Книга Z. Глазами военных, мирных, волонтёров. Том 1

Фото Алексея Гарнышева.

Люди на войне

В момент, когда пишутся эти строки, постепенно идёт к концу второй год российской военной операции на Украине. События ее начала уже стали подёргиваться дымкой — драма дополняется всё новыми и новыми актами. Никто ни в России, ни на Украине, ни вообще, пожалуй на планете не ожидал, как именно она начнёт разворачиваться. Однако большая война имеет не приятное свойство — единожды начавшись, управлять сама собой, опрокидывая расчёты всех, кто считал, будто движет историю единолично.

Банально, но война у каждого своя. Генерал, солдат в окопе, гражданский — каждый видит свой кусок, который может слабо совпадать с тем, что досталось другим. Это одна из причин, по которой мемуары являются одним из наименее надёжных исторических источников. Другое дело — массив воспоминаний, когда о событии рассказывает много людей с серьёзно различающимся личным опытом, темпераментом, ролью, которую они играли.

Наш сборник объединяет около двадцати личных свидетельств войны. Это солдаты, волонтёры-гуманитарщики и волонтёры военные, гражданские жители зоны боевых действий, журналисты. Когда отгремят пушки, нам придётся сесть и всем вместе, всей страной, понять, что это было. Поэтому так важно начать записывать свидетельства участников событий прямо сейчас. Некоторые из людей, чьи тексты представлены в этой книге, уже погибли, как Игорь Мангушев и Дарья Дугина. Каждый из тех, кто на ходится сейчас в зоне боевых действий, рискует так там и остаться. Однако и у живых людей память зачастую чудит, и по прошествии времени многие детали скрадываются, а то и искажаются. Поэтому историю этой войны необходимо писать уже сейчас. Прошлое не вернуть, но его можно и нужно зафиксировать.

СВО. Первый год войны

Война на Украине обрушилась на многих в России как гром среди ясного неба. Общество оказалось полностью не готово к обрушившемуся на страну и мир конфликту.

Между тем война вызревала долго. Хотя её постоянно пытались замести под коврик, к СВО стороны уверенно шли с весны 2014 года.

Война началась как восстание пророссийски настроенных жителей Донбасса в апреле 2014 года. Она всколыхнула и Россию, и Украину, но уже в сентябре стороны договорились о прекращении огня (хотя соглашение плохо соблюдалось), а последние большие бои отгремели в 2015-м. С тех пор интерес к событиям в Донбассе постепенно падал, и даже на Украине общество уставало от напоминаний об этой войне. Даже президент Зеленский занял своё кресло именно в качестве кандидата от «партии мира».

В 2021 году могло показаться, что война окончательно пожрала самоё себя. Интенсивность боевых действий сильно снизилась, общий уровень потерь упал. Но 24 февраля 2022 года началась крупномасштабная военная операция России. И само начало, и ход этой операции оказались шокирующими для российского — да и мирового — общества.

Никуда не деться от вопроса о том, почему Россия вообще пошла на такое радикальное обострение конфликта.

Правительство России с крайней неохотой разговаривает с гражданами; оно чрезвычайно редко готово внятно и убедительно объяснять людям собственные намерения и мотивы принимаемых решений. В случае с Украиной пресса и общественность получили чрезвычайно богатый выбор между разными теориями, включая откровенно конспирологические; слухами и вбросами. Среди возможных мотивов назывались ядерная программа Украины, работа биологических лабораторий США на её территории, некие планы войны на международно признанной территории России и т. д. и т. п. Официально озвученные цели операции формулировались просто-таки нарочито размыто и включали в себя демилитаризацию и денацификацию Украины без конкретного объяснения, что подразумевается под этими терминами. При этом в начале боёв между официальными лицами Украины и России велись переговоры, и некоторые их детали попадали в публичное поле. Судя по ним, первоначальные требования России были исключительно скромными и в первые дни сводились к минимуму пунктов. Это полное прекращение огня, признание Луганской и Донецкой республик и признание Крыма российским.

Если исходить из той посылки, что у Кремля существовали и существуют рациональные мотивы действовать так, а не иначе, то события февраля 2022 года получают, по крайней мере, объяснение. Стоит подчеркнуть: в данном случае обсуждается не то, моральны или аморальны эти соображения; кроме того, не существует никакого безусловно убедительного изложения хода Путина и его окружения, описания и предпосылок принятия решений. Всё, что мы действительно можем, — это попытаться реконструировать мотивы начала Россией СВО, руководствуясь известными данными и здравым смыслом.

Начать придётся с очевидного: возможности дипломатического разрешения кризиса в Донбассе к началу 2022 года были, по сути, исчерпаны. Москва настаивала на выполнении Киевом Минских соглашений. Однако как на Украине, так и в Вашингтоне и европейских столицах исходили из того, что эти соглашения были навязаны под дулом пистолета. Для России же «Минск» отражал необходимый минимум политических успехов на Украине.

Между тем Киев никогда не скрывал, что перемирие ему навязано, и при возможности решить проблему силой оружия она будет решена силой оружия. С 2015 года ВСУ добились огромного прогресса в развитии своей мощи. Хотя линия фронта стояла на месте, баланс боевых возможностей и потерь постоянно менялся — и не в пользу ополчения республик Донбасса. Украина владела инициативой, а потери — и военные, и гражданские — на стороне республик к концу «минской эпохи» кратно превышали таковые по украинскую сторону линии фронта.

При этом существовал проект размещения в Донбассе международного миротворческого контингента. Любопытно, что автором идеи выступил не кто иной, как Владимир Путин. 5 сентября 2017 года в китайском Сямэне на саммите стран БРИКС Путин заявил, что было бы уместно провести разведение сил сторон и ввод на линию разграничения «миротворцев ООН, даже, можно сказать, не миротворцев, а тех людей, которые обеспечивают безопасность миссии ОБСЕ».

Москва сделала ряд важных оговорок.

