Книга чародеяний

ЧАСТЬ ВТОРАЯ: АРМАН. XIV.

Сердитый Милош рывком распахнул дверь, пустив в кухню кота, сквозняк и приставший к обуви кленовый листик. При его появлении на столе задрожали чашки, но больше ничего не случилось. Для человека, собиравшегося представлять свою невесту родственникам, у него был не самый подходящий вид, однако родственники об этом обстоятельстве пока не знали – они собрались в гостиной. Пан Росицкий пересказывал последние новости дома, тётя Анка и дядя Томик одновременно слушали и делились своими, племянники Лукаш и Кристоф носились по комнате, как заведённые, пытаясь догнать маленькую Хану. Там же находилась и другая сестра Милоша, Катаржина, в горячих объятиях тётушки Варвары, а внимание старших тётушкиных дочерей полностью занимал Корнель – несчастный выбрал путь наименьшего сопротивления и теперь смиренно ожидал, когда на нём перестанут проверять любовный сглаз. Не хватало пани бабушки, но к ней эта делегация планировала нагрянуть в гости позже, ведь пани бабушка не выходила из дома.

В общем, в гостиной стоял гвалт, а стены трещали от такого количества разновозрастных ведьм и колдунов. Кухня казалась островком спокойствия. Конечно, помещение, в котором находились одновременно Адель Гёльди и пани Росицкая, никак не могло быть безопасным, но сегодня обе женщины пребывали в хорошем настроении, что значительно уменьшало вероятность катастрофы. Там же сидел без дела и Арман, не нашедший себе места в забитой людьми гостиной. Он как раз гадал, куда здесь поместятся остальные родственники и друзья, когда жених споткнулся о порог, чертыхнулся и прошёл к окну.

– Милош, – позвал Арман, но его не услышали. Милош забрался под подоконник и принялся что-то искать в многочисленных коробках, ругаясь сквозь зубы и то и дело отбрасывая волосы со лба.

– Милош! – повысила голос Адель. Тоже безрезультатно. Арман приготовился к тому, что электрический разряд со стороны сестры возымеет другой эффект, но этого не произошло.

– Милош, – ласково позвала пани Росицкая. Милош вздрогнул и обернулся, не без причин испугавшись нежного маминого тона, и переспросил:

– Да-да?

– Скажи нам, в чём дело.

– А, – неопределённо произнёс Милош и прекратил греметь коробками. – Её снова арестовали.

– Кого?

– Эву… – Стрелок нашёл, что искал, и высыпал себе в ладонь горсточку заговорённых пуль. – Наверное, она уже вырвалась, но Войтек прибегал и просил помощи. Австрийские задницы! Чихнуть свободно не дают…

– Как невовремя, – заметила пани Росицкая. – Мы с таким трудом собрали всех родственников для знакомства. Ты ведь не думаешь, что Анка и Варвара согласятся лишний раз дышать одним воздухом? Они даже на шабаше предпочитают разные стороны горы!

Милош покачал головой, возясь с оружием. Сейчас он думал только об австрийских императорах и канцлерах, а также их полиции; те же мысли занимали голову невесты, ну а со свадьбой как-нибудь сладят родственники, уж в этом на них можно положиться. Эти и без молодых справятся, к гадалке не ходи!

К свадьбе в колдовских семьях относились довольно просто. Поскольку люди, одарённые сверхъестественными способностями (для них, впрочем, вполне обыденными), презирали религию с полной на то взаимностью, им не нужны были ни церемонии в церкви, ни венчания, ни священники: достаточно заключить устный договор, подтверждающий согласие двух влюблённых создать семью, и, в общем-то, всё. Те, кто жил открыто среди людей, нуждались в каком-никаком документе, но чаще предпочитали отводить глаза, пудрить мозги и применять другие распространённые чары по отвлечению внимания. Такие эпизоды, как знакомство с родственниками, одобрение родителей, хождение в гости и само празднество зависели от желания, настроения и актуальной погоды, не говоря уж о количестве означенной родни: Милош не мог избежать ни одного пункта, в то время как Адель и Берингар заручились поддержкой друг друга, и никому из сотен свидетелей не пришло в голову оспорить их решение или вмешаться иным способом. Впрочем, они тоже планировали тихое празднество, но всё откладывали его в силу обстоятельств, что никак не отменяло факта их союза: его не мог осудить ни Арман, ни Юрген Клозе, ни кто-либо из магов, находившихся тогда в замке Лавут-Полиньяк – последнем прибежище для магических собраний.

У Милоша родственников хватало – близких и дальних, живых и мёртвых, которых непременно нужно было пригласить с помощью праха и зеркал, чтобы не обиделись. Несмотря на то, что этим занимались родители и старший брат, он сбесился ещё на прошлой неделе, поэтому был в глубине души благодарен своим чешским приятелям за новую заварушку. Но то душа, предмет обсуждаемый и спорный! Телесная оболочка Милоша выругалась ещё десять раз и, резко повернувшись, хлопнула дверью.

– Пойду-ка я с ним, – решил Арман, поднимаясь со своего места. Всё равно он ничего не делал, а друг явно нуждался в помощи. Пани Росицкая благосклонно кивнула и снова склонилась над книгой рецептов и зелий, которую показывала Адель; сестра улыбнулась, и Арман неуверенно улыбнулся в ответ. Они ещё не выучились вести себя друг с другом заново и всё время откладывали этот момент. Сейчас, правда, ни места, ни времени… ни смысла. Проблема ведь в том, что проблемы больше нет, и к такому поди привыкни.

