Клинок Гармонии (СИ)

Глава 1: Бродячая жизнь

Ощущение от внезапного пробуждения оставляло желать лучшего. Распластавшись на земле, я отчетливо слышал свое едва живое сердце, чувствовал, как моя сдавленная дробью диафрагма двигается в своем привычном ритме. В обстановке холодного и влажного воздуха ни одна мельчайшая вибрация внутренних органов не проходит мимо моего внимания, лишь одна деталь не вписывается в общую картину — отсутствие боли, будто бы все, что со мной приключилось не так давно — всего навсего кошмарный сон. То, что так болезненно въелось в мою память совсем не походило на реальные события, но, если вдуматься, железным аргументом в пользу правдоподобности выступает лежащий прямо на краю ливнестока мешок с костями, еле обсохший под лучами нежного утреннего солнца.

Я жив — каким-то чудом пережил прямое попадание дроби в грудь. Действительно, отвратительно застать себя живым, когда уже смирился со смертью, отдав себя на растерзание высшим силам. Ливень унес меня в места с позабытою болью — обратно в мир, населенный такими жестокими и непредсказуемыми созданиями, которых мы привыкли называть людьми. Я все еще помню, как кромсал беззащитных людей на пути к выходу из клиники, думая, что вижу предсмертное послание. В голове не укладывается, как все могло так обернуться, ведь всего за один день я лишился всего: родителей, которые, как я считал, вкладывали в меня хотя бы частичку своей любви; крыши над головой, пусть и в глуши, пусть далеко не в жизнеспособном состоянии — но все же дома.

В потоке беспорядочных мыслей внутри головы невольно всплывали воспоминания о друзьях, но пролить слезы в такой ситуации было бы совсем неуместно, ведь никакого положительного эффекта за этим не последует. Меня разрывает не столько от печали, сколько от осознания, что слезами горе не сотрешь. Все, что мне теперь остается — жить и идти дальше, полагаясь только на себя, хоть я и искренне верю, что кто-то однажды вытянет меня из этой трясины.

Место, где я сейчас нахожусь, довольно тихое: рядом лишь что-то отдаленно напоминающее стоянку, небольшой мост прямо надо мной, а кругом лишь забор, да крутые склоны. Интересно, зачем в Гармонии такое место, специально расчерченное под функционал стоянки? Транспорт ведь в дефиците, не многие могут себе его позволить: металл и пластик идут в производство, топливо государство использует точно не для того, чтобы по дорогам гоняли автолюбители, потому мало у кого в личном владении имеется подобное средство передвижения.

Возвращаясь в реальность, я прокручивал у себя в голове один единственный вопрос — в какой же район меня занесло? За всю свою жизнь я ни разу не выходил за пределы Дрянного района, не считая клиники, однако со всеми остальными был прекрасно знаком — все благодаря интернету. Если обратить внимание на истоки нашего города, то еще в первые годы основания король поделил его на одиннадцать основных частей, семь из которых по сей день являются главными городскими районами, которые расположились вокруг королевского дворца, находящегося в центральном Парадном районе. В одном из таких районов и прошло мое детство, вернее на его границе с Трущобами в отдалении от цивилизации — я знал это место, как свои пять пальцев.

Думая о том, в какой же район меня все-таки занесло, ответ казался очевидным — поскольку ничего незнакомого вокруг не наблюдается, меня закинуло обратно в родные земли, только не в привычное с детства захолустье, а в самую глубь, где даже с перспективы лежачего в канаве паренька все казалось куда приличнее. Пусть в тот день и лил невероятной мощности ливень, меня все равно не могло далеко унести, ибо ливнесток растянулся от подножия островной горы до водоочистной станции в Трущобах, тем самым в общей сложности проходя через несколько районов.

Коль в сердце еще теплится надежда, нужно поскорее выбираться отсюда, несмотря на то, что плана действий у меня нет, как и места, куда бы я мог пойти, где меня бы ждали. Времени отлежаться не было, продолжи я здесь откисать, забивая и без того трещащую голову лишней информацией — это ни к чему бы не привело, потому я нашел в себе силы встать. Энтузиазма действовать не так много, но, если я сейчас сдамся, воля к жизни иссякнет, а пожить ведь хочется: увидеть мир, познать вкус крепкой дружбы, найти свою любовь и, тогда, я, наконец, возможно, достигну обычного человеческого счастья.