С её точки зрения ключевым вопросом было размещение миротворцев только на линии фронта. Причина, по которой президент России настаивал именно на таком условии, очевидна. Взаимное недоверие существовало не только между Москвой и Киевом, но и между Москвой и Брюсселем и Вашингтоном. С точки зрения российских властей размещение миротворцев в глубине Луганской и Донецкой республик, а тем более — их появление на границе России и ЛДНР могло привести к тому, что эти миротворцы попросту начнут подыгрывать Украине. Имелись ли у Кремля основания не доверять западным лидерам и миротворцам? Безусловно, да. Перед глазами у российских лидеров, конечно, стоял пример конфликта на Балканах. Некоторые истории в рамках этого противостояния до боли напоминали события в Донбассе.

Здесь придётся совершить небольшой экскурс в историю. В 1991 году, на фоне выхода Хорватии из состава Югославии, хорватские сербы подняли восстание и провозгласили Республику Сербская Краина, которая требовала отделения уже от Хорватии. Осенью 1991 года лидеры Сербии и Хорватии подписали соглашение о прекращении огня и вводе миротворцев в спорную зону. Период прекращения огня хорваты использовали для наращивания сил при помощи западных инструкторов, вооружения, поставляемого им в обход официального эмбарго и собственных усилий. В 1995 году Хорватия провела две корот ких интенсивных операции — «Молния» и «Буря», в результате которых Сербская Краина была уничтожена, её вооружённые формирования разгромлены, а сербское население почти поголовно бежало. Миротворческие контингенты не сделали для предотвращения нового обострения, по сути, ничего; реакция международного сообщества была вялой и скорее прохорватской. Позднее практически всё политическое и военное руководство Сербской Краины было осуждено в Гааге за разнообразные военные преступления (хорваты отделались за аналогичные по размаху и характеру деяния несколькими севшими в тюрьму офицерами армии и полиции).

Разумеется, эта история была знакома рос сийской политической элите, и аналогии бросались в глаза. Поэтому для России миротворцы могли стать только частью архитектуры будущего мира. Ключевой гарантией для недопущения разгрома Донецкой и Луганской республик могла стать только постоянная возможность поддержки из России, о чём было бы невозможно говорить, буде миротворцы разместились бы не только на линии разграничения.

Украина с самого начала холодно отнеслась к российскому проекту. Пётр Порошенко зая вил, что миротворцев ООН необходимо развернуть именно на границе с Россией и «голубые каски» интересуют его только в одном аспекте: возвращение территории повстанческих республик под контроль Украины. Ему вторил министр иностранных дел Украины Павел Климкин: «Нам совершенно не нужен тут замороженный конфликт, поскольку он нужен России по определению… размещение миротворцев только на линии соприкосновения — на самом деле просто создание нового рубежа».

Украину, безусловно, интересовал не мир как таковой, а собственная победа. Вообще, стоит непрерывно держать в голове: в течение всего конфликта Украина под миром понимала исключительно собственную военную победу.

При этом Киев опасался, что Россия постарается включить в состав миротворческих сил собственный контингент (и так или иначе возглавить миротворческую миссию). Здесь уже Украина имела веские основания опасаться простого закрепления ЛДНР за Россией, уже при официальном мандате ООН. В конечном итоге, как известно, не был реализован ни «узкий» российский, ни «широкий» украинский план миротворческой миссии ООН.

Весь период прекращения огня Украина наращивала численность, уровень оснащения и боевой подготовки своих войск. Первые группы инструкторов из западных стран были направлены на Украину уже в 2014 году; к началу 2022 года специалистами США были переподготовлены 27 тысяч человек из действующего состава ВСУ. Поставки западного снаряжения и вооружения, включая летальное, начались задолго до начала российской СВО. Постепенно наращивалась также численность войск в зоне конфликта. По российским данным, на 2021 год в зоне 0 °C находилось 125 тысяч солдат и офицеров ВСУ — для сравнения: в августе 2014 в АТО участвовало лишь чуть более 30 тысяч человек.

Были ли эти войска сконцентрированы исключительно с целью защиты от возможной российской операции? Судя по реакции украинских официальных лиц на российские инициативы по вводу международных миротворческих сил в Донбасс — нет.

Существовали ли у Украины конкретные пла ны по решению проблемы Донбасса силовым путём? Точно этого сказать нельзя. Существовали ли у Москвы и Донецка основания опасаться какого сценария? Безусловно, да. Когда именно началась бы операция украинских вооружённых сил, сказать сложно. Вероятно, время атаки было бы связано с моментом неизбежного ухода из Кремля Владимира Путина. Российский президент долго возглавлял страну и за это время не помолодел; в «базовом» прогнозе 2024 год стал бы его последним на посту президента. Если не хаос, то некий переходный период всегда сопровождает подобную смену эпох, и этот момент был бы удачным для возможной операции Украины в Донбассе.

При этом стоит учитывать крайнюю уязвимость основных центров ЛДНР для ударов. Луганск находился в нескольких километрах от линии фронта, в Донецке и Горловке она проходила по окраинам, фактически прямо сквозь пригороды. Для нанесения катастрофического ущерба республикам украинским войскам даже не требовалось добиваться по-настоящему глубоких прорывов; достаточно было просто промять передовые редуты ополчения, после чего любые российские подкрепления сражались бы уже посреди крупнейших городов республик — с понятными последствиями.

Кроме того, никогда не исчезал с повестки дня вопрос о Крыме. Водяная блокада сама по себе создавала полуострову огромные проблемы. Однако в случае, если в Киеве всё же решались на силовое разрешение вопроса, полуостров оказывался крайне уязвим. С материковой Россией Крым связан единственным мостом, и крайне затруднить движение по нему — вполне реальная задача, что показали события 2022–2023 годов, когда мост дважды за десять месяцев становился объектом относительно удачных диверсий. Прервать связь с Таманским полуостровом хотя бы на какое-то время и добить классическим ударом через Перекоп — этого сценария в России, безусловно, могли опасаться.

Кроме того, украинские военные никогда не упускали случая держать повстанческие республики в тонусе; хотя интенсивность обстрелов ЛДНР не достигала уровня 2014 и 2015 годов, эти обстрелы никогда не прекращались совсем.

При этом украинские военные не стеснялись регулярно наносить удары по гражданской инфраструктуре — к примеру, систематически обстреливали работников донецкой фильтровальной станции — она расположена прямо на линии фронта, так что рабочих обстреливали в том числе из стрелкового оружия; стрелки прекрасно понимали, что делают и кого пытаются поразить. Под Луганском таким же обстрелам регулярно подвергались гражданские машины, едущие вдоль Северского Донца. Учитывая регулярность и даже упорство украинских солдат, вряд ли можно говорить о спорадических всплесках насилия — скорее о сознательной политике, проводимой с холодной головой.

