Книга о русском еврействе. От 1860-х годов до революции 1917 г.

М. А. АЛДАНОВ. РУССКИЕ ЕВРЕИ В 70-80-Х ГОДАХ (ИСТОРИЧЕСКИЙ ЭТЮД)

Будет вполне естественно, если будущие историографы рус­ской интеллигенции, как дружески расположенные к евреям, так и антисемиты, начнут новую главу ее истории с тех лет, ког­да евреи стали приобщаться к русской культуре, так как роль ев­реев в культурной и политической русской жизни в течение по­следнего полстолетия была очень велика. Главу эту следует на­чинать с конца 70-х и начала 80-х годов минувшего века.

Целое поколение русских евреев к этому времени уже прини­мало участие в русском революционном движении, хотя их роль в движении была незначительной. Среди революционеров кон­ца 70-х годов евреи были, но численно их было немного, и ко­мандных высот в русском революционном движении они не за­нимали — может быть, за единственным исключением Марка Натансона-Боброва, который был фактически руководителем «кружка чайковцев» и одним из учредителей «Земли и Воли». Другие евреи-революционеры, — Зунделевич, Иохельсон, Ап­текман, Арончик, Геся Гельфман, Гольденберг, Златопольский, Дейч — были видными участниками движения, но не были вож­дями революционной партии.

Относительно второстепенная роль, которую евреи играли в революционном движении того времени, объясняется, разуме­ется, прежде всего тем обстоятельством, что лишь незадолго до того евреи вообще стали приобщаться к русской культуре. Но тут действовали и другие причины. Русские евреи в то время го­раздо меньше ненавидели царя и царское правительство, чем в последние годы.

Александр II не был антисемитом. Можно, пожалуй, при же­лании даже сказать, что он был расположен к евреям, особенно в первую половину своего царствования. В законах о судебной реформе, осуществленной в 1864 г., не имеется нигде каких-ли­бо ограничений для евреев. В училища и гимназии евреи тогда принимались на равных правах с другими учащимися. Евреи имели право держать экзамены и получать офицерские чины. Они также могли получать дворянское звание и нередко получа­ли его. Получив чин действительного статского советника или тайного советника, орден св. Владимира или первую степень ка­кого-нибудь другого ордена, еврей тем самым становился дворя­нином.

Несправедливости для евреев были связаны с отбыванием воинской службы. Немногим известно, что при Николае I евре­ев солдат было пропорционально больше в отношении числен­ности еврейского населения, чем солдат-христиан, так как при рекрутском наборе евреи обязывались поставлять десять сол­дат на тысячу, а христиане — только семь. Этим объясняется, что в войнах 1828, 1830 и 1854 — 55 годов принимало участие очень много евреев. Но с введением всеобщей воинской повин­ности эта несправедливость отпала. Почти все позднейшие ог­раничения евреев были проведены уже в царствование Алек­сандра III.

Можно во всяком случае утверждать, что в эпоху Александ­ра II вся богатая еврейская буржуазия была совершенно лояль­но настроена по отношению к монархии. Именно в это время со­здались крупные состояния Гинцбургов, Поляковых, Бродских, Зайцевых, Балаховских, Ашкенази. В начале царствования Александра II откупщик Евзель Гинцбург основал в Петербурге свой банк, который вскоре занял в столице первое место в бан­ковской сфере, занимавшееся до того банком баронов Штиглиц. Владелец нового банка стал гессенским консулом в Петербурге, и он оказал немало услуг гессенскому великому герцогу в Дарм­штадте. За это Гинцбурги получили в 1871 г. от великого герцог­ства баронский титул. Супруга Александра II была сестрой ве­ликого герцога, и Александр II, который никогда ни в чем не от­казывал своим бедным немецким родичам, немногим позже, по просьбе великого герцога, утвердил баронский титул Гинцбур­гов и в пределах России. Дом барона Горация Гинцбурга, второ­го члена баронской династии, посещали выдающиеся предста­вители русской интеллигенции: Тургенев, Гончаров, Салтыков, братья Рубинштейны, Спасович, Стасов. Гораций Гинцбург под­держивал добрые отношения с высшей аристократией и даже с некоторыми членами царствующего дома, особенно с принцем Ольденбургским.