С горем пополам я все же смог подняться, чувство неотвратимости и тоски поменялось местами с чувством невероятной легкости, стоило только оборвать корни между моей спиной и твердым бетоном. Не знаю, стоит ли воспринимать мое неведомое воскрешение, как знак проявления какой-то скрытой силы, но других объяснений я найти не могу, потому придется свыкнуться с фактом, что в мире есть место для сверхъестественного.

Поднявшись по склону ливнестока, я вышел на стоянку, которая, очевидно, была пустой, хотя некогда забытая машина старой войны на ней присутствовала, стоя прямо в центре, будто ждала только меня. Ее грубая фактура, утонченные грани, простота использования и эффективное потребление энергии в совокупности делали из нее самый величайший из всех возможных видов наземного транспорта — велосипед. Да, это самый обычный велосипед с корзиной, такой и у меня был, правда, куда меньших размеров. Стоило глянуть внутрь решетчатой емкости, в ней обнаружились неожиданные подарки: какие-то шмотки, на новые не особо были похожи. Хозяин велика, вероятно, собирался отвезти их каким-нибудь родственникам, или чего хуже, на продажу, а это значит, что ему не будет обидно, если я их «одолжу».

Я прямо на стоянке сбросил с себя мокрый костюм пациента, больше похожий на комбинацию смирительной рубашки со штанами грузчика, после чего нацепил на себя обновки: черное худи размером чуть больше привычного — не стесняет и не висит, можно сказать, в самый раз, как и вполне стильные штаны того же цвета, которые до войны назывались как-то по-другому, но сейчас их кличут никак иначе, как «змееныши». Для закрепления образа я забрал и кроссовки, только, вот, жаль, что носков не нашлось. Повезло, что я не брезгливый — к одежде не придираюсь: ношу то, что на теле сидит, что глаза не мозолит, а как это выглядит, меня не особо волнует, тем более, что эта одежда неплохо на мне смотрится, даже будучи мятой из-за предшествующего ей состояния скрученного в колбаску комка ткани.

Достигнув удовлетворения образом, я покинул стоянку, не тронув велосипед из-за своей неготовности воровать, после чего направился навстречу неизведанному. Возможно, поплутав некоторое время по улицам, я найду способ выкрутиться из своего положения, пока еще есть время.

***

Пусть я и был воодушевлен и замотивирован на подвиги во имя себя, вся эта мотивация неведомым образом утекла вместе с осознанием того, что прошло уже три дня — теперь меня точно можно было назвать самым настоящим бомжом. Пока я бесцельно бродил по Дрянному району среди всего этого простого люда нижней прослойки, на улицах нередко встречались плакаты с моим лицом, при чем фото на них было ужасным. Я все еще помню тот день, когда доктор Колден делал этот снимок, я тогда поспал не больше двух часов из-за того, что всю ночь наблюдал за невероятными движениями величайшего киберспортсмена планеты — Антона Эиреала. К моменту, когда заявился доктор и заставил позировать, мое лицо было похоже на полуфабрикат: грязное, сонное и недовольное. Мольбы о том, чтобы нигде и никогда это фото не использовалось, видимо, прошли мимо ушей, вследствие чего теперь каждый человек в городе может его увидеть.

Меня искали, отличительными приметами были красные глаза и черные волнистые волосы, что было и против меня, и за. Все потому, что я мог скрыться под капюшоном, как это делают многие замкнутые в себе люди, либо те, кто не успел высушить голову перед работой. Других примет, способных помочь меня опознать, на плакатах не было. Знакомых у меня нет, потому никто не поможет поисковому отряду гвардии на меня выйти, а в реалиях микрорайона с высокой плотностью населения в Дрянном районе найти меня, все равно, что иглу в стоге сена — я спокойно сливаюсь с толпой, грязь по всему телу добавляет убедительности.