Арман выскользнул в коридор, стараясь не наступить на многочисленные лапы и хвосты, и решил обогнуть лестницу с дальней стороны – так больше шансов, что его не выловят из гостиной. Решение оказалось правильным вдвойне: из кладовой донёсся какой-то скрип, дверка отворилась, и в доме Росицких выросла высокая фигура Берингара. Следопыт осторожно убрал в нагрудный карман заколдованный ключ, закрыл за собой дверь и тут же увидел Армана. Очередная неловкость, подумал Арман и вместо приветствия воскликнул:

– Осторожно!

Берингар замер и осмотрелся, пытаясь понять, что именно «осторожно». Ему угрожали как минимум низкий потолок, высокий порожек, скопление котов на лестнице и возбуждённых чехов – в гостиной.

– Адель и пани Эльжбета на кухне, – сказал Арман. – Все остальные – в гостиной, а я пошёл за Милошем.

– Хорошо, – отозвался Берингар, никак не напоминая, что сейчас Арман уж точно не обязан ему отчитываться. Последнее время они работали вместе кое над чем и иерархия сохранялась прежней, что немало выручало их обоих. – Как ты думаешь, куда мне лучше…

– Мррряу!

– Прошу прощения, – со всей серьёзностью сказал Берингар, глядя вниз на кота. Тот немедленно потёрся полосатой спиной о брюки следопыта, оставив там не меньше трети своей шерсти.

– Без понятия, – честно ответил Арман. – Эву арестовали, и Милош пошёл её выручать… Не знаю, чем я могу помочь, но вид у него был немного… неуравновешенный.

Грубо говоря, выглядел Милош Росицкий как обычно.

Берингар решил пойти вместе с ним, и в этот раз Арман был искренне рад – вдвоём в малознакомом городе не так страшно. Не то чтобы он именно боялся, но всё вообще шло наперекосяк, почему бы не заручиться поддержкой? Да и Берингару вряд ли стоило выбирать между толпой чужих родственников с аллергией на всё германское и крепкой компанией из пани Росицкой и Адель. Если честно, ни брату, ни супругу, ни сыну – никому не следовало вмешиваться в их учения. Подожгут и не заметят!

Пани Эльжбета недавно начала обучать Адель тем самым колдовским тонкостям, которых ей не хватало, чтобы обуздать свои силы. Теперь сестра изучала то, чему всякую потомственную ведьму из хорошей семьи учили с рождения: иногда это радовало её, но чаще злило, поэтому Арман и сам искал повод убраться с кухни. Правда, теперь они с Берингаром оказались вдвоём на улицах Праги, не имея понятия, как помочь и что искать.

– Найдёшь его?

– Конечно, – Берингар принюхался, прищурился, отойдя на пару шагов от дома, и кивнул в сторону первой же кривой улочки. – Туда. Если бы я лучше представлял способности госпожи Эвы, я бы попробовал найти её саму, но, возможно, в этом нет нужды.

Они направились быстрым шагом вниз, следуя за осенней листвой, катившейся в такт ветру по мощённой кирпичом дорожке. Милош не успел уйти далеко – он обнаружился на углу соседнего квартала с каким-то типом в тёмно-сером плаще. Судя по голосам, жестам и красочной мимике, они ругались. Арман замедлил шаг: он не знал даже, маг там или нет, сомнений не оставляло только то, что за Милошем требовалось присмотреть. Просто так, во избежание лишней крови.

Милош заметил их первым и махнул рукой, призывая подойти. Пистолетом он, к счастью, не размахивал. Незнакомый тип, которого Арман принял за упомянутого Войтека, с готовностью обернулся и оказался девушкой – той самой, которую они когда-то видели на портрете. У Эвы были рыжевато-русые волосы, круглое лицо, вздёрнутый нос, светлые глаза – в общем, она выглядела так, словно уже являлась членом семьи Росицких. Берингар немного замедлил шаг и нахмурился, и Арман успел спросить:

– Ты что-то учуял?

– Нет, – односложно ответил следопыт таким тоном, словно это всё объясняло. Он бы и рад прочитать лекцию, но тут Милош принялся знакомить их с невестой на гремучей смеси языков. Латыни не знала Эва, а Арман с Берингаром плохо ориентировались в чешском; всех четверых худо-бедно объединял немецкий, но жених с невестой единодушно этому противились. Поскольку время поджимало, решили довольствоваться языком жестов, тычков и выразительных взглядов.

– Очень быстро, – зачастил Милош, то и дело озираясь по сторонам. Эва довольно улыбалась и с интересом рассматривала друзей жениха. – Наши ребята кое-что разгромили, а именно – полицейский участок. Ничего особенного, камней покидали, краской постреляли, запустили козу. Это из-за вчерашней газеты, очередной указ о цензуре и всё такое… Эву поймали, Войтек сбежал, потом Эва тоже сбежала. Ты ж моя умница!

– Хорошо, а в чём проблема? – уточнил Арман. Все они были равнодушны к букве людского закона, кроме Берингара, но следопыт в чужом городе предпочитал вежливо помалкивать – во всяком случае, сегодня.

– Проблема в том, что полицейские тоже умеют бегать… Ох, а вот и они.