Почти в то же время другой еврей, Самуил Поляков, присту­пил к сооружению железных дорог. Он построил шесть желез­нодорожных линий. В последние годы три брата Поляковы ста­ли потомственными дворянами и тайными советниками. И Гинцбурги, и Поляковы жертвовали крупные суммы на различ­ные учреждения и на благотворительность. Гораций Гинцбург был одним из учредителей Института Экспериментальной Ме­дицины и Археологического Института. Поляковы жертвовали на лицей цесаревича Николая, на училище Дельвига, на Дом студента имени Александра Второго. Поляковы пожертвовали не менее двух миллионов рублей на благотворительные цели. Эти евреи искренно любили царя и горько плакали, когда перво­го марта он был убит.

Как бы странно это ни звучало, но так же были настроены и многие бедные евреи, которые не пользовались никаким поче­том, не получали ни титулов, ни медалей. Русско-еврейский пи­сатель Лев Леванда (автор весьма плохих романов на русском языке: «Горячее время», «Исповедь дельца», «Большой проиг­рыш») отнюдь не был состоятельным человеком, но в 60-х годах он был стопроцентным монархистом. При Муравьеве в 1864 го­ду он был редактором «Виленских Губернских Ведомостей», что было бы абсолютно невозможно во времена Александра III или Николая II. Леванда писал в высшей степени консервативные и даже реакционные статьи, подчас вызывавшие решительное возмущение в русской либеральной печати.

Не следует думать, что это был еврей-выкрест вроде Брафмана. Напротив, Леванда подчеркивал свою принадлежность к ев­рейству. Защищая в своих книгах и статьях евреев, он в то же время отмечал их приверженность царскому трону — в противо­положность всему тому, что делают поляки. Одна из его статей даже привела в восторг известного реакционного журналиста Каткова, писавшего, что в евреях «Россия могла бы приобрести полтора или два миллиона преданных и лояльных граждан». Правда, Катков при этом выдвинул неожиданное и, можно ска­зать, нелепое в устах такого умного человека условие: «чтобы ев­реи молились на русском языке»!

Один из романов Леванды «Горячее время» заканчивается призывом к евреям: «Пробудитесь под скипетром Александра II!» В Советской России вышла небольшая биография Леванды. [7]

Я не взялся бы обосновать эту мысль, но думаю, что и евреи-революционеры в ту пору не испытывали к Александру II той ненависти, которую испытывали к нему некоторые русские тер­рористы-дворяне, как Герман Лопатин, Екатерина Брешковская или Вера Фигнер. Социал-психолог мог бы тут заметить, что ре­волюционеры, вышедшие из народных низов, сохранили в глу­бине своей души память о том, что все же Александр II освобо­дил крестьян от рабства, — в то время, как для русских дворян цареубийство было в какой-то мере «традицией» (вспомним судьбу Петра Третьего и Павла Первого). Бесспорно, однако, что несколько евреев, принимавших участие в покушении на жизнь Александра II, сочли нужным подчеркивать, что в их мировоз­зрении доминировал социалистический, а не революционный и террористический элемент. Так, например, известный народово­лец Арончик, участник покушения на взрыв царского поезда под Москвой в 1879 году, заявил на суде:

Я думаю, что это заявление было искренним и что оно не бы­ло вызвано стремлением облегчить свою участь. Арончик, скон­чавшийся в заключении в Шлиссельбургской крепости, был че­ловек с характером. Он был также образованным человеком, в частности, изучал различные формы транспорта.

По-видимому, у многих революционеров-евреев было на пер­вом плане стремление к социальной справедливости, укрепив­шееся в них от сознания, в каких тяжких экономических усло­виях находилась в России преобладающая часть еврейского на­селения. Нужно сказать, что даже русская полиция тогда не рас­сматривала евреев, как специфически революционный элемент. Еврей-революционер Иохельсон передает в своих воспомина­ниях, что при нелегальном переходе через границу он и его дру­зья обычно пользовались евреями-контрабандистами, особенно, известным контрабандистом Залманом. Когда надо было пере­правлять неевреев, Залман их обычно гримировал под евреев. Тогда они вызывали меньше подозрений.