Условий, играющих на руку, очень много, но этого недостаточно, ведь совокупность узких улиц, трехэтажных домов, тусклого свечения и вечного присутствия пьяниц на свежем воздухе не позволяла найти никакого временного жилья. Любые свободные нежилые помещения занимали бандиты и наркоманы, которых я бы не смог выставить на улицу, поскольку такого хулигана люди попросту заложат, потому из-за факта неотвратимости в обстановке безвыходной ситуации я вынужден ночевать под открытым небом.

Такой образ жизни вымотал уже за три дня, нужны были хоть какие-то деньги, без них было никуда — пустым кошельком голод не одолеешь. Я не нашел ничего лучше, чем шляться по улицам и спрашивать у каждого прохожего, похожего на бандита, где можно заработать хотя бы на еду — должно же быть такое место, где лишние руки не помешают. Любой другой человек, будучи таким же замкнутым интровертом, как я, позабудет о своих принципах в первый же голодный вечер, познав на своей шкуре всю силу денег.

В этот день я опросил многих, но в большинстве случаев за вопросом следовал пинок в живот или удар по морде, лишь иногда я мог отделаться простой словесной перепалкой. Множество раз за просьбой о помощи следовал отказ, будто все здесь таких каждый день видят — что за невезение. Пусть результата мои попытки выкрутиться не давали, но я продолжал верить в лучшее, ссылаясь на одну народную мудрость: «Если долго-долго мучиться, что-нибудь получится».

Уже изрядно замучившись, будучи практически сломленным, я подошел к очередной группе мужчин, которые все так же были больше похожи на бандитов и немного выделялись из массы простых граждан. Стоило комку грязи заговорить, все присутствующие тут же обратили на меня внимание — как приятно.

— Подскажите, — едва слышно произнес я, сглотнув слюну, — вам не нужен работник?

— Деньги нужны? — один из стоящих взял на себя инициативу заговорить со мной.

— Да, хотя бы на еду, — вздохнул я.

— Жить-то есть где? — продолжил опрос лысый мужчина в кожаной жилетке поверх голого торса.

— Нет, — опроверг я, — на улице приходится ночевать.

— Слушай, мелочь, — вклинился другой мужчина, — тебе не у кого больше помощи просить? Чего ты до нас докопался-то? Иди лесом с такими вопро…

Он замолчал в тот момент, когда лысый мужчина жестом приказал ему заткнуться. Вот, значит, какой вес в этом мире имеет авторитет.

— Ты же знаешь, что твое лицо светится на плакатах о розыске, дружок? — спросил у меня все тот же лысый мужчина, имя которого мне неизвестно.

В этот момент мои зрачки сузились, сердце забилось немного быстрее, я почувствовал, что ситуация накаляется, а мой спонтанный стресс тихо перерастает в панику. Эти люди могли бы просто сдать меня, получив за свой поступок кучу денег, ведь за мою голову пообещали немалую сумму — легкая нажива для бандитов.

— Лицо попроще сделай, все свои, — с усмешкой обнадежил лысый мужик, — нам выгоднее иметь сильного союзника, нежели сильного врага. Раз уж твое лицо на каждом углу висит, значит, есть за что отлавливать.

— Х-хорошо, — промямлил я.

— Идем, оборванец, познакомлю тебя с новым работодателем.

Такие слова из его уст волшебным образом внушали доверие, как будто мне знаком этот взгляд. Борода и мускулатура придают мужчине ощущение серьезности и важности, коих нет у простых бандитов, но почему же вместо дискомфорта тот вселяет спокойствие? Другие присутствующие не выглядели такими брутальными, они были больше похожи на обычных прохожих, сложно было их отличить от живой массы этого района: никакого стиля, никакой уникальности.

Я подчинительно поплелся следом за мужчиной, а его друзья, коих проще было назвать коллегами, остались на том же месте, от чего уровень доверия к неизвестному спасителю поднялся еще выше. Я остался один на один с человеком, желающим мне помочь, однако паранойя все еще имела место быть, но, по крайней мере, я все еще верю и надеюсь, что это так, ведь мир не без добрых людей. Порой даже самый отмороженный на вид мужчина может оказаться добрее и благожелательнее улыбчивого прохожего.

