Клинок Гармонии (СИ)

Глава 22: Метаморфоза

Покой, приятный запах чистоты, мягкая кровать, никакого сигаретного дыма и криков на улицах. Утренний шум утонул по ту сторону реальности, вся мирская суета отделилась от того мира, в котором в невероятном блаженстве сейчас утопаю я. В сегодняшнюю ночь мой сон с зеркальным лабиринтом повторился, и не скажу, что я ему не рад, но, когда вновь оказываешься запертым среди тусклых очертаний самого себя, плавающих в осколках воссозданных и разрушенных зеркал самой Бездной, становится совсем не по себе. Чувство комфорта слабо перебивало ощущение нарастающего страха, который с каждой секундой все больше и больше пропитывал меня.

Когда-то я уже слышал о таком творении человечества, как сонник, предсказывающий будущие события, исходя из совокупности ключевых факторов, произошедших во сне. Если меня когда-нибудь спросят, какую бы вещь я с уверенностью назвал самой бесполезной из всех когда-либо существовавших на земле, я отвечу однозначно, назвав сонник, ведь на кой черт нужна книжка предсказаний человеку, всю жизнь петляющему по пустоте? Да и зачем она тем, кто видит обычные человеческие сны, которые строятся из эмоционального состояния хозяина мозга? Будущее невозможно предсказать, нельзя просто вписать пару слов на бумагу без отбеливателя и назвать свое творение гарантом свершений.

Поплутав среди мрачных битых зеркал, я вскоре очнулся, но по ощущениям прошло куда меньше времени, чем на самом деле, будто я смог пропустить подробности полного цикла сна, не прибегая к медитации. Встав с кровати, я направился в гостиную, где вчера расположилась Ринна, но к моему удивлению она все еще крепко спала, то ли дело пуская слюни на подушку. Обычно я всегда просыпаюсь последним, а потом не очень стремительно выхожу из комнаты навстречу уже давно начавшейся суете, потому мне совсем непривычно сегодня проснуться раньше кого-то, думая, чем занять себя, пока единственный мой собеседник все еще плавает в каком-то радужном сне.

Пускай я уже сказал, что сонник — это самая бесполезная вещь на всей планете, но интерес к тому, что же по этому поводу говорит автор, сам собой проявился, не оставив мне выбора, кроме как шариться на полке с книгами Ринны. Да, у нее была такая полка прямо в гостиной, прямо над семейными фотографиями, которые я вчера так старательно разглядывал. Библиотека этой девушки собрана весьма своеобразно: подростковые романы, философия, книги о саморазвитии, анатомия человека, генетика — никакого намека на любимый жанр. Пока мои руки скользили по книгам, а глаза метались в поисках сонника, позади послышались шорохи пробуждения:

— Что ты делаешь? — пробормотал сонный голос.

— Ищу сонник, — ответил я. — Доброе утро, Ринна.

— Доброе, Ашидо, а зачем он тебе, кошмар приснился? — протирая глаза рукой, то ли с интересом, то ли сгорая от незримого недовольства, сказала Ринна.

— Можно и так сказать, мне никогда раньше не снились сны, но в последние дни я на протяжении всего цикла брожу по лабиринту из битых зеркал, в которых не вижу своего отражения. Мне просто интересно, что может сказать сонник о таком положении вещей.

Ринна поднялась с дивана и поплелась в мою сторону, открыв дверцу шкафа рядом с полкой, на которой я все еще шарился. Достав из него толстую маленькую книгу фиолетовой палитры, она протянула ее мне. Картина того, как полусонная девушка стоит напротив меня в одном топе и коротких шортах выглядела сногсшибательно. Эту девушку нельзя было назвать просто милой, она выглядела сильной и глаз цеплял не образ скромной девочки, а уверенной в себе женщины. Пока другие тщательно ухаживают за своим пупком, чтобы не было стыдно выставить его на обозрение, Ринна показывает мне свой эстетичный пресс, говорящий не только об ее усердных тренировках, но и выглядящий сексуально. Взяв сонник из ее рук, я принялся рассматривать содержание в поиске ключевых слов, пока наконец не нашел пункт «зеркало».

— Я пойду в душ, расскажешь о сне, когда выйду, — держала в курсе Ринна.

— Хорошо, иди.

Открыв нужную страницу, я принялся читать небольшой абзац со значением сна, но в основном там были случаи, когда в зеркале видно тебя самого, либо твоих близких, однако был и такой пункт, где зеркало обозначалось разбитым. «Увидеть разбитое зеркало — знак насильственной смерти кого-либо из близких людей.». Знаю, что это лишь бред сумасшедшего, но толкование снов все же заставляет прочитавшего занервничать, приводя его к самокопанию.