Запутавшийся Милош выкрикнул какое-то слово, которое у него получилось из нескольких языков. К счастью, все и так поняли, что оно означало «бежим».

Арман гадал, можно ли решить конфликт как-то иначе, но у него недоставало знаний о местных порядках; Берингар явно думал о том же, покорно следуя за Милошем. Как гости они вообще не могли никуда деться. Хорошо, что реплики, которыми они перебрасывались на бегу, были достаточно простыми и вполне международными за счёт интонации и обстоятельств – это позволяло всем четверым неплохо понимать друг друга. Плохо, что ничего дельного уроженцы Праги не предлагали: они были заняты чем-то средним между руганью и флиртом, а сзади настойчиво гремели сапоги и надрывались свистки.

– Надо отвлечь их, иначе не отстанут, – предложил Арман и, не дожидаясь одобрения спутников, запрыгнул через забор в чей-то дворик. Там стояла кадушка с водой, а небольшое зеркальце, пригодное для таких случаев, он теперь носил с собой. – Эва, могу ли я…

– Нет, не можешь, – нервно начал Милош, но Эва заинтригованно покивала. Казалось, ей вообще нет дела до того, что за ней гонится полиция: если бы не обещанная встреча с родственниками Милоша, она бы не стала отвлекаться от столь весёлого занятия.

– Вот и славно, – пробормотал Арман, умываясь. Зеркало держал Берингар, и он же попросил Эву одолжить цветной платок, который та носила повязанным на лбу. – Тогда я пойду налево, а вы направо.

Когда он перевоплотился в Эву, глаза у девушки расширились от удивления и восторга, а потом она радостно хлопнула в ладоши и мурлыкнула Милошу что-то очень быстрое и неразборчивое. Тот буркнул в ответ одно из слов, которые выдавал, когда его рано будили, и сказал Арману:

– Лучше уведи их куда-нибудь, а мы здесь подождём. Вон в том переулке сейчас никто не живёт… Только пан Ян, если жив ещё. А, и жена его, и эти, как их…

«Этим» оставалось только примириться с судьбой. Арман-Эва перемахнул через забор, сопровождаемый лихим возгласом оригинала, вернулся на кривую улочку и сразу же нарвался на полицейских. Судя по пятнам краски, им изрядно досталось от чешской молодёжи. Арман невольно рассмеялся, заразившись энтузиазмом той, которую изображал, и помчался прочь. Он закладывал дикие петли, уводя их как можно дальше, и вскоре достиг реки. Отсюда открылся неплохой вид на мост, по которому они весной ходили с Милошем и его младшей сестрой. То ли поэтому, то ли потому что сегодня никто не умирал, сумбурный побег от полиции казался ему пародией на Дрезден.

– Стоять! – проревели за углом. – Держать девчонку!

А что ещё они могли говорить? Арман наспех умылся и спрятал яркий женский платок за пазуху. Он быстро стал собой, и привычные вещи приятно растянулись на теле, запоздало возмущённым таким издевательством – превращаться в девушек было непросто и болезненно, а в мужской одежде ещё и неудобно. К счастью, телосложением Эва мало чем отличалась от Армана, не считая нескольких неизбежных деталей сверху и снизу.

– Постойте, господин, – обратился к нему один из запыхавшихся полицейских. – Вы не видели тут такую… чуму… в красно-жёлтом платке?

– Извините, – безупречно выговорил Арман, виновато и неловко улыбаясь. Если кто-то и удивился, отчего у него мокрый воротник, то виду не подал. – Я не знаю…

Это были те немногие фразы на местном наречии, которые он выучил просто блестяще – остальное ограничивалось интуицией. Господа полицейские извинились, повернулись, и тогда Арман пожалел о своём словарном запасе: надо бы их было направить в другую сторону, но момент сделать это без слов он упустил… Что ж, кажется, пока им везёт. Он пригладил волосы и быстро зашагал обратно, заодно убеждаясь, что дорога чиста.

Когда Арман вернулся в нужный переулок, он был мокрым и от умываний, и от пота – бежал, устал, обращался дважды, так ещё и в женщину! В груди больше не кололо, да и голова кружиться перестала, так что он сумел улыбнуться друзьям вполне убедительно. Вытащил платок, кое-как разгладил и торжественно вручил Эве.

– Вроде отстали, – лаконично сообщил Арман, пока Эва пристально рассматривала его лицо, ища признаки своего. Если там что-то и оставалось, то выветрилось за время возвращения. – Теперь мы пойдём домой?

– Не думаю, – возразил Милош. – Скажем так, Эвочка частенько развлекается подобным образом, поэтому они примерно представляют, где я живу… Ano, má lásko? – переспросил он, потому что Эва ткнула его в плечо. Завязался непонятный разговор, в ходе которого отчётливо прозвучали уже знакомые Арману «балбес» и «чума» в самых нежных интонациях. – В общем, я сам виноват, давайте опустим эту тему.

– Мне кажется, нам не помешает разведать обстановку, – осторожно заметил Берингар и тоже применил свои крошечные познания в местной культуре: – Пани Эва, могу ли я…

– Нет! Не можешь! – Милошу снова не удалось никого остановить: Эва, пребывающая под впечатлением от выходок Армана, кивнула два раза. Ну а Берингару дважды повторять не надо: он коротко поблагодарил, отдал Милошу свою шляпу, после чего встал на колени и аккуратно растянулся на земле. Ничком.

– О! – вырвалось у Эвы.

