у стены рядом с автоматом для напитков.

Рыжие длинные волосы напрямую говорили о жертве, и Нао мгновенно перешла с шага на бег, сблизившись с затерявшейся подругой. Стоило подойти поближе, и девушка лицезрела ужасающую картину того, как от головы Мисато по направлению вверх тянется полоса свежей крови до места очевидного удара, или даже множественных ранений головой. Говоря о голове, нетрудно было разглядеть ее состояние даже в потемках, хоть Нао и пришлось немного осветить область удара, подняв парочку локонов волос телекинезом. Среди кровавого месива разглядывались куски раздробленного черепа, неудачно врезающиеся в мозг бедолаге, которая никак не могла отреагировать на попытки ее пробудить, не говоря уже о тихом голосе, нашептывающем в ухо, да и поза у нее была, отнюдь, не самой естественной — никто бы в сознании не стал так сидеть.

— Мива, скажи, что ты слышишь меня, — с надеждой нашептывала Нао, ругая себя за то, что даже не подумала о том, чтобы предупредить девушку о своих намерениях. — Черт…

Смирившись со своей недальновидностью, Нао стала вертеться вокруг тела, думая, какую позу принять и как подхватить на руки подругу, чтобы не навредить ей еще больше. На первом месте сейчас стоял приоритет спасения Мисато, у которой даже прощупывался вполне приемлемый пульс, и, казалось, ничего такого в помине не было, что могло изменить планы, пока в комнате не раздался звук скрипа двери, которая тотчас глухо захлопнулась.

Едва Нао обернулась к источнику шума, как неожиданно для себя застала ничего не подозревающего мужчину, ступающего по лестнице всего в пару ступеней в сторону того самого стола. Девушка медленно поднялась с места, не успев даже предпринять попытки поднять Мисато на руки, а затем пристально уставилась на незнакомца. Едва он вышел на свет, поправляя галстук, тотчас заприметил неожиданную гостью и столь же недвижимо замер, уставившись на Нао аналогичным образом.

Так могло продолжаться еще какое-то время, но стоило Нао заприметить строгий костюм, русые волосы с зачесом набок и красные глаза, в голове сию секунду всплыл тот самый портрет, который показывал сотрудникам ордена Ашидо в день их совместной с Эмбер вылазки на улицы Гармонии, а мужчина в свою очередь быстро узнал самого известного, но сокрытого от умов гражданских носителя красного мундира. Взгляды тотчас разминулись, и металлические прутья от тележки взмыли в воздух в сопровождении обволакивающего их голубого свечения, отправившись в полет навстречу мужчине, который в свою очередь выхватил из ниоткуда размашистый лук, но, не успев даже натянуть тетиву, был вынужден отпрыгнуть в сторону и перекатиться, увернувшись от пролетевших мимо и вонзившихся в стену прутьев. Стоило ему нащупать опору и разминуться со смертоносными снарядами, мужчина тотчас выпустил в сторону Нао стрелу, которая попала точно в правое плечо девушки, но с треском и необычным желтоватым всплеском энергии отлетела в сторону, а девушка успела нырнуть за укрытие в виде сплошных перил практически вплотную к себе, избежав последующих атак.

— Ах, он же выстрелит в Мисато! — внезапно догадалась Нао, как будто предчувствуя следующий ход врага.

Недолго думая, девушка, сидя спиной к перилам, вытянула левую руку в сторону Мисато, создав перед ней телекинетическое поле для потенциальных снарядов и, бинго, секундой позже в нем оказалась стрела с довольно тонким, но зазубренным и закрученным острым наконечником, застыв в воздухе в состоянии покоя. На фоне произошедшего по комнате пронеслось нервное цоканье, а Нао, пусть и нехотя, ухватилась за руки Хагашиды, подтягивая ее тело к себе, стараясь избегать любого контакта головы с землей, а затем подхватила подругу под шею рукой и аккуратно повалила девушку набок, все так же заботясь о состоянии раненой головы.

— Сукин сын, ты у меня попляшешь! — озлобленно прорычала Нао, будучи готовой навалять врагу в любой удобный момент.

Так она снова вытянула руку в сторону, где некогда лежало тело Мисато, и уже через мгновение прочный металлический корпус автомата для напитков смялся, а его стекло треснуло, вскоре расколовшись на множество маленьких осколков, которые сию секунду с огромной силой и скоростью устремились по направлению к мужчине. Выигранное время позволило Нао подняться на ноги и зацепиться глазами за врага, который в очередной раз с неким трудом увернулся от снарядов, выйдя на очередной залп из стрел. Одна, вторая, третья, четвертая — и вдруг, его руки перестали двигаться, натягивая тетиву, ведь к разуму подкралось осознание того, как ловко девушка в красном мундире отлавливает стрелы прямо в полете, скапливая в своем арсенале, используя оружие врага против него самого.