— Насильственная смерть, значит, — вслух проговорил я с ироничным тоном.

Я все еще не нашел своих друзей, и совсем не знаю, что с ними случилось за год, потому не исключен и факт того, что кто-то из них уже может находится в могиле, разделенный по кусочкам. Верится в это слабо, но эмоциональная нагрузка от прочитанного склоняет разум к неподтвержденной истине. Если хорошенько взвесить факты и подумать, то самый большой шанс умереть за этот год был у Юмико, в то время как у остальных он плавал среди меньших значений.

— Все, хватит, — снова сказал я вслух, захлопнув книгу и положив ее на место обратно в шкаф.

Как бы там ни было, сейчас мои переживания неоправданны, ведь правда таится где-то в тишине, потому не стоит сейчас об этом переживать. Я пошел на кухню, где непривычно для себя включил чайник и принялся рассматривать содержимое холодильника, который был заполнен преимущественно едой быстрого приготовления, либо уже готовой. Когда термоэлемент чайника громко щелкнул, Ринна уже вышла из душа с полотенцем на голове и присоединилась ко мне.

— Бутеры будешь? — спросила она, глядя в глубины холодильника.

— С чем? — поинтересовался я.

— Тебе в стиле «фитнес» или как ненормальному человеку сделать?

— Как ненормальному, — немного оторопев, ответил я.

— Значит с колбасой, сыром и майонезом?

— Еще чеснок потри туда, — добавил я.

— Хоть что-то здоровое ешь, — фыркнула она.

Ринна достала из холодильника продукты, удобно расположилась перед кухонной столешницей и принялась нарезать содержимое для бутербродов. Пока ее руки были заняты ножом, я решил налить чаю, чтобы не сидеть, будто барин, ожидающий своего шведского стола.

— Чай, кофе? — спросил я.

— Зеленый без сахара, разбавлять не надо.

Неудивительно, что она не пьет кофе, а вместо этого предпочитает обычный зеленый чай, который неплохо сжигает лишний жир — как и подобает спортивному человеку.

Закончив с приготовлениями, мы довольно уселись за стол, начав уплетать свою пищу. Мне достались озвученные ранее бутерброды, подогретые на мини-гриле, чтобы хлеб был хрустящим, а сыр расплавился. Ринна же обошлась каким-то здоровым хлебом без дрожжей, а не тостовым, положив на него лист салата, помидор и огурец. Никогда не понимал людей, которые едят без добавок, спокойно проглатывая не очень вкусную комбинацию продуктов.

— Ну, что по итогу? — прожевав, заговорила Ринна.

— Не очень приятный сон, — ответил я. — Поначалу я был рад оказаться во сне, а не в пустоте, но, когда сон повторился, мне стало не по себе, будто это какой-то плохой знак.

— Что говорит сонник?

— Предвещает насильственную смерть близкого человека.

— Так решил автор книги, который не ручается за правдоподобность? — усмехнулась она.

— Знаю, что это все выдуманный бред, но не могу отделаться от мысли, что кто-то из моих друзей мог умереть.

— Слушай, Ашидо, ты говорил, что тебе раньше никогда не снились сны. Прям вообще никогда? — поинтересовалась Ринна.

— Никогда, — подтвердил я. — Всю жизнь я бродил по пустоте, которая редко сменялась в цветах. Вокруг ничего не было, но иногда был слышен шепот, который можно было разобрать только раз в тысячу таких снов.

— Я слышала, что пустота снится всем шепотам. Ты ведь шепот, тогда можешь подтвердить, что это так?

— Если говорить по опыту своему, моей возлюбленной и моего кровного врага — то да.

— Не позавидуешь, — вздохнула она с улыбкой. — Твоя любимая, получается, тоже шепот? Как вы познакомились?

— Ох, это был страшный случай, но вспоминая о нем сейчас, я думаю, что это было даже забавно. Я в тот день ходил по рабочим делам на окраину Дрянного района, где прожил все детство. На обратном пути я заглянул на нашу с другом секретную базу, но вместо теплых воспоминаний застал ее в компании бандитов. Они хотели ее изнасиловать, тогда я впервые пошел на осознанное убийство, потом зализывал ее раны, вытирал кровь с кожи, уже был готов бросить, но порезы начали затягиваться на глазах.

— Как у тебя, когда я сломала тебе ребра и руки? — подметила Ринна.

— Не совсем, ее раны были открытыми и заживали в сопровождении яркого свечения, а мои кости переломались внутри, потому я смог незаметно залечиться. Пробей ты мне грудь кулаком насквозь — тогда бы уже не вышло.