Центр Донецка после обстрела, осень 2022 г. Фото Алексея Гарнышева.

При этом Россия была готова маневрировать в широких пределах, рассматривая как неприемлемый фактически только один вариант — собственное безусловное поражение. Однако с точки зрения «коллективного Запада» Украина и сам «коллективный Запад» уже сделали слишком много уступок. Мир, в котором жила западная дипломатия, радикально отличался от того, в котором находилась дипломатия российская. Если Москва желала говорить на грубом языке фактов, не поступаясь ничем в рамках сложившейся реальности, то на той стороне исходили из представлений о должном, которые ни на какую реальность не опирались вовсе. Прекрасная иллюстрация: уже в ходе СВО итальянское правительство подготовило проект мирного договора. В его рамках компромиссом считалась… широкая автономия Крыма в составе Украины. Было ли это изящное дипломатическое издевательство или искренняя убеждённость в том, что это-то и есть серьёзная уступка, сказать трудно. Однако в любом случае на таких условиях мир не был достижим.

Серьёзная проблема состояла в переоценке своих возможностей российской стороной.

Россией владела опасная иллюзия о возможности лёгкого и быстрого военного разгрома противника. Одной фразой этот взгляд можно выразить как «Киев за три дня». В действительности и армия, и государство, и общество на Украине серьёзно окрепли за 8 лет. В задачу автора не входят моральные оценки — относиться к этому факту как к фанатизму тоталитарной секты или как к массовому героизму патриотов, однако реальность состоит в том, что с началом активных боевых действий не произошло ни мятежей в тылу, ни массовой сдачи в плен, когда она не была продиктована обстановкой; словом, совокупность агитации (массированной и искусной), репрессий, коллективных переживаний общества и т. д. и т. п. сделала Украину достаточно крепким орешком. Радикальные националисты никогда не составляли на Украине парламентского большинства, однако их роль не состояла в парламентских дебатах: активное меньшинство, препятствующее «капитуляции» внутри Украины, тотально навязало свою волю всем остальным. Попытка договориться с Россией по существу ключевых вопросов могла привести только к свержению любого президента и его замене на более воинственного лидера. Где страхом, где агитацией — но украинской стороне удалось серьёзно консолидировать общество и встретить российскую операцию предельно жёстко. При этом степень военного напряжения со стороны Украины с самого начала была несопоставима с российской: несколько контринтуитивный факт состоит в том, что численность украинских войск в зоне конфликта оказалась значительно выше не только ополчения, но и российских сил, ведущих СВО.

В свою очередь, западные лидеры рассматривали и рассматривают Украину с нескольких позиций. Во-первых, это безусловно утилитарный инструмент для решения задами ослабления России. Подрыв экономического, научного, промышленного и военного потенциала РФ был открытым текстом объявлен целью поддержки Украины. Хотя на Западе многие оскорбились бы от такой циничной реальности, ударить по России Украиной — вполне рабочая, выполняемая в данный момент стратегия. Правда, здесь приходится перейти уже к просчётам и неверной оценке обстановки со стороны западных лидеров. Если возможности и боевой дух украинской армии системно недооценивались, то точно так же недооценивались прочность российской экономики и русского общества, которые не рассыпались ни под влиянием санкций, ни под впечатлением от тягот войны.

С другой стороны, не стоит, как это часто делают уже в России, недооценивать ценностный фактор. Для США и Европы Украина — это пример прозападной революции, страны, стремящейся к демократии и разделению европейских ценностей. Украина, безусловно, не соответствует нормам ЕС и США, однако она очень громко декларирует приверженность этой системе взглядов на должное и как минимум подгоняет свою риторику и принятые в государстве процедуры под эти стандарты.

Сочетание дипломатического тупика и наращивания сил противником, вкупе с неверными представлениями о лёгкости грядущей операции, судя по всему, и подтолкнуло российских лидеров к попытке пробить танком стену упорства, непонимания и неспособности к компромиссу.

Запад не мог, не собирался и не захотел сдавать Украину.

Россия не могла, не собиралась и не захотела сдавать Донбасс.

Ни Россия, ни Запад, ни Украина не оценивали достаточно адекватно накал грядущего противостояния, решительность и возможности противника.

Поэтому 24 февраля никто не ждал, насколько кровопролитной и ожесточённой окажется эта война в реальности.

Ускользнувшая победа

Наступление российских сил началось сразу по нескольким направлениям. Поскольку ожидалось, что боевой дух украинских войск окажется низким, а сопротивление — слабым, российские войска начали наступление очень ограниченными силами, вдобавок распределёнными по пространству от Чернобыля до Херсона. Наступление велось на 4 основных направлениях сразу: на Киев с севера, на Харьков с северовостока, отдельная группировка наступала в Донбассе с привлечением и российских войск, и ополчения ДНР и ЛНР, и наконец, отдельная группировка прорвалась через Крым и наступала частью сил через Днепр на Херсон, а частью — на восток вдоль Чёрного моря в обход Мариуполя.

Наиболее значимой для хода операции, как предполагалось, станет атака на Киев.

На украинскую столицу нацеливались группировки, продвигающиеся по обоим берегам Днепра, с территории России и Белоруссии. В этом сражении участвовали два героя нашей книги.

Антон Горохов сражался в рядах ЧВК под крылом официальных силовых ведомств (знаменитый «Вагнер» не был единственной такой структурой), а лётчик-бомбардировщик Воевода участвовал в первых воздушных ударах по территории Украины.

Наступавшая по западному берегу группировка взяла под контроль Чернобыльскую АЭС и продвигалась южнее. В аэропорту Антонов в Гостомеле был высажен десант. Одновременно российские группировки наступали на Киев с востока, минуя Сумы и Чернигов. Сами эти города оказались в неплотном окружении.