Нао не заставила долго ждать, и уже сразу после затишья вернула стрелы отправителю, но они неожиданно растворились в воздухе, словно стеревшись в синюю пыль, а мужчина неожиданно дал деру, устремившись в сторону темного коридора близ прежней позиции, не став даже атаковать перед скорейшим уходом. Очевидно, использовать стрелы шепота было плохой идеей, ведь они целиком и полностью подвластны ему, а это значит, что противником Нао был крайне опытный и умный шепот, способный расщеплять энтропитовые стрелы удаленно от себя. К тому же девушка только сейчас поняла, что тот желтый всплеск не был частью энергии нападавшего, а, напротив, скорее ознаменовал то, как щит Илии уберег Нао от внезапного ранения.

— Ну, погоди, гнида, я так просто от тебя не отстану, — соскалив зубы, прорычала Нао.

Девушка уже хотела было пуститься в погоню, позабыв о Мисато, но в голове внезапно раздался женский голос, замедливший движение еще в самом его начале:

— Нао, что происходит в комплексе? — забеспокоилась Мива. — Я слышала лязг металла и дребезг стекла!

— Мива, гора с плеч, — облегченно выдохнула Нао, остановившись на месте и радуясь тому, что случайно достучалась до девушки нестандартным образом. — Здесь Майерс! Тот тип из высшей гвардии, который торчал в карцере «Спектра»!

— Что? — изумленно воскликнула Мива. — Ты не ошиблась? Как он мог здесь оказаться?

— Ошибки быть не может — это точно он, — заверила девушка. — Должно быть, либо рано очнулся и сдристнул, либо прокрался в ряды подкрепления. Ничего другого на ум не приходит.

— Полагаю, это случилось незадолго до начала битвы и нападения на орден, — задумалась Минагава. — В любом случае голову греть сейчас ни к чему — я предупрежу остальных, и кто-нибудь придет на помощь.

— Постой! — внезапно окликнула девушку Нао. — Мисато сильно ранена, она находится в коридоре командного центра, ведущего на выход! У нее раздроблен череп на месте затылка, и она обильно теряет кровь! Я не смогу вытащить бедолагу, потому что упущу гада, и он еще что-нибудь учудит! Прошу, заберите ее отсюда!

— У тебя сейчас безопасно? — уточнила Мива.

— Майерс ушел вглубь комплекса, по пути к Мисато никого нет, — поведала Нао.

— Хорошо, ее заберут медики, — утвердительно произнесла Минагава. — Удачи, Нао.

Голос затих столь же неожиданно, как и появился, и теперь уже мысль о безнадежности ситуации и факт о предстоящем выборе между подругой и опасным врагом отошли на второй план, потому можно было сконцентрироваться на преследовании. Таким образом Нао вырвала из стены те же два металлических прута, не позабыв проклянуть себя за потерянный чакрам, а затем пустилась вдогонку, мельком заприметив комнату, из которой вышел Майерс, что вынудило на секунду остановиться. Приоткрыв дверь и заглянув внутрь, Нао столкнулась с видом обычного ухоженного туалета, из которого пробивался резкий запах освежителя, перебивающий зловонье от трупа в углу возле дальней кабинки.

— Чертов педант, — презрительно фыркнула девушка, зажимая нос, после чего захлопнула дверь и продолжила путь.

Майерс в самом деле не просто так имел репутацию крайне педантичного человека в кругу знакомых и даже случайных наблюдателей. Он выглядел ухожено, представительно и даже как-то странно, порой сдувая единичные пылинки с пиджака, но все это казалось какой-то дурной привычкой или брезгливостью, пока люди не поняли, что тот буквально помешан на чистоте. Даже в реалиях боя, раздробив голову практически беззащитной девушке, он сразу после своей выходки принялся разглядывать себя в зеркало, а капельки чужой крови, попавшие на кончики пальцев, так запугали психа, что он не нашел ничего лучше, кроме как бежать в уборную, лишь бы поскорее отмыться и забрызгать комнату освежителем — реально стремный тип.

Так или иначе Нао уже двигалась по коридорам, гадая направление, в котором мог попытаться скрыться Майерс, но каждый неправильный выбор сам давал о себе знать, ведь коридоры рано или поздно заканчивались тупиками или заблокированными дверями, так и подсказывая девушке правильное направление. В конечном итоге Нао забрела в большой офис для отчетной работы с множеством столов и компьютеров, количество которых само собой говорило о серьезности этого места. Постороннего присутствия не ощущалось, но что-то в этом помещении насторожило девушку, вынудив ступать тихо и присматриваться к любой детали, не игнорируя ни единого шороха.