— Дай угадаю, она полюбила тебя с первого взгляда, когда ты ее спас?

— Наверное. Я этого не замечал, но она вела себя странно, проявляла знаки внимания, отрицала, что у нее есть чувства ко мне и бесилась, когда я спал на одной кровати с ее подругой.

— Мацал за титьки подружку, пока влюбленная девчонка била подушку? — ехидно улыбнулась Ринна.

— Все не так, никогда еще не трогал женскую грудь, — спокойно ответил я.

— Верю, верю, пай-мальчик. Как ее зовут хоть?

— Юмико.

— Красивое имя, чистокровная японка?

— Не знаю, если честно, она может быть и полукровкой, как я, который наполовину русский.

— Я понимаю эту девушку, сама же влюбилась в Артура с первого взгляда, когда он меня спас, рассказать?

— Если не секрет, я знаю, что его больше нет, потому, если тебе тяжело об этом говорить, лучше не надо.

— Это не секрет, Ашидо. Я уже рассказывала тебе, что в детстве была бунтаркой и плохо училась, дралась со всеми встречными плохими парнями и никогда не проигрывала. Ты был вторым, кому я проиграла, потому сразу же меня зацепил. Меня всегда тянуло к амбициозным людям, как магнитом, Артур тоже таким был. В старших классах я много прогуливала, предпочитая любимое дело, в тот день ко мне пристал очередной выскочка, думая, что вот-вот поживится молоденьким женским телом.

— Ты тогда его отметелила, как следует, да? — предположил я.

— Если бы, — улыбнулась она. — Я могла дать ему в нос, и он бы сразу убежал, но за меня заступился высокий блондин с голубыми глазами. Это был первый раз в моей жизни, когда кто-то за меня заступился, потому я сразу в него влюбилась. Артур оказался амбициозным генетиком в компании «GenTask», они работали над сывороткой молодости, если можно так ее назвать. На самом деле это был ряд препаратов, улучшающих иммунитет, кровообращение, стимуляцию мышечной массы, стойкость сухожилий и укрепляющих кости. Выйди эти препараты в свет, человек мог бы жить больше сотни лет, позабыв о раке и болезнях сердца, но Котаю почему-то пришлась не по душе такая деятельность. Мне тогда еще было семнадцать, это было год назад, я на парусах любви все время бегала к нему на работу, ломилась внутрь, но меня не пускали, пока не смирились и не заключили со мной контракт, по которому я согласилась на введение препаратов, близких к завершению. Тогда мы стали видеться все время, никто друг другу не надоедал, у нас было все: любовь, романтика, деньги, секс, но не было главного — обручальных колец на безымянных пальцах. Тогда Артур пообещал мне, что в день моего восемнадцатилетия он сделает мне предложение.

— Это же прекрасно, Ринна! Ты встретила поистине хорошего человека, — радостно лепетал я, позабыв об исходе, пока не увидел, как по ее лицу катятся слезы.

— В тот день, когда мне исполнилось восемнадцать, я потеряла все и стала убийцей, — хлюпая, продолжила она. — Я тогда в очередной раз пришла на работу к Артуру, уже зная, что меня ждет. Мы уединились в конце углового коридора, тогда он встал на колено и достал кольцо, в этот момент я чувствовала себя самой счастливой девушкой на свете и уже была готова сказать «да», но мое счастье разрушили вооруженные гвардейцы, которые вдруг выбежали из-за угла. Артур подставил свою грудь, чтобы закрыть меня от выстрелов, я слышала, как трескаются его ребра от автоматной очереди, слышала, как кричат люди где-то вдалеке. Мы ввалились за двери из пуленепробиваемого стекла, он закрыл их, еле стоя на ногах, а потом рухнул на пол, ударившись спиной об столешницу со склянками. Артур умирал у меня на глазах, хоть я и не хотела этого признавать, пыталась его спасти, бегала в поисках спирта и бинтов, но он лишь отмахивался. Когда я уже заливала его раны, он тихо проговорил мне на ухо о препарате, который мертвого из могилы вытащит. Артур указал мне пальцем на сейф и сказал пароль, тогда я загорелась надеждой, что смогу его спасти, даже слезы на момент обсохли и паника прекратилась. Когда в моих руках оказался огромный шприц, я с трясущимися руками сидела над его телом, никак не могла найти в себе силы, чтобы всадить в него эту иглу, потому он сам взял его из моих рук и тогда…

Она начала истерично рыдать, всхлипы перебивали толковую речь, слезы водопадом падали прямо в тарелку с недоеденным бутербродом. Я не знал, что мне сказать, только искренне сочувствовал ей в ее утрате.