– Эх, – пробормотал Милош. – Во имя древнего духа, Бер, не ешь землю.

– Не выйдет, – раздался снизу глухой голос. – Здесь добротная кладка. Впрочем, архитектура Праги всегда вызывала у меня… – Он прервал сам себя, чтобы приложить ухо к кирпичу, затем сел на корточки и коснулся того же кирпича ладонью, максимально распрямив длинные пальцы. Арман ждал, Эва жадно наблюдала, Милош с лицом мученика таращился в небо. – Между прочим, не зря, – сообщил Берингар. – Камни одной улицы передают дрожь соседней, и так по цепочке.

– Это ведь обычные следы, – заметил Арман. – Как ты их нашёл?

– Дело не только в следах, важно и пространство, где эти следы остаются. Но я в самом деле обратил внимание на их обувь, пока мы убегали. Поскольку эти господа уже проходили мимо дома Росицких, у них на подошвах остались частицы магич…

– Замечательно, – перебил Милош, наспех переводя что-то для Эвы. Вероятно, не всё. – И что там на соседних улицах?

– Прямо сейчас полиция снова подходит к твоему дому. Похоже, они вернулись другим путём, – ответил Берингар и улёгся обратно, растянувшись на дороге.

Арман искренне порадовался, что эта улочка и впрямь не пользовалась популярностью у жителей Праги. А если пресловутый пан Ян ещё и жив, то ему ничего не стоило схлопотать сердечный приступ, выглянув в окно.

Весть о засаде не расстроила ни Милоша, ни Эву: они продолжили что-то ворковать вполголоса, и вредные ухмылки у них оказались совершенно одинаковые. Полюбовавшись, Арман на всякий случай походил по улице, с опаской заглядывая в окна, но те были либо занавешены, либо заколочены. Кажется, дом Росицких неблизко… В городе немало других людей, так что к острому слуху и прочим навыкам достижения Берингара не имели никакого отношения: зацепившись за одному ему ведомые частицы и «дрожь камней», следопыт определил местоположение двух пар ботинок незнакомых людей. Это впечатляло. Арман задумался, не вздумается ли полицейским переобуться, когда Берингар поднялся и тщательно отряхнул брюки.

– Чисто. Во всяком случае, именно эти господа оттуда ушли, – объявил он и забрал свою шляпу. – Спасибо, Милош.

На обратном пути Арман всё силился разобрать слова в потоке быстрой речи. Он понял только, что обычно разговорчивый Милош только повторяет «нет» после каждого возбуждённого вопроса Эвы. Потом он всё-таки разразился ответным монологом, который девушка выслушала с большим недоверием и потом обратилась с вопросом к Арману.

– Promiňte, – беспомощно извинился Арман. Эва нетерпеливо махнула рукой и показала на своё лицо, потом на его. – Ах, это… – Эва одобрительно кивнула и показала на Берингара. К счастью, падать на землю она не стала: и так понятно. – Да, и?..

– А мне вот она не верит, – то ли с досадой, то ли со злорадством объяснил Милош, когда невестин палец уткнулся в его грудь. – Má lásko, да если бы ты знала, как я…

– Ну так покажи, – предложил Арман, не успев осознать свою ошибку. Легкомыслие становилось заразным.

Эва ещё какое-то время сама мешала Милошу исполнить просьбу, донимая его вопросами и поцелуями, но Милош не поддался, вывернулся с похожим на гортанное мурлыканье звуком и потребовал платок. Глаза у него горели, как у дуэлянта перед схваткой. В десяти шагах от дома Росицких состоялось знакомое Арману показательное представление: стрелок с завязанными глазами попал в монету, подброшенную высоко в воздух. Говорят, такого уровня мастерства можно достичь и без магии, но пуля сменила траекторию полёта, чтобы изобразить…. Арман не решился бы сказать, что это было – сердечко или что другое, однако Эва осталась впечатлена и, что важнее, убеждена в способностях своего возлюбленного.

– Милош… – начал было Арман, но друг отмахнулся, занятый поиском упавшей монетки.

– Милош, – вторила ему Эва, догадавшись, в чём дело. Милош неспешным шагом вернулся к ним и переспросил:

– Чего?

– Я не знаю здешних нравов и могу ошибаться, – вежливо начал Берингар, – но, наверное, в нашем побеге от стражей порядка был какой-то смысл.

– Проклятое пламя! – выругался Милош и спрятал пистолет. Эхо выстрела всё ещё гремело, отскакивая от стен соседних домов. – Ничего, можно подумать, я в этом городе один стреляю! Ну-ка, давайте все внутрь…

И он с гостеприимством радушного хозяина стремительно затолкал их в дом. Снаружи осталось тихое небо, пражская осень и надсадные свистки полиции.

***

Внутри они угодили в разномастную толпу – друзей и родичей всё прибывало. Раздались радостные возгласы, и Эву с Милошем окружили со всех сторон. Насколько Арман понял их разговор, Милош рассказывал даме сердца о ведьмах и колдунах прямо по дороге, ничуть не заботясь о том, чтобы подготовить её заранее. Эва, со своей стороны, сориентировалась довольно быстро и не смущалась ничем – как реагировало семейство, Арман не успевал следить, но он был спокоен, потому что у бойкой и на редкость смелой девушки были от природы хорошие волосы. Никакого торжества, никаких церемоний: бесконечные тётушки, дядюшки и племянники обступили молодую пару со всех сторон, обнимали их, целовали и тискали. Кажется, им так и не удалось сойти с порога…

Арман отошёл и очутился рядом с Берингаром и сестрой – те тоже стояли чуть поодаль. Ему искренне не хотелось становиться свидетелем их частных разговоров, но на этот раз проснулся жгучий, почти болезненный интерес: не общаются же они между собой так же, как среди остальных? Но как? Арман не мог представить себе сестрицу, ласково взирающую на мужа и предлагающую ему почистить шляпу, ещё труднее его воображению давался Берингар в роли покорной жертвы дамских нежностей. То, что он в итоге услышал, легло бальзамом на душу.