Ход Майерса не заставил себя ждать, и уже через пару мгновений на ничего не подозревающую Нао покосилось высокое и толстое стекло, служащее офисной перегородкой для конференц-зала, которое лишь благодаря излишней внимательности не осталось незамеченным. Ловко вытянув четыре пальца навстречу угрозе и не выпуская из рук прута, придерживаемого большим пальцем, девушка резким сильным толчком отправила стекло в обратную сторону, которое разбилось на мелкие осколки из-за столкновения с рамой, продолжив свой путь вглубь комнаты. Опыт Нао подсказывал, что это трюк не будет единственным нацеленным на поражение врага, потому она резко обернулась и как бы то ли на паранойе, то ли на шестом чувстве выставила вторую руку в том же положении, образовав поле, которое почти сразу же захватило в свои объять очередную стрелу.

— Должен признаться, я еще ни на кого не тратил так много стрел, — прозвучал мужской голос в другом конце офиса откуда-то из темноты.

— До тебя долго доходит, — фыркнула Нао. — Твои жалкие попытки хотя бы задеть меня — тщетны.

— Я вижу, мисс Изуми, — утвердительно произнес Майерс. — Приходится критически думать и готовить ловушки, но и они, полагаю, не очень хорошо справляются, даже несмотря на свою неочевидность.

— Что ты вообще делаешь, Майерс? — со злобным оскалом вопросила Нао. — Ты не должен быть здесь.

— Свою работу, — нисколько не подкосившись вопросом, невозмутимо сказал Бенедикт.

— Лижешь жопу Эдварду, как это делают другие? — дерзнула девушка, пребывая в непонимании, как они вообще поддерживают связь.

— Эдварду? — уже более опешившим голосом протянул Майерс. — Не знаю, какую связь ты простроила между нами, но я действую исключительно в интересах дворца и нашего короля. Коли почти весь военный состав осаждает комплекс, а противоборствуют им какие-то зазнавшиеся дети, в моей юрисдикции поддержать осаду.

— Значит, ты никак не связан с Эдвардом и кромсаешь сослуживцев по своей воле? — все больше не понимая происходящего, аккуратно поинтересовалась Нао. — Ты вообще уверен в том, что они сделали что-то плохое?

— Чистая интуиция, — столь же уверено заявил мужчина. — Как видишь, мои догадки оказались верны, раз мы встретились здесь, принцесса-отступница.

— Ты встал не на ту сторону, Бен, — прошипела девушка, уже определив местоположение врага и готовясь атаковать.

— Тоже самое могу сказать и о тебе, Нао Изуми, — парировал Майерс.

— Я больше не Изуми! — внезапно воскликнула девушка, прокричав это так громко, что возглас больше походил на крик души.

Сразу после этого столы в офисе внезапно затряслись, а затем сорвались со своих мест, устремившись навстречу стоящему в темноте врагу. Вилки повытыкались из розеток, кружки недопитого кофе попадали со столов, и в один миг весь офис превратился в месиво, где десятки предметов мебели устремились в одну сторону, словно волна цунами, сметающая все на своем пути. Однако, вопреки надеждам быстро и эффективно прикончить Майерса, скользкая тень отчетливо проскочила мимо лучей света на дальнем выходе из офиса, а мебель врезалась в стену, раскрошив прочный бетон несущих стен и разлетевшись в щепки, оставив комнату в состоянии бушующей пыли из-под столов и разлетевшихся по округе бумаг.

— Теперь я Нао Кишин, — с тем же зверским оскалом и нахмуренными бровями выпалила девушка.

Только сейчас до нее дошло, что означали слова Илии о ее отце, который до момента, разлучившего семью, всегда заботился о дочери и лелеял так, как никого другого. Теперь у нее был козел отпущения, на которого можно было все свалить, и интуиция подсказывала, что тот Котай, на которого так обозлилась Нао и чьего смерти всех душой возжелала, так и останется Котаем где-то в прошлом, а ее настоящий отец, Бартон Кишин, подобно родному брату-близнецу, с тяжестью на душе, теплом в сердце и горечью от собственных неосознанных поступков рухнет дочери в ноги, прося прощения за всю боль, которую причинил ей и Аой.

Решимость переполняла Нао, и она снова бросилась в погоню за близнецом, прокрутив в голове все эти мысли за какое-то мгновение. Добравшись до коридора, девушка даже застала фигуру в костюме, скрывшуюся за одной из многих дверей, что очень хорошо сыграло на руку, ведь с такой своевременной удачей не придется гадать, в каком направлении двигаться. Недолго думая, Нао забежала в приоткрытую дверь и оказалась в лаборатории с бесчисленным числом каких-то центрифуг и склянок, среди которых отчетливо виднелся сам Майерс, бегущий к очередному дальнему выходу.