Я абсолютно не склонен все это изображать, как идиллию. Экономическое положение еврейских народных масс при Алек­сандре II было ужасно. Но, по-видимому, евреи обладают двумя характерными особенностями: стремлением к социальной спра­ведливости и чувством благодарности, — или по меньшей мере отсутствием слишком острой враждебности к тем властителям, которые проявляют к ним доброту или просто терпимость.

Так, например, прежде чем Муссолини стал вести антисемит­скую политику, или пока он в частных беседах, например, с Эми­лем Людвигом, не жалел любезных слов по адресу евреев, — до тех пор в рядах передовой еврейской интеллигенции в Италии было много фашистов. И в старой империи Габсбургов, — не только при дружественном евреям Иосифе Втором, но также при жизни его матери Марии Терезии, которая весьма мало лю­била евреев, но отношение которой к евреям еще можно было выносить, особенно к концу ее царствования, — евреи остава­лись усердными сторонниками династии. Известный главный раввин Праги Иехезкл Ландау, прадед пишущего эти строки, был подлинной крепостью консерватизма. Он был политичес­ким и теологическим противником либералов, во главе которых стоял тогда Моисей Мендельсон. На похоронах королевы праж­ский раввин произнес пламенную монархическую речь. У моего отца в библиотеке находилось письмо канцлера Марии-Терезии, графа Кауница, адресованное этому реакционному раввину. О нем существует обширная, но малоизвестная литература, к ко­торой я не имел доступа.

Испанские евреи боготворили короля Альфонса Мудрого, одна треть армии которого состояла из евреев. Евреи оплакива­ли убитого Юлия Цезаря. Так было во все времена и в разных странах...

После убийства Александра II русский трон занял его сын, Александр III. Это был очень ограниченный, малообразованный человек, который до конца своей жизни не выучился правильно писать на каком-либо языке, в том числе и по-русски. Он был настоящим антисемитом, и, кажется, в этом отношении он зани­мал первое место среди русских царей и императоров после Елизаветы Петровны.

Я не включаю сюда Ивана Грозного, который после взятия Полоцка на вопрос своих воевод, что делать с полоцкими еврея­ми, отдал приказ: «тех, кто готовы креститься, — крестите, а тех, кто не хочет креститься — утопите в реке Полоте». Но этот та­лантливый царь совершал еще много больше чудовищных жес­токостей над своим собственным народом.

При Александре III начались погромы, издавались антисе­митские законы и вводились правовые ограничения против ев­реев. Эта полоса вызвала всеобщее разочарование и среди пред­ставителей еврейской буржуазии, и среди привилегированных элементов. Часть их пыталась, правда, без большого успеха, со­хранить свои верноподданнические позиции. Кое-кто пытался возложить ответственность за гонения на революцию. Однако, это еще было бы возможно и естественно даже при Александре II, но стало просто смешным при его преемнике. Привязанность к Александру III даже еврейских магнатов выглядела бы «одно­сторонней», без малейшей встречной приязни. Об отношении к режиму со стороны еврейской интеллигенции и говорить нече­го. Следы этого жестокого разочарования можно легко обнару­жить у еврейских писателей того времени, у Богрова, у Бен-Ами, который, по словам его биографа, стал мизантропом и нашел единственное свое утешение в религии, в «поразительных зву­ках божественного гимна «Кол-Нидрей», в этом великом произ­ведении искусства еврейской литургии, которая заставляла тре­петать до самых глубин сердца, способные чувствовать».

Для евреев-революционеров положение особенно осложни­лось после того, как надежды на успех революции рухнули. «На­родная Воля» была разгромлена после занятия трона Александ­ром III.

От редакции: Исторический этюд М. А. Алданова приводится нами в извлечении в переводе с еврейского из га­зеты «Форвертс» от 7 июня 1942 г. Нью-Йорк. Русский оригинал манускрипта нам не удалось получить.