— Ринна…

— Тогда он…с р-размаху…всадил мне иглу в шею, — она еще сильнее заплакала. — Его последние слова я запомнила навсегда: «Не мою жизнь нужно спасать, только ты здесь любишь подраться, так задай же им жару и…живи…Ринна.».

На этом моменте Ринна совсем потеряла контроль над эмоциями. Я предупреждал ее, что лучше оставить эту тему, если вдруг дойдет до такого, но она слишком долго несла этот груз, не в силах выговориться кому-то. Истошный плач перешел на крик боли, пронзающий каждый уголок сердца даже самого черствого человека. Я встал из-за стола, подошел к ней и обнял, подняв со стула, эта сильная на вид девушка не только мускулатурой, но и сердцем, рыдала мне в кофту, словно ребенок, потерявший маму в толпе. Артур мог выжить и сейчас бы он был монстром, а не Ринна, но его сердце твердо решило, что Ринна должна выжить любой ценой, даже если останется совсем одна против всего мира. Теперь я знаю всю правду и еще больше ненавижу короля, который в этот день отдал приказ не оставлять никого в живых, даже не поведя бровью, а затем заткнул Ринне рот, не желая слушать осуждения, не желая признавать, что своими руками погубил жизни людей, которые вносили в этот бренный мир лишь добро. Теперь я понимаю, почему она сразу согласилась пойти со мной, почему готова убивать — из-за гордыни одного человека, в котором человечности меньше, чем в таком отвратительном монстре, как Хандзо.

— Пойдем, Ринна, я познакомлю тебя с Мисато, — шептал я. — Тебе нужно развеяться и отвлечься от мыслей об Артуре.

— Х-хорошо, — мямлила она, отбиваясь от тонны соплей, — пойдем.

Мисато была первой, о ком я в этот момент подумал, ведь она похожа с Ринной характером и так же старается жить, закрывая глаза на прошлое, но не забывая о нем, каждый день разбавляя долей бесконечного позитива.

***

По дороге до гаража Мисато, мы немного поговорили о веселом, я рассказал Ринне о ситуации, когда Итачи спалила кухню, о случае, когда пьяная Юмико тараторила о вкусной курице в доме Ишимару, все это было так давно, что сейчас вспоминается только с улыбкой. Моя новая подруга повеселела, отвлеклась от событий минувшего, наконец вернув себе свой уверенный и харизматичный образ.

И вот, наконец, мы оказались перед заветным гаражом, в котором с самого утра текла жизнь. Мисато сразу же нас заметила, подхватила под руку Войд, занятую игрой, после чего вышла на свет.

— Я уже переживать начала, вижу ты хорошо провел время, — сказала она, бросив довольный взгляд на Ринну.

— Чиз, Мисато! — поприветствовала ее Ринна, идентично подставив руку к голове, даже не зная о фирменном приветствии девушки в рабочей одежде. — Меня зовут Ринна, приятно познакомиться.

— Чиз, Ринна! — утопая в радости от такого приветствия, воскликнула Мисато.

— Привет, меня зовут Войд, я люблю цветы и кошек, — поздоровалась наша скромная подруга.

— И тебе привет, Войд! — подключилась Ринна. — Я конечно не люблю цветы, а еще предпочитаю собак, нежели кошек, но мы с тобой подружимся.

— Она не поймет, что ты сказала, — ехидно фыркнула Мисато.

— Почему? — оторопела Ринна.

— Задержка в развитии, скажем так, — пояснил я.

— Ох, вот как, — вздохнула она. — Ну, не беда, рано или поздно всему научится.

Это хорошо, что девочки смогли найти общий язык, увидевшись впервые.

— Тайкон, я тут занялась синхронизацией передатчика с приемником, пока у тебя было ночное рандеву — все готово, — обрадовала меня Мисато.

— Тайкон? — вмешалась Ринна. — Ты не говорил Мисато о своем настоящем имени, или ей просто по душе называть позывной?

— Не говорил, скромничает, — пояснила Мисато. — Да мне как-то по барабану.

— Так не пойдет, дай-ка кое-что попробую. Войд, смотри на меня, видишь? Это Ринна, это Мисато, это Войд, а это кто? — Ринна показывала на всех пальцем поочередно, пока он не остановился на мне.

— Ашидо, — пробормотала Войд, в очередной раз выдав меня.

На этот раз мне уже было все равно, так даже лучше, ведь скрывать свое имя от друзей было бы совсем грубо, учитывая то, что все в этой компании его знают, кроме Мисато.

— Ашидо, значит, — довольно улыбнулась Мисато. — Еще один секретик раскрыт, спасибо, Ринна, тебе тоже, Войд.