В то же мгновение металлические прутья устремились вдогонку, следуя строго прямо к ничего не подозревающей жертве. Так первый прут с грохотом врезался в стену, минув Бенедикта, однако второй, то ли благодаря расчету, то ли удаче, вонзился прямо во внутреннюю часть правого колена мужчины, мгновенно повалив того на пол прямо на выходе из лаборатории в коридоре с двумя дверьми для дезинфекции, где он мог уже через секунду удачно скрыться, но не тут-то было.

Благодаря удачной атаке, Нао быстро нагнала преследуемого, но на тот момент он уже успел выползти из помещения, и крепкие металлические двери с толстыми окошками из стекла внезапно захлопнулись прямо перед лицом девушки, отчего та с грохотом врезалась в преграду, не сумев вовремя остановиться.

— Какого хрена? — мгновенно возмутилась она, и следом за возгласом захлопнулись вторые такие же двери позади. — Погоди…

— Ха-ха, попалась, — в довольной собой манере очень глухо посмеялся Майерс, голос которого еле просачивался через преграду какими-то окопными путями, возможно, через вентиляцию.

— Это меня не остановит, — спокойно и утратив всякую растерянность, воскликнула Нао, принявшись силой выдавливать дверь наружу, но та почему-то не поддавалась.

— Смирись, теперь ты точно в ловушке, — произнес Бенедикт, почтив девушку видом своего довольного лица в окошке двери, и уже следом за этим комната внезапно начала заполняться какой-то белой дымкой тяжелее воздуха.

— Что это? — испугалась Нао, почувствовав на теле непривычные ощущения.

— Жидкий азот, — поведал Майерс, стянув ухмылку. — Побег из лаборатории грозит экстренной заморозкой. Хотел бы я сказать «ничего личного», но раненая нога явно нарушила мое личное пространство. Прощайте, мисс Кишин.

— Стой, ублюдок! — прокричала вслед уходящему Майерсу Нао, но тот был непоколебим.

Тем временем коридор все больше заполнялся жидким азотом, и шевелить ногами уже не получалось так, как прежде, что неумолимо привносило в разум девушки страх закоченеть до смерти.

— Не сегодня! — не желая сдаваться, прокричала Нао, вновь навалившись на двери всем весом своих сил.

Это было очень сложно, учитывая то, как сильно сопротивлялся крепкий металл, и то, как силы словно утекали с каждой секундой. Нао продолжала давить, уже подступая сознанием к неизбежности, о чем говорили покрывшиеся инеем ресницы и замерзающие на щеках слезы, но воля к жизни оставалась несломимой, и в один момент скрип гнущегося металла. Толстые двери-таки поддались, стекло лопнуло, и листы вместе с болтами стали понемногу прогибаться. От напряжения у девушки даже полопались сосуды на всем теле, не обходя стороной даже глаза, налившиеся кровью, но только благодаря ярой и бушующей активности энтропиума в теле Нао кровь сама собой разогревалась и давление внутри повышалось до такого уровня, что даже жидкий азот за столь длительное время не смог сломить волю принцессы-отступницы.

Когда в двери наконец показалось отверстие достаточного диаметра для того, чтобы можно было протиснуться, Нао скинула с себя любимый красный гвардейский мундир, вяло нырнув внутрь, благополучно вывалившись наружу в крайне ослабевшем состоянии, да настолько, что ноги не просто не могли стоять на месте, но и двигаться, что невольно вынудило девушку замереть на полу, стараясь отдышаться.

— Как-то мне… дурно, — вслух произнесла Нао, борясь с раскалывающейся и ходящей вокруг головой, пока внезапно не затихла.

Воли и сил поначалу хватало для продолжения преследования, но теперь уже, потеряв всякую чувствительность, залившись кровью, будучи неспособной даже встать, Нао закрыла глаза, желая хотя бы ненадолго унять эту слабость и навязчивое ощущение подступающей смерти. На ее благо Майерс даже не подумал о том, что девушка имеет шанс выбраться, потому от врага в комнате за пределами коридора осталось только пятно крови и залитый багрянцем прут, который он небрежно выдернул из ноги и бросил куда пришлось. Так или иначе девушка уже не смогла бы участвовать в бою, но хотя бы избежала участи мучительной смерти от обморожения или вероятности быть добитой.

***

Свершив свой великий побег от действительно опасного противника, Майерс заполучил небольшое окошко, чтобы выдохнуть, но не стал надолго задерживаться на одном месте, продолжив поиски капитана Кастелланоса сразу же, как рана на ноге затянулась. Так, обшарив все прочие из оставшихся малочисленных коридоров и комнат, Бенедикт в конечном итоге вышел на крышу, которая соединялась со стенами комплекса, на которых располагались те самые пулеметы и лазеры для обороны, операторов которых Бен уже заранее зачистил, будучи еще снаружи.

— Ты задержался, — проговорил неожиданный голос, обратившись именно к Майерсу, поскольку никого живого рядом и в помине не было.

— Дорн! — радостно заголосил Бен, раскинув в стороны руки. — А я все думал, когда же ты появишься!