– Ты что, в грязи катался? – возмутилась Адель довольно грубо. – Какого чёрта?

– Использовал свои способности для поддержки молодой семьи, – невозмутимо поправил Берингар. Арман фыркнул слишком громко и сделал вид, будто чихает.

– Если ради этого нужно валяться на земле… – ворчала сестрица, водя ладонью напротив испачканного сюртука. Лёгкий ветер выбивал пыль и ошмётки листьев.

– Ты же валялась, – едва слышно ответил Берингар, и Адель чуть не подожгла одежду. Следопыт легонько улыбнулся и отвёл её дымящуюся ладонь в сторону. – Полагаю, в этом что-то есть.

Дальше слушать стало неловко, выручил пан Росицкий. Отец семейства выскользнул из толпы, пристроился у стены и наклонился к Арману, спрашивая с тревогой:

– Всё-таки не ведьма… Как же так, Арман? Я, конечно, не решился бы оспаривать выбор моего сына…

Арман догадался, что его больше беспокоит не обычное происхождение Эвы, а то, что Милош утаивал это до последнего.

– Не расстраивайтесь, пан Михаил, мы тоже ничего не знали, – шепнул он в ответ, чтобы как-то утешить расстроенного отца. – И сами познакомились с ней только что. Мне кажется, проблем не будет!

Он, конечно, приврал – уверенность подкреплялась лишь коротким знакомством и выбором самого Милоша, а об обычаях магов, что касается быта и рутины, Арман знал непростительно мало. Конечно, он слышал о смешанных браках – его собственный отец был простым человеком без всяких способностей, но как это происходило на самом деле, в настоящем времени? А ведьма в семье всегда главнее и сильнее, как же Росицкие отнесутся к Эве?

То, что сама Эва справится на ура, у Армана не вызывало сомнений, и он так и сказал пану Михаилу. Во-первых, девушка успела проявить больше интереса, чем страха, и это хороший признак. Во-вторых… Милош должен был знать, что делает. Если б Эва была не готова признать магию, ничего бы у них не вышло.

– И вообще, – он прибегнул к последнему средству. – Вы же сами знаете, он у вас на треть ведьма. Думаю, нехватки магической мощи в этой семье не будет.

– Вы совершенно правы, – пан Росицкий успокоился и с благодарностью пожал ему руку. – Совершенно правы… В самом деле, как я мог усомниться…

Арман улыбался ему и краем глаза следил за пани Эльжбетой. Остальные женщины уже мало-помалу признали Эву, и она даже прошла испытание младшими сёстрами Милоша: девчонки беззастенчиво и довольно нагло задавали свои вопросы, таращась на неё во все глаза. Воспитанная Катаржина ещё сдерживалась, а маленькая Хана и вовсе не видала не-ведьм, точно так же она не знала чувства такта. Арман с беспокойством поглядел на их матушку… Лицо пани Эльжбеты показалось ему отрешённым, что пугало по сравнению с его обычной живостью и весёлостью, но пышные рыжие волосы лежали спокойно. Либо она не злилась, либо умело скрывала это.

– Мама, – в прихожей, где они до сих пор толпились, стало тихо. Арман понял, что не он один опасался этого момента. – Это Эва.

Настал момент истины. По прежним оговоркам Милоша Арман полагал, что Эва уже знакома со всей семьёй и им предстоят сущие формальности, но он оказался неправ – это заблуждение сполна развеял пан Михаил. Единственным человеком, кто знал Эву лично, был Корнель, который спокойнее прочих относился к обычным людям и передавал ей новости, когда Милош подолгу отсутствовал в Праге.

Пани Эльжбета слегка сощурилась, не двигаясь с места. Арман не знал, что чувствует сейчас Эва, и не мог угадать – слишком короткой и внезапной была магическая связь между ними, но он видел, как девушка распрямила плечи и открыто, задорно улыбнулась. Без вызова, без нахальства, но и без боязни. Пани Эльжбета улыбнулась в ответ и взяла её за руки.

– Добро пожаловать в семью!

***

Празднества было два, и растянулись они на двое суток. Сначала Эву и Милоша чествовала волшебная семья, и надо отдать должное невесте, она спокойно перенесла появление многочисленных призраков из праха и зеркал. Её выдало разве что сорвавшееся с губ смачное чешское ругательство, но все присутствующие были твёрдо убеждены – это от восторга и благоговения перед усопшими. Зачарованные венки, летающие ленты и загадочный дымящийся напиток, который пришлось выпить до дна с закрытыми глазами, стоя на одной ноге, представляли меньшее из зол. По-настоящему Эва промахнулась лишь раз, и Корнель объяснил Арману:

– Тётя Анка спрашивает, когда Эва в последний раз была на шабаше. По-моему, тётя Анка не поняла, что Эва не ведьма…

– И что она ответила? – полюбопытствовал Арман, наблюдая за разыгравшейся сценой: тётушка сначала остолбенела, а потом одобрительно расхохоталась, отчего у любимого бюро пана Михаила отломилась деревянная ножка.