— Пожалуйста, обращайся, — блеснула знаниями Войд, пока Ринна утвердительным жестом показала что-то вроде «без проблем».

— Что касается приемника, — продолжила Мисато, — он работает и ждет появления сигнала, я оповещу тебя, когда маячок замигает на карте, а пока, вот, возьми, — она протянула мне уже знакомое переговорное устройство, а затем также раздала предмет связи остальным. — Пользоваться умеешь?

— Приходилось, — подтвердил я, — спасибо.

— Ну, значит разобрались, пивка? — Мисато вытянула перед собой алюминиевую банку.

— Не, спасибо, спортивные люди не пьют, — отказалась Ринна.

— А я буду, — скромно ответил я.

— Что ж, товарищи, милости прошу к моему гаражу, — радостно произнесла Мисато, пригласив нас внутрь.

Я был уверен, что Ринне здесь полегчает, и надежды не остались неоправданными — пойти сюда было хорошим решением. Все присутствующие уже видели меня без маски, потому я снял ее сразу, как только Мисато прикрыла двери, и отдался посиделкам в душевной компании молодых девушек. Иногда мне не хватает друга, с которым можно поговорить о «мужских» делах, которые обсуждать с дамами было бы совсем некомфортно, но судьба почему-то подкидывает мне только их, не считая такие исключения, как Илия и Леонхардт.

В такой уютной дружеской атмосфере мы просидели внутри до самой ночи, потеряв счет времени в потоке бесконечного позитива. Когда уже пришло время спать, Ринна собралась уходить домой, но пьяная Мисато уговорила ее остаться на ночь, дав обещание, что освободит ей матрац, а сама будет ютиться на одном диване со мной и Войд — меня, разумеется, никто не спросил. Когда девушки уже собрались укладываться, я решил выйти подышать воздухом в одиночестве, стараясь осуществить то, о чем задумался еще вчера — взобраться на крышу и посмотреть на звезды. Никто и слова не сказал против, потому я спокойно покинул гараж, устроившись совсем рядом — на крыше дома этого же переулка, куда было легко забраться по ржавой лестнице, поднявшись всего на четыре этажа.

Я расположился на краю здания, усевшись на «коньке», довольно откинулся назад, оперевшись на руки и уставившись на ночные звезды. Когда-то давно я слышал, что на небе есть созвездия — это такие рисунки, сформированные звездами, каждый имеет какое-то значение, которое толкуется в гороскопах. Очередной бред сумасшедшего, возомнившего, что спонтанное появление звезд в результате гравитационного коллапса газовых облаков определяет судьбу, а водород и гелий знают о человеке больше, чем он сам. Звезды могут быть красивыми, но не судьбоносными, на них всегда приятно смотреть, особенно в компании с близким для тебя человеком.

Кстати, о компании, какое-то время я сидел в одиночестве, пока в один момент не почувствовал, как какой-то сильный шепот подошел ко мне со спины. Он стоял прямо позади и пялился на меня, не спеша подходить ближе, а я даже не знал, друг это или враг, потому лучшим решением в такой ситуации мог быть только вопрос, после которого я спрыгну вниз, если получу отрицательный ответ.

— Кто ты такой? — обратился я к инкогнито за спиной.

— Вижу, ты нашел себе новых друзей, Ашидо, — послышался очень знакомый голос, в котором я сразу узнал долгожданного компаньона.

Его появление было лишь предположением, ведь даже сильного шепота не узнать, пока не увидишь его прямо перед собой. Обернувшись, я встретился с многозначной улыбкой хорошо запомнившегося мне мужчины в рогатом шлеме.

— Все-таки нашел меня, вольная ты птичка, — подколол я его.

— Сколько же времени утекло, шепот примирения, — все так же искренне улыбаясь, произнес Илия Кишин.

— Присаживайся, мне есть, о чем тебе рассказать, — подозвал я его поближе.

Илия подошел максимально близко, аналогично усевшись на край и свесив ноги.

— Ну, рассказывай, где же ты пропадал целый год, — с интересом спросил Илия.

— Хороший вопрос, — вздохнул я. — Не поверишь, но когда я вернулся, то даже не знал, что прошел почти год.

— Все думали, что ты тогда умер, Юмико рассказала нам, что на площади вы встретили Хандзо и вступили с ним в бой, а потом он затянул тебя в Бездну. Твои друзья ничего о ней не знают в отличие от меня, потому я предположил, что ты просто попал во временную петлю, это так?

— Что-то вроде того, меня то ли дело перекидывало с места на место десяток часов, пока я не встретил Войд, которая вытащила меня оттуда, — пояснил я. — Значит, Юмико выжила в тот день и вернулась домой. Все остальные тоже в порядке? Ты знаешь, где они сейчас?