Поскольку российское наступление велось неадекватно малыми силами, говорить о зачистке тылов или даже о плотном блокировании городов не приходилось. Российские войска зачастую просто проходили города транзитом. Небольшие силы, оставленные в тылу, скорее обозначали присутствие, чем действительно брали города в осаду. Вообще, всё наступление производит впечатление скорее рейда, чем последовательных атак. Как под Сумами, так и под Черниговом российские военные оставляли небольшие заслоны, продвигаясь на Киев.

Другим направлением наступления было харьковское. Второй по величине город Украины, расположенный неподалёку от российских границ, был важен во всех отношениях — как политический, промышленный центр, оплот радикальных украинских националистических групп, узел коммуникаций, просто населённый пункт с населением почти в полтора миллиона человек.

Наступление велось неорганизованно; как и на других направлениях, на штурм Харькова были назначены неадекватно малые силы. Войска были разбросаны на широком фронте, имели недостаточный запас боеприпасов и ГСМ, а сама попытка штурма города велась почти карикатурно малочисленными отрядами. Фактически уличные бои в самом Харькове вели небольшие силы спецназа и добровольческих отрядов. Сопротивление украинских войск также было поначалу довольно хаотичным, что позволило российским подразделениям ворваться в город и некоторое время вести бои внутри. Однако неорганизованность атак и малочисленность штурмующих привели к тому, что российские силы остановились на окраинах; сам Харьков находился в полуокружении и с остальной территорией Украины был связан по дороге на юго-запад через Мерефу..

Группировка, наступавшая восточнее Харькова, с самого начала была вынуждена решать целый комплекс задач. Имея на фланге Харьков, она наступала далее на юг, в направлении Изюма. Целью этого наступления были узлы коммуникаций на востоке Харьковщины — Купянск, Изюм и Балаклея. Отсюда можно было выходить на тылы украинской группировки в Донбассе. 27 февраля был взят Купянск, 3 марта — Балаклея, 1 апреля после тяжёлых боёв пал Изюм. В этом наступлении участвовал герой нашей книги, мобилизованный боец из ЛНР с позывным Сайгон.

Мобилизованные ДНР на занятии по тактической медицине. Фото Алексея Гарнышева.

Восточнее российские войска и силы ополчения Донбасса (кроме того, к атакам подключилась ЧВК «Вагнер») пытались окружить украинскую группировку в подконтрольных Киеву районах ЛДНР. Значительную часть сил ополчения составляли второпях мобилизованные и не прошедшие никакой серьёзной подготовки люди. Это сразу привело к очень тяжёлым и кровавым боям с высокими потерями. Север Луганщины прошли при очень ограниченном сопротивлении противника. Однако по мере того, как российские и ЛНРовские подразделения наступали с севера на Изюм и Красный Лиман, в линии фронта образовался крупный выступ, направленный на северо-восток и венчавшийся агломерацией из Северодонецка, Лисичанска и Рубежного.

Бои за этот выступ продлились до конца июня. Противник так и не был окружён; части ВСУ были выдавлены из Северодонецка и Лисичанска. Ключевым преимуществом русских была превосходящая огневая мощь — именно град снарядов в конечном итоге позволил проложить путь штурмовым отрядам. После того как Российская армия, ополчение и «вагнеровцы» смогли сжать выступ, а в южной части выступа пала Попасная (городок был практически полностью разрушен), ВСУ начали оттягиваться на запад.

Некоторые из авторов этой книги сражались (и продолжают сражаться) у самых ворот Донецка. Линия фронта на окраине столицы ДНР стабилизировалась ещё в 2014 году. ВСУ удерживали позиции вдоль северной окраины в развалинах аэропорта, северо-западнее у Авдеевки и западнее, в пригороде Марьинка. Тяжёлой зимой 2014/2015 гг. ополченцы разгромили украинский гарнизон аэропорта. Однако после этого линия фронта долгое время практически не двигалась.

К началу СВО Народная милиция ДНР занимала позиции в Спартаке, севернее Донецка. Одной из точек приложения усилий стала Авдеевка — небольшой город-спутник Донецка (более 30 тыс. жителей до СВО), севернее столицы ДНР.

В 2014 году город некоторое время находился под контролем ополчения, однако в конце июля украинские войска в ходе коротких боёв выбили оттуда повстанцев. С тех пор Авдеевка оставалась прифронтовым городом. На окраинах шли позиционные бои, часто — ожесточённые. Авдеевка служила одной из опор украинских войск во время боёв за аэропорт Донецка. В 2022 году российским войскам и ополченцам удалось продвинуться южнее и севернее Авдеевки, полуокружив город. Однако взять его не удалось, и Авдеевка до сих пор остаётся под контролем ВСУ, давая «службовцам» плацдарм вплотную к Донецку.

Боям за Авдеевку посвящены два очерка нашей книги. В позиционных боях вокруг городка участвовали Владислав Ефремов (Гусар) и Кирилл Имашев.

Такие же тяжёлые бои шли за Марьинку.

Этот городок (менее 10 тысяч жителей до 2014 года) примыкает к Донецку с юго-запада. В апреле 2014 в городе появился отряд ополчения ДНР. В начале августа ополчение отступило оттуда. В начале июня 2015 отряды ДНР прорвались в Марьинку вновь, но не смогли закрепиться и отступили под ударами украинских войск. С тех пор городок был сильно укреплён и в начале СВО стал бастионом украинских сил в этом секторе. Бои за городок продолжались до конца декабря 2023 года, когда Марьинка была окончательно взята. В ходе боёв городок практически полностью разрушен.

В Марьинке начался боевой путь одного из героев нашей книги, Ивана Кузьмина. Позднее его отряд «Керчь» прославился под Работином во время украинского наступления в 2023 году, но впервые он пошёл в бой именно в Марьинке.

Южнее ополчение с первых дней СВО завязало бои за Волноваху, маленький город примерно на полпути между Донецком и Мариуполем. Этот городок брали в рамках общей операции на окружение Мариуполя. Штурм городка был исключительно тяжёлым и ожесточённым. Его вели совместно подразделения Российской армии и ДНР. Бои продлились с 27 февраля по 12 марта. Во время битвы погиб командир батальона ополчения ДНР «Спарта» Владимир Жога (Воха). На украинской стороне из старших офицеров погиб командир 503-го батальона морской пехоты Павел Сбитое.