– «Да на той неделе», – хмыкнул Корнель и спрятал улыбку в бокале. – Решила, что потасовка со стражами порядка подходит под описание.

Арман передумал: может, Эва и не блестящий стрелок, но с чувством юмора она попала в яблочко. С завязанными, между прочим, глазами.

Из того дня больше всего запомнилась длинная речь Берингара, который со всей ответственностью подошёл к приглашению на свадьбу. Тётушки плакали от умиления, дядюшки ошарашенно закидывали в себя порции сливовицы, дети заснули от скуки, но в целом всем понравилось. Больше всех был тронут Милош, потому что Берингар потрудился самостоятельно перевести свои слова на чешский – гости восприняли это как должное, но мало кто знал, чего ему это стоило. Адель упрямо не уходила от латыни или хранила безопасное молчание, зато её коньком стал фейерверк, который они устроили на пару с пани Росицкой. Арман поздравил себя с тем, что догадался заранее спросить у Корнеля ритуальные слова: ему предстояло быть другом жениха, что бы сие ни значило, два дня подряд, и он чувствовал большую ответственность. Прежде у Армана друга не было, и подводить Милоша он не собирался.

– Да ничего такого не надо, – сказал ему Милош месяц назад. – Просто стоять рядом и улыбаться. Уверяю тебя, мои многочисленные тётки растают от восторга…

– Держи, я тут набросал, – ответил на тот же вопрос заботливый Корнель, когда Арман махнул рукой на туманные инструкции Милоша и явился за ответами к ним домой, воспользовавшись гостевым ключом. – Вот так лучше сказать при родственниках, а это подойдёт для друзей. Я пока не знаю, как всё пройдёт…

Поэтому, вернувшись вечером второго дня в дом Росицких, Арман долго благодарил Корнеля – старший брат Милоша смутился до того, что почти попросил его заткнуться. Если б не его помощь, хорош бы был друг жениха! Говоря по совести, Милош и сам плохо разбирался в обычаях, хотя и проводил немало времени с простой пражской молодёжью. Вот на пороге дома Эвы лежали топор и бутылка вина, предлагающие оценить выбор жениха: возьмётся за топор – будет молодцом, за бутылку – пьяницей. Арман таких тонкостей не знал, остальные друзья коварно молчали, поэтому хозяйственный Милош невозмутимо поднял оба предмета и заявил, что всё в дело годится. Традиционные ватрушки, которые накануне присылала невеста, оказывается, нужно было съесть и оценить, а не раздать котам и сёстрам-сладкоежкам. Больше всего гостям понравилось похищение невесты: Эва вместе с друзьями жениха пропила половину таверны, пока Милош их искал, и то была не вина Милоша – пили на скорость и на совесть.

– Я уж думал, ты нас не найдёшь, – поделился Арман, помогая Войтеку переставлять ноги. Войтек не слушал разговор – он был вполне счастлив и напевал себе под нос чешскую песенку, восхваляющую хмель и виноград.

– Я уж думал, придётся звать Берингара, – в тон ему ответил Милош. Он нёс на руках Эву, мурлыкавшую, как кошка, и такую же хитрую: настрадавшийся жених получил из её рук непочатую бутылку, и молодая семья успешно избежала первого скандала. – Уж он бы вас, пьяниц, своим носом из-под земли достал!

В итоге Арман сориентировался без потерь, хотя праздник в компании пражских друзей Милоша и Эвы дался ему нелегко: здесь нельзя было перейти на латынь. Поэтому после официальной церемонии, на которой настояли родственники Эвы, он положился на совет Милоша – стоял рядом и улыбался, а также участвовал во всех танцах и весёлых играх, что слов особо не требовало. Природное обаяние сыграло свою роль, и все были крайне довольны. Подумаешь, иностранец! Главное, что не немец… Всё же Арман одинаково хорошо ладил как с магическим сообществом, так и с обычными людьми – ему не приходилось сдерживать свои силы или теряться при виде чужих привычек, а если он чего-то не понимал, то быстро повторял за окружающими и сходил за своего. Может, Милош поэтому выбрал именно его? Мысль была мерзкой и какой-то мелочной, и Арман поморщился, недовольный своей логикой. Нельзя быть таким мнительным по отношению к людям, не сделавшим тебе ничего плохого.

– Что бы я без тебя делал, – как раз поделился Милош. Они плелись нога за ногу в дом Росицких, уставшие и самую малость перепившие. Эва осталась у себя с доброй половиной гостей – коварные молодожёны решили продлить празднество ещё на сутки, чтобы наверняка избавиться от родичей, прежде чем перейти к последнему этапу. Желанному, но интимному и требующему от оравы гостей тихого похмелья где-нибудь в уголке. – Кто бы ещё всё это выдержал…

– Не за что, – немного невпопад ответил Арман. Ему сделалось совестно за нехорошие мысли, и он осторожно добавил: – Надеюсь, я пригодился не только как полукровка.