— Да, знаю, в последний раз я пересекался с Хорнет в ордене «Юстиция», немного пошарился у нее в голове, узнав, где они теперь обитают, — обрадовал меня Илия.

— Хвала небесам, скажи мне, — молящим тоном озвучил я просьбу.

— Не думаешь, что так будет неинтересно? — он издевался надо мной.

— Пожалуйста, я не могу больше скитаться по улицам, не зная, где мои друзья и что у них сейчас в голове.

— Не переживай, Ашидо, — утешал он. — Амелия последние несколько месяцев ночует дома, она точно уже успела заметить твой подарочек и притащила его к остальным.

— Откуда ты про него знаешь? — оторопел я, потому что он даже не шарился у меня в голове, о чем бы я точно узнал.

— Разве это не очевидно? — подтрунивал он. — Ты стал сильнее, Ашидо, твоя душа претерпела кардинальные изменения, ты даже не заметил, как я залез тебе в голову.

— Ну и козел же ты порой, — осекся я, осознав, что повел себя неосторожно.

— Ты тоже порой даешь осечки, мысля в рамках ребенка. Даже не заметил, как сильно ты изменился, держи, — его рука нырнула под плащ в небольшую кожаную сумку, откуда он достал некое подобие линзы для лупы, но та была какой-то замыленной, после чего протянул ее мне.

— Что это? — поинтересовался я.

— Взгляни в отражение и скажи, что ты в нем видишь, — скомандовал Илия.

Я внимательно вглядывался в линзу, стараясь подобрать угол, при котором смогу хоть что-то увидеть, пока наконец не проявилось мое отражение. В нем я увидел собственное лицо, не претерпевшее никаких изменений, за исключением одной шокирующей детали — цвет моих глаз изменился.

— Теперь видишь? — подкалывал меня он, зная, что у меня даже в мыслях не было шокирующей правды. — Голубой цвет символизирует твои искренние намерения и критический подход к действительности. Цвет энергии шепота может измениться, если состояние его души переходит из точки «А» в точку «Б», — поведал Илия.

— Хочешь сказать, что теперь я совсем другой? — я не понимал, что именно во мне изменилось, ведь Ашидо Такаги остался все тем же хлюпиком, изо дня в день копающимся в себе.

Я на самом деле даже не обращал внимания на свой цвет глаз: не смотрел в отражение, не заводил речь о глазах с новыми друзьями, которые не видели меня прежнего. Моя рассеянность и недогадливость — порой такая заноза в заднице.

— Ты сильно изменился, Ашидо, стал решительнее и радикальнее, а вместе с тем твое сердце прониклось большим сочувствием к остальным. Я знаю, что тебе пришлось пережить и видел, через что пришлось пройти, чтобы стать сегодняшним тобой.

— Раз уж ты все видел, тогда для тебя не будет сюрпризом подарочек из Бездны? — огорченно промолвил я, протянув ему линзу обратно.

— Сюрприз еще не испорчен, — улыбнулся он, складывая свою стекляшку в сумку, — доставай ее.

Я засунул руку в карман, откуда вытащил аккуратно свернутую страницу дневника, после чего передал ее в руки собеседнику. Илия развернул бумажку и принялся внимательно читать, улыбаясь все время процесса. Когда он наконец закончил, то так же аккуратно свернул ее в исходное состояние и запрятал куда-то под плащ.

— Это страница из дневника самого дорогого для меня человека, — решил объяснить он, понимая, что мне самому интересно узнать, что же там написано.

— Кем написаны эти строки и о чем этот человек пишет? — сгорая от любопытства, спросил я.

— Моей женой, Марией Кишин, — с улыбкой произнес он. — Благодаря тебе я теперь знаю, что она жива и старательно избирает для себя счастливое продолжение жизни. Тебе, наверное, интересно, где же ты оказался тогда?

— Честно говоря, я совсем не понимаю, что произошло в Бездне и что я там увидел, где оказался и почему.

— Для этого и нужны друзья, вроде меня — чтобы все тебе объяснить.

— Ты уже признал себя моим другом? — подтрунивал я.

— Можешь так считать, начиная с сегодняшнего дня, ты доказал мне, что достоин носить свое имя и на тебя можно положиться в нелегком деле, — похлопал он меня по плечу. — Что касается Бездны, то она любит издеваться над живыми в мире опустошенных душ, подкидывая то ли истину, то ли ложь, дополняя картину чем-то своим, но все, что ты увидел тогда — это была истина.

— Я не понимаю, — слегка отрицательно повертел я головой.