Заветный капитан Кастелланос бесчувственно сидел на смотровом подступе, из-за которого можно было следить за обстановкой со стены, прислонившись к перилам спиной и нервно затягивая сигарету.

— Ну и мерзость, — презрительно фыркнул Майерс, завидев сигарету. — Еще костюм провоняет куревом, если подойду ближе — это твой план?

— Я впервые в жизни взял в рот сигарету, — столь же бесчувственно пробормотал Дорн. — Если хочешь сказать, что она действует на тебя так же, как средство от комаров на мелкую дичь — не давай мне надежду.

— Брось, я просто убью тебя издали, — усмехнулся Майерс. — Даже защищаться не будешь?

— Будь у меня шанс, я бы им воспользовался, — смирившись со смертью, сказал Кастелланос. — Взгляни вдаль, Бен, что ты видишь?

— Бойню, — недолго думая, ответил мужчина.

— Это война, Бен, — поправил Дорн. — Война, в которой нас победили дети.

— Еще ничего не кончено, мужик, — вновь улыбнулся Майерс. — Это для тебя все кончено, а я пока не спешу прощаться с жизнью.

— Тогда возьми яйца в кулак и убей меня, коли настроен серьезно, — бесчувственно дерзнул капитан. — Может, я и не смогу больше сражаться, но я уже сделал все, что мог, а остальное, пожалуй, оставлю молодым.

— Это были последние слова? — с многозначным взглядом вопросил Бен.

— Стреляй уже, тряпка.

Не став тратить время на разговоры, а также не желая более гоняться за капитаном, Майерс ловко спроецировал лук и, стоя на расстоянии в несколько метров, принял стойку, подобную людям на соревнованиях по стрельбе из лука, но сделал он это не для того, чтобы прицелиться, а чтобы запечатлеть лицо человека, которого сейчас убьет. Какое-то мгновение спустя тетива с характерным отзвуком отдернулась, и та смертоносная стрела, форма наконечника которой должна была быть запрещена по соображениям гуманности, пустилась в полет.

Один лишь человек с нездоровыми наклонностями к чистоте смог не только пробраться в самое сердце врага, но и лишить союз орденов единственной поддержки гвардии, принявшей сторону правды, а также вывести из игры сразу двух членов «Спектра», и эта заслуга по своей значимости была второй после Эдварда, заварившего всю эту кашу. Майерс на самом деле не знал, почему он здесь и за что сражается, но это было не важно, покуда Бен принес клятву верности дворцу до крышки гроба. Его интересы были его интересами, его враги были его врагами, его идеалы были его идеалами — и этим все сказано. Наверное, Бенедикт Майерс был одним из самых преданных королю гвардейцев, но его недальновидность и слепое подчинение приказам, даже несмотря на привычное эффективное самовольничество, затмевали ясный взгляд на происходящее вокруг.

Тем временем стрела уже сблизилась с несчастным капитаном, потерявшим в этот день все от работы до лучших друзей, и крышу комплекса озарила белая вспышка. Конечно, белый свет вызвал уйму вопросов, но не успел Майерс задуматься о странной картине, в его правую ногу на огромной скорости врезалось что-то твердое, мгновенно повалив на не такой уж мягкий войлок, и из-за столь неожиданного происшествия вкупе с огромной ударной силой, Бенедикт даже не успел подставить руки, чтобы смягчить падение, врезавшись в крышу лицом.

— Какого? — внезапно озверел он, едва подумав о замаравшемся костюме, вскоре подняв голову.

Перед лицом мужчины предстала девушка низкого роста в темно-синей жилетке и подчеркивающих фигуру черных обтягивающих кожаных брюках с пышной грудью и длинными распущенными белыми волосами, развивающимися на ветру, зрачки которой напрямую передавали враждебность своим красным оттенком. В разукрашенных от плеч до кистей руках она держала огромную косу, склонив ее лезвие к земле, и ту самую стрелу, нацеленную на капитана, но, по всей видимости, так и не достигнувшую своей цели.

— Чего нос повесил? — озлобленным, но нежным голоском проговорила она, обратившись к капитану. — Рано еще сдаваться, всегда есть шанс выжить.

Замерший от неожиданности капитан и слова вставить не мог, особенно от осознания, что его в слабости упрекает совсем юная девушка.

— Ты же, — заговорил Бенедикт, которого застали врасплох.

— Лаффи, — тотчас перебила девушка, — я тоже тебя узнала, Бенедикт Майерс, напарник моего убийцы.

— Хах, только хотел сказать, что ты должна быть мертва, — нервно усмехнулся Бен, на самом деле не понимая, как такое возможно. — Вижу, ты меня уже опередила.