Пока я витал в своих мыслях, переулки неблагополучного района пролетали один за другим, пока мы-таки не дошли до места назначения — приватного бара «Глотка Гидры» на цокольном этаже одного из четырехэтажных панельных жилых домов.

— Слушай внимательно, — посмотрел на меня вполоборота мужчина, стоя перед железной дверью, — скажешь, как я, и тебя впустят внутрь, а если забудешь — проблемы твои.

Это что, он мне скажет какой-то секретный пароль, что-то вроде «карбонара» или «водка с хлебом»? Какой-то промежуток времени он кряхтел, разминая голосовые связки, и, вот, наконец собрался с мыслями:

— Собака не лает без пива, кабан никогда не смеется без джина, хомяк не дышит без водки, Гидра заполнит до верха глотки, — произнес он, после чего дверь отворилась.

Такого бредового пароля я еще никогда не слышал — мало того, что совсем не звучит, так еще и максимально длинный. Вопреки испанскому стыду, я запомнил его от начала до конца — не мое дело, какие у них здесь пароли, я пришел за деньгами. Мы вошли внутрь, я уж было совсем забылся, озираясь по сторонам на веселящихся пьяниц, тогда-то мужчина вдруг обратился ко мне без всякого контекста, от чего я пропустил его слова мимо ушей:

— Чего? — переспросил я, спохватившись.

— Меня зовут Коннор, — повторил он.

— Хорошо, я запомню, Коннор. А меня зовут…

— Ашидо, — перебил он, — я давно знаю тебя и твоих родителей, однажды мне пришлось стрясать с них долги, ты тогда только ползал, но я запомнил все твои приметы. Стоило на днях увидеть в списке погибших в том инциденте твоего батяню Джиро, а потом твою унылую рожу на плакатах, сложить два плюс два было уже не так сложно.

— Унылую рожу? — подумал я про себя.

— Коннор, скажи, почему ты мне помогаешь? — поинтересовался я.

— Не знаю, такой уж я человек, — странный ответ. — Ты далеко не единственный такой уличный котенок, которого я сюда привожу.

— А есть и другие? Где они сей…

— Заходи, — оборвал он, приоткрыв дверь за барной стойкой, не дав мне продолжить.

В этот момент мне стало немного не по себе — кто же эти люди, которых сюда приводили и где они сейчас? Я зашел внутрь, в нос сразу же ударил резкий запах курева — такого не было, пока мы шли вдоль сидячих мест и барной стойки, но, стоило только сунуть нос за злополучную деревянную преграду, из нее сразу повеяло ароматом рака легких.

— Еще увидимся, Ашидо, — сказал Коннор, пока спешно закрывал за мной дверь.

Я даже не успел его поблагодарить, хоть и не знаю, куда он меня привел. Исходя из сказанного ранее, сейчас я нахожусь в кабинете «нового работодателя» — но где же он?

— Так-так, кто этот гость, что заглянул на чай к королеве мафии? — донесся женский голос из-за угла.

Навстречу мне вышла элегантная, подтянутая и обворожительная дама, от вида которой дух замирал… Шучу, это была обычная сутулая женщина в спортивном костюме с сигареткой в зубах — ходячий рак легких и отказ печени, но, по всей видимости, крупная шишка. Такой собеседник внушает больше спокойствия, нежели навязчивого дискомфорта. Приметной деталью были ее короткие светло-рыжие волосы до подбородка, которые дополняли образ на удивление эффектно.

— Представься, гость, — обратилась она ко мне.

— А-ашидо Такаги, — ответил я, немного замешкавшись.

— На плакатах ты выглядишь куда опрятнее, — проговорила она, в очередной раз напомнив мне о собственной популярности, — присаживайся.