— Когда ты попал в собственный дом, то застал в нем труп своего отца и разруху — это и есть истина. Однако оживший скелет — это лишь трюк Бездны, чтобы помутнить твой рассудок, — объяснил он. — Но то, что было дальше, для меня оказалось в некотором роде шоком.

— Почему?

— Потому что сама Бездна свела нас с тобой. Я никогда не верил в судьбу, но любой, увидев такое, точно бы поверил. Эта пустая сука закинула тебя во временную петлю не единожды, а дважды.

— Что ты хочешь этим сказать? — опешил я.

— Помнишь книгу в морге?

— Да, «что-то там логия», из головы уже вылетело.

— Посмотри мне в глаза, Ашидо, — скомандовал он.

— Я не хочу, чтобы ты снова лез мне в душу, — отстранился я, отведя от него взгляд.

— Сейчас ты полезешь в мою душу, а не я в твою, — обнадежил он.

Илия еще ни разу не врал мне, только лишь говорил загадками, что очень сильно раздражает. Поверить ему было оправданным решением, потому я подчинительно взглянул куда-то глубоко в длинные вертикальные зрачки, почувствовав, как мое сознание куда-то устремилось, будто меня засосало в какой-то фильм, пока наконец не начала проигрываться пленка:

— Мастер Кишин, ваша книга так лаконично изложена! — громко говорил странный лысый мужчина в мантии. — Позвольте поблагодарить вас за такой дар!

— Не стоит, Якоб, я должен оставить что-то после себя, тем более, что вся энтропология от и до написана моей рукой — я не привязан к тому, что знаю наизусть.

— В любом случае, благодарю вас, мастер Кишин! Я уже осилил несколько аспектов и активно практикуюсь в ленсарсии! Мои знания будут переданы вашим последователям, клянусь!

— Тогда мне нужно благодарить тебя, верховный алхимик, Якоб Фостер.

— Приму с честью, мастер Кишин! — поклонился он.

На этом моменте пленка оборвалась, и меня тем же путем вернуло в реальность, перед глазами показался Илия в той же позе полубоком, пристально глядящий на меня.

— Илия, это ты написал энтропологию? — в небольшом шоке спросил я.

— Ты сам все видел, Ашидо, — спокойно ответил он, не дав однозначных гарантий, — а теперь я поведаю тебе, где же ты оказался после того, как упал в пропасть.

— И где же?

— В резиденции графа Абеле где-то в XIII веке.

— В XIII веке? — громко и ошарашенно спросил я.

— Тебе стоит знать правду, раз уж мы теперь друзья, потому прими тот факт, что мне сейчас около восьмисот шестнадцати лет, если отпустить детали.

— Постой, хочешь сказать, что ты жил в то время? — ну и дедуля же этот мастер Кишин, с трудом верится.

— Именно так, я был в числе первооткрывателей алхимии. Попав в резиденцию, ты столкнулся с людьми, говорящими на древнемелийском — государственном языке королевства Меления, в котором я родился. Они были ошарашены тем, что ты контролируешь энтропиум голыми руками. Страница дневника Марии тоже написана на нем, Бездна показала тебе истину, никак не связанную с тобой, но относящуюся ко мне напрямую.

— А что же такое этот энтропиум? — поинтересовался я, ведь уже много раз слышал об этом слове.

— Говоря простым языком, энтропиум — это один из двух верховных аспектов энтропологии, обратный природной эссенции. Вы привыкли называть энтропиум внутренней энергией шепота, или энергией Бездны, но это не совсем правильно, ведь эта энергия существует не только в Бездне, ее можно получить путем преобразований одного аспекта в другой, но в бесконечной пустоте ее больше всего, потому Бездна существует по ту сторону реальности.

— Ты говоришь слишком умно, я половины из сказанного не понял, — возмутился я.

— Рано или поздно поймешь, — отстранился он от упрощения. — Как ты знаешь, в Гармонии где-то в горах находится разлом, из которого энтропиум вытекает в реальность, но, сталкиваясь с огромным сопротивлением природной эссенции, просачивается только нелетальная его часть, а затем откладывается в телах граждан. Это и есть ответ на вопрос, почему ты был шепотом с рождения — твоя семья жила достаточно близко к разлому, чтобы ребенок в утробе пропитался энтропиумом, появившись на свет с красными глазами, как в знак, предсказывающий твое недалекое будущее.

— Это не правда, меня избегали и презирали только из-за глаз! — не желал я признавать все вышесказанное.

— Это правда, Ашидо, над тобой издевались только потому, что ты был слаб. Вспомни Лаффи, почему же с ней так не поступали?