— Видите, капитан? — подловив Майерса на полуслове, окликнула мужчину Лаффи. — Я была уже по ту сторону, но даже дыра от дроби в груди меня не убила, хоть я и была одной из слабейших в «Спектре».

— Но… я…

— Не нужно оправданий, — снова перебила девушка. — Просто примите тот факт, что я вас спасла, будьте благодарны, радуйтесь жизни и нарожайте себе детей, потому что сегодня вы не умрете.

Ошеломленный яркой и поистине доброй улыбкой девушки капитан вновь замер, боясь что-либо сказать, но в этот момент весь мир в его глазах словно перевернулся. Дорн никогда не любил и не был любимым, и даже свою службу в гвардии прожигал в компании лишь друзей, как делают заблудшие по жизни мужчины, не успевшие построить свою личную жизнь в молодости. Этот день стал для него самым ярким воспоминанием, в котором было все: кровь, слезы, упадок, надежда, потеря, обретение и самое неожиданное — первый всплеск искренних чувств. С первого взгляда капитан беспамятно влюбился в свою спасительницу и ни на секунду не мог оторвать от нее взгляд, о чем сама девушка, очевидно, не подозревала.

— Перед тем, как я убью тебя, — внезапно вклинился в очаровательную картину Майерс, уже твердо стоя на ногах, — позволь узнать, как тебе удалось выбраться с того света.

— Интересно, да? — невинно улыбнулась Лаффи. — За бесплатно не расскажу.

— Я все равно заберу эти деньги, — скорчившись от непонимания, пробормотал Бенедикт. — Можешь отнять у меня все.

— Кажется, мы не поняли друг друга, — уже сбросив невинность и нахмурившись, прошипела девушка. — Я сделаю с тобой тоже самое, что сделал со мной тот мужчина, и только тогда ты услышишь мою историю.

— Понятно, можешь приступа…

Слово за слово, а речь Майерса практически мгновенно прервалась, и среди залитого облаками восходного неба мелькнул ошметок руки, взмывший в воздух под действием чудовищной силы и скорости, перерубивших плоть и кости так же легко, как нож скользит по маслу. Не успел Бен вникнуть в происходящее, как уже потерял ведущую руку, даже не разглядев момент начала боя. Чудовищная боль даже не сразу подступилась к сознанию, и стоило ей только подать знак во время молниеносного отступления в сторону, уже вторая рука мужчины слетела со своего места, устремившись куда-то подальше, несколько раз подпрыгнув на крыше, которую быстро забрызгала свежая кровь.

Успевший за мгновения стать знакомым взмах косы, рассекающий воздух, снова прозвучал в череде щебетания птиц, и длинное лезвие пронзило Майерса в области живота со спины, выйдя наружу вместе с ошметками кишечника и намотанным на него желудком, а затем столь же ловко вынырнуло наружу, оставив гвардейца без единого шанса на сопротивление. Так девушка за какие-то считанные секунды с бешенным преимуществом полностью нейтрализовала одного из самых умелых и преданных высших гвардейцев, ловко подхватив того на моменте падения, чтобы смягчить падение, осторожно положив мужчину на спину.

Коса растворилась в воздухе, выпустив из себя множество белых искорок, а хрупкие руки Лаффи подхватили под спину беспомощного Бена, аккуратно расположив его на крыше. Сама девушка беззаботно уселась на корточки близ врага, глядя прямо ему в глаза, но почему-то они не внушали страх, напротив, вызывая некое чувство умиротворения, словно она подарила быструю смерть человеку, который ее не заслужил.

— Это я еще тебя пожалела, — без зазрений совести и стыда четко и ясно сказанула Лаффи. — В том переулке я с грохотом упала, а тот негодяй еще успел изнасиловать меня. Жаль, что у тебя всего две дырки, а не три.

Уже на этом этапе Бен понял, что оказался безоговорочно сраженным волей девушки, которой от жизни досталось сполна. Она заслуживала большего, чем просто унизительную смерть от рук бесчинствующего ублюдка, и сейчас у нее был шанс вернуть все, что потеряно, и обрести то, чего Лаффи еще не успела обрести.

— Прости, — все, что в тот момент мог сказать Майерс, стараясь не откашливаться. — Я хорошо знал того человека, и никак не мог повлиять на его действия. Возможно, тебе будет легче, если ты узнаешь о том, что никто не одобрил его зверского поступка, а, напротив, каждый единогласно признал последней мразью.

— Правда? — оторопела девушка.

— Хах, ты ведь не знаешь, да? — уже более слабым голосом усмехнулся Бен. — Тот человек, Камиль Шевцов, которого все звали просто «Камыш»… Он был высшим гвардейцем и моим напарником. Говоря начистоту, я всегда избегал возможности совместной работы, и искренне презирал его. Я повидал многих людей на своей памяти, но он… Наркотики, вымогательства, убийства, насилие — он был единственным, у кого не было никаких мотивов или темного прошлого, чтобы оправдать свое зверство.