Пусть дама и выглядела как продукт с конвейера, коих на улице и без того много, даже так она умудрялась показать свою элегантность: вынимала изо рта сигарету, когда со мной разговаривала, двигалась грациозно, а первое впечатление от ее речи оказалось на удивление положительным, ведь никакой брани в ней не присутствовало.

— Меня зовут Наталья, — представилась она, — заслужишь уважение, буду Наташей. Ну, что, щеночек, рассказывай, как тебя сюда занесло и по какому делу.

— Очень приятно, Наталья, меня сюда привел Коннор, сказав, что вы будете моим работодателем. Мне всего лишь нужны деньги, только бы поесть и переночевать не на улице — вы можете мне помочь?

— Ого, — удивилась она, — работать пришел? Благородно, какой вид деятельности тебя интересует?

— Ну, — задумался я.

— Кражи? Убийства? Шантаж? Шпионаж? Саботаж? Сексуальное рабс…

— Нет-нет, постойте! — засуетился я, перебив ее.

— Бармен? — продолжала она говорить, явно надо мной посмеиваясь.

— Подождите, пожалуйста!

Наталья в ожидании замолчала.

— Я не хочу никому вредить, мне просто нужны деньги, пусть и небольшие, но деньги. У вас не найдется чего-нибудь простого, где не нужно никого калечить?

— Интересный ты кадр, Такаги, — нахмурилась Наталья, сложив руки в замок. — Люди попадают ко мне по большому блату, готовые взяться за любую работу, лишь бы тетя Наташа дала им денюжку и поставила каблук на лицо, а ты так прямо заявляешь, что готов работать за мизерные деньги, лишь бы не вредить людям?

Не знаю, что на это можно ответить, чтобы не заработать себе врага. Если наговорю лишнего — мне конец. Но, вопреки переживаниям, Наталья кинула на меня довольно ехидный взгляд, я мог лишь догадываться, о чем она в этот момент думает, в глазах не читалось осуждения, напротив, похоже, я ее заинтересовал.

— Ты мне нравишься, Такаги! — своим радостным смешком обнадежила меня Наталья. — С этой минуты можешь звать меня Наташей.

— Как скажете, — согласился я.

Она выглядела очень довольной, будто бы я первый, кто хоть как-то выделялся из толпы ее периодических посетителей. Тем не менее, некий дискомфорт все еще присутствует, приходится аккуратно выбивать выражения.

— Итак, посмотрим на то, что мы имеем, — задумалась она, — у меня есть для тебя выгодное предложение, работа сама по себе негрязная, денег с нее особо не поимеешь, но для тебя сделаю исключение и накину надбавку за красивые глазки.

— Звучит как-то, — хотелось сказать подозрительно.

— По-издевательски?

— Нет-нет, что вы! — воскликнул я, немного испугавшись.

— Расслабься, — посмеялась Наталья, — все свои, ты, можно сказать, уже стал мне другом.

— Другом? — задумался я.

Насколько давно я слышал это слово в последний раз? Не могу сказать, что Наташа стала мне другом за такой короткий промежуток времени, поскольку она все еще не внушала исключительного доверия, но, за неимением иного выхода, мне придется ей довериться.

— Что от меня требуется? — продолжил я диалог после небольшой паузы, сопровождаемой ее пристальным взглядом.

— Ох, работенка забавная, видишь ли, вид у тебя довольно страшненький. Не сочти за грубость, но мне это только на руку, будешь доносить мои распоряжения до моих ребят и, может, даже до тех, кто перешел мне дорогу — где-то лично, а где-то в виде коробочки, — объяснила она. — С таким видом к тебе не будет вопросов, все уже привыкли к подросткам с конвертами. Платить буду столько, чтобы хватало на жизнь, прямо из своих рук — согласен?

Заманчивое предложение, работа непыльная, платить будет лично заказчик, но меня смущает факт того, что мне придется иметь дело не только со «своими».

— Идет, — согласился я, отпустив эту деталь.

— Отлично! — радостно воскликнула Наталья. — Можешь начать уже завтра, материал предоставлю.

— Наталья, — хотел было я задать вопрос.

— Наташа, — возразила она, не дав продолжить.