В результате Волноваха была взята и кольцо вокруг украинских войск в Мариуполе замкнуто с севера, но потери обеих сторон были тяжёлыми, а Волноваха была почти разрушена.

В Волновахе успели поработать волонтёры организации «Тыл-22», и городу после штурма в этой книге посвящён, в частности, рассказ Евгения Норина.

Наиболее успешным оказалось российское наступление в южной части Украины. Группировка, вышедшая из Крыма, добилась чрезвычайно важного успеха. В первые же сутки русские прорвались со стороны Перекопа на десятки километров. Здесь удалось добиться настоящей внезапности, и красные стрелы потянулись по нескольким направлениям — за Днепр к Херсону, к Новой Каховке и в обход Мариуполя к востоку.

Здесь в отличие от других направлений удалось провести стремительное наступление. Антоновский мост через Днепр был захвачен благодаря, судя по видео с мест, аэромобильной операции; Днепр форсирован, Каховский гидроузел разблокирован. В тот же день взят Геническ — на северо-восток от Перекопа. Взятие Новой Каховки означало разблокирование подачи воды в Крым.

Выдвигавшиеся из глубины Украины военные колонны разбивались с воздуха. Попытка самих «службовцев» атаковать Антоновский мост завершилась уничтожением трёх самолётов сразу.

1 марта в Херсон вошли русские с западной стороны. В тот же день рота теробороны Украины пыталась атаковать колонну, но была расстреляна буквально за 20 минут.

В это время войска, встречая мало сопротивления, взяли Мелитополь и Бердянск. 3 марта российские войска овладели Запорожской АЭС.

В этот момент линия фронта проходила южнее Запорожья практически с запада на восток. Южнее Донецка она загибалась на север. Казалось, что впереди новый этап наступления. Однако в реальности линия фронта приобрела то начертание, которое она сохраняет практически и по сей день.

К двадцатым числам марта российское продвижение почти по всем направлениям характеризовалось оборотом «в двух шагах». По часовой стрелке Российская армия охватывала Киев с запада, непрочно окружала Чернигов, непрочно окружала Сумы и Конотоп, Харьков находился в полуокружении, группировка, взявшая Изюм, нависала с севера над тылами группировки ВСУ в Донбассе, также в полуокружении находились Северодонецк и Лисичанск, в окружении — Мариуполь, наконец группировка, взявшая Херсон, вплотную приближалась к Николаеву. Кроме того, российский Черноморский флот овладел островом Змеиный в Чёрном море, его гарнизон без сопротивления сдался в плен. Учитывая расположение острова южнее Одессы, таким образом русские почти изолировали Украину от моря.

В этом внушительном списке «почти» и «в двух шагах от…» в конечном счёте удалось реализовать лишь пару пунктов.

«В „Азовстали" демонов хоронят…»

Значительная часть текстов в этой книге посвящена сражению за Мариуполь и его последствиям. Книга начинается в Мариуполе, с истории его жителя Максима, и заканчивается рассказом Александры, медика-волонтёра, о жизни в Мариуполе после штурма. Эта битва стала наиболее кровопролитной в 2022 году и вообще в истории СССР/России после 1945 года (печальный рекорд, впрочем, вскоре побил Бахмут).

Мариуполь был основан при Екатерине II, когда вблизи Азовского моря заложили уездный город. В конце XIX века в городке последовательно построили железнодорожную станцию, морской порт и металлургический завод, после чего началось бурное развитие Мариуполя в качестве промышленного центра. В советскую эпоху город вовсю застраивался, и помимо заводов имперской эпохи был построен ряд новых предприятий — в частности, в 1930-е годы возвели металлургический комбинат «Азовсталь».

До СВО Мариуполь был одним из крупнейших городов Украины (в первой десятке, более 450 тысяч жителей), имевшим огромное значение для её экономики. В 2014 году там был сформирован небольшой отряд повстанцев. В мае-июне 2014 года после нескольких кровопролитных, но коротких перестрелок группа ополчения в Мариуполе была разгромлена, и город полностью перешёл под контроль украинских войск.

В 2022 году битва за этот город началась практически сразу после начала СВО. По состоянию на конец февраля уже можно говорить о боях в непосредственной близости от города. Мариуполь штурмовали части, подошедшие с запада, из Крыма, и прорвавшиеся с востока, со стороны ДНР. Город обороняли крупные силы украинских войск, костяк которых составляли 12-я бригада нацгвардии (в состав которой входил пресловутый отряд специального назначения «Азов») и 36-я бригада морской пехоты.

Первоначальной целью российских войск и ополчения ДНР было отсечь Мариуполь от украинских сил за пределами города. Мариуполь расположен на берегу Азовского моря, а наступление шло с двух сторон сразу. В течение первых дней СВО он был изолирован от Украины.

В начале марта были пресечены последние пути отхода украинских войск из города, и начался чрезвычайно тяжёлый и ожесточённый штурм.

Украинские войска отчаянно обороняли город, при этом не позволяли эвакуироваться гражданским, разворачивая пытавшихся выехать людей. Поскольку рубежи обороны проходили прямо сквозь застройку, разрушения в Мариуполе не поддавались описанию.

20 марта украинский гарнизон отверг предложение капитулировать. 23 числа российские войска прорвались в центр города. Зона контроля украинских сил постепенно сокращалась; части ВСУ отходили в промзону — к металлургическому заводу им. Ильича и комбинату «Азовсталь».

В начале апреля украинский гарнизон был разрезан на части. В ночь на 12 апреля основные силы бригады морской пехоты попытались прорваться из окружения, но за исключением совсем небольших групп все попытки выбраться из Мариуполя потерпели фиаско. К середине апреля более тысячи морских пехотинцев сдались в районе завода Ильича. После этого единственным очагом сопротивления в Мариуполе осталась обширная промзона комбината «Азовсталь».

На территории завода оборонялись основные силы отряда «Азов», а также остатки разбитых ранее других частей. Опорой украинских войск была сеть чрезвычайно прочных подземных сооружений, часть которых была построена в советское время в качестве убежищ на случай новой мировой войны. Кроме того, «Азовсталь» прикрыта с севера и запада поймой реки Кальмиус, а с юга — Азовским морем. Таким образом, для штурма комплекса остаётся только восточная сторона.