– Проклятое пламя, Арман Гёльди, – буркнул Милош и от души пнул камешек. Камешек оказался сильнее, и Милоша пришлось ловить: это выглядело ещё смешнее из-за костюма, потому что вчерашний жених был одет с королевским шиком, пусть и несколько старомодно. Сам он шутил, что для полной картины не хватает только меча Святого Вацлава, только, во имя древнего духа, никаких крестов! [1] – У меня чёртова туча друзей, приятелей и знакомых. Ты правда думаешь, что я не отыскал другого умника, который треплется с могущественными ведьмами так же, как с базарными тётками? Ещё и не ломая при этом язык? Нет, это не так уж сложно, но среди них нет человека, с которым мы бы проехали пол-Европы и чуть не сдохли десять раз!

– Извини, – сказал Арман. В глазах отчего-то защипало. Он не имел понятия, что говорить, поэтому выбрал правду: – Это я себе поверить не могу. Не то чтобы у меня было много друзей…

Милош неопределённо пожал плечами и лихо свернул в ближайший переулок. Ошибся, вернулся. Через минуту они снова шли по широкой освещённой улице и изредка отступали к стенам домов, пропуская экипажи. Ранней осенью вечера стояли тёплые, только с Влтавы тянуло прохладой.

– Нет, правда, извини…

– Да извинил уже, – беззлобно воскликнул Милош. – Вот зануда… похуже Берингара… Адель починили, теперь тебя чинить будем, ну прекрасно. Ради разнообразия подумай о себе что-нибудь хорошее, ладно?

Теперь споткнулся Арман – больше от неожиданности, чем от выпитого. Он вовсе не ожидал, что не особо внимательный Милош обратит внимание на его настроение. Ни сестра, ни Берингар не поднимали эту тему, а с Лаурой, которая знала Армана не хуже прочих, их теперь разделяло расстояние, бумага и чернила. Конечно, только стрелок застал странную сцену у дрезденской ясновидицы Эльзы, но побывать, вспомнить и заметить – совершенно разные вещи.

– Ты не обиделся? – с подозрением спросил Милош. В потёмках Арман не видел его лица, но повернул голову на голос:

– Нет. Дурацкий диалог какой-то, не находишь?

– Нахожу, – сокрушённо признался друг. – Очень даже нахожу, и знаешь что? Я уже не соображаю, на каком языке мы его ведём.

Арман открыл рот, чтобы ответить, и закрыл. О некоторых вещах лучше даже не думать.

Дома они застали тишину и уют: Катка и Хана уже спали, спали и племянники Лукаш и Кристоф, оставшиеся в гостях. Сосчитать всех взрослых Арман не решился, но в гостиной остались только Корнель и пан Росицкий. Пока он выражал свою благодарность смущённому Корнелю, Милош куда-то делся, видимо, избегая чрезмерного общества родичей, и встретился только на лестнице второго этажа.

– Ложишься? – спросил он и тут же, не дожидаясь ответа, добавил: – Ты был у нас на крыше?

Разумеется, о сне и речи не шло – Арман полез на крышу. Только теперь время, летевшее вперёд горящим колесом, немного замедлилось: праздничные дни больше походили на прерывистый бег, на лоскутное одеяло событий, чем на размеренный ход времени. Нельзя сказать, что они устроились с удобством; нельзя сказать, что здесь не дул ветер и не стояла сырость; нельзя сказать, что с крыши дома Росицких да в темноте открывался чудесный вид на всю Прагу, но всё равно здесь было замечательно. Редкие огни вокруг создавали причудливый узор, меж домов слабо поблёскивала река. Милош притащил с собой какое-то пойло, и они утоляли жажду, по очереди прикладываясь к бутылке.

– Наконец-то это кончилось, – пробормотал он. – Мы с Эвой долго ждали этого дня, но ещё дольше – следующего… когда уже не надо будет… вот это вот всё. Сядь поближе, а то холодно. Я предупреждал, что сложно будет, а ей хоть бы хны! Видел, как они с матушкой сладили? То-то же!

– Видел. Я даже испугался, – Арман с трудом подвинулся, опасаясь задеть хлипкую загородку или порезаться об острый край. Возможно, когда-то здесь было подобие балкона, только поэтому им удалось сесть и найти опору за спиной. – Так насчёт Эвы…

– А чего?

– Чего, чего! Милош! Ты правда не предупредил родителей о том, что она не ведьма?

– Да я забыл, – с досадой сказал Милош. Он выглядел самую малость смущённым: редкое зрелище и оттого неубедительное.

– Забыл?!

– А что такого? Мне казалось, все и так всё знают, все довольны…

Арман только покачал головой. Милош был человеком общительным и в целом любил всех, кто его окружал, но из-за большого количества этих самых окружающих напрочь забывал, кто с кем знаком и кому что врать. Помнится, весной он по-настоящему разозлился, когда понял, что Арман и Берингар не знают про Эву – это при том, что у них не было ни малейшей возможности встретиться раньше.

– Наверняка я вам говорил, вы просто забыли опять, – попытался увильнуть Милош, но Арман упёрся в истину:

– Мы спрашивали раз сто! Ты каждый раз уходил от ответа… ведьма, не ведьма…

– И какая в итоге разница? Нет, конечно, разница есть, – перебил он сам себя с немалым воодушевлением. – Главное, что мы друг друга любим, а теперь и матушка знает, так что всё в порядке. Что-то ты поздно спохватился.