Было видно, что Наталье не по душе, как я произношу ее имя в официальной форме, но просто так обращаться к ней, как к Наташе, было как-то неудобно.

— Хорошо, понял, Наташа, — подхватил я. — Где мне можно ночевать? Я все еще без какого-либо намека на кров.

— Об этом не беспокойся, — утешила она. — прямо над нами стоит дом, в котором имеются свободные комнаты, поживешь там.

— Спасибо большое, я вам очень благодарен.

— Без проблем! — снова смеясь, сказала Наталья, — можешь идти, ребята тебя проводят, только объясни им ситуацию.

— Хорошо, — напоследок сказал я, поднявшись с места и направившись к выходу.

Пол предательски скрипел, добавляя дискомфорта в и без того стрессовую ситуацию. Наталья неожиданно меня окликнула, от чего я вздрогнул.

— Только имей в виду, Такаги, я очень не люблю людей, которые много трепаются, — произнесла она угрожающим тоном. — Ты либо будешь моим другом, которому я пойду навстречу в любом вопросе, либо в один день я пришлю к тебе в гости такого же оборванца с улицы, и доставит он тебе не очень приятное послание — усек?

— Усек, — утвердительно произнес я, — можете на меня рассчитывать.

— Тогда счастливо! — закончила Наталья.

— До свидания.

Это было страшно, ее взгляд резко изменился перед тем, как я вышел. Наталья не из тех людей, терпение которых стоит испытывать, а доверие подрывать, потому я, как человек совести, не могу просто взять и повернуться спиной к тому, кто протянул мне руку помощи. Однажды я верну ей все добро в полном объеме, но для начала нужно выкарабкаться из своего положения.

На выходе из комнаты меня ждал свежий воздух и мой приятный знакомый — Коннор. Думаю, мне нужно обратиться к нему, чтобы передать первые поручения босса.

— Ну, как все прошло? — обратился ко мне Коннор с видимой издевкой, опередив мысли.

— Не знаю, — засомневался я, — хорошо, наверное, она сказала мне обратиться к кому-нибудь, кто мог бы отвести меня в комнату в доме, что находится над нами, а завтра я уже смогу выполнять свою работу.

— Вот как, — опешил Коннор. — Обычно босс выгоняет таких оборванцев, как ты. Они приходят за грязными деньгами, после чего пинком вылетают из бара, а ты, видимо, произвел хорошее впечатление, так держать.

— С-спасибо, — оторопел я.

— Идем, Ашидо, я покажу твою комнату.

Коннор повел меня не на улицу, а к лестнице в конце бара, которую я даже не заприметил, когда мы входили — она вела внутрь дома. Судя по всему, бар с домом соединены в монотонную конструкцию, а все, кто живет в этом доме, являются подчиненными Натальи. Любое помещение в здании выглядит опрятным — тут даже свои уборщики есть? Коридоры кажутся абсолютно одинаковыми, фактура сосновой древесины немного успокаивает, ведь она сильно отличается от стен клиники, которые мне очень не хотелось бы вспоминать. Кругом довольно людно, как в общежитии, где люди на каждом углу болтают друг с другом, делясь эмоциями, так сразу и не скажешь, что среди них есть преступники.

В такие моменты мне становится стыдно, что я позволял себе называть этих людей неблагополучной прослойкой, ведь сейчас я с ними бок о бок, а потому места стереотипу о разрушителях человеческих судеб в моей голове нет, ведь они вытащили бездомного бродягу с улицы, дав работу, а самое главное — крышу над головой.

Немного погодя я уже стоял напротив двери в свою новую комнату на третьем этаже, которая выглядела так, будто ее только минуту назад поставили. Я все еще считаю, что не заслужил ничего из того, что мне дали, но такую доброту никогда не забуду. Коннор открыл мне дверь и вручил конверт от Натальи, которая, судя по всему, уже успела заранее назначить мне первое задание, инструкции к которому прилагались в комплекте, болтаясь на куске скотча поверх.

— Коннор, спасибо тебе, — заговорил я, — если бы не ты, я бы помер голодной смертью.