«Азовсталь» подвергалась очень мощным бомбардировкам до середины мая. 16 числа гарнизон «Азовстали» капитулировал. В общей сложности на комбинате сдалось, по российским данным, до 2500 украинских солдат и офицеров (около 4 тысяч в целом в Мариуполе). Потери сторон убитыми остаются неизвестными (в любом случае речь идёт о тысячах погибших с каждой стороны). Жертвы среди гражданского населения неизвестны, но они очень высоки: по российским данным, погибло до 3 тысяч жителей Мариуполя (существуют заведомо завышенные оценки, доводящие число жертв до 20 тысяч). Битва за Мариуполь остаётся одним из крупнейших сражений этой войны и наиболее кровопролитным на её начальном этапе.

После сражения Мариуполь был практически полностью разрушен. Его восстановление идёт до сих пор, и власти РФ активно вкладываются в это строительство, однако будущее города до сих пор остаётся туманным, поскольку ключевые предприятия, составлявшие до 2022 года основу экономики города, были уничтожены в ходе битвы.

«Жесты доброй воли»

Успехи первых дней наступления оказались в действительности куда более скромными, чем рассчитывали на российской стороне. Сопротивление противника постоянно нарастало. Украину сразу же и очень активно поддержали страны Запада; кроме того, внутри страны в буквальном смысле тоталитарными методами навели полное единомыслие и начали стремительную мобилизацию. Уже к лету, по утверждению министра обороны Украины, в ружьё поставили миллион человек. Это давало Украине крайне серьёзный численный перевес.

Фото Алексея Гарнышева.

Уничтожить украинскую систему ПВО российским войскам не удалось, поэтому активность авиации русских была серьёзно купирована.

Авангарды наступающих российских сил вырвались далеко. Однако в их тылу территория контролировалась слабо или не контролировалась вообще. Хотя силы спецназначения постепенно зачищали тылы, группировка в целом оставалась неадекватно малочисленной для контроля территории.

В самом сложном положении оказалась группировка, вышедшая к Киеву с запада.

Она втянулась в позиционные бои на подступах к украинской столице, при этом ВСУ опирались на мегаполис как узел логистики, укрытие и тыловую базу. Для охвата Киева у российских войск банально не хватало сил и численности. Лобовой прорыв и попытка завязать бои на улицах означали бы такие колоссальные потери у обеих сторон и среди гражданских, что эта затея была изначально бессмысленной.

У группировки, наступавшей с востока, имелись свои проблемы. В неплотном окружении оставались Чернигов, Сумы, Конотоп — и все эти города висели гирями на ногах наступающих. Предстояло сделать какой-то выбор и выработать некий новый план. В конечном счёте план оказался очень прост — к началу апреля российские войска просто вышли с территории Украины западнее Харьковской области.

Этот великий отход проходил параллельно неким закулисным переговорам. К тому же российские политические лидеры постоянно заявляли, что такие манёвры совершаются в качестве некоего жеста доброй воли. Пока мы лишены возможности ознакомиться с широким массивом свидетельств и тем более документов, посвящённых вопросу, любые суждения на эту тему — догадки. Однако рискнём отметить очевидное. Весной 2022 года войска, наступающие на Украине с севера и северо-востока, повисли в воздухе. Сплошного фронта толком не существовало, войска втянулись в затяжные бои. В условиях полного превосходства противника в численности и ощутимого — в средствах разведки (благодаря западной помощи) это могло означать разгром разбросанных на огромном фронте российских группировок — просто по военным причинам, а не в результате какого-то «договорняка».

Российское правительство по политическим причинам до последнего отказывалось проводить мобилизацию (исключение составили республики Донбасса). Даже добровольческие отряды начали формироваться не сразу. Можно понять опасения по поводу реакции сограждан.

На практике это просто означало, что российские войска действуют в условиях, когда даже удержание фронта становится тяжёлой задачей.

На море Черноморский флот также постигла серия неудач. 14 апреля противокорабельными ракетами западного производства был потоплен флагман флота, крейсер «Москва», а 30 июня русские отступили с острова Змеиный, занятого до сих пор небольшими силами. Однако все эти события стали только провозвестником серьёзных проблем.

«Харьковская конфузия» прошла в несколько этапов. В течение весны были утрачены позиции непосредственно вокруг Харькова. Однако в руках русских оставались Купянск, Балаклея и Изюм. Кроме того, на севере Донецкой области удерживался Лиман.

Эта позиция могла стать исходной для наступления в тыл Краматорской агломерации. Прорыв от Лимана в направлении Барвенкова мог иметь для украинских войск катастрофические последствия. Собственно, между Изюмом и Славянском всего полсотни километров.

Однако штурм Славянска в лоб был бы откровенно неудачной идеей. Агломерация, разбросанная на большой площади, стала бы адом для штурмующих и была бы, несомненно, полностью уничтожена в ходе боёв. Поэтому российские войска сосредоточились на попытках прорыва сквозь леса вокруг Изюма.

Но после того, как стратегическая инициатива перешла к противнику, ВСУ начали наносить удары по слабым местам российского фронта. Первой такой точкой стала именно Харьковская область.

Дороги отступления

Отступление от Киева, Чернигова и Сум трудно назвать «настоящим» поражением. Неудача закладывалась уже в исходный план наступления, фактически предполагался грандиозный рейд в глубину территории Украины. Российские войска оставили позиции, но тогда отход означал признание порочности исходного плана: войска не были именно разбиты на поле боя. Серия сражений в Харьковской области имела иную природу. Здесь российские силы были именно побеждены в результате усилий противника.

К началу сентября фронт восточнее Харькова был натянут как струна. Возникла ситуация, многократно воспроизводившаяся на разных фронтах в разные эпохи. После наступления, не увенчавшегося решительным успехом, войска удерживали широкий фронт при крайнем недостатке сил. Фактически в Харьковской области существовал не столько фронт, сколько жидкая завеса. Это обстоятельство не укрылось от внимания украинского командования, которое сосредоточило для контрудара внушительный кулак, до 30 тысяч человек. Кроме того, в течение лета BCY получили ряд дальнобойных ракетноартиллерийских систем, которые использовали для обстрела складов в глубине российской обороны.