— Где он сейчас? — вскользь поинтересовалась беловласая дама.

— Лаффи, да? Если тебе станет легче от того, что ты выместила всю злобу на мне, то постарайся насладиться моментом, потому что Камыш уже мертв. Ваш лидер, Ашидо Такаги, вонзил ему в рот катану, а затем срубил всю верхнюю часть головы, оставив на ее месте кучу мяса и болтающийся язык — это была, действительно, красивая месть.

— Вот как…

— У меня осталось мало времени, — подметил Майерс, ощутив на себе чувство скорой смерти. — Ты имела достаточно поводов отомстить, и воспользовалась своим правом сполна, разбив мою гордость за какие-то считанные секунды, хех. Могу я перед смертью узнать о том, как тебе удалось вернуться к жизни?

— Это твое предсмертное желание? — малость поникнув в потоке внезапных чувств, но не растеряв стойкости, спросила Лаффи.

— Да, прошу, позволь мне умереть так, чтобы я пожалел о том, что мог спасти свою сестру, но ничего для этого не сделал, — со слезами на глазах, промямлил Бен.

— Будь по-твоему, Бенедикт Майерс, — охотно согласилась девушка, пребывая в смешанных чувствах от просьбы, которая переросла из любопытства в скорбь. — В тот день я на самом деле умерла, по крайней мере, все так думали. В последний момент веки закрылись, и наступила темнота, за которой ничего не последовало. Тогда я потеряла свою веру в загробные миры и жизнь после смерти, потому что ничего такого не наступило, и я не попала ни в вальхаллу, ни в рай, ни куда-либо еще. Одна лишь пустота была в том месте, где я оказалась, и время в ней текло иначе, словно без явных ощущений, прошел на тот момент час или минута. Я ничего не чувствовала, ничего не видела, ничего не понимала и ни о чем не думала, пока не смогла снова открыть глаза. Тогда я впервые воочию лицезрела Бездну, такую холодную и красивую, небо на которой было не совсем небом, заливаясь то ли синим, то ли голубым, то ли белым, освещаясь со всех сторон одинаково и непонятно чем… Под спиной были твердые камни и ласковая трава, а вокруг стояли всякие разные странные аппараты невесть для чего. Уже поднявшись с земли, как будто впервые попробовав ходить, как это делают младенцы, я нашла на одном из немногих столов рабочие электронные часы и записку, которая все объясняла.

— Что было в той записке? — желая услышать заветные слова, прохрипел Майерс, стараясь не уйти из жизни раньше того, как сможет услышать о тайнах мира сего.

— Она была адресована мне, — продолжила Лаффи. — Имя подписавшегося под ней человека я не могла откопать в своей памяти, не говоря уже о том, что о собственном узнала только с первых строк. Но память со временем вернулась, и я наконец могла узнать, кому именно обязана жизнью — Илии Кишину. Он до последнего цеплялся за любые возможности заставить мое сердце забиться снова, и этот нечеловеческий труд принес свои результаты. Он рассказывал обо всем, что происходило в мое отсутствие, и так я узнала о собственной смерти и о тщетных попытках оживить ушедшую Лаффи традиционными методами от ИВЛ до прямого массажа сердца. Все последующее может показаться зверством и осквернением покойного, но даже после того, как все мои друзья смирились и похоронили мое тело под одиноким деревом на горе рядом с семьей Акина, запретив Илии даже близко подходить к могиле, он своими силами в одну из ночей выкопал мой труп и достал прямо из дешевого фанерного гроба, и все это было, как он говорил, из-за одной только скользкой мысли о том, что мой мозг все еще жив. Именно по этой причине единственным действенным способом убить шепота служит лишение его головы или перерубание позвоночника в области спинного мозга — он может вернуться с того света, как это сделала я. Все мои раны залечили еще до этого, но в сознание тело привел тот свободный и чистый энтропиум Бездны, который все поголовно когда-то считали ядом. Часы, что стояли на столе, показывали реальное время в привычном нам мире, а также день, месяц и год, но был там и второй циферблат, говорящий о том, как долго я пробыла в самой Бездне — двадцать пять лет. Все эти двадцать пять лет я бессознательно лежала в целебной утопии, постепенно наполняясь тем, что было вокруг. Наверное, это и помогло мне за столь долгий срок не сойти с ума, а все эти годы сделали меня не только сильнее, но и заставили по-настоящему ценить жизнь. Поэтому отныне и навсегда я буду сражаться за свои мечты до последнего вздоха, буду возвращаться с того света сколько угодно раз, только бы забрать от этой жизни все самое заветное, чего хочу. Знай, Бен, покуда мозг шепота подает хоть малейший признак жизни, для это человека еще ничего не потеряно — Бездна примет дитя в объятия породившей его матери, а ласковый энтропиум здешних краев залечит все твои раны: физические, психологические и даже душевные. Я вышла оттуда совсем другим человеком, и многое поняла. То, как сильно навязывалась людям своей простотой и чистотой в душе, как сильно я пренебрегала остальными, стараясь угнаться только за Ашидо, и то, как много я упустила прежде, чем умереть. Лицемерно, наверное, сейчас говорить о воле к жизни, но я хочу, чтобы вы знали, что надежда есть всегда.