— Не знаю, как ответить на твою благодарность, — замялся он. — Просто выручи меня, когда нужна будет помощь, лады?

— Обещаю, — улыбнулся я, приложив кулак к груди.

— Бывай! — улыбнувшись, попрощался Коннор.

Я улыбнулся в ответ уходящему Коннору, после чего умиротворенно просочился внутрь своей комнаты. Тяжело вспомнить, когда в последний раз я так улыбался, наверное, перед своей смертью. Пусть я и выдал этот нелепый смешок, вытекший из моих мыслей прямо в реальность, вспомнил я об этом ой как зря — пусть моментами Ашидо Такаги и стойкий малый, я все еще ребенок и не могу так легко отпустить смерть своих родителей, какими бы гадкими они не были.

Заметавшись в своих мыслях, я совсем позабыл о комнате, в которую только что вошел. Она была совсем небольшой: прихожая, санузел и одна комнатушка, где можно было только переночевать — скудновато, однако мне более ничего не нужно, не в том я положении, чтобы жаловаться на жилищные условия.

На тумбочке возле кровати виднелась мятая газетка, которая датировалась десятью днями ранее, заголовок гласил: «Лаборатория «GenTask» была взята штурмом после обвинений в антиправительственной деятельности» — немного похоже на мой случай, тут тоже фигурирует лаборатория, но частная, а не государственная.

Зачитавшись, я даже не заметил второй газеты, которая изначально лежала под этой. Она уже была как раз обо мне, о чем гласил заголовок: «Из ГИЛ № 4 сбежал опаснейший преступник».

— ГИЛ — государственная исследовательская лаборатория? — задумался я.

Вне всякого сомнения, речь идет обо мне, кто еще мог оттуда сбежать? «Накануне в ГИЛ № 4 имени доктора Стивена Колдена произошел инцидент, по результатам которого из принудительной изоляции вырвался на свободу опаснейший преступник, принесший огромный убыток. По предварительным данным пострадало тридцать семь человек, пятнадцать погибли, трое пациентов скрылись в неизвестном направлении, умышленно покинув места своей изоляции. Прочие обстоятельства выясняются» — это был срочный выпуск газеты, написанный на следующее утро после событий.

Не очень хочется все это читать, ведь я даже близко не предполагал тех цифр, которые написаны в газете. Сейчас нужно просто помыться — не гоже оставлять грязь в чистой комнате, в особенности если она не является моей собственностью. Завтра будет новый день — глоток свежего воздуха. У меня появился шанс вылезти из моего положения, и я им воспользуюсь, а затем, однажды, добьюсь долгожданного покоя, но сейчас нужно вспомнить о гигиене.

Приводя себя в порядок под струями воды, я случайно порезался бритвой, убирая с лица уже успевшие отрасти усы. Все бы ничего, но порез сразу же начал затягиваться, а из раны валил легкий дымок, похожий на тот, что заполнил куб в лаборатории. Простроив логическую цепочку, я вдруг осознал, что то явление было моим собственным дымом, а не один из способов персонала добить пациента — вот, значит, какая у меня сила. Это многое объясняет, в особенности то, как я выжил после прямого попадания дроби в грудь.

С удовольствием помывшись под струями горячей воды, будто смыв с себя второй слой кожи, я направился в теплую кровать, на которую мое уставшее и измотанное тело рухнуло камнем. Лежа под легким одеялом, я все никак не мог выкинуть из головы этот дым, то ли дело кусая собственный палец, чтобы из раза в раз смотреть на эту своеобразную регенерацию. В один момент мне это надоело, потому я попробовал напрячь извилины, представляя, как дым обволакивает кожу. Стоило лишь представить, вложить капельку воли в задуманное, как оно воплощалось в реальность, дым и вправду появлялся сам собой, пусть и в небольших количествах — такая способность была бы крайне полезна в условиях бегства, но стоит еще немного попрактиковаться.

В этот день я по-настоящему поверил в то, что мои красные глаза в самом деле означали наличие некой силы, но такая деталь все равно не дает ответа на главный вопрос — кто же я такой?