В результате начавшееся 6 сентября украинское наступление привело к быстрому обвалу фронта. К 16 сентября российские войска потеряли Купянск, Изюм, Балаклею — словом, всю территорию Харьковской области.

После обрушения линии фронта у Балаклеи настала очередь Лимана. Проблема крайне разрежённой обороны никуда не делась. ВСУ сформировали ударный кулак из пяти бригад, включая две танковые. Они не стали пытаться выбить русских из Лимана в уличных боях и сосредоточились на охвате города. Мобильные группы ВСУ быстро прорвались в тыл обороняющих Лиман невеликих сил. К 30 сентября можно говорить о перехвате почти всех путей отхода. В итоге части, почти окружённые было в Лимане, отступили.

Фронт стабилизировался. Теперь он проходил по линии с севера на юг западнее Сватова и Кременной. Позиционному стоянию под Кременной и работе «дронобойного» подразделения Игоря Мангушева посвящён в нашей книге рассказ Андрея Никитина.

В целом ВСУ умело воспользовались слабостью российских войск на востоке Харьковской области. Военное командование на российской стороне до последнего тянуло с неотложными мерами по пополнению сражающихся сил — в первую очередь с мобилизацией. Более общие проблемы Российской армии также сохранялись — превосходство противника в связи, разведке и использовании БПЛА никуда не делось. В результате к сентябрю под Харьковом противник добился серьёзного качественного и тотального количественного перевеса. Что и привело к обвалу обороны.

В конце сентября в стратегии России произошли значительные изменения. 21 сентября была объявлена мобилизация (по повестке поставить в ружьё запланировали 300 тысяч человек), а 8 октября СВО приобрела «публичное лицо» — командующим Объединённой группировкой войск был назначен генерал Сергей Суровикин. Назначение Суровикина сопровождалось кампанией в прессе, его имя связывали с активным строительством оборонительных сооружений в Запорожье и атаками на инфраструктуру во внутренних районах Украины. Однако его наиболее важной задачей стал отвод российских сил из Херсона.

Линия фронта под Херсоном стабилизировалась весной-летом. Российские войска занимали обширный плацдарм севернее Днепра, включая город Херсон. Николаев так и не удалось ни взять, ни окружить. Проблема состояла в том, что в тылу у российских войск оставался Днепр, и командование опасалось диверсий ВСУ против переправ — например, подрыва дамб выше по течению. Снабжение российских сил и так держалось на ограниченном количестве переправ. Всё это создавало риск изоляции многотысячной группировки российских войск в случае, если ВСУ сумеют уничтожить переправы.

В итоге в ноябре российское командование организовало отход на южный берег Днепра.

С войсками ушло более ста тысяч жителей Херсона и окрестных городов. Отход прошёл в порядке, отрезать и уничтожить украинским войскам не удалось ни одну часть. Однако это было безусловное поражение российских войск: без боя отдавался единственный областной центр Украины, который удалось взять и удержать с начала войны. 11 ноября бои в районе Херсона закончились. Новые позиции русских находились теперь на южном берегу Днепра.

Строительство оборонительной линии в Запорожье, декабрь 2822. Фото Алексея Гарнышева.

Кампания 2022 года завершилась целой серией громких неудач для Российской армии. Был утрачен плацдарм на северном берегу Днепра, сорвалось не то что взятие, но хотя бы окружение Сум и Чернигова, не говоря о прорыве в Киев. Наконец, российские войска потерпели унизительное поражение в сражении на востоке Харьковской области. По итогу года в активе остались прорубленный в Крым «сухопутный мост» с Мариуполем и освобождение практически всей Луганщины. Это не так уж мало. Мариуполь был одним из крупных городов Украины, более значимым, чем многие областные центры; в Запорожской области в руки русских попал один из крупнейших промышленных объектов — Запорожская АЭС; в ЛНР Россия приобрела агломерацию Рубежное-Северодонецк-Лисичанск. Однако это всё, конечно, совершенно не было похоже на ожидавшийся стремительный разгром ВСУ и взятие под контроль всей территории страны.

Почему это произошло?

Детальный анализ кампании 2022 года — дело историков будущего, однако некоторые выводы можно сделать уже сейчас.

Сомнительные решения российского руководства на этапе планирования СВО и в процессе войны можно условно разделить на несколько блоков. Наиболее очевидный — политический. Судя по всему, в Москве превратно представляли себе степень готовности противника к сопротивлению. Для Киева и значительной — немалой — части украинского общества это экзистенциальная война за собственное существование. С 2014 года, когда Россия присоединила Крым, а в Донбассе началось восстание, «партия войны» на Украине безальтернативно возобладала. Пророссийская или хотя бы просто настроенная на мир часть общества была загнана глубоко в подполье и фактически лишена права голоса. Она, кстати, остаётся многочисленной даже сейчас: в Россию отправилась масса беженцев с Украины; причём, когда Российская армия отступала из Херсона, с ней ушло более 100 тысяч человек гражданского населения (то есть по крайней мере треть всех жителей города и окрестных сёл). Однако с 2014 года все эти люди должны были держать свои соображения при себе, а тех, кто не хотел этого делать, выдавили в Россию/ЛДНР, посадили в тюрьму или попросту убили. Опираясь где-то на искренний патриотизм, а где-то — на тоталитарные методы принуждения, Киев выстроил весьма крепкое государство. Сопротивление украинских войск в 2022 году оказалось упорным. Сантиментами даже в отношении собственных сограждан украинские власти не отличались. Здесь стоит обратить внимание на рассказ мирного жителя Мариуполя Максима — он описывает попытки гражданских выехать из города, пресечённые украинскими военными. Те действительно до последнего не выпускали из города гражданских, используя их в качестве живого щита. Любви к согражданам они не испытывали — характерен в этом смысле рассказ девушки-медика Киры и эпизод, когда ей пришлось эвакуировать мужчину, которого буквально истерзал украинский снайпер.

Таким образом, ключевая ошибка общеполитического характера при планировании СВО состояла в том, что противника недооценили — и в чисто военном смысле, и что касается его решимости к сопротивлению.