Стоило Лаффи произнести свое последнее слово, в глазах девушки показалось умиротворенное и застывшее в покое лицо павшего в бою гвардейца, который до последнего слушал и восхищался словами и силой личности человека, который обо всем этом ведал. Кто знает, успел ли он услышать те заветные слова, о которых желал услышать, но лицо мужчины говорило само за себя. В последние минуты жизни он не жалел о том, какую сторону выбрал, пролив слезы в последний раз рядом с собственной убийцей, но то были не слезы горечи, потому его смерть не вызывала чего-то неоднозначного и горького, а лишь пропитывала тем же умиротворением. Оторвавшись от тела и протирая невольно нахлынувшие слезы, Лаффи тихим шагом поплелась к спасенному капитану.

— Как вас зовут? — с улыбкой на лице спросила девушка, взглянув на небо вдали и окликнув завороженного капитана.

— Дорн Кастелланос, — однозначно ответил мужчина.

— Цените жизнь, Дорн, — ласково произнесла Лаффи. — Когда ее у вас отнимут, будет уже слишком поздно что-то менять. Вы не такой, как я, вы не шепот и не бессмертный, оттого имеете право всего на одну жизнь. Проживите ее достойно и насладитесь ей сполна, будьте смелыми и честными с собой, потому что только так можно умереть счастливым.

— Выходи за меня, — Кастелланос внезапно подскочил с места и ни с того ни с сего заявил о своих намерениях.

— Что? — замерла в шоке Лаффи, обернувшись в сторону Дорна, прикрыв мгновенно покрасневшее лицо руками, лишь бы скрыть принявшее столь смущенный вид выражение.

— Я не самый лучший мужчина, которого можно выбрать, — продолжил Дорн, но благодаря тебе я понял, что всю свою жизнь только и делал, что упускал каждую возможность и терял все, не обретая ничего нового. Говорят, что хорошая женщина способна изменить даже самого плохого мужчину, и лишь мельком увидев тебя, я понял, что ты и есть та самая женщина, которая может дать мне второй шанс.

— Это так внезапно, — стянув руки с лица, уставилась на Дорна девушка.

— Прости, наверное, я просто воодушевился и поверил в себя после твоих слов, но, поверь, сейчас я как никогда честен с собой, — тяжело вздохнул Дорн. Жизнь — это такая штука, у которой нужно искомое отбирать, а не выпрашивать. Я готов сделать шаг, если будет хотя бы шанс наладить свою жизнь.

— Боюсь, мое сердце уже занято, — с паршивыми чувствами отвергла мужчину Лаффи, но секундой погодя, после недлительного молчания, внезапно изменилась в лице. — Хотя, знаете, Дорн… Хватит с меня путаться у людей под ногами и мешать им строить свою личную жизнь — я хочу сама создать свое будущее.

Внезапно девушка набросилась на капитана, и ей пришлось из-за своего маленького роста немного подпрыгнуть и повиснуть у того на плечах, чтобы слиться во внезапном, но чувственном поцелуе. Так в свете утреннего восходящего солнца в единственном тихом уголке Гармонии человеческие чувства завязали собой новый узел, породив надежду на будущее для людей, которые до сего дня могли лишь терять, ничего не обретая. Девушка, которая совсем недавно ребячески влезала в любую компанию и без единой мысли о перспективах только гонялась за единственным близким человеком, смогла заставить сердца, казалось бы, самых черствых людей на планете дрогнуть, отчего первый умер с улыбкой на лице, даже проиграв свой последний бой, а второй так сильно пропитался ее волей, что сам невольно свернул с прежней тропы.

Дорн впервые почувствовал себя кем-то, а не прежним подобием себя самого, он нашел в потаенных уголках души место для смелости, и впервые в жизни прямо заявил о своих чувствах, не запрятав их на дальнюю пыльную полку сознания. Все прошлые представления о мире разрушились, все тяготы ушли прочь, и можно было с уверенностью сказать, что в этой истории победила любовь, но не только та, что связывает человеческие сердца, но и любовь к жизни.

Глядя на закат и держа друг друга за руки, Лаффи и Дорн понимали, что все их кровные враги пали, что гвардия рано или поздно сломается под напором, а их место займут люди, которые отдали свои сердца за общее будущее, в котором найдется место для каждого.

Теперь, когда высшая гвардия пала, остался только Эдвард.

Один в целом мире.