Арман молча покачал головой. Если бы он знал, спохватился бы пораньше, но слишком много всего пришлось держать в голове накануне свадьбы. Так вот что удивило Берингара, когда они только подошли! Он сразу заметил, что Эва не ведьма, а оборотню подсказало незнание латыни и реакция на колдовство.

– Я тебе точно говорю, – встрепенулся Милош; сделав короткую паузу в разговоре, он едва не задремал, уронив голову на плечо Армана. – Самое страшное позади. В семьях, подобных нашей, всё решает старшая ведьма. Раз мама не выставила Эву за порог в первый вечер, уж ей придётся держать слово до конца!

Возможно, пани Эльжбета потом устроит обстоятельный разговор с сыном, но вдали от чужих глаз. Арман представил эту сцену и малодушно порадовался, что не застанет её лично.

– Лаура говорила, что быть женщиной важнее, чем быть ведьмой, – назидательно процитировал он. – Мне кажется, она тоже за кем-то повторяла, но к ситуации вполне подходит… Главное, чтобы все нашли общий язык.

– Ну да… Вы общаетесь? – Милош опять забыл сделать паузу, чтобы послушать ответ. – Мы тоже, хотя совсем чуть-чуть… Я на всякий случай написал ей перед свадьбой, вдруг передумает, захочет прийти. Не передумала…

– Я бы на её месте тоже не передумал, – укорил его Арман. – Имей совесть.

– Совесть имею, – вяло отмахнулся Милош и зевнул. – Но как же я устал, – в очередной раз пожаловался он, запрокинув голову. Глаза уже привыкли к темноте, и Арман разглядел его растрёпанную шевелюру и припухшие веки. – А как тебе… О, привет, ребята. Проходите…

Что-то скрипнуло, зашуршало, и ведущая на крышу дверца отворилась. Арман повернул тяжёлую голову и увидел Берингара и сестру: на плечах Адель была тёплая накидка, которая едва не зацепилась за ручку двери.

– Здесь будет безопасно вчетвером? – уточнил Берингар, с подозрением осматривая крохотную площадку.

– Будет, если твои ноги влезут, – не преминул подколоть его Милош. Берингар дождался, пока сядет Адель, и спокойно пристроился последним, причём его ноги бесстрашно свесились вниз. – Ах ты хитрый кнедлик!

– Вы как нас нашли? – спросил Арман, без лишних напоминаний протягивая полупустую бутылку сестре. Та с удовольствием отпила и передала дальше.

– Как нашли, как нашли… Вы бы себя слышали! Топают, дверьми хлопают, ещё небось грохнулись задом с лестницы…

– Не ворчи, как бабка старая, – машинально откликнулся Арман. Слева вспыхнул небольшой огонь, но Адель только рассмеялась:

– Какие вы, такая и бабка! Ну как можно было так кряхтеть, пока лезете на крышу?

– Имеем право, – вмешался Милош. – Устали, в отличие от некоторых. Это вы тут целый день бездельничали, а мы, между прочим, отмечали!

– Тяжкий труд, – заметил Берингар. И, не дожидаясь слаженного хора, добавил: – Нет, не пошутил. Празднование собственной свадьбы требует полной самоотдачи… – Он всё-таки улыбнулся при этих словах, но так быстро, что никто не успел заметить.

Спина затекла, стремительно холодало, и всё же Арману не хотелось возвращаться в дом: они давно не собирались в таком составе, не хватало только Лауры… и призрака господина писаря.

– Хорошо сидим, – мрачно сказал Милош, будто прочитав его мысли. – Сюда бы ещё Лау да зачарованный труп, было бы совсем мило.

Адель проворчала что-то непонятное. Всем было известно, что она неоднократно предпочитала обществу Лауры компанию зачарованного трупа.

– Рождается жизнь, умирает,

Приходят, уходят года… – пробормотал Берингар. Милош потерял дар речи и протянул ему бутылку, а Арман с удивлением признал Гейне. От дальнейших разбирательств их отвлёк неразборчивый протяжный вопль.

– Кошка, – констатировала Адель и подалась вперёд, чтобы осмотреть двор; её тут же потянули обратно с обеих сторон. – Да отстаньте вы, не свалюсь! Я на метле летала!

– Ты и без метлы летала, – не удержался от шпильки Арман. Сестра проявила чудеса гимнастики и дотянулась до его уха через Милоша. – Ай!

– Вот именно, – поддержал Милош, чьё ухо пострадало за компанию. – Дорогая моя, я был уверен, что славные события последних месяцев сгладили твой характер. Вот и не надо доказывать мне обратное!

Завязалась до боли знакомая перепалка: Адель в подробностях объясняла Милошу, что его мнение никого не интересует, а тот, в свою очередь, не снисходил до таких глупостей, чтобы закрывать рот во время чужого монолога. Арман отключился почти сразу – воспринимать их одновременно было практически невозможно, да и Бер не спешил вмешаться, занятый созерцанием луны. В этот самый момент Арману всё казалось просто и легко, от мрачных пророчеств до собственной глупой ревности, и сиди он поближе к Берингару, они бы наверняка поговорили о всяком… Но и нарушать идиллические посиделки совсем не хотелось. От холода берегла сливовица и вызывающий опасения жар, исходящий от сестры, от скуки и дурных мыслей – близкие люди, и всё-то было хорошо.

Крышу они покинули только на заре, когда Адель устала от словесных аргументов и отломила кусок черепицы.

***

[1]. Чешские королевские регалии – золотой крест, корона и меч Святого Вацлава.