Больше всего мне не хотелось верить в то, что Илия прав, ведь я на самом деле был слабаком, все время опускал руки и рыдал в одиночестве, пока Лаффи довольно прыгала в любой компании даже самых отмороженных и жестоких детей. Если Бездна на самом деле знает судьбу каждого человека, а шепот из нее подсказывает, как не сбиться с пути, тогда мы с Илией и вправду должны были встретиться, чтобы стать друзьями.

— Ты прав, — вздохнул я, — прости, что сомневаюсь в тебе.

— Не бери в голову, даже если я люблю скрывать и не договаривать — я никогда не вру, — уверенно произнес он. — Лучше уж горькая правда, нежели сладкая ложь, по такому принципу живет мастер Кишин.

— Тогда, раз ты такой честный, может расскажешь мне, что из себя представляет «шиирацу»? — демонстративно потребовал я.

— Без проблем, — спокойно согласился Илия. — Ты уже знаком с одной из моих сильнейших способностей, знаешь, что она делает, но не вдавался в суть. Не буду рассказывать все до деталей, но в общих чертах опишу: «шиирацу» применяется только при прямом зрительном контакте, если он зафиксировался хотя бы на секунду, тогда я погружаюсь глубоко в голову жертвы и отбираю для себя важные фрагменты из его кратковременной и долговременной памяти. Эта способность неидеальна, поскольку я могу узнать только то, что человек помнит сам, к примеру, какой-нибудь законопослушный гражданин всегда помнит, что держит у себя в подвале детей, но не помнит, по какой улице он возвращался домой после пьянки — в таком случае я точно буду знать о детях и его точно настигнет кара закона, но маршрут передвижения останется где-то за кадром.

— Это все равно очень круто, Илия, никто не может тебе соврать или что-то утаить, ведь он всегда помнит о том, что ты знать не должен!

— Это вовсе не круто, Ашидо, это — проклятие, — тяжело вздохнул он. — Я стал совсем черствым, копаясь в потерянных душах, вроде тебя или Хандзо. Каждый раз, смотря человеку в глаза, я думаю, а нужно ли мне это? Стоит ли оно того — смотреть на слезы, смерти, издевательства и человеческую ложь? В этом мире меня держит только страх перед смертью, потому что для меня ее уже давно не существует, за ней кроется нечто куда более ужасное, о чем ты даже не можешь себе представить.

— Прости, я сказал, не подумав, — раскаивался я, даже не предполагая, как выглядит обратная сторона великой силы. — Знаешь, Илия, я рад, что ты так искренен со мной, хоть я тебя и не всегда могу понять. Когда мы встретились впервые, я думал, что ты слишком много о себе возомнил, что ты смотришь на нас сверху вниз, презирая, но сейчас я понимаю, что ты из числа тех людей, которые открываются только близким.

— В этом ты прав, я на самом деле дорожу только близкими людьми и порой перегибаю палку в отношении чуждых мне людей. Я знал, что ты обо мне думаешь, и это не сильно меня напрягало, ведь я сам показал себя с такой стороны, мне не о чем жалеть, потому что для нас с тобой наконец открылась тропа в свет, а имя свое я уж как-нибудь оправдаю перед остальными.

— Мы собираемся убить короля? — уточнил я.

— Вы мне нужны только для того, чтобы добраться до него, а дальше я сам, к тому же никто из вас не способен убить его, даже если все нападете разом.

— Погоди, ты нас используешь? — возмутился я.

— Нет, Ашидо, я разделяю ваши цели о его свержении с трона, но король на самом деле не такой ублюдок, коим вы его видите. Он — такая же потерянная душа, как и ты, и ему нужна помощь.

— Хей, он убил много людей! Король не дает свободы людям, которые не выбирали свою судьбу! Почему мы должны оставить его в живых?

— Я и без тебя знаю все его грехи, которые он будет искупать всю свою оставшуюся жизнь — такое наказание куда хуже смерти.

— В чем-то ты прав, но как ты объяснишься перед Ринной? Перед гвардейцами, которые служат не по своей воле? Перед людьми, чьи родные умирали от рук служителей закона? Думаешь, они тебя послушают?

В эту же секунду в переговорном устройстве послышался радостный голос Мисато:

— Ашидо, черт тебя подери, есть сигнал! Твои друзья вышли на связь, бегом ко мне! — кричала она.

Не верю своим ушам, я наконец-то вернусь домой и приведу с собой кучу новых друзей, мы наконец увидимся спустя долгое время.

— Илия, мы позже вернемся к этому разговору, а сейчас мне нужно к Мисато, девочки включили маячок, — пояснил я.

— Позволишь пойти с тобой? — вопросительно проговорил он, ожидая одобрения.

— Идем, пора домой.