Второй блок проблем связан с военным строительством в России до начала силовой операции. В 2014 году небольшие силы Российской армии даже без авиации, приняв участие в войне за Донбасс, опрокинули ударную группировку украинских войск и разгромили часть сил ВСУ в котле под Иловайском. Всё это проделал буквально десяток батальонов; даже в совокупности ополчение Донецка и Луганска вместе с российской группировкой действовали меньшими силами, чем противостоящие им украинские войска. Этот успех создал иллюзию лёгкой победы. С 2014 года российские вооружённые силы проделали куда менее внушительный путь, чем украинские, и нельзя сказать, чтобы к 2022 году РА подошла в лучшей форме. Связь как была ахиллесовой пятой наших войск ещё в советскую эпоху, так и осталась ею в 2022 году. Роль и значение БПЛА в современной войне недооценили просто фатально, что особенно странно, учитывая опыт войны в Сирии, где разные стороны вовсю пользовались разведывательными и ударными беспилотниками — причём дроны эффективно применялись и самими русскими.

Как легко заметить по текстам, представленным в этой книге, связь, целеуказание, взаимодействие, разведка, использование БПЛА и борьба с ними находились в Российской армии 2022 года в прискорбном состоянии, и зачастую решение этих проблем ложилось на плечи энтузиастов, к которым относился, например, капитан Игорь Мангушев, Берег, создавший на своём участке фронта противодроновое подразделение. Однако энтузиасты, обладавшие достаточной квалификацией, энергией и возможностями для оперативного решения проблем, — это редкость. Куда чаще войска страдали от бардака, слабой организации боя и марша, плохой связи и т. д. и т. п. У солдат, чьи рассказы представлены в этой книге, описание этих проблем идёт просто рефреном. Решать эти проблемы пришлось уже в ходе войны, и до конца справиться с ними не удалось до сих пор.

Ещё одна очевидная проблема состояла в крайней нелюбви государства к диалогу с обществом — и внутри России, и на Украине.

Огоньку добавляли спорные политические решения, от «зерновой сделки» о морских коридорах для вывоза с Украины зерна на экспорт до обменов военнопленными, во время которых Россия, в частности, отправила домой группу командиров неонацистского полка «Азов», взятых в плен в Мариуполе.

При таких вводных общество импровизировало само. Как легко заметить по рассказам медийщиков и волонтёров, многие важные вещи делались самопально, в порядке инициативы снизу. Даже популяризация литеры Z как символа российской операции стала результатом народного творчества. Трудно представить солдата, воюющего за «демилитаризацию и денацификацию». Как ни странно прозвучит, цели войны в конечном счёте солдаты формулировали для себя чуть ли не в индивидуальном порядке. Самым простым было положение добровольцев из Донбасса. Они в буквальном смысле защищали свои дома. Легко заметить, что среди наших героев чуть ли не подробнее всех о своих мотивах уйти на войну рассказывает девушка-медик Кира, уроженка городка Красный Луч под Луганском. Сложнее была ситуация у дончан, попавших на войну по мобилизации, — их оторвали от родных очагов и направили на фронт вне зависимости от личного желания.

Мотивацию добровольцев из России зачастую можно назвать общепатриотической. Солдаты и офицеры просто считали своим долгом борьбу ради своей страны в любой ситуации. На эти соображения накладывались личное политические пристрастия. Война на Украине перевернула традиционное идеологическое деление в России. В этом смысле показателен отряд «Керчь», в котором воюет один из героев нашей истории, Иван Кузьмин, — в его штурмовом подразделении собралась просто феерическая команда, включающая представителей всех политических течений от монархистов до коммунистов.

В целом, поскольку государство не особенно заботилось о том, чтобы объяснить, что и зачем оно делает и каких результатов планирует достичь, полагаться приходилось на общий патриотизм сограждан и их общую любовь к ближнему.

фото Алексея Гарнышева.

На последнем пункте стоит остановиться подробно. С началом войны сторонники Украины внутри российского общества постоянно обвиняли сограждан в бесчувственности и нежелании видеть беды украинского населения. В реальности они полностью пропустили настоящий бум низового волонтёрства. Гражданская инициатива била ключом. Чаще всего никакие организации нигде не регистрировались; небольшие группы желающих помочь сами договаривались с гражданскими учреждениями и воинскими частями (несколько неточно, но гуманитарщиками часто называют также военных волонтёров), а то и напрямую с нуждающимися, и на своём транспорте на деньги, собранные с себя самих и ближайших друзей, тащили грузы в зону боевых действий. Некоторые такие группы имели уже на старте некий медийный ресурс и могли действовать с размахом, как, например, «Тыл-22». Рассказы «тыловиков» составляют немалую часть этой книги. Однако многие группы состояли из считаных людей без собственных медиа или вообще на самом деле были одиночками. Как выразился один из таких волонтёров, «я представляю гуманитарную организацию „Пять мужиков из бара"».

Часто такие команды единомышленников занимались помощью Донбассу ещё до 2022 года (скажем, харьковчанка Анна Долгарева, одна из героинь нашей книги), но с началом СВО общественный интерес к теме по понятным причинам резко вырос, как и фронт работ.

2022 год завершался в, мягко говоря, безрадостной атмосфере. Проблемы Российской армии оказались более тяжёлыми, чем казалось даже завзятым пессимистам. Интенсивность и ярость сопротивления украинских войск, напротив, оказалась выше, чем кто бы то ни было ожидал. Однако маятник общественного мнения, как выяснилось, чрезмерно сильно качнулся в обратную сторону. Если до СВО Российскую армию капитально переоценивали, то теперь мировое, украинское и частично даже российское общественное мнение склонились к другому стереотипу о наших вооружённых силах. Их рассматривали как неповоротливое слабосильное сборище недотыкомок. Почти никто из аналитиков не обратил внимание на то, что российские военные могут делать выводы из хода боевых действий, а восторг (и уныние с российской стороны) по поводу исхода боёв под Харьковом и Херсоном несколько смазали простой факт: Украина одержала эти победы при подавляющем собственном преимуществе, не только качественном, но и в первую очередь количественном. Мобилизация в тылу позволила российским войскам создать куда более плотные боевые порядки перед кампанией 2023 года. Никто из аналитиков не сумел предугадать реальный ход боевых действий в 2022 году.

Но 2023-й оказался столь же непредсказуемым.

Евгений Норин